Место занял новый босс (не такой как старый)

      Воскресенье 6 февраля, Броктон-Бэй, «Мировые блинчики»              «Исчезли сразу две банды!», такой кричащий заголовок протянулся через всю полосу утренней газеты Броктон-Бэй. Читая текст, я практически ощущала через строчки энтузиазм автора статьи.       Статья рассказывала, скорее даже кричала, о том, что после «ожесточённого конфликта» с Империей и «ряда столкновений» с местным Протекторатом банда «Зубы», ранее считавшаяся одной из самых ужасных в Броктоне, чудовища, садисты, ну и так далее, в общем, они были выгнаны из города. И произошло это потому, что они больше не могли отбиваться от противников в связи с окончательной гибелью сущности, известной как «Мясник».       «Чё ещё, бля, за "сущность"?» — возмутилась Петарда. — «Мы коллектив. Или воплощение крутизны».       «Меня больше удивляет, что они каким-то образом приплели сюда Протекторат», — высказался Владимир. — «Это сильное преувеличение. Эти только кое-как пытались удержать все банды от столкновений, а к изгнанию Зубов отношения не имеют».       «Так вас сейчас это волнует?» — Тактик всё ещё злился, что для него нехарактерно. — «Вы забыли, зачем мы вообще сюда пришли?»       «Заткнись», — прикрикнул Чуткий, его таким агрессивным я тоже слышать не привыкла. — «Это произойдёт, и я ни за что не упущу ш-шанс передать хоть что-нибудь своей семье».       В статье даже упоминали наши с Саламандрой прозвища, указав, что двое независимых героев «участвовали в рейде на малозначительную банду Барыг с Моста Лучника». Интересно, доставляют ли Толкачу в камеру газеты, и если да, то насколько он взбесится, прочитав о «малозначительной банде»?       В целом текст был скорее фантазиями на тему прошедших событий, деталей там оказалось маловато. Впрочем, погоня на полной скорости с участием четырнадцати кейпов и само по себе событие достаточно яркое, чтобы привлечь читателей и без точности в мелочах. Хотя пару раз автор довольно близко угадал, как всё происходило.       Толкач сейчас в изоляторе, дожидается перевода в тюрьму, приспособленную для паралюдей. Как Мисс Ополчение и сказала, всем нацистам удалось уйти, хотя Виктор и Цикада достаточно серьёзно пострадали. Полиция заявляла, что скоро они засадят за решетку всех оставшихся Барыг, а члены Зубов без суперсил и так уже отправились под суд, их никто освобождать и не пытался.       Дойдя до них, я вернулась к одному из верхних абзацев, который в первый раз пропустила. Там описывалось как Раздражитель, Вьюга и Злыдень сумели сбежать прямо во время этапирования их из Броктона. Зубы напали на конвой: Кутёж закидал обычных солдат своими клонами, Анимос вырубил сопровождавшего машины Бесстрашного, а потом Жнец быстро вытащил своих.       «Чем проще, тем лучше», — бодро прокомментировал Мерзкая Гниль. — «Кутёж всё ещё знает своё дело».       Я лишь рассеянно кивнула, отправив в рот последние блинчики. К этому моменту сироп уже полностью пропитал их, сделав сырыми, но я не возражала. Отставив пустую тарелку в сторону, я перевернула страницу газеты. Дальше описывалось, какие именно усилия Протекторат и СКП предпринимали для контроля над ситуацией, плюс отдельно приводилась краткая справка о том, кто такой Мясник.       Стоящий в углу зала телевизор показывал новости, где говорили практически всё то же самое, только с перебивками на мнение людей, кажется, не имевших абсолютно никакого отношения к произошедшим событиям. Сейчас как раз Джанет (33 года) рассказывала, что думает о погоне, хотя она не является сотрудником полиции и не видела тех кейпов даже издалека.       Ко мне подскочила официантка, уже держа наготове ручку и блокнот. В этот раз я смогла прочитать имя на униформе, звали её Анна. А ещё заметила, что штифты в её серьгах сделаны так, что напоминают шурупы из золота.       «О-о-о, нам тоже такие нужны», — влезла Петарда.       «Точно, стильно выглядит», — поддержал Камнетёс. — «А ещё надо проверить, зарастут ли проколы вокруг них».       — Это была вторая тарелка, хотите ли заказать что-нибудь ещё? — жизнерадостно спросила она.       — Да, наверное, возьму ещё одну порцию, — ответила я с сильным бостонским акцентом, перед этим оценивающе оглядев пустые тарелки на столе, будто сомневаясь в своих силах. Потом подняла кружку и попросила: — И можно ещё кофе?       — Конечно, без проблем! — прощебетала Анна, быстро собирая посуду и возвращаясь к прилавку.       «Кто-то напрашивается на чаевые», — со смехом оценил Берсерк.       «Или так, или она сама пьёт слишком много кофе», — задумчиво ответил Ток-Тик. — «Думаю, мы должны их дать хотя бы за открывающийся вид».       «Это верно. Никогда не думал, что меня начнёт возбуждать униформа официанток», — пробормотал Берсерк тише.       А затем я что-то почувствовала через своих членистоногих. Ещё до того, как зайти сюда, потратила добрых двадцать минут, с помощью мух затаскивая пауков на стены и крыши, чтобы они сплели между домами целую сеть из своих нитей. И пока я ела, они без остановки продолжали свою работу, делая эту паутину более прочной и густой.       Многие виды пауков используют свои нити в качестве сигнальной системы, чтобы издалека обнаружить появление жертвы или врага. Я взяла за основу этот принцип, просто многократно увеличила масштаб. Одна из ошибок новичков, которая Мясникам была хорошо известна задолго до меня, как раз в том, что обычно люди не ожидают нападения сверху.       Несколько нитей порвалось, когда нечто пролетело через них и опустилось на землю примерно в квартале отсюда. Я не стала оглядываться, потому что обычный человек с такого расстояния никого бы не заметил, однако направила несколько мелких насекомых в сторону пары фигур, уже привлекших немало внимания окружающих.       Я не могу нормально смотреть через своих насекомых, но кое-что можно узнать, просто за счёт их осязания. Два человека с длинными волосами, скорее всего, девушки. Одна невысокая, волосы вьющиеся и сейчас в полном беспорядке после полёта, когда она только ступила на землю и не успела их пригладить. Значит, это прибыла Панацея.       Летающий кейп выше ростом, волосы прямые. Поместить даже муху прямо на неё мне не удавалось, насекомое просто соскальзывало с гладкой похожей на стекло поверхности, которая не поддавалась под давлением. Как силовое поле.       «Слава», — проворчала Шпилька. — «Панацея нас сдала».       «Она… может, она просто попросила донести её сюда», — слабо попытался оправдать её Чуткий.       Я почувствовала растущее раздражение: понятно, что Панацея не может полностью доверять мне, но появление с небес на руках у сестры никак не назовешь незаметным прибытием на встречу. Тем временем сёстры быстро обнялись, после Слава пошла разглядывать витрины поблизости, а Панацея упорхала в сторону «Мировых блинчиков».       «Хе-хе, как бабочка», — хихикнула Петарда над моими мыслями.       Я дождалась, пока не зазвенит дверной колокольчик, прежде чем обернуться на звук и помахать рукой. Лица её с такого расстояния было не разглядеть, но судя по тяжелым шагам, Панацея очень не в духе.       «Только мне кажется, что она нас как-то подозрительно быстро узнала?» — спросил Мурамаса.       «На нас красный шарф, как Тейлор и упоминала в записке», — заметил Владимир. — «Не пойму, что тебя тут смущает».       «Просто она же раньше никогда не видела Тейлор без брони, но моментально направилась к первому же человеку в красном шарфе».       «Потому что Тейлор ей сама помахала, чувак», — усмехнувшись, сказала Анкоридж. — «Чего ты параноишь?»       «Не обращайте внимания», — со вздохом ответил Мурамаса. — «Если сам пойму, что меня зацепило, то объясню».       — Добрый день, — вежливо поздоровалась я, когда Панацея приблизилась к моему столику. — Хочешь заказать что-нибудь, раз уж ты здесь? Я угощаю.       — Я не притронусь к еде, купленной на деньги преступника, — проворчала она мрачно, затем ссутулившись села напротив. — Просто скажи всё, что хотела, и после оставь меня в покое.       