Леди Мистери
В глазах у меня потемнело. Мои чувства словно отключились на несколько мгновений. Когда я вновь обрела зрение, все было как-то по-другому. Как будто все стало… легче? На сердце у меня лежал груз печали, но не было того давящего пресса сомнений, исканий и боли, боязни. Я поглядела было на наши соединенные руки… и вдруг осознала, что рука Сикрет принадлежит мне! Я стала Сикрет! Этого не может быть! Переселение душ! Через простое касание! — Сикрет. Ты поняла, что произошло? — сказала я голосом сестры. — Вроде бы, — услышала я в ответ свой голос. Как странно! Как непривычно! Быть в чужом теле, чувствовать, как оно подчиняется тебе! И видеть себя со стороны. Вернее, Сикрет в своем теле. — Ну и депрессивная же у тебя оболочка, сестренка! — Есть от чего, — прошептала я в сторону. А вслух произнесла: — И что же нам теперь делать? — Не имею ни малейшего понятия. Вообще, как, почему это произошло? Я взяла твою руку и подумала, интересно, каково это — быть тобой, хотела бы я побывать в твоей шкуре. — Я подумала о том же! — воскликнула я голосом Сикрет. — Может быть, поэтому… — Но это все равно странно. Я думаю, между нами есть какая-то духовная связь, но чтобы так… А, что толку рассуждать! Надо что-то делать. Предлагаю ловить момент. Один день мы побудем другом, а дальше посмотрим. Но, конечно, не роняя друг друга в глазах других. Я попытаюсь вести себя как Леди Мистери, а ты — как Сикрет. Только постарайся, пожалуйста. А что! Заодно узнаем друг друга получше. Кивнув в знак согласия, я предложила: — Уже поздно. Давай ночь проведем у тебя, то есть, у меня… короче, здесь. — Ладно, — ответила она кивком. — И, все-таки, до чего неудобная у тебя юбка!***
— Ну что, сестренка, — откинула назад мои пряди Сикрет. — Ох, до чего мешают эти лохмы! Развлечемся, как можем? — Хорошо. Ну, все-таки непривычно! До чего короткие волосы! Даже когда я только-только стала темной леди, у меня они были длиннее. И без юбки намного свободнее. Но далеко не так элегантно. Мы вышли из комнаты вместе. Вместе вошли в общую комнату, пытаясь держаться соответственно своему образу. Все сидели маленькими группками по двое-по трое. Каждая группка обсуждала что-то свое. Далеко от нас сидели, тихо переговариваясь, мама и папа. У меня екнуло сердце. Ведь теперь я смогу поговорить с отцом, пусть даже как Сикрет. Другая группа включала в себя Воду, Спаркс и Ветерок. Вода, как всегда, что-то глубокомысленно излагал слушательницам. Спаркс откровенно скучала. Повелитель и Иллюзия сидели чуть поодаль. Мой жезл, которого я с первого взгляда не заметила, еще не принявший прежний облик, сложив крылья, тихо сидел где-то в уголке. Поколебавшись немного, Сикрет присоединилась к Воде и остальным. Возможно, я бы так и поступила. Я постояла и направилась к отцу и матери. — Привет, мам, привет, пап, — небрежно бросила я, подсаживаясь к ним. — О чем беседу ведете? — Я бы сказала другое. Но теперь я изображаю сестру. — Привет, доченька, — улыбнулась мне мама. — Здравствуй, дочка, — кивнул отец. Теперь-то я могу разглядеть его повнимательнее. Он совсем не изменился, только стал много мрачнее. — У меня к вам серьезный разговор, — начала я. — О чем? — поинтересовалась мама. — О сестре. — Я не желаю о ней говорить! — вскочил папа. — Я уже все сказал, Сикрет! Если уж на то пошло, я не могу находиться в одной комнате с предательницей! — он гневно сжал кулаки и быстрым шагом оставил общую комнату, выйдя наружу. — Гром! Тупица, стой! — крикнула мама ему вдогонку, вставая. — Прости, доченька. Мне нужно с ним поговорить. Будь умницей. — Совершив двойной прыжок, мама очутилась перед