***
Маринетт сидела в приёмной, наклонив голову и прижав руки к лицу. Она ритмично дышала и выдыхала в свои ладони, чувствуя каждый стук своего сердца о грудь. Врачи и медсёстры ходили в округе и не замечали Маринетт, одиноко сидевшую в халате и смотревшую себе куда-то под ноги. Повязка, которую ей наложили доктора, побаливала. Она не знала, что будет говорить родителям о случившемся. Не знала, да и сил не было. Она так устала. Тот напор, с которым она так активно дралась с Войной дал о себе знать. Рядом с ней был Лука. Ну, как был? Спал. Он ещё сильнее был выжат от происходящего. По началу он сопротивлялся и сказал, что дождётся результатов того, что с Габриэлем Агрестом, но операция затянулась и усталость всё-таки победила Луку. С другой же стороны был Адриан, нервно стучащий ботинком по полу. Его лицо сильно побледнело. Он выглядел ещё хуже. Младший Агрест почувствовал столько много боли за последние часы. Отец его оказался Бражником, манипуляция с Белым Котом, а теперь и отец при смерти. Да, Адриан выступил по итогу против него, но это всё равно не отменяло того, насколько он ему дорог. Остальные ждали в общем зале. Дверь возле палаты открылась и оттуда вышла пожилая женщина-доктор. Адриан первый рванул с места к ней, разбудив тем самым задремавшего Луку. — Мадам… ну, что с ним? — отчаянно спросил Адриан. Женщина долго и внимательно смотрела на младшего Агреста, а потом резко заглянула в планшет и с натяжкой спросила: — Вы ведь сын, не так ли? — Да. Я. Так что с ним? Женщина поправила свои очки, а потом со вздохом произнесла: — Ваш отец жив. — Слава Богу… — выдохнул Адриан. — Но… — тут же прервала резким голосом мадам. — У него серьёзные проблемы с позвоночником. Мы максимально обезопасили его жизнь, но теперь он в коме. Эти слова ударили по Адриану. Отразились по нему большим и шумным треском в душе. Он ещё гуще побледнел, задрожал и присел. Маринетт положила ему руку на плечо. — Прости, — сказала доктор, — мы сделали всё что могли. Мы будем следить за состоянием месье Агреста и будем докладывать о любых изменениях. — С… спасибо… — выдавил из себя глухо Адриан. — Скажите… я могу его… ну… увидеть? — К сожалению, это будет возможно только завтра. Каждая новость была, словно, выстрелом пистолета для Адриана. Они победили Бражника, но… такой ценой? Ценой… его… его жизни? Адриан до сих пор не мог принять происходящее и трезво подумать. Он ощущал себя мертвецом, из которого только что выдернули с корнем остатки всей души. Он поглядел на лица своих товарищей. Маринетт опустила взгляд, а Лука с сочувствием поглядел на него, но затем также не выдержал и отвернулся. Адриан развернулся, взял свою куртку и направился вон из больницы. Он вышел в холл, где сидели остальные. Ким и Макс сразу же встали и спросили о Габриэле, но одного взгляда Адриана хватило, чтобы безмолвно на всё ответить. Адриан посмотрел и на Зои. У девушки были смешанные эмоции. Она неуверенно отвела взгляд, придерживая ладонь на груди. Затем она вновь посмотрела на него, приоткрыла губы и вот-вот хотела что-то произнести, но… не сделала этого. Через секунду она отвернулась в бок, обхватив себя за локти. Юноша никак на это не отреагировал. Он лишь молча застегнул свою куртку, положил руки в карманы и направился к выходу. Когда он уже почти вышел, Зои украдкой глянула на его удаляющуюся фигуру, и её глаза неприятно защипало от слёз, которые она быстро смахнула. Адриан вышел из больницы. Его ничего сейчас не волновало. Ни возможное причастие Натали, ни скрывшиеся трое всадников, возглавляемые Голодом, ни огромное убежище в его особняке. Он был сейчас полностью безразличен ко всему в округе. Ему просто хотелось покоя. Покоя и тишины. Адриан уже хотел в одиночестве уйти к себе домой, как услышал сзади себя, что кто-то его зовёт. Юноша обернулся и увидел выбегавшую из дверей Маринетт, которая быстро пробежалась по ступенькам и догнала его. — Адриан… — вдыхала и выдыхала Маринетт из себя холодный воздух, старавшись отдышаться. Девушка бежала изо всех сил, чтобы догнать его, не смотря на боли в боку. Она слишком долго трусила и заикалась перед ним. Если она не смогла признаться в любви, так хотя бы выговориться ему сейчас. Маринетт выпрямилась и смахнула капельки пота со лба, набрала в грудь побольше воздуха и начала: — Адриан… мне правда жаль, что так всё вышло с Бражником… но… я просто хочу сказать тебе… что в жизни всякое бывает. И ты в этом не виноват! Я знаю какого тебе. Мои родители чуть не развелись, для меня это было страшным ударом… и то, что было с Белым Котом… — Маринетт чуть запнулась, но потом сжала свой кулачок и продолжила. — В общем, никто из нас не осудит тебя за то, что было. Ты всё ещё член команды. Мой друг и напарник, поэтому… Адриан, — Маринетт раскрыла ладонь и протянула ему кольцо кота, слабо улыбнувшись. — Ты всегда будешь нашим озорным Котом Нуаром. Кольцо по праву только твоё. — Давай, Адриан, — высунулась из сумочки Маринетт морда Плагга, — Маринетт меня голодом морит, даже сыра не даёт. Мой хозяин — только ты. От этого комментария уголки губ Адриана чуть приподнялись. Париж уже давно потемнел. Фонари включились, и народа стало уже заметно меньше на улицах. Адриан поправлял свой шарф и внимательно посмотрел на серебристое колечко в руке Маринетт. Еле заметная струйка пара выходила из его рта. Талисман отражался в его ярко-зелёных глазах. Адриан улыбнулся и обнял Маринетт. Девушка не ожидала такого, но приняла объятия своего напарника и опустила голову на его плечо. Они стояли так около минуты, не двигаясь и не шелохнувшись. Затем Адриан отпрянул от Маринетт, взял её за ладонь и прикрыл кольцо её же пальцами. Маринетт удивлённо посмотрела на руку, а потом непонимающе на Адриана, который улыбался, но в его глазах отчётливо угадывалась печаль. — Но… Адриан, ты же всё ещё можешь быть одним из нас… мы же Леди Баг и Кот Нуар… Адриан продолжал улыбаться и чуть сжимать ладонь девушки. — Маринетт… спасибо тебе за всё, но… я не могу, — Адриан помотал головой и положил свою руку на волосы. — Я… я… я предал всё чему я верил. Я хотел убить тебя… — Это был не ты, а Бражник! — настойчиво поправила его Маринетт. — Я так не думаю… мне от этого и страшно Маринетт. Страшно от того, что из-за своей ревности я и вправду желал смерти тебе… может не так сильно, как в обличии Белого Кота, но это было во мне… И мне отвратительно… отвратительно от самого себя. Я чуть не убил Луку… И ещё правда об отце… матери… я не знаю, Маринетт… Это слишком тяжело для меня, — затем Адриан повернулся к Плаггу. — Мне жаль, дружище, но теперь тебе стоит найти другого кормильца сыром. — Погоди. Нет, нет, нет! Адриан… но мы же… — Ты всё ещё мой друг, Плагг, — улыбался Адриан, — можете с Маринетт иногда приходить ко мне в гости, теперь, когда отец в больнице, у меня будет чуть больше свободного времени. — Адриан, — попыталась вновь Маринетт и раскрыла кольцо, — подумай об этом. Юноша вновь украдкой посмотрел на кольцо, но его слабая улыбка и грустные глаза не изменились. — Мне приятно, что ты за меня беспокоишься, но… не проси меня об этом больше. — Адриан, но… — Маринетт, — сильнее настоял Адриан, — если ты по-настоящему меня любила, хотя бы немного, то, пожалуйста, не надо. Я больше не Кот Нуар. Адриан взглянул на Маринетт. Он видел, как сделал, ей и возможно всем остальным, сейчас больно. Но это его выбор и его воля. Так будет лучше для всех. Юноша развернулся и ушёл. Адриан уходил всё дальше и дальше, а потом скрылся, завернув за угол. Маринетт осталась одна на крыльце больницы. Париж почти полностью стал тёмным, и все фонарики рядом загорелись. Все эти огоньки должны были напоминать Маринетт о радости грядущего Рождества, но она не чувствовала радости. Они победили зло, но… нет, они ещё не победили. Это не победа. Не ценой Адриана. Маринетт стояла ещё какое-то время на улице, а потом она расслабила руку и кольцо кота упало в снег. Девушка не спешила его поднимать. Она подняла голову наверх, будто бы пытаясь найти там ответ, но сверху было только тёмное небо. Это не победа. Это фиаско.***