Как раз этот момент выбрала Анна, чтобы подлететь к нам с подносом, на котором была тарелка блинчиков, кружка кофе и кувшинчик со сливками.       — Спасибо, мэм, — ответила я с притворной бодростью. Она улыбнулась и убежала дальше, на повороте взмахнув подолом юбки.       Я отвернулась от неё и посмотрела на Панацею, игнорируя ворчание голосов в голове, которые предпочли бы разглядывать что-то более приятное.       — Для начала, — сказала, взяв нож и вилку, — хочу извиниться перед тобой. Я переступила сегодня черту дозволенного… и даже не одну. Прошу прощения за то, что я тебя схватила, и за то, что заговорила о твоей тёте, — я прекратила резать блинчики на части, потянулась к своей сумке и извлекла блокнот, затем через стол толкнула к ней. — Надеюсь, это докажет, что я искренне сожалею о произошедшем.       Панацея села прямо, мгновенно переключившись от угрюмой агрессии к острой злобе, к лицу прилила кровь, так что ярче выделились веснушки.       — Ты думаешь, что можешь просто извиниться за то, что угрожала моей семье? — прошипела она. — У тебя, сука, с головой всё в порядке?       «Стоп, что?» — переспросила Анкоридж. — «Я клянусь, что в тот раз ты никому не угрожала».       Она была по-настоящему растеряна, даже забыла, что всё ещё в обиде на меня. Я наклонилась вперёд над своей тарелкой и спросила, понизив голос:       — Это, на хрен, откуда вообще взялось? Я клянусь, что никогда не угрожала твоей семье.       — А то как же! Ты же вся такая «ах, вдруг что-нибудь случится; тогда герой исчезнет, а вместо него придёт монстр, и потом кто-нибудь умрёт»… Не пытайся теперь делать вид, что это не было угрозой!       Я торопливо взмахнула рукой, призывая её говорить тише. Столики поблизости сейчас пусты, но люди с других мест на нас уже оглядывались.       «Может, они думают, что ты бросаешь свою девушку», — похотливым тоном произнёс Гниль. Скривившись я отправила его в темноту и попыталась дословно вспомнить, что я говорила этой ночью.       — Я пыталась убедить тебя, — произнесла я медленно, — потому напомнила о том, что Флёр погибла, когда сняла маску. И после сказала, что мне не позволят быть героем, если узнают, кто я на самом деле, а вместо этого сразу начнут охоту.       — Ты сказала, что если я проболтаюсь, то погибнет кто-то из героев, — возразила Панацея. — Ты же говорила о Новой Волне.       — Я имела в виду себя! — воскликнула я, со звоном бросив столовые приборы на тарелку. — А ты тогда подумала…       Я застонала и обхватила голову руками, вдруг осознав, как она могла понять мои слова. У Мясников тем временем началась натуральная истерика.       «Ой, бля-я-я!» — взвыла Свара. — «Ты сама не заметила, что угрожаешь её семье!»       «Ох, Тейлор, запугивать людей — это явно не твоё», — злорадно хихикая, добавила Шпилька.       «Если ты что-то знаешь!», — присоединился Владимир. — «А потом об этом проговоришься, то кто-то может умереть!»       — Ты, в самом деле, хочешь сейчас сказать… — всё более недоверчиво произнесла Панацея, — Что угрожала мне и моей семье… не понимая этого?       Я застонала вновь, а коллектив только заржал ещё громче.       «Она просто ходячее несчастье! Эй, Свара, сначала не повезло тебе, теперь вот Панацея…» — со смехом произнёс Камнетёс, игнорируя злость Свары.       — Просто… — я подтолкнула к ней блокнот. — Просто прочитай это.       «Ты чёртова идиотка!» — прорычал Тактик.       Я отправила его на глубину, не желая вновь выслушивать всё то же самое. Остальные Мясники угомонились после восьми часов споров и попыток меня переубедить, но Тактик всегда слишком сильно ненавидел давать врагу стратегическое преимущество.       Панацея схватила блокнот и медленно открыла его, словно ожидая взрыва. Я же успела съесть ещё несколько блинчиков, прежде чем прекратила краснеть от стыда, и к лицу понемногу вернулся нормальный цвет. Жаль, но ни одна из моих сил не помогала скрыть это. Она прочитала первую страницу, перевернула её… затем быстро пролистала остальные, практически не глядя. Пока она недоверчиво изучала блокнот, на стол выпало несколько конвертов, а один свалился к ней на колени.       — Это всё не всерьёз, — наконец, смогла она сказать, отложив блокнот. Подняла с колен незаклеенный конверт и собралась его открыть.       Я выдернула его из рук так быстро, что заставила Панацею вскрикнуть. С трудом сохраняя терпение, пояснила:       — Как раз хотела попросить тебя об одной услуге. Если со мной что-нибудь случится, не могла бы ты передать всё это в СКП? Они потом уж точно смогут разослать письма адресатам.       — Чёрт возьми, что же там внутри такого? — спросила она, потирая пальцы.       — Прощальные слова. В СКП наверняка всё прочтут, просто захотят убедиться, что это не заказ на убийство, например. Но я буду благодарна, если ты от этого пока воздержишься, — посмотрев ей в глаза, сложила конверты в стопку и положила туда тот, который выхватила у неё.       — То есть там во всех написано что-то вроде «Постскриптум: я люблю тебя»? — Панацея состроила гримасу, но больше их не трогала. — Тогда почему их так много?       Я засунула в рот вилку с блинчиками, задев пирсинг в губе, подняла палец, прося её подождать, прожевала и ответила:       — Не все из них мои, — я сделала глоток кофе и добавила: — На самом деле мой только один. Все остальные конверты, — огляделась по сторонам, не желая даже упоминать о Мяснике рядом с другими людьми, — от предшественников.       Это были два очень… эмоциональных часа. У большинства Мясников жизнь почти целиком ограничивалась их суперзлодейской личностью, они редко проводили время без масок, а толкаясь в одной голове очень тяжело вести связную беседу с текущим «наследником», чтобы постоянно не влезали другие голоса. Хотя кое-что от предыдущих всё-таки осталось: Мурамаса каждую зиму навещал могилу матери и потом потребовал от Свары поддерживать традицию, Тактик настаивал на необходимости отрываться по полной в День Святого Патрика, Анкоридж иногда заглядывала к дому родителей и оставляла на пороге пачку денег. А Чуткий намного чаще думал о жене и дочерях, чем обращал внимания на происходящее вокруг в реальном мире.       Однако ни с кем из своей прошлой жизни Мясники не общались и не отправляли писем. Раньше одному из них было сложно сказать нынешнему хозяину тела даже несколько фраз подряд, кто-то другой быстро перебивал. В таком положении надиктовать длинное письмо не представляется возможным.       А потом появилась я.       После того, как заполнила все пятнадцать страниц информацией о каждом из нас, решила написать письмо отцу, чтобы объяснить всё случившееся и передать то, что я не смогу сказать ему лично. Когда я поставила последнюю точку, то спросила у Мясников, желают ли и они что-то передать людям из своего прошлого.       Почти все отказались. И это ещё очень мягко сказано. Тактик попытался устроить мне выволочку, говоря о том, какая я невероятная идиотка — это было так не похоже на обычный хладнокровный прагматизм, пришлось даже утопить его, чтобы ослабить накал эмоций. Несколько человек просто сказали «нет» в той или иной форме. Немейская даже не стала утруждать себя ответом.       Но Чуткий изо всех сил вцепился в шанс передать хоть что-то Анж и дочкам, надиктовав мне две с половиной страницы, наполненные чувствами к ним. Только ставя подпись внизу, я осознала, что пишу его почерком.       Камнетёс набросал короткое послание своему бывшему боссу, тому ещё вздорному старикану, а Берсерк неловко попросил написать женщине, в которую был влюблён когда-то. Анкоридж ворчливо наговорила письмо родителям, и я очень тщательно старалась не влезать, просто записав всё, что она сказала маме с папой.       Главное правило существования вместе в одной голове — семью не трогать.       — Так это всё всерьёз, — слегка ошеломлённо произнесла Панацея, касаясь стопки конвертов.       — Да.       — Почему таким способом? — спросила она, разглядывая один из них так, будто сам господь бог оставил на бумаге свой автограф.       — Очевидно, что пока я жива, то отправить их не смогу: хочу, чтобы люди думали, будто меня вообще не существует, а пришедшие неизвестно от кого письма станут уж слишком явной уликой. Так что если какому-нибудь ублюдку всё-таки повезёт меня достать, надеюсь, тогда ты их отправишь. Пожалуйста, — запоздало попросила я.       «Сильно сомневаюсь, что этот план сработает», — заметила Шпилька.       — Безумие какое-то… — Панацея со стоном потёрла виски.       — Попробуй к этому привыкнуть.       — Просто… как? Как это произошло? Все остальные… — она сбилась, увидев мой резкий жест, потом продолжила: — …никто из них не сохранил рассудок. А ты вот сидишь тут и лопаешь блинчики!       Я попыталась придумать подходящую колкость в ответ, но на ум ничего не приходило, так что я просто продолжила есть.       — Мне нужны объяснения, — потребовала Панацея, поставив локти на стол и положив подбородок на руки. Добавила, покосившись на блокнот: — Как ты оказалась в этом положении. Почему ты до сих пор не сошла с ума. Чем занимаешься сейчас, — она всмотрелась мне в лицо, будто впервые увидела. — И откуда у тебя столько пирсинга? Ночью всего этого ещё не было.       «Долго же до неё доходило», — язвительно произнёс Гниль, всплывая на поверхность.       — Это маскировка, — ответила я, коснувшись стального гвоздя в губе. — Люди видят кучу колец и запоминают их, а не мою внешность. Всё зарастёт, как только я выну металл.       Этой уловкой Мясники пользовались со времён Шпильки, позже способности Камнетёса по контролю материи ещё упростили дело, позволяя самостоятельно создавать металлические украшения на ходу. Потом просто вставить кольца во все нужные места, а после регенерация устранит все повреждения. Правда, толстая шкура Немейской сделала эту задачу намного сложнее, хотя нечувствительность к боли и облегчила подобные эксперименты, а после Мясником стал Мурамаса, чьи способности позволяли делать металл невероятно острым.       Сейчас у меня было по три кольца в каждом ухе, планка через бровь, а так же гвозди в губе и в одной ноздре. Вдобавок при помощи заколок я заставила волосы торчать вверх, надела другие очки и использовала бостонский акцент: всё это, чтобы окончательно превратить ботаншу Тейлор Эберт в безымянную отвязную панкуху.       «Ты могла бы всегда так одеваться», — предложила Анкоридж. — «Может, панк из тебя не очень, но как насчёт готов?»       «Бледная, тощая, брюнетка, одевается в чёрное… может сработать», — поддержал Владимир.       «Кто бы говорил, пародия на Дракулу», — поддела его Немейская. Они сразу начали переругиваться.       — Думаю, моя маскировка работала бы ещё лучше, если бы ты не явилась сюда с сестрой в обнимку, — мрачно сказала я, вспомнив своё недавнее волнение. — Какую часть ты не поняла в словах «встретимся незаметно»?       — Ту часть, где я почему-то должна доверять тебе, — Панацея смогла ответить не менее мрачным тоном. — А если я закричу, Вики явится сюда и оторвёт тебе руки и ноги.       «Мы её уделаем», — презрительно отмахнулась Немейская.       — Ты всё рассказала ей? — спросила я, вдруг испытав приступ паники. Насекомые фиксировали нахождение Славы в сотне ярдов отсюда, внутри магазина на другой стороне улицы. Я могла ориентироваться лишь на положение её тела, и непохоже было, что она напряжена или готова броситься на помощь. Но на всякий случай я начала стягивать ближе к ней побольше жуков. Даже если она для них неуязвима, всё ещё можно заблокировать ей поле зрения, так она не сумеет ориентироваться в пространстве. Панацея тем временем колебалась с ответом.       «Ничего она не сказала», — сделала вывод Петарда. — «Девчонка совершенно не умеет держать лицо».       «Девчонка? И от кого я это слышу?» — подколол Ток-Тик.       «Иди на хрен, старпёр».       — Ладно, что именно ты сказала сестре? Просто, чтобы наши с тобой версии совпадали.       