Причина искусства

— Арс, принеси с балкона еще стулья, пожалуйста! — Антон уже в третий раз выкрикивает эту просьбу в направлении коридора из кухни, которую изо всех сил пытается привести в человеческий вид. Попов в третий раз ничего не отвечает и стулья не приносит. — Клянусь, если ты опять улегся спать, я выкину все твои краски, а теми, которые останутся, раскрашу все твое лицо так, что даже за месяц не отмоешься! — Практически рыча, Шастун гневно топает по квартире, двигаясь к спальне, где в очередной раз застает абсолютно спокойного брюнета, поглощенного работой у холста. Такая умиротворенная картина заставляет мужчину тут же забыть о стульях и яростных клятвах. Он тихо подходит со спины к художнику, обвивает его торс руками и опускает голову на плечо, заглядывая, он заранее уверен, в новый шедевр. — Арсюш, — Ласково, почти урчаще зовет шатен, легонько проводя кончиком носа Попову за ухом. — я тебя уже раза три звал, а ты опять весь в творчестве. — Да? — Арсений наконец обретает зыбкую связь с реальность и переводит взгляд на Антона. — Прости, я так увлекся, совсем не слышал. Что ты хотел, солнце? — Да ничего, — Шатен оставляет легкий поцелуй на щеке. — я сам все возьму, рисуй, не отвлекайся.       С тех пор, как Арсений зашел в медицинский кабинет и увидел за столом Шастуна, прошло больше полугода. В Петербурге уже начинались белые ночи, поэтому, несмотря на относительно позднее время, за окном было ясное небо и, кажется, где-то можно было уловить лучи весеннего солнца. Восстановление Попова уже подошло к логическому завершению некоторое время назад, и он до сих пор не выпускал кисть из рук. Брюнет бы соврал, если бы сказал, что реабилитация была легкой. Это была пытка. Но даже по сравнению с ней, настоящим испытанием было восстановление отношений с Антоном. В голове художника все еще живо сохранились картинки того, как он, полураздетый, выбежал тогда за Шастуном на улицу, после их первой ночи, даже не зная, что сказать и сделать. Он помнит, как они целовались у подъезда, а потом шатен всеми правдами и неправдами заталкивал его домой, лишь бы не простыл. А потом началось самое сложное. Оказалось, недоверчивый подросток внутри Антона вырос в еще более недоступного мужчину. Заставить того довериться каждый раз требовало невероятных усилий. Шастун, конечно, тоже старался, но первые результаты появились нескоро. Было много ссор, с криками и едва ли не драками, таких, что каждый хоть раз задавался вопросом, а стоит ли вообще продолжать пытаться. Но каждый раз они шли на мировую, абсолютно уверенные — стоит.       Сегодня на ужин должны прийти Сережа, Дима, Паша с женой Лясей, и Оксана. Все самые близкие. На то было два прекрасных повода: первый мерч Арсения со времени травмы сегодня поступил в продажу и собрал невероятное количество предзаказов, а также сегодня прошло ровно шесть месяцев с того дня, как они решили снова пробовать быть вместе. Поэтому с самого утра Антон бегал по магазинам, вычищал квартиру, накрывал на стол и старался не отвлекать лишний раз Попова, вновь поддавшегося вдохновению. Он выпускает Арса из объятий и хочет уйти на балкон за дополнительной мебелью, но брюнет легко ловит в воздухе его запястье. Все пальцы художника покрыты краской и оставляют заметные следы на светлой коже Шастуна. Тот лишь ласково качает головой. — Подожди, — Просит Арсений и, вытерев и отложив кисть, притягивает Антона ближе. — посмотри. — Антон возвращается туда, где стоял секундой ранее и вновь обращает взгляд на картину. На холсте та самая пещера со светлячками, но теперь в самом ее центре, по середине озера, можно разглядеть два темных человеческих силуэта. Одна фигура стоит, склонившись над второй, которая, в свою очередь, прогнувшись в спине и вскинув руки, едва заметно касается кончиками пальцев воды, отчего по поверхности озера идет рябь. Силуэты кажутся шатену знакомыми, и он выдвигает единственную версию, которая приходит на ум. — Это мы? — Спрашивает Антон чуть слышно и вновь обнимает брюнета со спины. Арсений, наконец, переводит взгляд с холста на мужчину и едва заметно улыбается. — Да, это мы. — Шастун мягко целует своего художника, на секунду крепче сжав в объятиях. — Это очень красиво, Арс. — Мужчина уже собирается снова уйти, но его во второй раз ловят за руку, останавливая. — Ты не понимаешь, Антон. — Арсений немного тупит взгляд, но говорит уверенно. — Я хочу тебе кое-что сказать, пока все не собрались. — Шатен подходит ближе на шаг, не размыкая рук и показывая всю готовность слушать. — Ты не только тут, — Брюнет взмахом указывает на мольберт. — ты практически в каждом написанном мной сюжете. Почти все мои картины так или иначе связаны с тобой. Все, что я к тебе чувствую, всегда находило отклик в том, что я рисую. — Антон не знает, что сказать. Он не был готов к таким откровениям, поэтому эмоции сдавливают грудную клетку. Он уже новыми глазами оглядывает картины в комнате и видит, видит определенное сходство, теперь-то он понимает. — Антон, ты — причина всего этого. — Художник кивает в направлении исписанных холстов, которых было так много, что приходилось по несколько штук складывать у стен. Все, что шатен может сделать, — это притянуть мужчину к себе и увлечь в долгий чувственный поцелуй. На другое проявление чувств он пока не способен. — Я тебя очень сильно люблю, ты же знаешь? — Он пытливо заглядывает в синие глаза, которые теперь смеются, и невольно засматривается на эти искорки веселья. — Конечно знаю.       