Буквально через час уже все разошлись по домам. К счастью, не все пострадали от финальной битвы с Бражником. Из остальных только Зои получила сильный порез на спине, но в целом всё было не смертельно. Они приняли решение разойтись мирно по домам. Думать о том, что же им делать с Бражником, у них не было сил, как физических, так и моральных. Маринетт помогла отвести Луку домой. Юноша чуть ли не засыпал на ходу от усталости. Когда они дошли домой, то у него почти получилось свалиться на Джулеку. Сестра не стала задавать лишних вопросов откуда у него такая усталость, а лишь благодарно качнула головой Маринетт. — Хочешь зайти? — предложила Джуллека. — Мы вот к Рождеству уже готовимся. Ёлку наряжаем. — Ой, спасибо, — смущенно ответила Маринетт, — но меня уже родители ждут. Надо бы домой возвратиться, а то уже поздно. — Ясненько, — сказала Джулека, — ну, ладно. Удачи тебе. — И тебе, — помахала Маринетт. Затем девушка отошла от корабля Куффенов и включила свой мобильник. Она обнаружила несколько пропущенных звонков от папы и сообщений «где ты»? Маринетт быстро напечатала, что задержалась у Альи и что скоро придёт. На самом деле Маринетт не планировала сейчас возвращаться домой. Она тоже очень сильно устала, как и её друзья, плюс она не знала, как будет оправдываться насчёт своего ребра — это тоже стоило обдумать. У неё в голове крутилось слишком много мыслей, и поэтому ей нужно было развеяться и подумать. Холодный воздух как раз-таки в этом помогал. Маринетт забежала в переулок и там уже перевоплотилась в Леди Баг. Она раскрутила йо-йо поднялась на здание. Ей стоило двигаться как можно аккуратнее, чтобы лишний раз не напрягать бок, который иногда неприятно кололся. Девушка не спеша перелетала с одного здания на другое. Это была её своеобразная ночная прогулка по Парижу, однако в этот раз уже в облике супергероя. Почему-то именно сегодня Париж казался ей особенным. Наверное, потому что она наконец-то могла насладиться его красотой. Она жила в одном из самых красивых городов мира, если не в самом красивом. Но она часто забывала об этом. Уроки, борьба с Бражником и прочие заботы Маринетт отвлекали её от настоящего. А ведь многие люди всю жизнь мечтали приехать в Париж. Бродить как она, по Парижу за неделю до Рождества, видеть красивую и освещенную Эйфелеву башню, смотреть на течение реки Сены, в которой ходят кораблики. Всё это отрезвляло Маринетт и помогало ей вспомнить, что вот она жизнь. Она прямо здесь. В эту самую секунду. Все эти мысли помогли Маринетт улыбнуться, но она всё равно была опечалена. Её всё ещё беспокоили отношения родителей, было грустно за Адриана, и время от времени расстраивали мысли о Наполеоне. Последний, так и вовсе отворачивал её от веры и надежды. Всё это было так сложно, так непредсказуемо и временами сумбурно. Девушка вновь раскрутила йо-йо, в этот раз она оказалась возле церкви святого Лаврентия. Леди Баг присела на один из домиков. К её удивлению, она услышала стук копыт. Маринетт тут же достала йо-йо и раскрутила его. Возле церкви появился всадник. Но… не тот всадник, которого ожидала Маринетт… Это был обычный мужчина в нарядных латных доспехах, а за ним небольшой колонкой шли дети. Они были наряжены в пастушков, держали в руках сделанные ими фонарики и напевали песенку «lampe». Маринетт пробила ностальгия. Она вспомнила, как в детстве тоже участвовала в подобном. Это был праздник святого Мартина. Маринетт вспомнила, что когда ещё ходила в садик, то тоже принимала участия в подобном. Дети делали свои собственные фонарики, заучивали песенки, а потом вместе ходили с человеком, который наряжался в костюм святого Мартина по городу. Ей было так приятно вспоминать, а потом… а потом вспомнился Наполеон и слова Луки: «не крещённый не может попасть в рай». Девушка отвернулась от новоявленных детишек и у неё закружилась голова. Она опёрлась об одну из башенок церкви и постаралась прейти в себя. Несколько вдохов, выдохов и пятиминутный отдых пошёл ей на пользу. Леди Баг закрутила йо-йо и решила уйти куда-то подальше. Куда-то, где меньше народу и можно было собраться с мыслями. Её выбор пал на небольшой парк Вильмена через две улицы. Он должен был уже скоро закрыться, и поэтому как раз-таки в нём было меньше народу, чем обычно. Идя по уложенной брусчатке, Маринетт проходила рядом с ухоженными деревьями и растениями. Немногие гости парка, увидевшие Леди Баг махали ей, на что девушка улыбалась и махала им также в ответ. Наконец, она нашла себе тихое местечко с краю парка, которое выходило к речке. Оно показалось Маринетт очень уютным. Скорее всего это место было ещё более прекрасно весной, когда всё начинало цвести, но и без этого Маринетт здесь очень сильно понравилось. Девушка уселась на скамейку и посмотрела на речку. Хорошо, что она в костюме Леди Баг. Он давал хорошую термозащиту, да и надеть его можно было в любое время. Маринетт вздохнула и взглянула на журчащую вдалеке воду. Её поток мыслей был прямо как течение Сены. Мысли всё шли и шли. Но Сена была чистая и прозрачная, а мысли Маринетт нет. Всё путалось. Столько проблем, столько дел… Бражник был побеждён, но ничего словно не изменилось, а стало будто хуже. Маринетт заметила боковым зрением, как что-то упало возле неё. Послышался трепет крыльев. На земле появились несколько светлых семечек и белый голубь, который начал их склёвывать. На скамейке рядом девушка обнаружила человека, кидавшего не жареные семечки. Маринетт вздрогнула и чуть не отпрыгнула в сторону, но человек поднял руку и сказал: — Извини, что напугал тебя. — Да нет, всё хорошо, это я на нервах… — сказала Леди Баг, опуская ладонь с йо-йо и подозрительно поглядела на мужчину. — А мы с вами нигде не встречались? Маринетт внимательно посмотрела на человека, вглядываясь в его лицо. Мужчина носил капюшон, оберегая себя от зимнего ветра. Из-под капюшона падали длинные каштановые волосы, а на лице была аккуратная, чуть-чуть растрёпанная небольшая борода. — Не думаю, — отвернулся мужчина и кинул ещё немного семечек голубю. Маринетт вздохнула и отвернулась. Скорее всего обыкновенный бездомный, которых в Париже вполне хватает. Маринетт не испытывала отвращения к подобным людям, в конце концов каждый может оказаться на улице. Но обычно от таких людей либо сильно разило спиртным, либо просто неприятно пахло, либо они клянчили деньги. Сейчас Маринетт не была настроена на благотворительность. Однако к её большому удивлению бедняк ничего у неё не попросил. От него ничем не пахло. Если бы не потёртые вещи, Маринетт никогда бы не приняла его за бедняка или бродягу. Хех. Видимо не стоит вешать на всех людей ярлыки, просто посмотрев на внешний вид. Этому стоило поучиться и Наполеону. Глаза Маринетт заблестели, и она ещё сильнее загрустила. В придачу недалеко послышались церковные колокола. «Какой ужас» — подумала про себя Маринетт, дотронувшись до локтей. Потерять родных буквально за неделю до самого семейного праздника. — Почему ты грустишь? — спросил у неё бедняк. Девушка подняла голову и удивлённо посмотрела на мужчину. Он сжал свой пакетик с семечками и спокойно поглядел в ответ. Маринетт очень сильно расширила свои глаза, когда поняла, что у этого мужчины глаза точно такие же как и Луки. Глаза-то были у него карие, но вот то, что было за ними… — Мне грустно, потому что жизнь несправедлива, — буркнула Маринетт. — Потому что люди, которые не сделали ничего плохого из-за какого там обряда, не смогут войти в рай, — а затем тихо про себя добавила: — если он вообще существует… — Хм… — развернулся к белому голубю мужчина. — Обычно люди задумываются о подобном в старости. Ведут весёлую молодость, а потом в старости усердно молятся. А ты уже об этом задумалась. — Не то что бы, — положила на свою ладонь голову Леди Баг, — просто мне одного знакомого очень жалко. — Ясно, — ответил бедняк и поднял глаза к небу. — Ты говорила об обряде. Не крещение ли это? Маринетт отстранённо качнула головой. Бедняк улыбнулся. — А вы… — попыталась поддержать разговор Леди Баг. — Вы что… Библию хорошо знаете? — Да. — То есть — это правда, что некрещёный не сможет попасть в рай? — Сказано же: «если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие»… — Но это же несправедливо! — повысила голос Маринетт и встала, а затем покраснела от своей выходки и села. — Неужели даже Мэтью не… Бедняк вновь сунул руку в пакетик с семечками и бросил их вперёд. — Правду говорю тебе, Леди Баг. Рай принадлежит детям. Это также написано. И не только люди крестят людей, но и сам Бог. Леди Баг застыла. Подул сильный зимний ветер, растрепавший хвостики Леди Баг. Голубь затопал лапками, взмахнул крыльями и сел на плечо бедняка. — Хочешь погладить? — предложил он, посадив голубя на свой палец. Леди Баг переняла пернатого к себе на ладонь и погладила ручную зверюшку. Голубь был самым обыкновенным, но какие же у него белоснежные были перья… — Знаете, месье, знаю я одного любителя голубей. Думаю, вы бы поладили. — Я тоже так думаю, — улыбнулся он и забрал к себе голубя. Маринетт улыбнулась. Это так странно. У неё почему-то стало спокойнее на душе. Толи от слов бедняка, то ли ещё от чего-то. Ей стало сразу очень спокойно. — Слушайте, а вы… — Маринетт не успела задать свой вопрос, так как у неё резко зазвонил компьютер в йо-йо. Леди Баг открыла талисман и обнаружила, что ей звонит Алья. Девушка поднялась со скамейки и ответила: — Да, Алья. — Маринетт? Ты ещё не дома? Слушай, мне уже твои родители начали звонить. Спрашивают: «где ты». Позвони им, подруга, а то они беспокоятся. — Конечно, Алья, конечно, я сейчас договорю со своим… — Маринетт обернулась и застыла. На скамейке никого не было. Ни бедняка, ни голубя. Как… он так быстро исчез? Даже голубь не издал никакого звука. Ушёл также неожиданно, как и появился. — Маринетт! Алло… Марине-е-ет! — слышалось из йо-йо. Леди Баг осмотрелась по сторонам. Никого не было поблизости. Только ветки одиноко покачивались, и речка тихо журчала на заднем фоне.***
