И жили они долго и счастливо?

Так уж вечно устроено здесь – ни одно зло не остается безнаказанным. А убийство, пусть даже свершенное и во благо, - зло. Так и становится магия вечным проклятием, меняются лишь проклятые. Ведь Сила не уходит в никуда, смешавшись с буйным ветром, и не обрушивается тяжелыми ливнями на бесконечные поля. Сила находит новых прокаженных - так приходят в спокойный мир чудовища, прячась потом тенями под лесными корягами и в болотистых заводях, в высоких башнях и темных ночах, наводя ужас и страх всхлипами ветра и стонами деревьев. А они всего лишь просят, молят об освобождении, корят, медленно умирая, судьбу… и самих себя, не опомнившихся, не обернувшихся в последний момент. Мягкий южный ветерок ласкает голые плечи возродившейся принцессы и, теперь уже, прилежной красавицы-жены. Девушка, стоящая на балконе Высокой башни, чуть слышно подпевает маленькому трусишке-соловью, который при первом же громком звуке замолкает и срывается с места. Однако принцесса не замечает этого, восторженно наблюдая за раскрасившим небо закатом. Никогда еще, сколько она себя помнит, не была она столь высоко над землей. Еще с малолетства наблюдая за тем, как солнце садится за горизонт, пыталась ловить она маленькими ладошками последние лучи и прощалась со светилом до следующего утра, мечтая однажды взобраться на верхушку самого высокого дерева и посмотреть на раскинувшуюся под ней землю, на бесконечные просторы, на последние закатные лучи. Неужели, мечты, наконец, становятся явью? Поцелуй в шею становится для принцессы полнейшей неожиданностью, и она испуганно вздрагивает, хотя и опоминается через доли секунды, с улыбкой чуть откидывая голову назад. - Ты напугал меня, Филипп. В ответ звучит лишь усмешка, раздающаяся откуда-то из вороха ее волос, и нежные руки резко разворачивают к любимому лицу. - Так я, оказывается, взял в жены трусишку? Аврора машинально делает шаг вперед и утыкается лицом куда-то в грудь принца, сцепив руки за его спиной в крепкий замок. - Да, так что будешь меня защищать до тех пор, пока защищать станет не от кого. Очередная ночь, в которую ей не заснуть. «Вечный» сон, напророченный ей Злой Колдуньей, к счастью, вылился лишь в жуткие кошмары, после которых она просыпалась в жарком поту и еще долго слушала тихие успокаивающие речи Филиппа, прежде чем вновь рискнуть уснуть. Сейчас же она привыкла и даже перестала кричать, просыпаясь, а лишь молчаливо созерцала луну или высокий каменный потолок. Однако сегодня принцессе почему-то становится ужаснее и тяжелее на душе. А к жуткому настроению добавляются не проходящие вот уже несколько дней тупые головные боли и непонятная ломота в костях. Внезапный, особенно острый приступ, заставляет Аврору скорчится на кровати и даже чуть взвыть, сквозь плотно сомкнутые губы, – нельзя разбудить принца, он итак места себе не находит, боясь покинуть ее даже на минуту. Но с каждым прошедшим мгновением сдерживаться становится все труднее – ей отчего-то внезапно становится жарко, очень жарко, будто она в разгар летнего дня сидит у самого камина, придвигаясь все ближе и ближе к огню. Тогда принцесса встает, чуть пошатнувшись, одной рукой хватаясь за прикроватную тумбочку, а другой – открывая настежь окно, приносящее желанную прохладу, и, вдохнув полной грудью, возвращается в кровать, прикрывая глаза в немой мольбе. Но все же, не пролежав спокойно и минуты, с новым приступом боли, Аврора распахивает в немой муке глаза, и теперь уже ей кажется, что по спине ведут раскаленной кочергой, выжигая на нежной коже какой-то непонятный узор. Выгибаясь дугой от желания избавиться хоть на секунду от этих мук, принцесса протяжно вскрикивает, сквозь яростно стиснутые зубы, и даже не замечая, что скрюченными в припадке пальцами, рвет дорогой шелк простыни. Мгновенно очнувшийся принц сначала пытается самостоятельно успокоить ее, но, видя тщетность своих действий, срывающимся от беспокойства криком зовет слугу с приказом быстро доставить в опочивальню лекаря. Второй раз в жизни ему по-настоящему страшно, только теперь от того, что его юная жена лихорадочно мечется по кровати, сминая простыни, и кусая до крови ярко красные губы. Он с ужасом наблюдает за тем, как на бледном лице ее ярким цветком распускается болезненный румянец, по лбу и шее течет градом горячий пот, а по подбородку темно-бордовым ручейком стекает кровь из прокушенной губы. Когда же громкий от ужаса крик пронзает уши Филиппа, а лекарь с каким-то явно важным вопросом входит в комнату, он в немом изумлении не может вымолвить ни слова – на чистой, фарфорово-белой в ночном свете, коже спины Авроры ярким черно-фиолетовым рисунком проступает изрыгающий из пасти пламя дракон. Девушка же вновь выгибается в безумной муке дугой, а Филипп зачарованно смотрит на рисунок, который выжигает на его любимой невидимая рука. Через несколько минут оглушительный вопль служанки взрывает