Путь в тысячу...

= = =        Вечером того же дня хвостатая медленно вошла в круг неровного света от разложенного мной костра и застыла на самой его границе, настороженно наблюдая за моими действиями. Она была раздражена до предела, что было заметно по звериным глазам и лисьим ушам, что постоянно в такие моменты у нее заменяли собой человеческие аналоги. Но, несмотря на предельное раздражение и явное не очень великое желание лицезреть мой прекрасный лик, демоница не спешила ни кидаться в атаку, ни уходить прочь, продолжая молча наблюдать.       Я молча улыбнулся ей, продолжая старательно натирать диким чесноком только что освежёванного небольшого ягненка горного барана, что я ловкой молнией сбил с практически отвесных скал и что вскоре окажется на вертеле над огнем.        В ответ хвостатая лишь глухо зарычала и отвернулась, всем видом демонстрируя свое нежелание общаться. Это заметный прогресс в наших отношениях, ибо ранее, когда я, подобрав свои вещички, вновь вполне по-человечески попытался пообщаться, меня сначала проигнорировали, после обозвали обидными словами, а в конце так и вовсе попытались постукать, но, слава всем богам, не преуспели. Ведь Рито не дурак, Рито умный, и самым отработанным приемом у него является сто первый прием каратэ.       После столь решительно продемонстрированного нежелания со мной общаться я решил взять некоторый перерыв и в первую очередь подумать о своей мотивации более подробно, отстранившись от позывов юной плоти и более близко не приближался к хвостатой но подлый ландшафт никак не позволял выйти за пределы лисьей чувствительности, ибо мы находились в небольшой окруженной высокими скалами долине, единственным выходом из которой был узкий распадок, по которому откуда-то с севера приходил питающий озеро бурный ручей. Это раздражало кицунэ и все это раздражение она пыталась выместить на мне, но не угрозы, озвученные криком что с эхом промчались над озером, не даже нападения не позволили ей добраться до великолепного меня, что, если верить ее словам, словно раздражающая муха постоянно вился вокруг нее. Но, в конце концов, после последней с треском провалившейся попытки отогнать меня силой, ушастая до вечера успокоилась и я наконец смог выбраться в распадок и тут уже подбить свой будущий ужин. И вот, совершенно внезапно, явно учуяв запах сладкого молодого мясца, она показалась пред моим взором. Ее приближение я обнаружил еще загодя, ибо для приготовления ужина расположился на склоне так, что, даже укрываясь за местными чахлыми кустиками, от моего внимания не скроешься. И я был готов в любой момент эвакуироваться, разумеется, не забыв прихватить и свой ужин, но, несмотря на мои опасения хвостатая просто вышла к костру и теперь молча наблюдала, как я, закончив приготовления, установил барашка на импровизированный вертел и разместил его над предусмотрительно выгребленными из костра углями. Ее откровенно голодный взгляд немного беспокоил, но слава всем богам, что он был направлен не на меня, а ягненка.       -Кстати, спасибо. — ухмыльнулся я, закончив возиться с, судя по всему, все же нашим совместным с ушастой ужином. Мой голос заставил собеседницу оторвать свой пристальный взгляд от лишь начавшего румяниться ягненка и в нем легко читалось абсолютное непонимание, так что я пояснил. — За то, что помогла с Учихами. — непонимание во взгляде сменилось чем-то вроде «Что ты несешь, холоп?». — Ну, с теми, что напали на нас на дороге.       Наконец непонимание с надменной моськи кицунэ сошло и она высокомерно фыркнула, но ответить так и не удосужилась.       Следующий приблизительно час пока ягненок доходил над углями, кицунэ более никаким образом на контакт не шла и так и продолжала стоять на краю круга света от костра, и лишь когда я, убедившись в готовности ужина, оторвал от него окорок и протянул ей, она сдвинулась с места и… вы не поверите! Эта чертова лисица самым нахальнейшим образом схватила оставшегося ягненка и на ходу обращаясь в полузверя, дала стрекоча вниз по склону.        — Эй! — Воскликнул я, и кинулся следом, при этом не выпуская из рук окорок. Я уверен, со стороны это выглядело комично и будь в окрестностях наблюдатель, то он от зрелища улепётывающей от меня, вставшей на все четыре конечности хвостатой, зажавшей в своих челюстях ягненка и скачущего за ней по каменистому склону меня, размахивающего оставшейся на память частью ужина и громко ругающегося на воровку, явно бы как минимум впал бы в ступор. Но вот мне было совсем не весело. И пусть совсем ни с чем я не остался, но было чертовски обидно и хотелось проучить лисицу, так что я не постеснялся применять чакру и вскоре нагнал похитительницу, что в отличии от меня, умением ловко перемещаться по поверхностям с большим уклоном не обладала.       Наградив поросший мехом хвостатый зад подсрачником и лицезря, как кицунэ с тихим тявком и, разумеется, выпустив ягненка из цепкой хватки, кубарем летит вниз, собирая хребтиной все мало-мальски крупные валуны, я испытал буквально физическое удовольствие и более не спеша стал спускаться на дно распадка, где она лишь чудом не угадила в ручей.       — Ты в крайность обнаглела, хвостатая. — Недовольно проговорил я, и дабы подразнить собеседницу смачно вгрызся в оставшийся у меня окорок.        В ответ оборотень, пару раз тряхнув головой, глухо зарычал, вновь припав на четыре конечности и изготовившись к броску, но при этом выглядел столь жалко и взъерошено, что серьезной опасностью воспринимать было сложно. Но это вовсе не значит, что ее последующий рывок я проморгал. Мне пришлось немного сжульничать, применяя Канал, дабы обострить свое зрение и вовремя встретить подобную агрессию молнией, что в вечерних сумерках не только ослепила оборотня, но и отбросила его в воду бурного ручья, из которого кицунэ поднялась уже куда как менее прытко и заметно покачиваясь. Выбравшись из воды она упала на колени, а спустя пару мгновений метаморфоза с нее сама собой стала сходить.       Вновь смачно вгрызшись в окорок, я неспешно стал приближаться к Кураме. В сумерках блеск ее звериных глаз виден был прекрасно. В них был и гнев, и злоба и привычная надменность, да вот только прошлого огонька и задора уже не было. Ушастая устала и явно очень хотела есть.       — Я предложил тебе разделить мою добычу, и как ты отплатила? — прожевав, продолжил я, остановившись буквально в трех шагах от демоницы. — Ты повела себя как самое безмозглое неблагодарное животное…        Мои слова явно не понравились ушастой и она вновь бросилась на меня, но налетев на полусферу Грозового Щита и получив парочку коронных разрядов от него, чуть вновь не упала в ручей и лишь чудом распласталась на каменном берегу, а не в его холодных бурных водах. Вид открылся завораживающий, да вот только благодаря манне, что я направлял в глаза, а значит и частично мозг, он более не вызывал резких и совершенно неадекватных ситуации позывов.       Помимо этого мои нещадно щиплющие светлы очи неведомым мне образом изменялись, постепенно возвращая привычную мне по прошлой жизни чувствительность. Процесс был не быстрый и за полторы минуты мир лишь начал раскрашиваться мириадами цветов и сполохов от сенчакры, моей чакры и чакры хвостатой предо мной.        И не только чакры. Помимо нее, я узрел причудливые переплетения из моей манны, что сложными фрактальными фигурами пронизывали все тело моей собеседницы. Каждый мускул, каждая клеточка были словно бы оплетены моей силой, что не давала ядовитой чакре хвостатого зверя изничтожить собственное человеческое вместилище. Она же и подстёгивала организм к бешеной регенерации, а где оная не справлялась, просто словно бы откатывала время назад, в тот момент, когда клетка или целый орган еще не были разрушены. И, разумеется, любые иные повреждения сосуда также приводили к срабатыванию подобного механизма и возвращали его к эталонному состоянию. Не бесплатно, но вся Фрактальная Клетка была запитана напрямую от моего внутреннего мира через аналог Канала. Манна, помимо этого, делала еще кое-что. Что-то странное и воистину иррациональное! Она заставляла мироздание верить, что предо мной не химера спаянная из человеческого тела и осколка сущности девятихвостого, а всамомделешняя кицунэ! Со всеми сопутствующими атрибутами, что мое воспаленное сознание подобным ей приписывает! От подобного буквально плющило и таращило реальность, та стонала, искажалась, ярилась всполохами искаженной сенчакры, но все же подчинялась моей некогда вложенной воле.       