Следующая неделя прошла тихо. По крайне мере для Парижа. О всадниках не было ни слуху, ни духу. Маринетт, вернув себе талисман божьей коровки, вновь вернулась за ежедневное патрулированием Парижа. К сожалению, уже без Кота Нуара. Луку она не хотела беспокоить, поэтому брала в основном с собой Алью или Зои. В целом, ничего такого не происходило страшного или серьёзного в Париже. Так, обычные мелкие преступления или же хулиганские стычки, которые происходили, наверное, в каждом городе. Тем не менее, Алья как-то подметила, что у Зои очень грустные глаза. Да и Маринетт сама продолжала быть слегка подавленной. Точнее, она не так себе представляла Рождество и победу над Бражником, да и домашние дела всё ещё давили. Рождественского настроения в её семье так и не появилось. Папа и мама ходили с отстранёнными лицами к происходящему. Раньше Том очень беспокоился и роптал о том, что же всё-таки подарить Сабине. А сейчас он пресно смотрел в её сторону и в сторону Маринетт, без особого энтузиазма наряжая ёлку. Маринетт это не нравилось. Не такого праздника она хотела. Девушка позвонила Луке и спросила всё ли у них в силе. Может ли она провести Рождество с семьёй Куффенов. На что Лука ответил, что его мама абсолютно не против этого. Это обрадовало Маринетт, после чего она сразу же, после объявления официальных каникул, села за подарки. Точнее, подарки по большей части были готовы, ей просто нужно было привести их в парадное состояние. Нужно было прошить куртку Луки золотистыми нитками. Она уже какой месяц работает над этой курткой и осталось совсем чуть-чуть. Для Анарки Маринетт подготовила яркий бунтарский браслет. Мама Луки тоже любит рок, как и её дети. Лука рассказывал, что Анарка хоть и не любит говорить о Джаггеде, но раз в пару месяцев, когда дети в школе, она включала их совместный с Джаггедом альбом. Лука говорил, что пару раз заставал её плачущей, хоть та и говорила, что в её глаз что-то попало. Для Джулеки она специально сделала заколку в стиле тигра. Маринетт вдохновлялась при создании талисманом пчелы и талисманом тигра. Конечно, она никогда не давала Джулеке талисман, но что-то ей подсказывало, что «агрессивно кошачий стиль» ей бы очень пошёл на пользу. — И… есть! — торжественно воскликнула Маринетт, подняв руки вверх. — Я закончила! — Что? Мозг себе наконец-то сшила? — захихикал Сасс на столе среди коробочек для булавок, которые только что закрыла Маринетт. — Ха-ха, очень смешно, мистер сарказм, — вскинула бровями Маринетт и положила подарок Джулеки в коробочку, предварительно завязав на нём бантик. — Я знаю. Я вообще как сладкий кренделёк, — заявил Сасс, хлопнув себя хвостом по груди. — А вы меня оторвали от важного дела. Я должен был купаться сейчас во взбитых сливках, тренировать руки брас, ноги кроль и слушать по телевизору песенки с Лукой. — Я не понимаю, тебе телевизор что ли включить? — выскочила из сумочки Маринетт Тикки. — Ты можешь хотя бы на Рождество не ворчать? — Вот только от тебя мне не хватало нравоучений, — махнул ей Сасс. — Сасс, ну посмотри в окно и в округ. Огоньки горят, снег за окном идёт, подарки готовы, а вечером мы идём к Луке. Ты можешь хотя бы на Рождество не быть таким… таким, «сасснутым»?! — скрестила руки на груди Тикки. Сасс цокнул. — Ой, если ты меня старше на каких-то там 400 лет, это не делает тебя моей мамочкой. И вообще, зачем дарить подарки? Как по мне глупая традиция. — Так, вы оба, — разозлилась Маринетт. — Тихо мне тут. Давайте праздник проведём в гармонии. Девушка уложила все подарки в большой праздничный пакет и удовлетворённо смахнула с себя капельки пота. Дальше дело оставалось за внешностью. Может она и не выглядит как диснеевская принцесса, но сегодня постарается ей быть. Поэтому она не долго думая захватила полотенце и побежала в душ. Проведя там около часа и закончив все ванные процедуры, она вышла в халате и с полотенцем на голове. Девушка вытерла свою голову, а потом подошла к зеркалу. Она прикоснулась к своим мокрым волосам и буркнула: — Я такая страшная, ужас. Затем она надела на себя пижамную кофту и посмотрелась в зеркало. — А ещё толстая, как бегемот… — Маринетт, ну перестань, — подлетела к ней Тикки. — Ты самая красивая и стройная Леди Баг, которая у меня была. — Спасибо тебе, Тикки, — погладила квами Маринетт. — Что же. Пора себя привести в порядок! Девушка начала долгое приведение своей внешности в «более менее» нормальный вид. Она час сидела у своего гардероба, пытаясь найти что-то, что её точно удовлетворит. Юбка? Холодно! Платье? Пафосно! Жакет? Строго! Джинсы? Повседневно! Ей хотелось одеться скромно, уютно, по семейному, но со вкусом. По итогу девушка всё же остановила свой выбор на синем платье в белый горошек. Зато она будет ощущать себя как Леди Баг. Это придало ей небольшой уверенности в себе. Что же до причёски, то Маринетт не решилась экспериментировать с бигудями, а просто высушила голову, расчесалась и завязала свои обыкновенные хвостики. Наверное, единственное что в них поменяла — так это цвет. Вместо красных, она решила завязать синие ленточки. Так больше сочеталось с платьем. Дальше было всего понемногу, тут подравняла брови, там попшикалась духами и было готово! Затем как только Маринетт взяла пакет в руки, то хотела сказать: «Тикки, давай», но затем она остановилась и чуть не забыла главные вещи. Она вынула из сундучка также четыре подарка. Два из них были для родителей, один для Адриана и последний для Наполеона. Она оторвала стикер и положила подарки возле маленькой ёлочки на столе, где написала «С Рождеством, мама, папа», в конце добавила два сердечка и положила подарки. Дальше она подписала подарок Адриану, которых осталось у неё для него на три года вперёд. Подарок, для Наполеона она не стала подписывать, потому что подпись была внутри. — Тикки, давай! Маринетт перевоплотилась в Леди Баг и тут же полетела над Парижем, захватив с собой пакет на перевес. Она парила над темнеющим Парижем, но теперь уже без явной боли в боку. Париж готовился к Рождеству также, как и Леди Баг. Такое не могло не радовать девушку. Первым делом она заскочила в особняк к Агрестам. Адриан не выходил на связь. Он ходил в школу в последние дни, но ни с кем не заговаривал. Даже Нино для него был будто невидимым. Маринетт хотелось поднять настроение напарнику, хотя бы небольшим подарком на Рождество, который она для него подготовила. Леди Баг подошла к воротам особняка, открыла люк, куда обычно кидали почтальоны почту. Она повозила в руках красную обёртку, и ей вспомнилось лицо Кота Нуара. «Всё будет хорошо, букашечка» — послышалось у неё в голове. Девушка открыла одной ладонью люк, а другой просунула подарок. — С Рождеством, Адриан, — сказала она и отпустила подарок во внутрь. Красный прямоугольник покатился по трубе и исчез из вида. Леди Баг последний раз посмотрела на особняк Агрестов, а затем раскрутила йо-йо и вновь в роли Санты Клауса отправилась по городу разносить подарки. Хорошо, что она раздала подарки всем своим одноклассникам, друзьям, да и просто знакомым, которые зашли к ней в пекарню. А то если бы она начала раздавать всё сейчас, то вполне могла не успеть на праздник. Дальше в её списке шёл Наполеон. Она лишь примерно помнила адрес. Единственное, что она помнила так это нахождение его дома недалеко от спортзала, в котором он работает и тренирует Луку. К счастью, она не потерялась в бетонных джунглях Парижа и нашла дом и район, где жил Наполеон. Маринетт заранее посмотрела в окне, был ли он дома. Как оказалось да! Гигант находился в своей квартире и что-то готовил у себя. За занавеской разглядеть этого было нельзя. Тогда Маринетт как и в прошлый раз объединилась с Мулло, чтобы юркнуть через наружную дверь. Леди Баг как можно тише постаралась подойти к двери Наполеона, вынула из пакета подарок и улыбнулась, аккуратно поставив его рядом. — С Рождеством вас, Наполеон, — улыбнулась она, позвонила в дверь и отбежала наверх, скрывшись у лестницы. Через минуту Наполеон открыл дверь, но как и планировала Маринетт, никого не увидел. Единственное, что он обнаружил — это был оставленный подарок. Леди Баг внимательно смотрела из-за перил лестницы и старалась не попасться тому на глаза. Приятное тепло начало расползаться по венам Маринетт, когда Наполеон слабо улыбнулся из-под своих усов и занёс подарок внутрь. Когда же дверь захлопнулась, Маринетт вышла из своего укрытия и выдохнула. Этот маленький жест внимания, должен был немного привести Наполеона в чувства от его горя. По крайне мере девушка надеялась на это всей душой и сердцем. Закончив с абсолютно всеми делами, теперь она могла пойти и к Луке. Подобная мысль заставляла её трепетать и радоваться. Лука. Лука был для неё, словно спасательным тросом, за который она всегда хваталась, когда чувствовала боль и неуверенность в себе. Он даже принимает её с матерью на Рождественский ужин. Она чувствует себя убогой, находясь с таким чистым человеком как Лука. Маринетт чуть не проглядела корабль, на котором жили Куффены. Она приземлилась недалеко в соседнем переулке, сделала вдох и выдох, а затем перевоплотилась. В ту самую секунду, когда костюм божьей коровки спал, Маринетт поняла, что совершила роковую ошибку. Она забыла надеть куртку. Девушка сразу же ощутила на себе всю прекрасную Рождественскую зиму и, ошпаренная холодом, рванула к короблю. Она тут же начала тарабанить по двери что есть силы, пока не заметила звонок, в который сразу же зазвонила. — Только заболеть в каникулы не хватало, — жаловалась