Neptune

— Вот, возьми. Чимин берет пачку салфеток с кофейного столика и протягивает парню. Тот едва смотрит на нее, отворачивает лицо, притворяясь, что протирает сонные глаза. — Зачем? Не надо. Чимин поворачивает голову чуть в сторону, чтобы лучше видеть чужое лицо. — Хён, ты плачешь. — А вот и нет. Сокджин пытается вернуться к фильму, который они смотрят, но, как только взгляд перемещается на экран, парень снова шмыгает носом. Единственная слеза срывается с глаз, он прилагает много усилий, чтобы не расплакаться окончательно. Чимин достает салфетку и вытирает ею щеку Сокджина, его рука задерживается там немного дольше, чем, вероятно, следовало бы. Он смотрит с бОльшей нежностью, чем позволяет себе признать. Пока он это делает, глаза Сокджина снова начинают слезиться. Даже если плакать и не хочется, он ничего не может с этим поделать. Все произошло совсем недавно, он до сих пор слишком убит горем, раны на сердце чересчур свежие. Даже если он говорит, что все в порядке, Чимин знает, что это ложь. Одна сплошная ложь, оправдание, которое Сокджин использует, чтобы попытаться убедить себя, что все произошедшее, теперь в прошлом и больше его не беспокоит. Вранье. Он начал повторять то, что сам слышал уже кучу раз. Прошел всего месяц, конечно, он еще не в порядке. Когда вам изменяют, более чем естественно, что пройдет значительное количество времени, пока вы снова не вернетесь к привычной жизни. Наверное, это разрушает. Чимин предполагает, хотя он никогда не испытывал того же. Любить кого-то, доверять свою жизнь этому человеку и смотреть, как тот переступает через тебя, слишком занятый заботой только о своем собственном счастье, забывая, что рядом есть еще кто-то. Чимину никогда не изменяли, но он знает, каково это - быть сломленным. Вытирая слезы с лица Сокджина, он хотел бы забрать всю его боль. Он хотел бы, чтобы ткань могла волшебным образом осушить все, что он чувствует, могла бы вселить новые чувства в Сокджина, могла бы заставить его заметить, того кто сейчас сидит перед ним и наблюдает, как любовь всей его жизни плачет из-за другого мужчины. Чимин отчаянно хочет, чтобы ему стало лучше, чтобы он забыл, понял, что Хосок его не заслуживает. На самом деле, никогда не заслуживал. Сокджин мягко убирает руку Чимина от своего лица с грустной улыбкой, говоря, что с ним все в порядке. Его глаза устремлены на экран телевизора, но он кажется рассеянным, его мысли где-то в другом месте. Он пытается игнорировать фильм, но это невозможно. Может, ему еще рано смотреть "Свадьбу лучшего друга" из-за недавнего разрыва, но он думал, что готов. Чимин даже переспросил уверен ли он, и Сокджин сказал, что ему не нужно беспокоиться, все в порядке. Очевидно, это не так. — Хён, давай посмотрим что-нибудь другое… Комедию, например? —предлагает Чимин, проглатывая комок в горле в попытках успокоить ритм своего сердцебиения. — Почему это? Я хочу досмотреть, — Сокджин отвечает ему будто бы искренне, не глядя на него. Чимин знает, что он пытается быть сильным, пытается не обращать внимания, но у него явно не получается. — Это не пойдет тебе на пользу, хён, — он берет пульт и начинает искать другой фильм. Сокджин делает глубокий вдох. — Перестань. Чимин прекращает поиски и смотрит на него вопросительно. — Просто перестань. Сокджин наклоняется вперед, упирается локтями в колени и обхватывает голову руками. Он кажется немного раздраженным, измученным, слабым, побежденным. Чимин опускается на колени перед Сокджином, хватает его за запястья и медленно тянет их вниз. Старший не смотрит на него в ответ. — Что такое, хён? Что ты хочешь, чтобы я прекратил? — Все это! — он резко вырывает руки из хватки Чимина, встает и активно жестикулирует, словно пытается указать на что-то. — Ты продолжаешь смотреть на меня с жалостью, пытаешься уберечь меня от воспоминаний. Сокджин хватает пульт, возвращаясь к фильму, который они смотрели, и в гневе указывает на телевизор. — Это всего лишь фильм! Видишь? Дурацкий фильм, который говорит какое брак дерьмо, когда счастью жениха и невесты угрожает человек, который не знает, что такое преданность! Чимин просто наблюдает за ним, позволяя выплеснуть всю свою ненависть через крики. Сокджин саркастично смеется, бросая пульт на диван. — Он мог бы быть о моей жизни, но в