И это все получилось лишь из моего барского «хочу лисодевочку!» и овердохреннища манны?!       Но самое главное, как я все это понял лишь по мимолетному еще не до конца ясному образу?!       Решив отложить на потом боле подробное изучение получившегося чуда, я вновь сосредоточился на объективной реальности, в которой моя собеседница успела вновь подняться на ноги и вовсю скалилась заметно увеличенными зубами, но в ее глазах виделась растерянность.       — Я… Я тебя помню… Значит это действительно… — удивлено и даже немного растерянно пробормотала она, и в следующее мгновение ее глаза вспыхнули яростным багровым огнем. -…Ты-ы-ы-ы! — ох сколько ненависти в этом утробном рыке. — Зачем ты запер меня в этом теле?!        Оу.        Мысли в моей голове помчались со скоростью света. Меня, несмотря на перерождение, признали?       На мгновение мелькнуло опасение о том, что тайна моего перерождения раскрыта, но тут же была похоронена под напором логики. Даже если она поняла, что я нынешний и тот, что отправил ее на внеочередное перерождение одно и тоже лицо, это не значит, что она достоверно знает о моей природе перерожденца. Как я предстал пред ней прошлый раз? Некой хренью, что нагибает законы реальности и без особо заметных сложностей пинает сильнейшего биджу? Ну так не будем разочаровывать и поддержим образ!       -Ты заслужила. — Зло усмехнулся я, и лишь приметив начало очередного броска Курамы, интуитивно понятным способом воздействовал на удерживающую ее сущность Фрактальную Клетку. От такого вся начавшая яриться огненная чакра вокруг кицунэ разом спала на нет, а она сама припала на колено, словно бы попав под разом многократно возросшую гравитацию. Интересный эффект от банального ослабления внутреннего потока чакры. О-о-о, подобное ее проняло, и Курама бросила на меня затравленный взгляд и, не поднимаясь с земли попыталась отползти. Я не препятствовал во много от того, что ее взгляд что-то колыхнул в моей душе. Может это было жалостью?       -Тебе мало того, что ты со мной сделал? — Вновь вернувшись к самому берегу ручья зверодевочка нашла в себе силы подняться на ноги и вновь заговорить. В ее глазах и словах ощущался гнев и злоба, за которыми она тщательно прятала порождаемый ее звериной сутью страх, но признать его даже пред самой собой она не могла, гордость или даже скорее гордыня не позволяли.       На пару мгновений вновь повисла тишина, за время которой кицунэ вновь чуть не упала на колени от тяжести собственного тела. Подумать только насколько же сильно она зависит от чакры!       Я же в этот момент размышлял, обдумывал свои следующие шаги, уже совершенные действия и в целом пытался оценить ситуацию, в этом особенно сильно помогал поток Манны, что вентилировал мне черепушку, позволяя отгородиться от порождаемых юным телом эмоций и сосредоточиться.        Прямо как тогда, на полянке, где я ненароком создал Оками.       — Нет. — сказав это, я вновь воздействовал на Фрактальную Клетку и позволил течь внутренним энергиям как и прежде. Эффект был мгновенным и до этого сгорбившаяся и еле-еле стоявшая на ногах хвостатая вновь воспряла, расправив плечи и, шумно вздохнув, чуть задрав подбородок, очень внимательно воззрилась на меня, совершенно так же как и после нашего не очень мягкого приземления. — Я здесь для иного. Ты же помнишь, что я тебе тогда сказал?        Приметив мимолетно мелькнувшую растерянность в глазах собеседницы, я понял, что кое-кто нихрена не помнит. Ну и как тут при такой массовке отыгрывать пафосное многомудрое и великосильное божество?!       — Не помнишь. — констатировал я и в ответ получил тихий утробный и слегка обиженный рык, но без каких либо иных агрессивных действий. — Это урок, Курама.       -Курама… — Дернувшись словно бы от пощёчины и пробуя на вкус это имя, пробормотала хвостатая, вызвав у меня тем самым дурное предчувствие. Она что, собственное имя забыла? — … Меня так звали раньше…       Ну да, кажется я немного форматнул память девятихвостой. Кажется я очень-очень сильно напортачил. Наверное, стоит сказать «Упс»? Но как тогда она меня узнала? Ладно, будем работать с тем, что есть.       — Что ты помнишь? — Мой вопрос заставил вздрогнуть ушедшую в себя лисодеочку и вновь упереть меня свой колючий взгляд золотых глаз с явным нежеланием отвечать. Эй-эй, но мне же интересно!        Продолжая держать морду кирпичом, я вновь слегка воздействовал на Фрактальную Клетку и максимально властно и холодно потребовал.       -Отвечай.       Ушастая на все мои манипуляции дернулась, но падать на колени в этот раз не спешила, как впрочем и отвечать, всем своим видом демонстрируя стойкость и презрение ко мне. Ну по крайней мере пытаясь это делать, ибо прижатые звериные уши намекали на то, что ей немножечко, прям совсем чуточку, страшно. Не удивительно, что последующую дуэль взглядов она проиграла и первой отвела взгляд. Особую комичность моменту придавало то, что росточком я ей был лишь до середины груди, да и вообще статями в свои пятнадцать не отличался.       — Я помню лишь ярость… — пробормотала она, так и продолжая внимательно изучать какие-то камни в стороне от меня, старательно не встречаясь со мной взглядами. -… и боль, от того, как ты, «Просто Рито», словно бы букашку раздавил меня.       Последняя часть фразы прозвучала скорее обиженно-ворчливо, нежели злобно и с ненавистью, что было для меня хорошим знаком.       Горько вздохнув, я вновь вернул Фрактальную Клетку в норму. Что же, мой косяк. Причем очень-очень серьезный, с далеко идущими последствиями, но придется смириться со случившимся.       — Плохо. — спустя пару мгновений, потраченных на размышления, промолвил я, помяв при этом подбородок свободной рукой. Ответом мне был все тот же уже привычный глухой рык. — Что же… В прошлой жизни ты имела неосторожность угрожать жизням дорогих мне людей и вообще наплевательски относиться к людям, за что и чем и заслужила это перерождение в человека. — о том, что угроза была скорее всего неумышленная я умолчал, как прочем и о остальных несущественных мелочах.       — И за такую мелочь ты сделал со мной… это! — В голосе хвостатой звучало неподдельное возмущение и отвращение к собственному телу. — Всего лишь из-за каких-то людишек?! Этих Червей?!        С каждым сказанным словом моя собеседница все распалялась и распалялась и в конце вовсе сорвалась на низкий гортанный рык и от переполняющих ее эмоций вновь стала превращаться, всем видом демонстрируя, что вот-вот вновь бросится в атаку и этого нужно было избежать.       — Если продолжишь, то следующее твое порождение будет в червя. — Мой голос прозвенел холодной сталью, а взгляд был подавляющим и властным. Таким, от которого даже самые способные и строптивые мои ученики в прошлой жизни съёживались и бежали выполнять мои поручения. -Прими человеческий облик.       Не знаю, что больше подействовало на хвостатую, мой тон, взгляд и угроза, или же очередное небольшое воздействие на фрактальную Клетку, но она, продолжая пылать гневом и сжав до скрежета зубы, прервала трансформацию и вновь вернулась к человеческому облику.       -Именно подобное отношение к людям, не понимание их природы и мышления и не раз сгубит тебя в будущем, и именно это должен был исправить этот Урок. Но, как я вижу, это не помогло и ты все еще просто дикий зверь.        В ответ мне был лишь очередной высокомерный фырк, скрещенные под грудью руки, и устремлённый куда-то ввысь гордый обиженный взгляд, из-за которого она поздно среагировала на мое движение и вздрогнула, когда я остановился ровно в шаге от нее. При этом мой взгляд вновь сам собой оценивающе скользнул по прекрасной груди, но в данный момент помимо эстетического удовольствия это не вызвало у меня никакой реакции.       — Не пойму тебя. Тебе досталось прекрасное тело, твоя сила позволяла тебе стать великой воительницей, великая красота обещала сделать тебя, властной госпожой, к ногам которой мужчины бы добровольно бросали все, что бы ты пожелала, прекрасное здоровье позволяло тебе стать матриархом великого в будущем рода, но ты выбрала путь чудовища, скитающегося по дорогам, зверя в человечьем обличии. — мой голос, из-за избытка манны в голове имел странные реверберации и звучал потусторонне, что впрочем не произвело на мою собеседницу должного впечатления, по крайней мере за гневным возмущением проступившим на ее мосье этого видно не было.       -Ты ничего не знаешь! — для пущего эффекта кицунэ даже ногой притопнула, от чего камни под ее ножкой брызнули в стороны осколками. Вот бы была умора, если бы один из них перебил бы мне ноги.       -Возможно… — согласился я, не позволяя продолжить гневную тираду. — …Возможно судьба показала тебе иную сторону человеческой жизни, ненависть, боль потерь, с вечной несправедливостью и властью сильных над слабыми, но это не изменяет всего того, что у тебя было море возможностей и путей, но ты избрала один из самых простых и значит навечно будешь заперта в человеческом теле.       Рык, опять рык в ответ! Меня это уже начинает раздражать! Но благо, что помимо рыка, гневного оскала и златоглазого взгляда никаким иным образом хвостатая не проявляет свой норов, а то я от нее буквально в шаге и пожелай она и реально меня прикончит и никакая ловкость, доступ к Фрактальной Клетке и опыт мне не помогут. С огнем играю. Но это не страшит, напротив из самых глубин моего естества поднимается некое потаенное удовольствие от того, что я сейчас по сути дурачу одно из сильнейших существ этого мира. И пусть нынешнее состояние не позволяет ей пользоваться всей своей мощью, это не умаляет того, что без жульничества с Фрактальной Клеткой и Каналом она разотрёт меня пыль и не заметит!       Как же хорошо, что поток манны в голове позволяет держать эмоции в узде, иначе я точно бы не удержал лицо и ухмыльнулся бы, подленько так, как клишированный диснеевский злодей. И в следующий же момент отхватил бы по щам, да так, что споро бы отправился на очередное перерождение.       — Но еще не все потеряно. — несмотря на некоторые посторонние размышления я продолжал гнуть свою линию и, во всю орудуя обширным багажом ораторских умений, вешал развесистую лапшичку на прекрасные лисьи ушки. Ух, как же это…. Странно! Но определенно приятно моему немного раздутому Эго. — Я могу помочь тебе.        После этих слов, видя уже готовый вырваться из уст моей собеседницы возмущенный рык, я просто протянул ей надкусанный окорок. Обидно, конечно, что придется сегодня остаться без ужина, но как говорится: «Жажда — ничто, имидж — все!» или там было наоборот? Ай, не важно!       Подобным мне удалось сбить хвостатой весь настрой и глупо уставиться на протянутый ужин. Долгих полминуты она просто молча сверлила его взглядом и лишь после осторожно и неуверенно взяла его из моих рук.       -Подумай, чего ты хочешь, Курама, подумай и после приходи ко мне. — Я сделал шаг назад и сцепил руки в замок за спиной, дабы унять предательскую адреналиновую дрожь, но при этом мое лицо оставалось лицом спокойного великомудрого сенсея. А что? На вумных учеников в прошлой жизни действовало, почему на контрафактную кицунэ не подействует?        После этого я спокойно развернулся и направился обратно к своему небольшому лагерю. Все мое естество просто верещало в ужасе от того, что я имел глупость повернуться к столь опасному противнику спиной, и мне приходилось прикладывать немалые усилия, дабы не обернуться или слишком ускориться. И все эти усилия были не напрасны.       — Мое новое имя Якан. — голос кицунэ не сочился превосходством и надменностью как ранее, а был не привычно тих и не уверен. Услышав это я остановился и, не поворачиваясь полностью посмотрел через плечо на мою собеседницу. Ее личико было нахмурено, брови сведены, а глазки посверкивали исподлобья, но во взгляде я видел лишь… робость? Нет, скорее неуверенность в верности своего решения.       — Якан, полевой щит? Красивое имя, я запомню. — промолвил я, и вновь продолжил свой путь к виднеющемуся выше по склону тусклому костерку и выдохнул спокойно лишь присев у него. Мои руки заметно тряслись, но разумом я был куда как более спокоен. Авэ манне и вентиляции ею мозга! Но все же необходимо снижать ее поток, а то сомнительные ощущения в глазах меня немного настораживали.       