дверью, отворила ее и пустилась вслед за отцом. Я обернулась на остальных. Повелитель и Иллюзия уже куда-то испарились. Спаркс, Ветерок и Вода тоже встали со своих мест. — Мы с Ветерок пойдем тренироваться. Ты с нами? — окликнула меня Спаркс. — Нет, спасибо. Посвящу утро общению с семьей, — я поглядела на сестру в моем теле и добавила, подняв брови, — или с Водой. — Я буду рад, — Вода устроился напротив меня. — Ладно. Если что, мы снаружи. — И они вылетели через крышу. Вода стал мне что-то рассказывать, его речь журчала, как ручей, но я совсем его не слушала, хотя и делала вид. Краем глаза я наблюдала за Сикрет. Та тоже осталась. Жестом она подозвала к себе моего жезла. Тот сел на пол у ее ног. Подперев голову рукой, я наклонила ее, чтобы Вода не видел, куда я смотрю, и скосилась на них. — Послушай, жезл, — вполголоса, даже тише сказала сестра… в моем обличье. — Могу я поговорить с тобой о чем-то важном? — Я в вашем распоряжении, миледи, — ответил он не громче. — Знаешь… — протянула она, как будто не знала, в какие слова облечь путающиеся мысли. — Это все… так сложно… так… сложно. Я даже сама себе боюсь в этом признаться… — Я затаила дыхание, чтобы лучше слышать ее слова. К чему она клонит? — В общем… когда я поцеловала тебя вчера, я сделала это не только для того, чтобы утешить и отблагодарить тебя… дело в том, что… нет, я не могу этого сказать. — Я вся обратилась в слух, оставшись глуха к речи Воды. — Я… я… влюблена в тебя… — ее, вернее, мои щеки покрылись розовой краской, она отвела взгляд в сторону. Мерзавка! Но какая хорошая актриса… если бы я кому-либо признавалась в любви, то именно так. Но как она смеет?! Так смеяться, так издеваться над ним? Что он сделал ей? Но он ведь не поверит ей, правда? — Моя леди, — прошептал он, качая головой, словно пытаясь прийти в себя. Нет! Я не могу! Я не могу больше слышать этого! Я не могу больше это выносить! Я разрыдалась. Вода посмотрел на меня большими глазами. — Сикрет, что с тобой? Ты плачешь? Наверное, ты, как всегда, не слушала меня, а думала о чем-то другом… Ну да ладно. Что так опечалило тебя? — взял он мою руку в свою. — Я никогда не видел, чтобы ты плакала. Мне побыть с тобой, или ты хочешь остаться одна? — Одна. Только не говори никому, ладно, Вода? — попросила я. — Хорошо, Сикрет. Мужайся. Все придет в норму, — улыбнулся Вода одними глазами и тоже вышел наружу. Жезл перевел взгляд на меня. — Сикрет? Вы плачете? В чем дело? Что происходит? — он снова поглядел на сестру. Потом на меня. Опять на сестру. На меня. На сестру. — Я не знаю, как… — выдохнул он, — но только я чувствую, что Сикрет — не Сикрет, а моя леди. А Леди Мистери — Сикрет. Не говорите, что это не так. Это так. Единственное, что я не могу понять: как и зачем вы это сделали. — Ты был почти мой! — ударила Сикрет кулаком по спинке стула. — А ты все испортила! — Зачем вам это нужно?.. — пожал плечами жезл. — Если вы послушаете моего совета, миледи, — повернулся он ко мне, — вам лучше сделать, как было. — Ты прав, мой верный жезл, — проговорила я сквозь слезы. Встав, я подошла к сестре и взяла ее за руку. Я хочу вновь стать собой. Пусть я буду чувствовать себя хуже, на меня вновь навалится груз тяжелых мыслей и сомнений. Но я хочу стать собой. Голова пошла кругом, все поплыло… потом зрение отключилось. Через пару секунд я снова была в своем родном, любимом и симпатичном теле. Рядом стояла Сикрет. — Я снова я! — запрыгала она по комнате. — Я могу прыгать! Ву-ху! — Ты… ты… засранка! — крикнула я ей. — Как ты посмела издеваться над моим верным жезлом?! Оставь его в покое! — Я всего лишь сказала это за тебя, сестренка! — хихикнула