Панацея моргнула, поняв, что по её реакции всё уже прочли. Откинувшись на сиденье, она ответила:       — Я сказала, что хочу проведать тут пациентку, у которой проблемы с головой. Ничего о твоих «предшественниках». Хотя она может сложить одно с другим и понять, что встреча назначена с Элпис, — тихо добавила Панацея.       Я воткнула вилку в стопку блинчиков куда сильней, чем надо. Всё происходящее начало выглядеть куда хуже, чем я планировала.       «Технически говоря, ты ведь сумасшедшая», — хихикнула Анкоридж. — «У тебя действительно есть проблемы с головой».       «Ага, неизлечимые», — со злобным хохотом добавил Мясник. Я резко утопила его, а он продолжал ржать всю дорогу.       — Ладно, — после паузы сказала я, возвращаясь к еде. — Главное, чтобы потом эта история нигде не всплыла. Что именно ты хочешь узнать?       Панацея вновь открыла блокнот на первой странице. Мне не нужно было смотреть туда, я помнила всё, что написала недавно. Прозвище и настоящее имя Мясника, общее описание его сил, грубая оценка их мощности до и после смерти, радиус, в котором он может вызывать у человека боль. Каждая страница была посвящена одному из Мясников, перечисляя их способности и краткую биографию, как каждый «занял должность» и как погиб.       У Тактика были все причины злиться… в СКП уйдёт целая куча разной информации. Остальных я сумела уговорить, в том числе указывая, что многое из этого власти и так давно знают, к тому же некоторые видели своеобразное извращённое удовольствие в том, чтобы об их прошлом наконец-то стало известно людям. Ток-Тик особенно настаивал на этом, попросив меня отдельно перечислить все его изобретения. Он всегда считал, что ему не уделяют положенного внимания.       — Так как всё это началось? — задумчиво спросила Панацея, поднимая взгляд от блокнота. Сейчас она выглядела младше, чем я привыкла её воспринимать, к тому же очень уязвимой и по-настоящему растерянной.       «Она ещё ребёнок», — сказал Мурамаса.       «Тейлор тоже», — возразил Владимир.       «Тейлор перестала быть ребёнком, когда присоединилась к нам», — Мурамаса покачал несуществующей головой. — «У неё есть наши воспоминания. А Панацея…»       «Панацея уязвимая», — закончил за него Камнетёс. — «Никто ведь не пускает целителей сражаться в первых рядах, верно?»       Я схватила кружку и допила остатки кофе, на секунду пожалев, что там не налито что-нибудь покрепче.       — Это был мой триггер, — сказала я хрипло. Панацея смотрела на меня круглыми глазами, но я не рискнула останавливаться. Боялась, что если сделаю паузу сейчас, то второй раз уже не решусь рассказать об этом. — Внезапно я начала ощущать всех насекомых вокруг… примерно в радиусе квартала. То что они слышат, видят, запах и вкус… Поверь, ты не захочешь узнать вкус того, чем могут питаться тараканы. И громче всего для них шумела драка кейпов за полквартала от Уинслоу. Крики, взрывы, пальба. Самым большим источником всего этого там была Свара.       — Свара? — переспросила Панацея, но быстро нашла нужную страницу. — Верно, четырнадцатая.       «Вот блядина», — выругалась Свара.       — Да, речь о ней, — подтвердила я. — Она телепортировалась с места на место, создавая взрывы, палила из пулемёта, швырялась гранатами… В тот момент я воспринимала её как самое опасное и самое громкое существо в округе. При этом я совершенно не понимала, что вообще происходит, думала даже, что вижу кошмарный сон или у меня начались галлюцинации. С тобой бывало такое, что тебя пытаются разбудить во время кошмара, и ты пытаешься броситься на первого оказавшегося рядом человека?       — То есть, вот что такое на самом деле Рой? Ты в полусне ударила того, кто громким звуком «разбудил» тебя?       — М-м, — вместо ответа я только кивнула и подняла вилкой особенно крупный кусок блинчиков.       «Вот это я понимаю, «охренительно вызвериться спросонья», да», — сказал Гниль. Он вроде бы шутил, но всё-таки в его тоне мне послышалось сочувствие.       — Тогда вопрос, почему ты всё ещё… в адекватном состоянии? — спросила Панацея, перелистнув на страницу с описанием моих сил. — Как всё это работает?       