Стоило вновь притушить канал, как глаза буквально резануло, и из них брызнули слезы, что крайне быстро, если верить запаху, смешались с кровью. Ну замечательно блин. Я пробудил Мангеке шаринган! Шутка, но последствия для моего зрения данное кровотечение иметь будет гарантированно. Что же, за все нужно платить.        Горько вздохнув и посетовав на то, что кровь смыть мне нечем и придется марать и без того не очень чистую одежду, я, наконец, смог проморгать. Мой взгляд сам собой пал на порушенное неосторожным прыжком хвостатой укрытие, сооружённый из веток и лапника с местных карликовых сосен навес у костра, в котором я, собственно и собирался ночевать, но теперь эту конструкцию разметало по округе и придется придумывать что-то еще. Я, как чакроюзер, разумеется, даже в холодную горную ночь не околею, уснув на камнях, но радости подобное мне не принесет от слова совсем, так что придется потратить еще некоторое время, дабы восстановить порушенное.        Так я и закончил этот суетный день, восстановил небольшой шалаш и разместившись в нем отправился страну Морфея. Многолетний опыт жизни в дикой природе сделал мой сон достаточно чутким, так что проморгать какое дикое животное или какого залетного татя я не боялся, от профессионала, разумеется подобное не спасет, но ничего не поделаешь, тем более места тут, судя по всему дикие и был не малый шанс того, что людей мы еще долго не встретим.       Следующий день начался тяжело, я продрог, был голоден, не выспался, да и вчерашнее излишнее применение Канала давало о себе знать, от чего глаза постоянно слезились, спина болела, а мышцы задубели, но был кое-кто, кому этой ночью было еще хуже, чем мне и это грело мое черное сердечко. Как я узнал, что кому-то было хуже? Так этот «кто-то», стоило лишь солнцу чуть озарить небеса и даже еще не выкатиться из-за высоких окружающих нас скал, явился к моему лагерю, чем, собственно и поспособствовал моему раннему пробуждению. Этим чем-то, разумеется, была хвостатая.        По ее виду было понятно, что купания холодном ручье на ночь глядя даже такому существу как моя визави не идет на пользу. Да что уж говорить, она выглядела так, словно всю ночь не спала, а камни таскала! Ее вид был настолько изможденным, что даже мое черствое сердечко не выдержало и пришлось растапливать костер из предусмотрительно еще вчера собранного хвороста и усаживать гостью у него       — Какое это тело все же немощное. — пробормотала хвостатая, когда я вернулся от ручья, где я быстро умылся и даже отловил нам на перекус парочку рыбешек, что с превеликим удовольствием глушились небольшими электрическими искрами. Ее взгляд в этот момент был устремлен на пляшущие языки пламени, а мысли витали где-то очень далеко, так что я не стал ничего ей говорить и отвлекать от тяжких дум и просто занялся нашим завтраком.        Рыба готовится куда как быстрее, нежели мясо, так что спустя уже пятнадцать минут мы жевали слегка подгоревшую на открытом огне рыбу, отдаленно по вкусу похожую на щуку, но куда как более жирную.        То, как кицунэ ела свою порцию выглядело дико, она просто с тихим урчанием откусывала куски, игнорируя наличие на рыбе чешуи, а в ее мясе множества противных мелких косточек. Но при этом ее искренне довольная моська сглаживала впечатление о дикости сей особы, но не избавляло меня от мысли о том, что подобное варварство нужно будет впредь пресекать.       — И что теперь? — закончив трапезу и не дождавшись, пока тоже самое проделаю я, спросила Курама, точнее теперь правильнее называть ее Якан. Но я не удостоил ее ответом, пока сам не закончил со своим завтраком. При этом взгляд у ушастой был ну уж очень выразительным и чего там больше, желания отнять и съесть самой, опаски за то, что получишь по шее за подобное, или недовольства от игнорирования, я сказать не могу.       — А теперь нас ждет совместное путешествие. — Ответил я, наконец закончив с чертовой костлявой рыбой. — В котором тебя ждут множество открытий чудных.       — Впрочем, и меня тоже. — но эту мысль я уже в слух не озвучил.        Что же, достижение из « трахни биджу! » изменилось в «воспитай и трахни лисодевочку!», что мне видится куда как более сложным, но от этого лишь интереснее. Верно, говорю?