она, продолжая мерить комнату прыжками. — Замолчи! Все, что надо, я скажу сама! — Ты такая стеснительная! Нескоро дозреешь до чистосердечного признания! Я уже вижу тебя насквозь! — Тоже мне, рентгеновский аппарат, — фыркнул жезл, отвечая за меня. Проснулась змея сестры, спавшая в уголке, и зашипела на него, видно, заступаясь за хозяйку. — Что, завидно? — обратился он к ней. — Нет, тебе бы так не пошло! А вы, Сикрет… не думал, что вы так низко опуститесь, чтобы насмехаться над несчастным жезлом. Обе проигнорировали его слова. Еще бы, сказать-то нечего. — Пойдемте, миледи, — предложил он мне, — вам необходимо… — Успокоиться? — перебила я его. — Я спокойна. Но ты снова прав. Нам лучше уйти отсюда.Гром
— Стой! — кричала мне вслед Гроза. Я слышал ее, но шаг не сбавлял. — Все равно догоню! — я услышал свист рассекаемого воздуха, и она оказалась передо мной. Тройной прыжок! Да, Гроза, как всегда, на высоте. — Стой, слышишь! — преградила она мне дорогу. — Гром, мы должны поговорить. — О чем? — холодно поинтересовался я. Конечно, я заранее знал ответ. Ну почему они все так слепы? Почему не видят то, что вижу я? — О Мистери. Нашей дочери. — Я не хочу о ней говорить. Я не верю ей. Пусть докажет, станет рыцарем молний. Тогда и поговорим. — Гром. Ради меня, — взяла она меня за руку. — Она вернулась. Она осознала свою ошибку. Прости ее. Как она не видит? Я не могу верить тому, кто однажды уже предал нас. Я чувствую фальшь. Я чувствую ложь. — Не могу, Гроза. Пойми же ты, она предательница, — пытался я сохранять спокойствие. — Ты не прав. Ты не прав, — сжала она мою руку. — Она изменилась, понимаешь? Она все поняла! Прости ее. Ты причиняешь ей боль, идиот, — вдруг резко оттолкнула она меня. — Все ошибаются! — Герой не имеет права на такую ошибку, — возразил я. Как она слепа! Ну почему она не понимает?! Как тяжело держать себя в руках. Я чувствовал, что во мне закипает гнев. Чувство, не приемлющее предательства… и глупости. — Ты тоже ошибался, разве нет? — продолжала настаивать Гроза. — Разве что только с выбором жены! — мой гнев, как я ни пытался его сдержать, вырвался наружу. — Ах так! Я получил пощечину, а Гроза, перекувыркнувшись в воздухе, стремительно убегала в противоположном направлении. — Гроза! — опомнился я, осознав, что я наделал, какую глупость сказал. — Гроза, вернись! Гроза, прости меня! Гроза! Гроза! Гроза! Но она уже не слышала меня. Какой же я олух! Как я мог так оскорбить ее? Я не должен был позволять гневу властвовать надо мной! Как я мог позволить такому случиться? Я дотронулся до щеки, и боль наполнила мое сердце. Я ринулся туда, где скрылась Гроза. И сбил с ног собственную дочь. — Прости, Сикрет, — помог я ей встать. Ее змея обиженно сверкнула глазами. — Извини, дочка. Ты не видела маму? — Видела, — немного ошарашенно ответила Сикрет. — Она пронеслась мимо, как Вспышка молнии. Вы что, поссорились? — Просто я — безмозглый идиот, — не стал я вдаваться в подробности. — А куда она побежала? — В Башню Грома… И прежде, чем дочка успела что-либо сказать, я покинул ее и проследовал в том направлении. В общей комнате Грозы не было. Я взбежал наверх по винтовой лестнице. Дверь в нашу комнату была закрыта. Я толкнул, но она не поддалась. — Гроза! — крикнул я через дверь. — Уходи! — раздался ее голос по ту сторону двери, но совсем близко. Наверное, она сидит на полу, держа дверь спиной. В ее голосе слезы. — Гроза!.. — Уходи! — повторила она. — И можешь поискать себе жену получше! — голос ее сорвался, и она зарыдала. — Гроза, милая, прости меня. Прошу тебя, милая. Умоляю тебя. Ты мне дороже всего на свете… Я толкнул дверь, та приоткрылась. Гроза, закрыв лицо руками, плакала, прислонившись к двери. Я опустился на пол рядом с ней и обнял ее за плечи. — Гроза, милая, прости. Она отняла руки от лица и взглянула на меня заплаканными глазами. — Душа моя, — принялся я целовать ее руки, — прости. Прости. Ну, надавай мне пощечин, мерзавцу. Только прости, душенька. Я люблю тебя. Очень люблю. Она уронила голову мне на плечо и постепенно успокоилась. Надеюсь, она простила меня…