фильме пара в конце остается вместе, — выражение его лица снова мрачнеет, и он, наконец, смотрит на младшего. — И перестань смотреть на меня так, будто я сделан из фарфора и могу упасть и сломаться в любой момент. — Хён, ты уже сломан, — Чимин не позволит Сокджину закрыться, заперев чувства где-то глубоко. Даже если ему не хочется этого делать. Сокджин смотрит на него. Его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций. Через несколько секунд он берет свой мобильный телефон с подлокотника дивана, и идет в свою комнату, не говоря ни слова. Последовавшая за этим тишина казалась оглушающей. Чимин на мгновение прикрывает глаза, не уверенный, правильно ли он только что поступил, но он знает, что это было необходимо. А затем он выключает телевизор и позволяет одеялам на своей постели высосать все его разочарование. Он бросается на простыни, уставившись в окно, вид из которого размыт холодным дождем. Капли, медленно скользящие по стеклу, напоминают недавние слезы Сокджина. С этим воспоминанием в голове Чимин чувствует, как приходит сон, навеянный шумом воды, падающей на землю. (...) Дождь. Настоящий друг в жизни Чимина. Он уверен, что дождь всегда будет рядом, всегда, когда он необходим. Маленькие капли воды, падающие с неба. С раннего возраста Чимин знал, что дождь будет сопровождать его в самые важные моменты. Иногда, чтобы помочь ему, иногда, чтобы напомнить о чем-то... а иногда, чтобы остановить от какого-нибудь поступка. Как, например, в тот дождливый день, когда Сокджин сказал, что он уезжает из Квачхона, чтобы поступить в школу актерского мастерства в Сеуле. В этом не было ничего удивительного, актерство всегда было его мечтой. Сокджин поговорил с ним и попрощался. Но видеть, как он действительно уходит, было больно, слишком больно, чтобы вынести. С каждым шагом, который он делал все ближе к двери, сердце Чимина билось сильнее, как будто молча умоляя Сокджина остаться. Остаться. Чимин хотел, чтобы он передумал. Остаться. Чтобы он не открыл дверь. Остаться. Чтобы он не бросал его. Но он ушел. А вместе с ним и шанс Чимина сказать хоть что-нибудь. Не уходи. Я люблю тебя. И снова шум дождя был громче его голоса. Сокджину было семнадцать, когда он ушел. Чимину — пятнадцать, и он осознал, что не будет часто видеть своего хёна. Только по праздникам и особым случаям. Этого было недостаточно. Но ему пришлось смириться. И так шло время, дождь иногда прекращался, но он всегда возвращался... и приносил еще более сильные штормы. Как в тот день, когда Сокджин объявил всей семье, что он помолвлен с Чон Хосоком, который учится в том же университете. Были весенние каникулы, и он вернулся домой, привезя с собой своего парня. Жениха. Хосок. От одной мысли об этом имени Чимин чувствует, как закипает кровь. В тот день шел сильный дождь, погода была темная, серая, холодная. Но, казалось, никому не было до погоды никакого дела, ведь новости от Сокджина, задали другое настроение в доме семьи Ким. Чимину казалось, что над его головой нависла особо тяжелая туча, все было таким темным, таким пустым. Шум дождя казался слишком громким. Но этот шум не помешал Чимину услышать три худших слова в своей жизни. "Мы собираемся пожениться!" Почему дождь иногда бывает таким жестоким? Чимин не может понять. Почему дождь мешал ему говорить, но не мешал слышать. Было ужасно видеть Сокджина, держащегося за руки с кем-то, кроме него. С кольцом на правой руке, которое подарил не он. Который улыбается не тому человеку, обнимает другое тело, целует чужие губы. Ничто из этого никогда не принадлежало Чимину. Ничто из этого никогда и не будет принадлежать. Только дождь продолжает сопровождать его, куда бы он ни пошел. (...) Спустя три года Чимин закончил старшую школу и отправился в Сеул в надежде осуществить свою мечту и стать профессиональным танцором в направлении современного танца. Он собирался жить один, так как Тэхен, его лучший друг детства, решил провести некоторое время, работая на ферме своего деда, чем он занимался с двенадцати лет. Мысль о том, что он столкнется с новым этапом в жизни в таком большом городе, совсем один и вдали от семьи, очень пугала его. Но потом он вспомнил. Сокджин жил в Сеуле, он учился в том же университете и что, возможно, ему нужен сосед по комнате. Но у