сквозь зубы Маринетт, поджимая то одну, то другую ногу. Наконец, дверь корабля открылась, и Маринетт, не долго думая, заскочила внутрь. Она встретилась взглядами с Лукой и произошёл очередной «бабах». Спустя секунду они, как и все подарки, были разбросаны по коридору. — Лука? Что случилось? — послышалось из коридора, и к ним пришла Джулека, сильно удивившись. — Всё хорошо, — ответил Лука, аккуратно вставая среди подарков, чтобы не наступить на них. — Маринеттт… просто… — Лука чуть не наступил на ещё один подарок и отошёл в сторону, — такая Маринетт… — Ох… ну, почему я всегда притягиваю неприятности, — дотронулась до головы Маринетт, вставая. Она обнаружила, что все её подарки были разбросаны по полу и тут же резко вздохнула. Праздничный пакет тут же зашуршал в её руках, и она начала складировать один за другим. Глаза Маринетт сильно округлились, когда перед её глазами появился протянутый подарок. — Маринетт просто как большой плюс, который притягивает к себе минус, — послышалось от Луки. Эти слова очень порадовали девушку, и она, качнув головой, положила последний протянутый подарок во внутрь пакета. Перед ней вновь появилась протянутая ладонь. Маринетт словила сильное дежавю. Это было прямо как на катке с Адрианом и Кагами. Но теперь было всё по другому. Лука был другим. Только сейчас она обратила внимания на то, насколько он был выше её по росту. Он всегда был таким? Подобное ощущение она испытывала от большой тени, в которую она попала. Сегодня Лука был не таким. Он был одет в праздничную одежду. Классический мужской стиль из тёмного пиджака, белой рубашки и брюк. И даже нехарактерные атрибуты для такого консервативного стиля: крашеные волосы и ногти, серьги и кольцо — дополняли такой образ. Делали его более живым. Маринетт в начале не решилась протягивать руку, но в очередной раз увидев нежную улыбку и приятные тёплые глаза Луки, она растаяла. Её рука легла на ладонь Луки, и она всё сразу же поняла. Нет, Лука не менялся. Он всегда был таким. Он всегда был большой скалой и каменной стеной, за которой она всегда могла закрыться. Неважно, что произойдёт. Акума, Бражник, всадники. Неважно какой она к нему придёт злой, расстроенной, заплаканной, радостной, потерянной, испуганной. Он всё примет, а затем обнимет её. Её тонкие пальцы вновь ощутили на себе теплоту его ладони. Лука улыбнулся, качнул головой и повёл её во внутрь. Он шёл не быстро, но даже тут она остолбенела и сорвалась с места в самую последнюю очередь. — Знаешь почему парни берут за руки девушек? — спросил у неё Лука, смотря вперёд. — Почему? Лука загадочно мимолётно посмотрел на Маринетт, а потом улыбнулся. — Чтобы они никуда не убегали. Маринетт в очередной раз покраснела. Лука хоть и был очень добрым и порядочным, но и у него был свой грешок. Он обожал смущать Маринетт. К несчастью, девушка не успела покапризничать по этому поводу, потому что они прошли во внутрь. Перед Маринетт открылся шикарный и богатый стол с разными вкусностями. Фуа-гра, рулетики, канапе, тарталетки, террины и рийеты из мяса и дичи… — О, Маринеттушка пришла, — улыбнулась Анарка, поставив на стол большое блюдо с устрицами, креветками и омарами. — Садись, мы уже скоро начнём. — Здравствуйте, ой, да, конечно, только… — Маринетт хотела расправить сумку с подарками, но её опередил Лука, протянувший к пакету руку. — Давай лучше я, — приветливо предложил Лука. Девушка кивнула и позволила юноше удалиться к другому краю комнаты, где находилась большая нарядная ёлка, под которой уже находились подарки. Она чувствовала себя словно новорождённой. Подобную обстановку она видела много раз у себя дома, но почему сейчас всё выглядело по-другому? Почему всё казалось каким-то не таким? Анарка не так улыбается или Лука был настолько приветливым? А может дело в освещении? — Джулека, ты там скоро? — позвала женщина, а потом вдохнула, сжала переносицу и покачала головой. — Что за капуша! Пока Джулека отходила в сторону, Маринетт вспомнила, как Анарка приветливо согласилась принять её в тот самый день, когда у девушки были проблемы со сном. Те прекрасные пару часов сна и то, как она с чистым сердцем приняла свои чувства к Луке. К ней подошёл Лука, который успешно разложил подарки и сел рядом с Маринетт. Он вновь смотрел на неё проницательным и добрым взглядом. — Тебе чего-нибудь наложить? — спросил Лука. — Да, женись на мне… — сказала улыбчиво Маринетт, положив свой подбородок на ладони. Лука вскинул вверх бровями и звонко дзинькнул вилкой о тарелку. Маринетт тут же полностью изменилась в лице, покраснела и замахала руками. — Я… я хотела сказать «желатин на мне»! Да! Желатин! Я вспомнила, как утром на меня упал желатин и я… вспомнила об этом! Да! — Понятно, — спокойно пожал плечами Лука. — Так тебе наложить что-то? —Тарталетку, пожалуйста, — сказала Маринетт, со стыдом прикрыв лицо руками. К большому счастью, девушка не стала себя слишком долго и сильно корить за сказанную глупость, потому что внимание других сразу было приковано к Джулеке. — Сис, ты прекрасна! — Думаешь? — неуверенно ответила Джулека. — Женщины семейства Куффен самые прекрасные! В этом нет никаких сомнений! — гордо заявила Анарка. Маринетт подняла голову и обнаружила вышедшую Джуллеку. Как и в прошлый раз, абсолютно все удивились, что Джулека наконец-то показала свой глаз из-под чёлки (с подарком Маринетт точно не ошиблась). На ней был красиво связанный рождественский свитер со снежинками и оленями. — Джулека учится уверенности в себе, — сказала Анарка, положив руки на плечи дочери. — Поэтому она учится разным стилям. — Это очень замечательно, — ответила Маринетт. — Если честно, то я ещё готова, как ты или мама надеть платье, — подняв свой взгляд, призналась Джулека и села за стол. — Джулека через пару месяцев должна будет пройти пробный показ, — пояснил Лука. — Это очень важное событие, которое очень важно для Джулеки. — Профессия модели, конечно, хорошая, но я бы выбрала доктора или юриста! Однако, если девочка хочет идти по выбранному пути, то никто не смеет ей возражать. — Красиво сказано, — поднялось настроение у Маринетт. — Так-с, ну вы как хотите, а я собираюсь уплетать омаров. Затем они приступили к рождественскому ужину. Стоило отметить, что Анарка готовила прекрасно. Все эти закуски: креветки, салатики, омарчики — от всего этого слюнки так и текли. В прошлом году она с родителями делала не менее большой стол, а в этот раз они накупили всего понемногу из магазина. И всё-таки Маринетт в эти секунды скучала по родителям. Она думала, что её действия смогут как-нибудь расшевелить родителей. Но… не сделает ли она этим только хуже? Столько вопросов, столько нервов и… Маринетт почувствовала, как на её ладонь легла ладонь Луки. Он будто бы почувствовал её беспокойства, улыбнулся и кивнул ей. Его рука всегда была очень тёплой. Девушка улыбнулась в ответ и все негативные мысли словно куда-то испарились. Вдруг послышался звонок в дверь. Все четверо очень удивились. — Кто-то ещё с нами будет? — спросила Маринетт. — Да нет, — удивилась Анарка, вытирая свой рот салфеткой, и встала из-за стола, — должны быть только мы четверо. Пойду гляну. Подростки в лице Джулеки, Маринетт и Луки сразу развернулись и пристально начали глядеть в коридор. Никто не имел ни малейшего представления кто это. Маринетт не заикалась об адресе Куффенов. Да и все сегодня отдыхали. — Хо! Хо! Хо! — послышалось из коридора. — С Рождес… Не успели прозвучать рождественские поздравления, как дверь моментально захлопнулась. — Кто? — поинтересовался Лука. — Неважно, — в довольно резкой форме ответила Анарка, — так, умалишённый. Маринетт изогнула бровь, встала и вышла в коридор. Анарка крепко держала дверь, не давая пройти внутрь новоприбывшему Санта-Клаусу. Тем не менее, Санта оказался проворнее и не дал полностью закрыть дверь, успев продеть во внутрь ногу. — Нанарки, ну зачем же ты так со мной? — грустно забубнил Санта за дверью. — Тебя здесь никто не ждёт, — сухо и холодно отвечала женщина. — Отец? — удивился Лука и моментально встал со стула, также направившись в коридор. — Лука! — торжественно всунул руку в проём Джаггед. — Скажи своей маме, чтобы пустила меня. Она мне ногу сейчас поломает. — Мама, может впустим его? — предложила Джулека. — Он нам не нужен, — на отрез говорила Анарка. — У нас и так отличное Рождество без него. — Нанарки, крошка моя, я был не прав, но, пожалуйста, впусти меня! — стонал за дверью Джаггед. — Не прав?! — возмутилась Анарка от слов музыканта. — 14 лет назад надо было приходить. — Ну, прости меня, я… немножко увлёкся музыкой… скажем… — Лука! — резко позвала сына женщина. — Ты хочешь, чтобы он вошёл? Маринетт обратила внимание, что выражение лица Луки очень сильно изменилось. Скажем так, он даже погрустнел. Девушке очень хотелось пробраться сейчас в его мысли и понять, о чём же он сейчас так думает. Тема отцовства всегда была для Луки особенной, поэтому даже когда он общался с Маринетт, то старался избегать этой темы или переходить на новую. — Впусти… — всё-таки решился Лука. — Впусти его, мама. Сегодня Рождество. Анарка несколько секунд внимательно смотрела в глаза сына, своеобразно проверяя его вопросом «а