Леди Мистери
Мы с жезлом вышли на улицу. Было позднее утро — уже тепло, но тени пока еще не совсем короткие. Мы с ним нашли дерево неподалеку от Башни Грома, отбрасывающее как раз такую тень, и устроились под ним рядышком. Я негодовала и злилась на сестру, но старалась этого не показывать. Я пытаюсь разобраться в себе, и, вроде бы, у меня что-то получается, но в скором времени снова путаюсь! Это невыносимо! Я встретилась глазами с жезлом. Он потупился и опустил взгляд. Странно, как я прежде не замечала, что он так мил?.. Но его глаза чуть изменились… То есть, он весь изменился, конечно. Внешне. Но в глазах появилось то, чего не было раньше, — в них отражаются блики света. Хотя… с ним самим тоже что-то не то. Где его обычная язвительность? Он и надо мной-то, помнится, подшучивал. А впрочем, все обман. Он ни капельки не изменился. Просто я узнала его с новой стороны… интересно, о чем он сейчас думает? Сорвал, вон, стебелек вьюнка…Жезл
Тщетно я оглядывался в поисках красивых цветов. Либо у меня дурной вкус, либо все стоящие растения оборвали все местные кавалеры для своих дам. Хотя… в траве вьется не очень благородное, но красивое растение — вьюнок. Я сорвал несколько стеблей с розовыми цветами. И принялся плести из них венок. Нет, ну чем я занимаюсь? Да что со мной? Минут пятнадцать я и миледи сидели молча. Наконец я завершил свое творчество и, сам не знаю отчего, опустив глаза, протянул его миледи. Что же, если верить языку цветов, великолепный выбор цветка с моей стороны. — Миледи… я… в общем… — я почувствовал, что краснею, и просто сунул ей в руки венок. Со мной творится что-то странное. Да что такое, в самом деле? Я краснею, бледнею… Двух слов связать не могу!.. — Спасибо, мой верный жезл. Как мило, — она улыбнулась и потрепала меня по ушам. Да что такое! Ее прикосновение заставило меня замереть и дышать чаще. Не знаю как, но рядом с нами, на ветвях дерева, оказался Вьюнок. Да, тот самый, что карабкается везде, как кошка, из-за своих когтищ и обожает всех и вся запутывать в своих «веревках». — Эй, мышь драная, — (это так меня прозвали в Лунапарке. Не могли придумать что-нибудь поизобретательнее!..) окликнул меня голос сверху. Я задрал голову. Вьюнок! Сидит на ветке и ухмыляется. — Скажи своей «леди», что меня послал милорд проверить, как тут ее успехи. — А у самого язык отвалится? — усмехнулся я, но, почтительно склонив голову перед миледи, прошептал ей: — Миледи, тут ждет вашей аудиенции Вьюнок. Впрочем, она и сама его увидела. Я огляделся по сторонам. Рыцарей молний нигде не видно. — Чего тебе, монстр? — Ах, где же ваши манеры, «миледи»? — сощурился тот. — Ну, не забывайте, вы пока тоже служите Лорду Страху. Если же память вам изменила, об этом вам могут напомнить ваши симпатичные браслеты. Миледи чуть приподняла рукав своей кофты. В лучах утреннего солнца блестнуло серебро. Она вздохнула и тихо пробормотала: — Каждое мое слово — ложь… Простите меня, все… Говори и проваливай, — буркнула она Вьюнку. — Выполнена ли работа, «леди»? — Почти, — уклончиво ответила миледи. — А поточнее? — Передай милорду так: Пламя и Вируса я убрала. Освободила Черного рыцаря. Из-за него Терн стала Тьмой. Она