охватившее горстку людей оцепенение. Подгоняемые ужасом они бросаются врассыпную, спасаясь от монстра, что возрождается в царской опочивальне. - Аврора-а-а! – отчаянно кричит Филипп, но громкий зов тонет в реве, содрогнувшем стены. Прелестный щебет птиц пробуждает принцессу. Не открывая глаз, она подставляет лицо солнцу и наслаждается прохладным ветром, ласкающим лицо. Девушка чуть улыбается и скользит по мягкой кровати рукой, надеясь обнять любимого, но, к своему удивлению, не обнаруживает его рядом. Тогда, с глупой обидой в голове и нахмуренным личиком, она открывает глаза и тихо вскрикивает от удивления – вместо каменной стены и крыши замка перед ней открывается прекрасный пейзаж: шелестящие от ветра ярко зеленые кроны деревьев золотят утренние лучи уже припекающего солнца. У кромки леса, недовольно фыркая, галопом скачет конь, а за ним, громко лая, припускает собака. Пара особенно храбрых пичужек устроилась прямо в изголовье кровати и теперь счастливо и заливисто насвистывают свою утреннюю песню. Испуганно отползая назад – остатки черепичной крыши грозятся сорваться ей прямо на голову, - принцесса путается в простынях и с тихим вскриком падает на остатки когда-то огромного ковра на полу. Руки вязнут в чем-то неприятном и мокром, губы чувствует прикус меди. А Аврора, открывая голубые как небо над ней глаза, истошно вскрикивает – ее шелковое нежно розовое одеяние окрашено в ярко-бардовый цвет. Уши вдруг улавливают тихую монотонную капель, доносящуюся слева. Принц лежит у стены, придавленный дубовым шкафом, с неестественно вывернутой рукой и окровавленной туникой. Невдалеке от него неведомой силой воткнут прямо в каменный пол окровавленный меч. Кровь, монотонно капающая с рукоятки, почему-то отливает странным черным оттенком. Охваченная ужасом принцесса вскакивает и, зажав рот подолом ночного платья, выбегает из покоев, с громким стуком захлопывая за собой дверь, за которой тут же оседает на пол. К горлу ее подкатывает тошнота от невыносимого вида крови и запаха, кажется, горелого мяса. Мозг отказывается думать, а принцесса, давя приступы рвоты, вновь вскакивает и бежит не разбирая дороги. Пустые коридоры и отчего-то местами обгорелые стены встречают ее молчаливой тишиной. Охваченная ужасом девушка спотыкается, и, падая, ударяется головой обо что-то твердое, кажется, латы. А приоткрыв глаза, отказывается им верить, - перед ней открывается жуткий вид, будто в эту ночь, была ужасная бойня – коридор до самого его конца, что виден принцессе, заполнен обгорелыми трупами стражи, служанок и даже придворной знати. Повсюду валяются оторванные и окровавленные куски обгорелой плоти, а в глазах трупов застыл вечный ужас. Безумно взвыв, Аврора поднимается и, задыхаясь в слезах, то и дело полувсхлипывая, полувскрикивая от ужаса осторожно переступает через останки тел. Вот Джендис, с неестественно выгнутой, и, скорее всего, сломанной прямо посередине спиной, она, мило улыбаясь, приносила ей молоко с печеньем, когда Аврора волновалась перед коронацией. Вот старина Ридл, который с его другом сопровождал ее в башню перед свадьбой, теперь же он лишен ног, но вряд ли когда-либо об этом узнает. А вон и его друг. Она совершенно не помнит, как его зовут, и в ужасе смотрит в единственный остекленевший глаз, пытаясь даже не задумываться о том, во что превращена правая часть лица. Наконец, не выдерживая и размазывая перепачканной в крови рукой мутно-красные разводы на лице, девушка закрывает глаза и, наплевав на все, бежит прямо сквозь ужас. В голове бьется мысль, что это лишь очередной сон, и она скоро проснется. Однако внутренний голос почему-то мерзко смеется в ответ, а на открытой спине быстро заживает огромная рана от меча. Со временем златокудрая принцесса учится носить темные, а чаще всего насыщенно черные одежды – на них почти не видно сочно-бордовых запекшихся пятен. Хотя, вид людской крови и страданий все реже и реже волнует красавицу. Лицо ее, некогда румяное от любви и жизни, бурлящей в ней, с годами становится все бледнее и бледнее, пока не начинает отливать болезненной зеленью из-за недостатка солнечного света. Волосы, раньше всегда залихватски распущенные, пышные и блестящие, теперь чаще всего убраны в тугой пучок на голове, который, в свою очередь, спрятан под глубоким капюшоном. Мышцы, кости, сердце - все становятся тверже с каждой отобранной жизнью. Взгляд некогда добрых глаз все чаще сквозит полнейшим безразличием. Однако, нуждаясь хотя бы в одном живом существе рядом (просто чтобы окончательно не сойти с ума), Аврора приручает огромного старого ворона, что теперь не слетает с ее плеча, пока она сама ему не приказывает это сделать. Иногда она даже разговаривает с ним, и временами ей кажется, что он кивает в ответ. И однажды заглянув в зеркало, Аврора твердо решает, – ее прелестную Красавицу, если той вздумается появиться на ее пути, никогда не спасет ни один храбрый принц.