Сокджина начался перерыв в учебе, а вместе с тем появилась и новость о том, что он переезжает в квартиру Хосока. Несмотря на это, он заверил Чимина, что они будут видеться в кампусе каждый день и при любой возможности будут выходить вместе на кофе. Это было не совсем то, чего хотелось Чимину, но это было лучше, чем ничего. Жаль, что Хосок приглашал сам себя каждый раз, когда они встречались. Чимин редко видел Сокджина. Поэтому, когда Сокджин позвонил в дверь его квартиры почти два месяца назад, Чимин не мог в это поверить. Когда он увидел мокрого и дрожащего парня, спрашивающего, может ли он войти, прерываясь на всхлипы, сердце Чимина разбилось. На плече у него висел рюкзак. Он выглядел опустошенным, уничтоженным, слабым. С того самого дня он выглядел так всегда. Сокджин пытался объяснить, что произошло, но он не мог вымолвить ни слова, а только рыдал. Чимин сидел рядом с ним на диване, поглаживая спину левой рукой, желая каким-то образом уменьшить боль, которую испытывал его хён. Это чувство ему очень знакомо. — Хён, пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Но Сокджин мог только плакать. — Я хочу помочь тебе, но мне нужно знать, что произошло. Звуки, которые получалось произнести, звучали так, словно Джин испытывал физическую боль. — Хо-хосок, он... Чимини, все отменил, больше никакой помолвки, никакого брака, — он бросился на колени к Чимину, плача еще сильнее, выпуская все, что сидело в нем так глубоко. Чимин обнял старшего за трясущиеся плечи. Какое-то чувство закипело в нем, возможно, гнев, он не мог точно определить. — Что он сделал, хён? Сокджину потребовалось несколько секунд, чтобы поднять голову, посмотреть Чимину в глаза и сказать: — Он изменил мне, Чимини... Хосок бросил меня ради другого! Я не хочу его больше видеть, понимаешь? Никогда! Это не укладывалось в голове. Как Хосок мог променять Сокджина на кого-то другого? Он держал в руках целый мир и выбросил его прочь, так глупо. Да, это чувство - гнев, может быть, даже ненависть. Видеть Сокджина в таком состоянии, осознавать, что ему причинили боль, и он не может ничего сделать, чтобы унять эту боль. Он не мог отделаться от мысли, что, если бы Джин был с ним, ничего такого никогда бы не случилось. — Что я могу для тебя сделать? Он мог накричать на Хосока, напугать его или даже избить. Хотя независимо от того, что Сокджин попросит, Чимин все равно сделает это. Если бы Джин попросил найти для него рай на земле, Чимин сделал бы это. — Сейчас? Мне нужно пожить где-то. Мне больше некуда идти, Чимини. Он не мог отказать в просьбе обладателю этих больших карих глаз, которые сейчас были красными и опухшими от слез. Чимин не мог отказать Сокджину. Он никогда бы ни в чем ему не отказал. Заключив его в такие нужны для обоих объятия, Чимин пытался успокоить старшего. — Конечно, хён. — По крайней мере, пока я не смогу снять что-нибудь для себя, — Сокджин не обнял его в ответ, говорил он, кажется, на автомате. Чимин прижал его к себе сильнее. — Все в порядке. — Все мои вещи там, я не могу пойти за ними сейчас. — Мы разберемся с этим позже, — костяшки пальцев Чимина уже побелели. — Мне... Мне жаль... за все это. Наконец Сокджин поднял руки и обнял его в ответ. — Спасибо, Чимини... Спасибо. И так они сидели какое-то время: Чимин укачивал Сокджина на коленях, почти как ребенка, пытаясь успокоить его. Во время этого объятия Чимин будто дышал Сокджином. Постепенно рыдания сменились тяжелым дыханием, старший заснул, положив голову на плечо Чимина. Было бы непростительным, с его стороны, разбудить его. Поэтому Чимин медленно, соблюдая предельную осторожность, откинулся на спинку дивана и устроил Сокджина у себя на груди, чтобы ему было комфортно. Руки старшего все еще обнимали его, и Чимин не спешил их убирать. Наоборот, он хотел, чтобы они остались там навсегда. Глаза Чимина закрылись, на губах появилась улыбка, и звук, который он услышал после, был самым успокаивающим, что он когда-либо слышал. Дождь. Его верный друг. Сейчас все было не так уж и плохо. (...) Чимин уже давно не чувствовал себя так взволновано. Даже учеба казался легкой, работа шла хорошо, и Сокджин жил с ним уже шесть месяцев. Хотя он все еще казался уязвленным, когда дело касалось отношений, он медленно приходил в себя. Еще немного