ты уверен?». Но Лука не давал заднюю, а был уверен в своём решении. Анарка вздохнула и всё же согласилась отошла от двери, открыв её. В дверном проёме появился Санта Клаус с фиолетовыми волосами и с красным мешком на перевес. — Хо! Хо! Хо! — набрал он воздуха в грудь и натянул на лицо себе ватную бороду. — Это я! Рок-н-ролльный Санта! Пришёл дарить вам подарки и рок-н-ролл на Рождество! Анарка фыркнула и ушла обратно за стол. Джулека какое-то время улыбалась, но затем что-то в ней переменилось, и она также ушла за стол. Только Лука и Маринетт остались перед Джаггедом со слабыми улыбками. — Я знал, что ты меня не бросишь, — зашёл внутрь Джаггед, растрепав сыну волосы, а потом перевёл взгляд на девушку. — О, Маринетт, ты тоже тут? — Добрый вечер, месье Стоун. Не знала, что вы придёте, — приветливо ответила Маринетт. — Да… я тоже не думал, что приду… но, — Джаггед повесил свой новогодний колпак на вешалку и освободил лицо от бороды. — Хочу сблизиться с детьми и попробовать наверстать упущение. Это что омары? Обожаю омаров. Посадить Джаггеда за стол на самом деле ничего не стоило, но Анарка делала это с таким каменным и безжизненным лицом, что временами было страшно сойтись с ней взглядом. Джаггеда посадили рядом с Лукой и Джулекой. Они вновь продолжили ужин, но атмосфера явно накалилась. В большинстве своём из-за Анарки. Маринетт попыталась это как-то исправить, завязав разговор. — Месье Джаггед, а вы можете рассказать нам о своей молодости? Как так вышло, что вы стали музыкантом? — Джаггед удивлённо посмотрел на Маринетт, с торчавшей изо рта красной клешней. Он вытер свой рот, самодовольно хмыкнул и начал. — О, это была весёлая история. Ну, с чего бы начать. Наверное, с моего отца, — музыкант положил столовые приборы, поудобнее развалился на стуле и начал жестикулировать. — Был он очень упёртым и консервативным. Не любил он моё влечение к музыке, говорил, что этим занимаются одни лишь клоуны. Он видел меня экономистом, а я видел себя перед кричащей толпой. Но, — Джаггед обратил внимание на свои покрашенные ногти и положил ладонь на стол, — я всё равно любил своего батяню. Мы с ним не ладили, но я однозначно его любил. Надеюсь, он в лучшем мире, — затем Джаггед опёрся на стол локтями и начал приковывать к себе внимание подростков (что-что, а это он умел). — Всё началось как в красивой истории «успешного успеха» у меня было только десять евро в кармане, что-то типо подработки и обрыганская квартира на краю Парижа. Не самое красивое начало, но зато какая была романтика, ух! Сейчас могу позволить себе кухню любой культуры, а тогда моим лучшим обедом была шаурма, какой-то дешёвый тоник, ну и в лучшем случае хот дог. Я разругался со своим папкой тогда полностью и не брал у него денег. Поэтому было довольно сложно с деньгами, но я оставался на плаву. Подрабатывал то там, то здесь. Иногда играл на улице, а когда выпадала удача, то поигрывал в кафешках. Мне нравилось там играть, там был для работников бесплатный кофе. Такая вот была у меня жизнь бродячего кота. Меня особо никуда не брали, говорили, что я неудачник и лучше, чтобы я порвал все струны, — Джаггед налил себе шампанского и отпил половину, чмокнув губами. — Но всё изменилось в тот день, когда ко мне пришла идея организовать свою группу. Тогда я повстречал вашу маму… Послышался скрип отодвигавшегося стула, и Анарка встала из-за стола. — Я за основным блюдом, — сказала она голосом, как у робота. Подростки посмотрели на Анарку. Было очевидно почему она захотела уйти, даже Джаггед мимолётно расстроился, но затем вновь продолжил рассказ. — Я решил собрать группу. Мы назывались «crocodiles» и фантазировали, что мы французские битлз. Помню, как вешал на стендах мои данные с заголовком о том, что ищу себе группу. Я нашёл таких же чокнутых на музыке людей, как и я. Мы играли что хотели и когда хотели. Я всё ещё помню безумного Луи и горячего Жюля. Ну, и естественно активную Анарку. Ох, это была поистине легендарная четвёрка. Как мы тогда отжигали в гараже. Ух. — И тогда вы стали с мамой популярными? — решилась спросить Джулека. На это Джаггед приятно посмеялся, похлопал дочку по плечу и улыбнувшись в тридцать два зуба сказал: — Нет. Точнее… не сразу. У нас было много трудностей, но в целом… На кухне послышался шум чего-то упавшего. Джулека и Лука сразу встали, но Джаггед спокойно их посадил, сказав, что сам проверит. Маринетт даже немного разочаровалась. Ей приятно было сидеть с Джулекой и Лукой (особенно с Лукой), но Джаггед обладал такой чудесной харизмой приковывать к себе внимание, что хотелось его слушать целый ужин. Девушка достала из сумочки телефон и обнаружила несколько пропущенных от родителей звонков. Лука заметил её беспокойство. — Маринетт, что-то не так? — Если честно… то и да… и нет… — Что-то серьёзное? — также вникла в разговор Джулека. — Нет… ничего такого… просто… это касается той самой темы. Маринетт опять задумалась. Правильно ли она сейчас поступает, оставляя своих родителей в неведение. Хотя, это нельзя было назвать неведением. Она оставила им записку, что уйдёт праздновать Рождество в другое место, но, зная находчивость и беспокойства её папы… Том готов был перерыть весь Париж, от мэра до прохожего, чтобы найти свою маленькую дочурку. Это позабавило немного Маринетт, но она всё равно не знала, как на это реагировать. Ей стоило отправить смску, что у неё всё хорошо. — Маринетт, мы можем выйти, если хочешь, — предложил Лука. — Да нет, всё нормально… но как же основное блюдо оно же… Маринетт не успела ответить, как вдруг появился самодовольный Джаггед Стоун, который элегантно пританцовывал своими рождественскими сапогами, взял бутылку шампанского и два стакана со стола. — Молодёжь, ваша мама поторопилась. Основное блюдо будет только через полчаса. Я скоро к вам вернусь, — сказал музыкант и с довольной ухмылкой ушёл на кухню. — А ещё… ты не забыла наш план «С»? — спросил у Маринетт Лука. — Ты хочешь сделать это прямо сейчас?! — удивилась Маринетт. — Мы же на утро договаривались. — Да… но… я думаю, что сейчас тот самый момент. Да, и я может чем-то помогу в твоей проблеме. Маринетт улыбнулась и положительно кивнула головой. — Ну, вы разбирайтесь в своих планах, — сказала Джулека, — а я пойду попробую надеть что-то новое. — Давай, потом расскажешь как всё прошло, — пожелал ей удачи Лука. — Ты тоже. Когда Маринетт встала из-за стола, она посмотрела в спину уходящей Джулеке и улыбнулась. Всё же отношения между Лукой и Джулекой очень крепкие и доверительные. Джулека даже не знает о их планах, но спокойно это принимает. Если бы на её месте была бы Маринетт, то вполне возможно заревновала бы. Хотя, она и так доверяет Луке. Возможно, Лука был единственным человеком, которому она могла доверить абсолютно всё. Каждую свою проблему, потому что знала — он её не осудит. Маринетт пошла вслед за Лукой в его комнату. В момент, когда она пересекла порог, её глаза моментально округлились. Перед ней оказались красивые синие огоньки, которые приятно переливались у окна на фоне падающих снежных хлопьев. Маринетт быстро прошла вперёд и отдёрнула занавеску. Хлопья… они были такими большими и сказочными. Её ладони легли на подоконник. Она не могла оторваться от вида, понимая насколько же всё это красиво. — Нравится? — тихо спросил Лука, положив ей руку на плечо. — Угу… Её телефон в очередной раз завибрировал она обнаружила очередной пропущенный. Лука глянул в её телефон и спросил: — Ты не сказала родителям? — Сказала… — вздохнула Маринетт. — Но они всё равно беспокоятся… — Их можно понять, — сказал Лука и присел на диванчик, — проблема же в этом? — Да, — прикрыла глаза девушка и повернулась к Луке. — Я не знаю, как здесь поступить. Я не хочу их обижать, но и возвращаться к ним мне не хочется. По крайне мере сегодня… А ты, что ты думаешь? — Мелодия твоей души очень колеблющаяся, — ответил Лука, просто глянув на Маринетт, — но автор мелодии ты. — То есть? — не понимала она и присела рядом с ним на диванчик. — Маринетт, человек — это свободное существо, — сказал Лука и посмотрел в потолок, положив руки себе под голову, — мы сами вольны принимать решения в своей жизни. Понятное дело, что родители всегда будут за нас беспокоиться. Но… они не проживут за нас нашу жизнь. Честно, я бы также поступил на твоём месте. — Правда? — искренне удивилась Маринетт. — Правда, — кивнул Лука. — Но… — он поднял палец и указал на её телефон, —напиши им всё-таки. Чтобы не волновались. Я думаю: это будет правильно. Так она и поступила. Маринетт очень сильно любила своих родителей, но она считала, что те были не правы в своём отношении к празднику. Рождество должно быть счастливым и главным семейным праздником, поэтому Маринетт написала: «Дорогие мама и папа, у меня всё хорошо, не волнуйтесь за меня. Я вернусь домой через пару часов». Она отправила это сообщение и с облегчением вздохнула, облокотившись на Луку. Маринетт не устала — нет. Ей просто нужна была моральная передышка от всего навалившегося на неё. Но с Лукой… с Лукой она чувствовала, что ей всё по силам. Ей нравилось его обнимать, быть рядом с ним. Она знала, что даже если заснёт рядом, то ничего плохого не случится. Даже если