Идиллию прерывает электронный писк домофона. Антону приходится отпустить Арсения, отправив того в ванную отмываться от красок, и идти встречать поздних гостей. Прихожая и кухня почти моментально заполняется веселым гулом и громким смехом. Попов выходит из ванной как раз, чтобы встретить опоздавшего Сережу. — Ты прям светишься. — Усмехается друг, попутно избавляясь от кроссовок. — Да, пожалуй, у меня теперь все для этого есть. — Брюнет искренне улыбается, легко похлопывает Матвиенко по спине и вместе с ним проходит на кухню, где все уже ждут за столом.       Вечер проходит за теплыми воспоминаниями былых историй, веселых и не очень. Все по-семейному уютно и весело, но Антон то и дело теряет нить повествования очередного рассказа и уходит в себя, подолгу размышляя о чем-то. Расходятся все поздно ночью, по несколько раз обещая друг другу собраться в ближайшее время снова. Арсений сразу уходит в душ, а Антон, по минимуму убрав со стола, отправляется сразу в спальню, где тяжело опускается на кровать. Арсений появляется спустя минут десять. Влажные пряди слегка вьются и забавными колечками липнут ко лбу. Шастун подходит к брюнету и не может лишить себя удовольствия подцепить одну из таких прядок пальцем и немного ее закрутить, чем вызывает очаровательное фырканье мужчины. — Тош, все хорошо? Ты весь вечер какой-то отстраненный. — Попов подходит к комоду, чтобы достать пижамные штаны, но все равно оглядывается через плечо в ожидании ответа. — Я просто думал. — Антон опять опускается на кровать, вполоборота к брюнету и слегка поворачивает голову к нему. — Я тоже хочу тебе кое-что сказать, но не знаю, как сформулировать. — Скажи так, как думаешь, а если я не пойму, попробуем вместе разобраться. — Арсений откидывает полотенце, до этого висевшее на бедрах, на спинку стула, натягивает длинные клетчатые штаны и опускается рядом с шатеном. Такой серьезный вид его настораживает. — Арс, ты знаешь, почему я всегда любил самолеты? — Шастун немного нервничает и прокручивает по одному кольца на пальцах. — За возможность летать? — Наугад предполагает художник. Признаться, они никогда не обсуждали страсть Антона к пилотажу. — Не совсем. — Шатен сцепляет руки в замок и уже открыто смотрит мужчину. — Это позволяло мне как можно дальше убегать от всего, что было внизу, от всех проблем. Наверху всего этого будто не существовало. Поэтому я очень сильно любил самолеты. — Прошедшее время режет слух и Попов не может не спросить. — А теперь? — А теперь я тоже их люблю, но иначе. И теперь… — Тут Антон ненадолго замолкает, бегло оглядывая комнату, и снова возвращает взгляд на брюнета. Он вздыхает, собираясь с мыслями, и наконец говорит. — Теперь не нужно ни от чего убегать. Я это понял тогда, когда падал на коммандере. С тобой мне не нужно никуда бежать. Ну разве что к тебе. — Шатен легко усмехается и уголки бровей трогательно выгибаются вверх. Ему кажется, что по сравнению с тем, что сказал ему Арсений, это не бог весть какое откровение, но художник рвано выдыхает и тут же тянет Шастуна к себе, чтобы прижать того к груди и покрыть тысячью невесомых поцелуев. У Попова першит в горле и щиплет глаза. Арсений со школы знает, что все эмоции и чувства — это химические реакции в организме, и когда тело не справляется, оно избавляется от лишних веществ слезами. Арсений думает, что чувствует к Антону так много, что даже выплаканного моря не хватит, чтобы помочь организму справиться с этим всеобъемлющем счастьем.

Конец.

      Вот такая история получилась. Из небольшой задумки, практически зарисовки получилось что-то большее. Спасибо всем-всем, кто подписывался, кто ждал главы с самого начала и тем, кто появился совсем недавно. Персональные объятия каждому комментатору, ваши отзывы в моем сердечке. Надеюсь, вам понравилось и история оправдала ваши ожидания. У меня в планах две масштабные работы (криминальная AU и школьная AU) и несколько небольших работ разных жанров, все пока по Артонам. Так что, если интересно, оставайтесь:) Как и обещала, любопытным ёжикам плейлист. Песня, благодаря которой родилась идея: Animal ДжаZ — Чувства NAT — Душа моя Maitre Gims — Jme tire Uma2rman — Кажется ИСАЙЯ — Касание Tate MacRae — You broke me first Chord Overstreet — Hold On David Cook — Come Back to Me 30.02 — Не считается Noize MC — Выдыхай NЮ — Это больно Те100стерон — Скучаю по тебе Обними Кита — Попробуй Uma2rman — Ты далеко Panic! At The Disco — House of Memories всё никак — Кто тебе сказал