времени, и Чимин был уверен, что все успокоится. Да, все будет хорошо. Для него было почти невозможно держать все в себе, не говорить о своих чувствах, сдерживать желание отдать всего себя Сокджину. Но так как его хён был всегда рядом, нуждаясь в помощи, чтобы двигаться дальше, Чимин знал, что достаточно скоро он сможет освободиться от оков и высказать все, что хранилось в его сердце. Вещи снова обрели цвет, к ним вернулась яркость. Повседневность не была больше скучной. Мысль о возвращении домой наполняла его радостью, и он не мог дождаться, когда откроет дверь и его встретит та самая улыбка, которая всегда оказывает на него чудодейственный эффект. Даже первые признаки начинавшегося дождя не были поводом для беспокойства. Дождь был уютным, как объятие давнего друга. Небо в конце концов прояснится, снова засияет солнце, воздух согреется. Чимину просто нужно подождать. Как будто дождь дал ему второй шанс. Пока однажды погода снова не испортилась. Это был так странно. Все становилось лучше, почему все должно было поменяться прямо сейчас? То же чувство, что и всегда, чувство потери почвы под ногами, потери сознания... потери чего-то. Или кого-то. Пока он шел от автобусной остановки к своей квартире, после долгого дня в университете и на работе, Чимин пытался сопоставить то, что он чувствовал, с каким-то знакомым воспоминанием, о чем-то что уже когда-то происходило. С каждым шагом он становился все более расстроенным, все более отчаявшимся, почти задыхающимся. Внезапно все показалось серым и темным, холодным и пустым, таким, как было раньше. Чем ближе к дому, тем сильнее становилось это чувство. Стоило ему положить руку на дверную ручку, и ему пришло осознание. Предупреждение. Или же это был дождь. Или звук разбивающегося сердца. Но он знал. Сделав глубокий вдох, пытаясь развеять туман в голове, Чимин осторожно открыл дверь, желая оттянуть неизбежное, как можно дольше. В объятиях перед ним стоят двое. Все, что он смог увидеть, прежде чем его глаза заволокла пелена слез. Дальше все было, как в тумане. Сокджин принимает извинения Хосока. Сокджин благодарит Чимина за все. Сокджин снова покидает его. Все это кажется абсурдом. Чимин почувствовал себя в фильме, возможно, в том, который они смотрели совсем недавно. "...жених и невеста в конечном итоге оказываются вместе". В конце концов, дождь действительно дал второй шанс. Хосоку. (***) На самом дне ящика — полароид с потертыми краями. Напоминание о присутствии Сокджина в жизни Чимина. Вскоре после того, как он и Хосок снова сошлись, подготовка к свадьбе возобновилась, и церемония состоялась год спустя в прекрасный солнечный весенний день, дул легкий ветерком и ярко сияли цветами. Оба выглядели очень счастливыми, одетые в белое, празднующие это событие в той самой беседке, где сейчас стоит Чимин. Семейное ранчо Сокджина — одно из самых красивых мест в Квачхоне, лучше места нельзя было и придумать. Выцветший, изжелта-красный оттенок клубничных полей, который Чимин видит сейчас, в этот дождливый зимний день, совсем не похож на ярко-красный цвет с оранжевом оттенком, который изображен на фото. Рука, которая держит снимок, совсем не похожа на ту, что вытирала слезы много лет назад. Забавно думать о прошлом и чувствовать, будто это все еще настоящее, осознавать, что, хотя большинство вещей и изменилось, некоторые чувства остались прежними. Забавно смотреть на лист бумаги, от которого твоя душа наполняется смешанным букетом эмоций, необузданным желанием вернуться в прошлое и попробовать еще раз. Попросить воду, падающую с неба, о возможности получить второй шанс. Но это невозможно. Этого не вернуть. Верно? Если это так, то почему сейчас, когда Чимин слышит, как за ним закрывается зонтик, и оборачивается, это ощущение наполняет все его естество? Почему, когда он поправляет очки, чтобы лучше видеть, появляется чувство, что ему снова двадцать, он раскрывает объятия человеку, которого он так хорошо знает, надеясь получить ту же искреннюю, теплую улыбку, по которой он так скучал? Комфорт от этого объятия такой же, как и всегда. Дождь, возможно, дает ему второй шанс, даже если прошло так много времени. Его губы растягиваются в широкую улыбку и только одна мысль приходит в его голову, покрытую седыми волосами... Спасибо, дождь.

***