нападёт всадник или наступит конец света, Лука защитит её. Как бы не казалась соблазнительной идея о том, чтобы заснуть на плече Луки, они собрались тут не только ради её проблем, но и ради их совместного плана «С». Лука указал к себе в карман, и Маринетт ему хитро подмигнула. — Сасс, — позвал вдруг неожиданно юноша своего квами. Зелёный квами лениво выбрался из сумки Маринетт, зевая и недовольно причмокивая. — Ну чего вам? Я только заснул, задремал… — Сасс, ты не мог бы незаметно спустится на кухню и принести мне одну клубничку, — попросил его Лука. — Клубничку? — переспросил Сасс, протирая свои глаза. — Да, это для… э… для эскиза! — торжественно сказала Маринетт, подняв палец вверх и придумав что-то на ходу. — Погодите… — задумался квами, а потом нахмурил свои брови и чуть не влетел в глаза девушки. — Вы что… пробудили меня от сладкого сна, только для того, чтобы отправить меня вниз за какой-то там клубникой?! — Окей, ты раскусил нас, Сасс, — сознался Лука, подняв руки вверх. — Конечно раскусил, — самодовольно поднял подбородок вверх квами. Лука подмигнул Маринетт. — Я ведь самый мудрый квами, которого не так-то просто провести вокруг пальца. — Да, — сказал Лука, — это клубничка нам нужна не для эскиза, а для коктейля. Я хотел приготовить в честь Рождества тебе, мне и Маринетт коктейль, пока ужин ещё готовится. Сасс закатил глаза. — Ты что, коктейля не хочешь? — спросил хитро Лука. — Мне большую порцию, понял?! — заявил Сасс и вылетел сквозь дверь. — Тикки, мне нужна твоя помощь, — Маринетт порылась в сумочке и высунула свою квами. — Тикки, давай! Тем временем Сасс летел вниз, стараясь никому не попадаться на глаза. Когда он долетел до кухни, то резко спрятался, обнаружив там взрослых. Мужчина и женщина о чём-то смеялись и шутили, попивая шампанское. Они точно не собирались уходить. Затем у Сасса резко расширились зрачки и перехватило дыхание. «Стойте… — подумал квами, — зачем они отправили меня вниз за клубникой, если миксер, молоко и другие ингредиенты тут. Они меня **е*али!» Сасс резко развернулся и направился в комнату. Ух, он им покажет. Да как они вообще могли вот так вот с ним поступить?! Оторвать его от самого важного в мире занятия — сна! Ух, он им покажет. Мокрого места от них не оставит. Ах, этот Лука, ах эта Маринетт. Вруны! Квами поднялся наверх в комнату Луки и уже готов был высказать всё им в лицо, но вдруг он застыл. В тот момент, когда Сасс влетел в комнату, он увидел, как там, по непонятным ему обстоятельствам, находились другие квами. — Погодите, а чего вы тут… — Сасс, — вышла из центра Тикки и торжественно развела своими маленькими ручками. — Мы бы хотели тебя поздравить с Рождеством! — Да… — вышел Плагг, лениво почёсывая свой затылок. — Нам редко выпадала возможность вот так вот собраться всем вместе… Ты ведь с нами почти никогда не праздновал Рождество из-за того, что тебя часто использовали. Вот мы и решили дать тебе камамбера… — Тикки тыкнула Плагга в бок. — В смысле подарки! Сасс застыл. Он ничего не мог ответить. Он смотрел на квами, на Маринетт и на Луку округлыми глазами не в силах ничего сказать. — С Рождеством тебя, Сасс, — сказала Тикки и протянула Сассу маленькое колечко, — Маринетт помогала мне создать что-то, что могло бы не пропасть из этого мира после перевоплощения. Мы очень долго старались сделать то, что тебе может понравиться. Сасс внимательно начал смотреть на серебренное колечко с красным камушком по центру. По основной диагонали было изображено рождение всех квами. Как от одной центральной и самой яркой звезды начали откалываться более мелкие. Они летели в разные стороны по галактике и в них были изображены сам Сасс, Тикки, Плагг, Мулло и все остальные квами. — Наше рождение… — пролепетал Сасс. Не знаю задумывались ли специально Тикки и Маринетт, но у Сасса не было пальцев, в прочем как и у всех квами. Однако у Сасса была лишняя часть тела, позволявшая ему носить это самое кольцо — это хвост. Зелёный квами не успел ничего ответить, как к нему сразу же подошёл Плагг. Плагг на несколько секунд о чём-то задумался, но затем достал из-за спины кусочек. — Это мой самый дорогой сыр… я не очень хорош в создании чего-то как сахарок, но могу отдать тебе свой самый вкусный сыр. Он очень и очень вкусный. Я его хранил на чёрный день, но съешь его ты, — Плагг вручил в руки Сасса большую головку белого сыра с красным бантиком, а затем резко обнял его. — Кушай на здоровье! — Плагг… ты что? Ты ведь никогда не делился этим сыром… — не поверил Сасс. — Больше всего приятно отдавать сыр кому-то, а не кушать его самому, — похлопал его по плечу Плагг. Плагг отошёл в сторону, а Сасс с удивлением понюхал головку. На удивление сыр не пах чем-то протухшим, а наоборот. У него был довольно приятный аромат. Сасс даже захотел его попробовать, но тут его глаза ещё больше расширились, когда перед ним выстроилась целая орда квами с подарками в руках. Сасс не успевал благодарить одного квами, как к нему сразу же подходил другой. Каждый дарил ему что-то важное и от сердца. Ближе к концу он был в прямом смысле завален подарками. Ему пришлось вылезать из всего этого, но делал он всё очень аккуратно, чтобы ничего не разбить. — Я… я не знаю, что сказать… — отвечал Сасс волнующим голосом, но когда он думал, что всё закончилось перед ним оказался и скромно улыбающийся Лука, который неожиданно протянул для Сасса маленький кулончик. — Я сделал для тебя парный кулон. Мы же напарники, в конце концов. Пришлось прибегнуть к помощи Мулло, но… думаю результат вышел хорошим и тебе по размеру. Сасс перенял из большой ладони Луки кулончик. Это был прекрасный маленький полумесяц с серебреным окрасом в основании и красивой лазуритовой корочкой по бокам. Сасс сжал этот подарок у себя в руках и оглядел всех квами. — Ребята… я… спасибо вам… честно… но… у меня нет для вас ответных подарков… — Нам и не нужно, Сасс, — сказала Маринетт. — Лука сказал мне, что ты никогда не праздновал нормально Рождество, поэтому мы и решили, что каждый тебе подарит по подарку. — Н-но… я ведь не заслужил… — заскромничал Сасс, начав поджимать свой хвостик. — Заслужил, — сказал Лука и показал свой солнечный кулон на груди. — Ты очень нам дорог, Сасс, и мы все тебя очень сильно любим. — Мы тебя любим, Сасс, — ответили хором все квами. — Неправда… не заслужил… — вдруг к удивлению для всех расплакался квами. По его зелёным щёчкам потекли большие капли слёз, и он отвернувшись, начал прикрывать своё лицо. — Я же… же столько вам наговаривал… — Ты никогда не имел ввиду всё это всерьёз, — сказала Тикки, — ты всегда был одним из самых добрых квами. — Да-да, а как же твои многочисленные советы, а? Хранитель ты наш! — взмахнул руками Плагг. — Ты для нас очень дорог, — улыбнулась Маринетт и подхватила Сасса к себе на руку, резко заключив его в объятия. — Не-е-е-е-ет, — завопил квами ещё сильнее, — только не обнимашки! Только не это! Я… же… я же… вы все… — Сасс не выдержал и ещё гуще разрыдался в руках Маринетт. — Я тоже вас всех люблю, друзья! — Мы знаем, Сасс, знаем, — ответила Тикки и обняла квами вместе с Маринетт. Затем подлетел Плагг, Мулло, ну и все остальные квами включая Луку. Они все обнимали Сасса, пока тот плакал. Однако именно в эту самую ночь, Сасс плакал не от горя. Впервые в своей жизни Сасс плакал от счастья и улыбался вместе со всеми.***
Когда поздравления Сасса закончились, Маринетт с Лукой вышли к остальным вниз. К тому моменту Анарка только вынесла запечённую индейку со свежими овощами. — Дети ужин готов! — позвала всех довольным голосом Анарка. — Пойдём? — улыбнулся Лука и протянул руку Маринетт. — Боишься, что я убегу? — игриво спросила Маринетт. — Конечно, — саркастично ответил Лука. Такой ответ устроил Маринетт, и она протянула свою руку юноше, чтобы они вместе дошли до праздничного стола. К тому моменту вышла и Джулека в своём новом пурпурном платье. — Твоя мама по молодости очень любила фиолетовый, — говорил подходивший Джаггед Стоун. — Это цвет — рок-н-рола-а-а-а-а-а! — в конце он изобразил воображаемую гитару. — Спасибо, — засмущалась Джулека, поправляя волосы. Однако перед тем как сесть за стол и приступить к долгожданному ужину, в дверь раздался ещё один звонок. — Что-то слишком много у нас незваных гостей, — буркнула Анарка и закатила глаза. — Сиди, я открою, — вызвался Джаггед и направился к двери. Маринетт внимательно и с большим энтузиазмом смотрела на идеально приготовленную индюшку с золотистой корочкой, уже представляя, как она будет с большим аппетитом пробывать её, но тут раздался крик. — А-А-А-А-А-А-А, — послышался измученный крик из прихожей. — Значит так, épouvantail peint, куда ты дел мою внучку?! Ты её украл?! Изнасиловал?! Ух, зараза, если с неё упал хоть один волос… — Ролланд Дюпэн находился прямо на Джаггеде Стоуне и заламывал ему руку. — Том, тащи из багажника мой самый большой багет! Будем выбивать из него информацию! — Дедушка, ты что творишь?! — послышался испуганный голос Маринетт. — Маринетт?! — изумился Ролланд, поправив свои толстые очки. — Ты в порядке?! Тебя никто не обижал?! — Нет! Дедушка, слезь с месье Стоуна! — Моя рука! — стонал под Ролландом музыкант. На вопль Джаггеда сбежались