вывела из игры Шаровую молнию. Остальные живы. Им повезло. — Надеюсь, ты найдешь способ убрать и их, — усмехнулся Вьюнок. — Я передам твои слова. Молись, чтобы я случайно чего-нибудь не забыл… — Попробуй только забыть, — сжала руку в кулак миледи. — Тебе не поздоровится! — Да что ты! — он сощурил черные глаза и перепрыгнул на соседнее дерево. Он затерялся в кронах деревьев, и только изредка колыхание листвы выдавало его передвижение. Ненавижу монстров. Ни один из них не считает ее светлость своей леди. За исключением троих: Цербера, который хоть и сильный, и грозный, но все-таки песик (никогда не был высокого мнения об их интеллекте); Воздушного змея, который, видно, руководствуется тем, что Цербер большой, ему видней; и Лягушки, которая всего боится и кого угодно признает, лишь бы ее не трогали. Но и это уже неплохо. Миледи повернулась ко мне и проговорила: — Мерзкий монстр. Ну да ладно. Знаешь, мой верный жезл, мне в голову вдруг пришли слова новой песни. Поможешь мне подыскать подходящую мелодию? — Конечно, миледи. Рад служить. В моей руке появилась губная гармошка. Миледи обожает петь, сочинять стихи, тексты песен и их мелодии. На мой взгляд, у нее это хорошо получается. Честно. Я ничего из этого не умею, зато могу играть на губной гармошке (наверное, единственное мое творческое умение). Так что я ее гармонично дополняю. Что за рок надо мной, что за рок? Я стою посреди двух дорог… Я не знаю, что делать опять, Мир меня заставляют терять. Мне казалось, что выбрала я… И не раз. Даже больше, чем два. Но теперь не могу я решить: Как мне жить? И вообще, впрочем, жить? Что же снова творится во мне? Размышляю одна в тишине. Я пытаюсь, пытаюсь понять… Вот бы мне повернуть время вспять. Все вернуть и остаться у них Или сразу слугой быть у злых. Я, наверно, умру от тоски! Рвут сомненья меня на куски. Подскажи, верный жезл мой, мне путь, Чтоб мою он охватывал суть. Подскажи, верный жезл мой, любя, Почему так смотрю на тебя? Интересно, так — это как? — Вы действительно задаете мне вопрос, или это для красоты? — обратился я к моей леди, когда достойная мелодия была подобрана. — Миледи? — Нет, действительно, — она посмотрела мне в глаза, — если ты можешь дать на него ответ. — Боюсь, что нет, моя леди… Если вы не можете разобраться в себе, то где уж мне… — Не лукавь, — прищурилась она, не отводя взгляда. — Думаешь, я не знаю? Ты никогда не говоришь то, что думаешь. — Что вы, миледи! Я всегда говорю вам… — я смешался. — Я сказал бы, если знал. — Ты прав, устало согласилась она, откидывая назад пряди волос. — А как тебе песня? — Прекрасная песня… вы… как всегда, хорошо поете… и слова великолепные… — да что такое? Язык заплетается!.. Я просто не могу найти слов, чтобы сказать ей… А раньше они так легко приходили на ум!.. — Я рада, что ты так думаешь, — уголки ее губ приподнялись. — Я бы заплакала от счастья, если бы кто-нибудь еще понимал меня так, как ты… А так… мне приходится плакать совсем не от радости, — ее брови изогнулись, а губы задрожали, казалось, она вот-вот по-настоящему расплачется. — Не плачьте, миледи… вы… вы слишком прекрасны, чтобы плакать!.. — невольно вырвалось у меня. Я почувствовал, как заливаюсь краской. — Ты правда так считаешь? О, спасибо! — в знак признательности она чмокнула меня в щеку. Прикосновение ее губ ввело меня в какое-то странное оцепенение, потом я почувствовал себя так, как будто кто-то выкачивает из меня энергию. Меня бьет, трясет, и все это внутри… Как странно… ко всему прочему я не могу связать двух слов… мои обычные похвалы, расточаемые в адрес миледи, тоже не желают слагаться… Что со мной? Я влюблен?