Я проглотила кусок теста и сиропа, по ощущениям с небольшой мяч размером и неопределённо помахала вилкой в воздухе, сказав:       — Я могу их вроде как… притопить или оттолкнуть подальше. Они всё ещё чувствуют то же, что и я, но какое-то время не могут говорить со мной, а их эмоции я ощущаю намного слабее.       — Я ожидаю «но».       «Залезь на неё и крикни «Н-но, пошла!», раз так хочет», — выдала Анкоридж практически на автомате. Петарда захихикала.       «Она проницательнее, чем я думала», — признала Шпилька.       «Только когда вынимает голову из жопы», — усмехнувшись ответил ей Берсерк.       — «Но», — повторила я за Панацеей, слегка кивнув, — и мои собственные эмоции тоже ослабевают в зависимости от того, скольких из них я одновременно «утоплю». Как только я начала слышать голоса, то сразу же оттолкнула всех сразу, но и сама тогда, — вновь взмахнула рукой, подбирая слова, — словно отрешилась от всего. Оказалась на автопилоте. Прибывшие медики решили, что у меня шок.       Когда отец смог добраться до меня, он тоже так подумал. Меня отмыли от грязи и дали какую-то сменную одежду, но когда он в отчаянии меня обнял, я даже не отреагировала, словно бесчувственный манекен. Даже сейчас воспоминания о том дне смазывались в одно мутное пятно, полное апатии. Довольно долго я позволяла всплыть лишь Чуткому и Ток-Тику, чтобы сосредоточиться лишь на их более спокойных эмоциях и постепенно начать вновь самостоятельно что-то чувствовать.       Панацея посмотрела в блокнот, затем перевела взгляд на меня. Собрала все конверты, положила между страниц и с тихим хлопком закрыла. Спросила устало:       — Ладно, и что же дальше?       — Я собираюсь по-прежнему заниматься тем же самым, — ответила я, пожав плечами. — Помогать хорошим, ловить плохих.       — А что потом? Сомневаюсь, что ты сможешь скрываться бесконечно. Уже одна регенерация тебя сильно выдаёт, — Панацея постучала пальцем по блокноту и добавила: — И что мне отвечать, если потом кто-то спросит, откуда у меня полная тетрадь с секретами Мяс… — она сама себя перебила, — с вашими секретами? Люди могут подумать, что я с тобой заодно.       «О-о-о, только представьте, какой будет скандал!» — в притворном ужасе воскликнул Гниль. — «Драгоценная целительница Новой Волны спуталась с кем-то вроде нас! У жёлтых газет будет настоящий праздник!»       — Если смотреть на всё очень оптимистично, — сказала я, отложив вилку, — то я надеюсь сделать достаточно хороших поступков и пробыть героем достаточно долго, чтобы заслужить от людей хотя бы сомнений в том, что я злодейка. Но, — указала на неё рукой, — даже ты сейчас мне не доверяешь. Да, имеешь на то все основания, — признала я, — но всё равно…       — Так всё-таки как сделать так, чтобы меня не записали к тебе в подручные? — повторила Панацея, ничуть не смущаясь. Добавила неискренне: — Без обид.       — Если люди всё равно будут думать, что я — воплощение самых жутких кошмаров, — начала я, понимая её опасения, — то и этим можно пользоваться. В самом худшем случае всегда можешь сказать, что я угрозами заставляла тебя молчать. Ведь, кажется, я и правда это делала.       Она внезапно фыркнула и зажала рот рукой, чтобы не засмеяться, даже плечи затряслись. Я тоже не удержалась от смешка. Тут не было ничего весёлого, но нужно было дать выход эмоциям.       Панацея сумела справиться со смехом как раз к моменту, когда к нам вновь подошла Анна. Я запихнула в рот остатки блинчиков и положила столовые приборы на тарелку. Глядя на это, она с улыбкой спросила:       — Хорошо, что-нибудь ещё?       Я помотала головой, и чтобы не говорить с полным ртом, просто жестом попросила чек. Она пообещала, что сейчас вернётся, и вновь унеслась.       «Определённо стоит дать ей чаевые», — заметил Камнетёс.       «И не забудь спросить про серьги», — напомнила Петарда.       Панацея откашлялась, привлекая моё внимание, нервно сплела пальцы и сделала глубокий вдох.       — Я… — она запнулась и начала вновь: — Я тебе верю. По большей части. Но чтобы сохранить всё это в тайне, мне нужны твёрдые гарантии.       «Какого хера она ещё хо…» — удивилась Свара, но затем всё поняла, когда Панацея положила руку на стол ладонью вверх. «Нет. Нет-нет-нет, не в этой жизни, нахуй!»       «Тейлор, это… не самая лучшая идея», — торопливо предупредил Чуткий. — «Возможно, она сумеет вывести тебя из строя, попытается поймать сама. Или позовёт сестру, и тогда тебе придётся сражаться против двух героев сразу».       «Даже думать об этом не смей», — приказал Тактик, едва вернувшись из темноты. — «Ты и так сегодня сделала достаточно ошибок, чтобы теперь ещё держаться за руку с Контактом».       Они все были совершенно правы. Силы Панацеи предназначены для исцеления, но я сомневалась, что этим они ограничиваются. Мясники в целом привыкли считать, что любая суперсила может причинить в три раза больше вреда, чем пользы. Чего в таком случае можно ждать от целителя мирового уровня, даже и думать не хотелось.       Но всем разумным аргументам противостояла маленькая жалкая истина.       Мне не с кем поговорить. Никто во всём мире не знает, что я — это Элпис. И тем более, что я — Мясник-15. Не так уж люблю самокопания, но наличие в голове множества личностей означает, что они видят и оценивают всё, что я делаю, а глядя на их реакцию я с их помощью лучше понимаю сама себя.       Понимаю, насколько одинока.       Я сделала глубокий вдох и положила руку на её ладонь, заткнула все требования и вопли в голове, просто утопив половину голосов. Панацея, кажется, сама удивилась, что я согласилась, однако её взгляд быстро стал сосредоточенным.       — Ты обещаешь не возвращаться к Зубам?       — Да, — ответила я, чувствуя, как злятся Мясники.       — Ты продолжишь быть героем?       — Да, — повторила я. Почти все отреагировали презрением, лишь от Чуткого я слабо ощутила одобрение.       — Ты собираешься причинить вред мне или моей семье?       — Нет, если вы не нападете первыми, и мне не придётся защищаться.       — Могла бы просто сказать «нет», — нахмурившись, заметила Панацея.       — Ты хотела всю правду, — ответила я, пожав плечами.       Она нахмурилась ещё сильнее, но возразить ничего не смогла. Потом отодвинула ладонь от моей руки, и я вновь смогла сесть ровно.       — Я верю в то, что ты говоришь, — в конце концов, решила Панацея. — Однако я всё ещё не могу полностью доверять тебе. Или скорее… — она быстро коснулась пальцем моего лба, — я не могу доверять им.       — «Я доверяю людям, но не их внутренним демонам», — процитировала я тихо. Уже громче добавила: — Я понимаю.       Мы замолчали, когда вернулась Анна с чеком. Один заказ на блинчики по предложению «сколько съешь», две кружки кофе плюс чаевые. Я вытащила из кошелька двадцатку, потом подумала и добавила ещё одну в качестве чаевых.       — Полагаю, на этом всё, — Панацея поднялась с места, положила блокнот в карман куртки и отошла от стола. Сказала устало: — Я собираюсь навестить госпиталь. А ты веди себя хорошо.       — Постой.       — Господи, ну что ещё? — резко спросила она, оборачиваясь на месте. — Клянусь, если ты хочешь раскрыть мне ещё какой-нибудь невероятный секрет…       — Вообще-то да, — я коснулась рукой груди, подавила дрожь и представилась: — Тейлор Эберт. Мы с тобой на физре в одном классе.       Секунду Панацея без выражения пялилась на меня. Затем её глаза так широко раскрылись от удивления, что ещё немного, и они выпадут на пол…       — Ладно, — отозвалась она слабым голосом. — Ладно. Мне… мне уже пора, — она растерянно указала куда-то в стороне двери. — Пока.       Панацея развернулась и почти побежала к выходу.       «Отличный подкат», — со смешком похвалил Камнетёс. Я утопила его, подхватила свою сумку и тяжелыми шагами направилась к дверям. По пути думая, что делать теперь, когда мне не грозит раскрытие в любой момент.       Завтра будет тяжелый день, а фраза «я ненавижу понедельники» приобретёт для меня в школе новый смысл.