все. И вся семья за столом и новоприбывшая семья Дюпен. — Ролланд, слезь с него! — прокричала, подошедшая Джина. — Чего?! — возмутился дед. — Ещё чего?! Он мою внучку украл! — Никто меня не крал! — прокричала Маринетт. — А кто тебя украл?! — Никто! — Папа?! — Мама?! — Кто тебя украл?! — Маринетт?! — ИМЕНЕМ ИИСУСА ХРИСТА УБЕРИТЕ ЭТОГО ПСИХА С МОЕЙ РУКИ!!!!! — уже чуть ли не плача прокричал Джаггед. — Папа, всё перестань, — резко зашёл в комнату Том, который принялся оттаскивать Ролланда. — Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — влезла в разговор Сабина. — ТИХО-О-О-О-О-О-О-О! — не выдержала и закричала на весь дом Маринетт. Все тут же замолкли и перевели свои взгляды на девушку. Лука помогал Джаггеду подняться. — Меня. Никто. Не крал. Понятно?! — уже чуть не по слогам произнесла Маринетт. Все на короткое время замолчали и попытались перевести дух. — Я осознано ушла. Я же оставила вам записку. — Булочка, мы так за тебя волновались, — произнёс Том. — Как ты вообще могла уйти?! — Потому что, я не хочу встречать такое Рождество, которое вы планировали отметить! — взвела наверх руки Маринетт. — Господи! Я просто хотела спокойного и уютного Рождества. Простите, пожалуйста, если я вас как-то обидела. Но я не могла не уйти. Маринетт вздохнула и опустила голову. Всё Рождество коту под хвост. Она поглядела на стонущего Джаггеда Стоуна, испуганную Джулеку, непонимающего Тома и Сабину, да и всех остальных. Эта была глупая идея, уходить. — Мадам, простите меня пожалуйста за предоставленные неприятности… мне… мне очень стыдно за то, что произошло… я… я лучше просто уйду с родителями… — Да, это было бы лучше всего, — сказал Том и положил свою ладонь на плечо дочери, — давай не будем портить праздник Куффенам. — Подожди, — резко вмешался Лука и обхватил её за запястье. — Тебе необязательно уходить. Никто тебя не выгоняет. Верно, мама? Анарка, которая, видимо, о чём-то сильно задумалась, резко пришла в себя и помотала головой. — А? Ах, точно. Лука прав. Маринетт, ты наша гостья, и мы не в праве тебя выгонять. А Джаггед и так получил то, что заслужил, — самодовольно скрестила руки на груди Анарка. — Ну, спасибо, — обиженно надул губы Джаггед. — Маринетт, ты сама где хочешь быть?.. — спросил у неё Лука. Девушка задумалась. Но на самом деле, ей даже думать особо не о чем было. Она и так знала ответ, потому лишь схватила ладонь Луки в свои. — Здесь я хочу быть… — Маринетт, так нельзя! — нахмурился Том. — Ты обременяешь Куффенов! — Нисколечко, — сказала Анарка, — вы тоже можете остаться, если хотите. Индейка большая, её на всех хватит! — Ой, а я не против индюшки! — подала голос Джина. — Мама, ты сейчас серьёзно?! — не поверил Том. — Значит всем цыц, когда папочка сейчас говорит, — поднялся с пола Ролланд. — Вы я осмотрю совсем от рук отбились. Маринетт! — резким и звучным голосом позвал внучку дед, заставив ту выпрямиться как струну. Ролланд подошёл к Маринетт и внимательно посмотрел той в глаза. — Как по мне, ты поступила очень глупо, по-детски и инфантильно, убежав под шумок, нормально не предупредив родителей. Тебе стоило, хотя бы позвонить мне, я бы немного вправил мозги твоему папе. Я понимаю, что ты вся как мороженое таешь рядом с этим красавчиком, но могла бы и предупредить… — Но я же… — хотела что-то сказать Маринетт. — А ну, цыц! — рыкнул Ролланд. — Я не закончил. Когда говорит батя, надо смирно закрывать рот и слушаться. Так вот. По твоему поведению я уже прошёлся. Теперь очередь твоих родителей, — Ролланд повернулся и ещё раз нахмурился на Тома и Сабину. — А вы! Вы могли, хотя бы притвориться на Рождество, что у вас всё хорошо? Я с вами ещё завтра поговорю, когда Маринетт не будет дома. — Ролланд внимательно оглядел всех в округе и сказал: — Семья — это самое главное. Она должна быть крепкой и счастливой, как одно целое. Не знаю насчёт вас, но а я, — Ролланд отошёл и встал параллельно с Маринетт, положив ей руку на плечо. — А я останусь со своей внучкой. — Спасибо, дедушка, — улыбнулась Маринетт. — Папа… но… — Ты уже слышал мой ответ, — твёрдо стоял на своём Ролланд. — Я остаюсь здесь. — Знаете, а я согласно со своим мужем, — вышла к ним и Джина. — Семья должна быть неделимой и счастливой. Если мадам Куффен не против, а Маринетт хочет быть здесь, то я тоже хочу быть здесь. — Бабушка… — не поверила Маринетт. Все вставали на сторону Маринетт. Лука, Анарка, Ролланд, Джина. Это не могло не радовать девушку. Сабина и Том посмотрели друг на друга, вздохнули и согласились. — Что же, — сказал Том, осознав своё поражение — давайте праздновать Рождество? — Да! — обрадовалась Маринетт и моментально обняла Луку и Ролланда одновременно. — Спасибо-спасибо-спасибо! — Затем Маринетт в припрыжку подошла к Анарке и начала трясти и её руку в благодарности. — Спасибо вам, мадам Куффен, вы лучшая женщина в мире. — Ой, ну что ты, — вначале покраснела Анарка, а потом сжала руку Маринетт и со своим пиратским азартом добавила, — я это давно знала! Что же! Все к индюшке! Приглашение ко столу было принято, и все направились к нему. Ролланд подошёл к Джаггеду и протянул руку, попросив у того прощение за нападение. Оказывается, что Джаггед и Ролланд обожали одних и тех же отцов джаза, в то время как Анарка и Джина разговорились о путешествиях. — Папа, — обратилась к отцу Маринетт, — скажи… а как вы меня нашли? — О! — удивился Том, вытерев свои усы. — Маринетт, из тебя вышел плохой шпион. Ты когда нам отсылала сообщение, забыла отключить геолокацию. Вот мы тебя и нашли. Маринетт стала каменной в лице, но тут она услышала звонкий смех Луки. Видимо, тому очень сильно зашла шутка. Девушку это сначала немного задевало, но Лука так искренне и мило смеялся, что она не выдержала и засмеялась с ним в ответ. Так они и провели большую часть Рождественского ужина. Они смеялись, пили, ели, рассказывали друг другу истории и скушали почти всю индюшку. А ведь их впереди ещё ждал и десерт, в виде воздушного кремового торта. Они заварили чаю, расставили тарелочки и принялись за тортик. Маринетт настолько сильно наелась, что испугалась, как бы она не потолстела на килограмм так пять, когда выйдет в школу. У Маринетт было настолько хорошее настроение, что она решила в перерыве выпустить и квами на свободу, чтобы и они повеселились вместе с ними, но лишь с одним условием, чтобы те не попадались на глаза. Квами согласились на условия и тихо почивали на полках, кушая кусочек торта, который им принесла Маринетт. Под конец, кто уселся на кресло, кто на диван, а кто остался у стола на стуле. Все были расслабленные и крайне довольные вечером. Джаггед позаимствовал у Луки гитару, поэтому тихо что-то бренчал себе под нос. К счастью, Ролланд не сильно повредил тому руку, и он мог спокойно играть. Свет в их комнате был приятно приглушён. Жёлто-красные цвета от ночника били по стенам, а ёлка горела разными огоньками. — Жду не дождусь, как приеду домой, лягу спать и открою подарок, который мне припрятал Санта, — сказал Ролланд, звеня ложкой и отпивая горячего чёрного чая. — Вы верите в Санту? — посмеялась Джулека. — Конечно верю, — серьезно качнул головой Ролланд. — Только двадцать четвёртого и двадцать пятого декабря. Хотя, учитывая, что у нас по Парижу ходят Леди Баг и Кот Нуар, можно вполне и в Санту на круглый год поверить. Все посмеялись с шутки деда. — Эй, Джаггед, сыграй нам что-нибудь, чтобы мы могли потанцевать. — Деда, — пожаловалась Маринетт, — ну, мы только хорошо уселись. — Ничего. Насидишься в старости. А пока молодая, надо двигаться. Джаггед, сыграй что-нибудь, а лучше ещё и спой. — Э… хорошо… — остановился музыкант. — Чего желаете? Хотите рока? — Не, — покачал головой Ролланд. — Что-то рождественское. — «Jingle Bell Rock»? — обрадовался Джаггед. — Нет, — крякнул дед, разочаровав музыканта. — А может… может ты сыграешь нам «Hallelujah»? — предложил Лука. — О, хорошая песня, — согласился Ролланд. — Знаешь аккорды и слова, Джаггед? — Аккорды помню, но слова надо повторить. Джаггед сразу же полез в интернет и нашёл слова. Он примерно сыграл мотив, вспомнив мелодию. Он несколько раз прочищал горло, а затем начал аккуратно наигрывать аккорды. Маринетт никогда не слышала эту песню, но мелодия звучала очень приятно. Затем, Джаггед начал петь:Now I've heard there was a secret chord That David played, and it pleased the Lord But you dont really care for music, do you? It goes like this, the fourth, the fifth The minor falls, the major lifts The baffled king composing Hallelujah Hallelujah, Hallelujah Hallelujah, Hallelujah
Ролланд встал, размял свои костяшки на спине, подошёл к Джине и протянул к ней руку, приглашая её на танец. Женщина по началу немного мялась, но когда положила свою ладонь в его, то Ролланд с элегантностью и ловкостью молодого человека притянул свою жену к себе за талию. Те начали медленно танцевать, качаясь в ритм. Затем второй куплет неожиданно для всех запела Анарка:Your faith was strong but you needed proof You saw her bathing on the roof Her beauty and the moonlight overthrew her She tied you to a kitchen chair She broke your throne, and she cut your hair And from your lips she drew the Hallelujah Hallelujah, Hallelujah Hallelujah, Hallelujah
Маринетт с улыбкой смотрела на мило танцующих бабушку и дедушку, как вдруг обнаружила перед собой протянутую ладонь Луки. Она подняла свой слегка уставший взгляд на Луку. На танец у неё ещё были силы, поэтому она в очередной раз за вечер вложила свои пальцы в его обжигающие ладони. Как и на катке, юноша моментально взял инициативу на себя, обхватив её за талию и приковав взглядом к себе. — Просто слушай музыку и следуй за мной, — сказал ей Лука. Девушка покорно кивнула. Следующий куплет вновь продолжил Джаггед.Well, maybe there's a God above As for me all I've ever learned from love Is how to shoot somebody who outdrew you But it's not a crime that you're hear tonight It's not some pilgrim who claims to have seen the Light No, it's a cold and it's a very broken Hallelujah Hallelujah, Hallelujah Hallelujah, Hallelujah
Маринетт не очень часто танцевала. На самом деле она вообще не умела танцевать. Единственный её танец был с Адрианом год назад, но даже там она облажалась. А здесь с Лукой. Он так нежно вёл её за собой. Она просто отдавалась ритму и доверяла ему. Это так странно, но она чувствовала сейчас себя с Лукой одним целым. Куда он, туда и она.There was a time you let me know What's really going on below But now you never show it to me, do you? And I remember when I moved in you And the holy dove she was moving too And every single breath we drew was Hallelujah Hallelujah, Hallelujah Hallelujah, Hallelujah
Маринетт и не заметила, как Джаггед и Анарка перешли вместе на прекрасный унисон. Девушка просто облокотилась головой на грудь Луки и скромно улыбалась. Затем она увидела присоединившихся родителей. Может быть это первый шаг на их полноценное воссоединение? Пусть будет именно так.Now I've done my best, I know it wasn't much I couldn't feel, so I tried to touch I've told the truth, I didnt come here to London just to fool you And even though it all went wrong I'll stand right here before the Lord of song With nothing, nothing on my tongue but Hallelujah Hallelujah, Hallelujah Hallelujah, Hallelujah
Маринетт подняла голову и вновь посмотрела в глаза Луки. Каким же он был всё-таки высоким. Даже с поломанными руками, Лука был самым сильным. Он всегда был лучшим. Лучшим для неё. И ей не хотелось другого. Только Луку. Из сотней, из тысяч, она всё равно будет выбирать только его. Его тёплые руки и добрые глаза. Девушка потянулась вперёд, перенесла одну руку с плеча на его щёку и поцеловала, прикрыв глаза.Hallelujah, Hallelujah Hallelujah, Hallelujah Hallelujah
***
Ночь Рождества. Самое спокойное время праздника. Уже давно пробило двенадцать ночи. Город спал. Семьи закончили ужин, взрослые уложили детей, да и сами легли. Богослужения в церквях в честь праздника были окончены. Магазины уже давно закрылись и не откроются до следующего понедельника. Весь Париж спал. Не спали сегодня только единицы. Избранные, если можно так выразиться. Хотя… что в данном случае понимается, как «избранные»? Официальные госслужащие по типу полицейских, пожарных или медиков, которым стоило быть наготове даже в Рождество? Или же избранные те, кто просто «пренебрёг» понятием семейный праздник, отдавая предпочтение более весёлой вещи, как алкоголь. Но тогда… избранные уже не кажется пафосным или героическим названием. Кривая улыбка прошла по лицу Голода. Забавные мысли его посещают. Хотя, избранный ли он? На этот вопрос он не знал ответа. Снежинки всё падали вниз. Снег хрустел под его сапогами и не собирался кончаться. Жизнь, смерть. Предательство, верность. Белое, чёрное. И вновь кривая ухмылка. Почему его волнуют такие вопросы. Вернее… он ведь ходячая глина, в которую просто вдохнули жизнь. Голод хмыкнул. Он остановился посреди улицу и увидел перед собой собаку. Обычная дворняжка, выкинутая на улицу жестокими хозяевами или просто родившаяся в бетонных джунглях по воле случая. У собаки был хороший серый мех, который позволял ей не замерзать в снегу. Она долго смотрела на Голода с высунутым языком и круглыми глазами. Может быть, она ожидала, что Голод накормит её. Купит хот док в ларьке за углом, откусит головку и выплюнет собаке её ночной перекус. Но, к сожалению, у Голода ничего не было. Хотя… почему к сожалению? Ему ведь без разницы, что случится с этим псом. Он мог хоть сейчас потехи ради схватить животное за шею и одним нажатием прервать её бессмысленную жизнь. Но собака даже не подозревала о жестокости мыслей Голода. Она только и делала, что дышала сквозь рот, высунув длинный розовато-красный язык. Голод протянул руку вперёд. Его ладонь приближалась всё ближе и ближе, но собака ничего не боялась. Голод никак не мог понять этого. Не мог понять того, как это существо продолжало радостно смотреть, не понимая, что умрёт в течение нескольких секунд. Неужели у этой псины отсутствовал «инстинкт самосохранения»… вроде бы так называли люди, стремление любого млекопитающего к жизни. Голод обхватил шею собаки, но даже здесь она не дрогнула. А просто продолжила смотреть на всадника своими глазками-бусинками. Дворняжка понюхала кисть всадника, а затем лизнула каменную плоть два раза, вновь начав смотреть вперёд. «Даже не рычит, — подумал Голод, — ладно уж, живи». Он отпустил шею дворняжки и ушёл вперёд. Какая разница, погибнет она сейчас или завтра. Всё равно всех ждёт смерть. Собака посмотрела вслед уходящему всаднику, но вскоре потеряла к нему интерес. Всадник всадником, а находить пропитание себе как-то надо, поэтому животное отряхнулось от снега и пошло по пешеходному переходу на другую сторону. Однако в тот самый момент, когда собака переходила улицу, на встречной появилась быстро несущаяся машина. Водитель, видимо, не видел, что у него было перед глазами, ведь он оказался тем самым «избранным». Он был абсолютно пьяным. Собака лишь в последнюю секунду увидела надвигающуюся машину, но было поздно. Произошло столкновение и громкий хлопок. Водитель, типичный француз, вышел из машины и что-то нечленораздельное пробормотал. Из двигателя его машины повалил дым и запахло гарью. — Какого хрена… э… тут. эта… как его… столб! Среди густого дыма выскочила испугавшаяся собака, которая от неимоверного шока быстро убежала прочь отсюда. — Тупая… шавка! — проворчал шатающийся водитель. — А ты… кто ещё такой? Из клубящегося дыма показалась фигура задумавшегося Голода. Он с особым вниманием глядел на свою ладонь и на отсутствующий мизинец. Это очень сильно удивило всадника. Его мизинец на правой руке потрескался, а затем рассыпался в прах. От чего это произошло? Нет, это не из-за столкновения. Удары Вайпериона были гораздо сильнее, такое мелочное столкновение не могло его ранить. Что же это такое? — Эй… ты… salaud, я к тебе обращаюсь! — кричал где-то позади водитель. Голод обратил на него внимание. Водитель вздрогнул, почесал свою репу и скорчил гримасу. — Ну, и стрёмные же у тебя глаза… меньше пить надо! — посмеялся и хрюкнул водитель. Голод просто ушёл вперёд на другую улицу, начав внимательно смотреть за опавшим пальцем. Водитель вновь что-то кричал где-то там позади. Он вроде бы даже побежал за всадником, но ночная физкультура сыграла с ним плохую шутку, и потому он через жалких две минуты остановился и начал выблёвывать всё содержимое своего желудка на тротуар. Почему у Голода рассыпался палец? Хм, значит он не всё знает о себе и о своей природе. Стоило быть осторожным с этим. Теперь Бражника нет, как и талисмана Леди Баг. А значит восстановиться не получится. Любой необдуманный шаг с его стороны мог очень плохо на нём сказаться. Тем не менее Голод обнаружил, что вышел на пустующую площадь. Снег продолжал падать, а ветер завывать, но он ничего не чувствовал. Ничего. В нём была пустота и непонимание. Он думал, что когда избавится от Бражника, то найдёт ответы. Но всё стало слишком запутано для него. Жизнь, смерть. Предательство, верность. Белое, чёрное. Голод поднял голову и обнаружил, что находился возле церкви. Небольшая готическая церковь с часовней по центру. Стрелки медленно приближались к центру и тихо ударили в колокол. Под церковью, на каменных ступеньках, кто-то сидел. Голод подошёл поближе и хмыкнул. Обыкновенный бедняк, скромно склоняющийся и державший руки перед собой в замочке. Всадник заметил, что у него за пазухой был белый голубь, который по всей видимости пытался согреться. Затем бедняк поднял голову. Они с Голодом посмотрели друг на друга. — Ты потерянный, — сказал бедняк. Затем Голод вздрогнул. Его словно ударило поездом изнутри. Всё его тело затряслось от невиданной злобы. Он начал испытывать неимоверную ненависть. Он расправил свою руку и потянулся к бедняку. Дворнягу он пощадил, но вот от человеческой дворняги не оставит и следа. Однако бедняк, как и тот пёс не дрогнул. Но в ту самую секунду, когда рука почти прикоснулась к бедняку, его пальцы начали трескаться и часть ладони поломалась, также обратившись в прах. Голод отступил. — Кто ты такой… — испуганно произнёс всадник, сделав шаг назад. Бедняк не ответил на вопрос, а лишь сильнее укутал голубя. Голода жгло изнутри рядом с этим человеком. Его прожигал внутренний гнев со страхом. Спустя несколько секунд Голода уже не было рядом с бедняком.