***
Первое, на что обращает внимание Чимин, когда встречает Чонгука — он пахнет чертовски привлекательно. Возможно, запах такой сильный, потому что Чимин только перестал страдать от утренней тошноты (и дневной тошноты, а также вечерней), длившейся неделями, и наконец начал снова наслаждаться едой, или же запах Чонгука всегда так хорош. Но он пахнет, как тёплая свежая выпечка, немного остро и сладко, как сахар с корицей, и с ноткой чего-то тёмного, присутствующего в ароматах всех альф. Они вежливо приветствуют друг друга на входе в квартиру Чонгука, и Чимину приходится сдерживаться, чтобы не уткнуться лицом в чужую шею и не вдохнуть аромат у самого его источника. (Тэхён кидает на Чимина одновременно недоверчивый и смеющийся взгляд, когда Чимин указывает на спину Чонгука и одними губами произносит слово «хотток», а потом делает вид, будто вгрызается в блинчик). Чонгук также неоправданно красив, хотя Чимин не слишком удивлён этому факту, ведь он друг Тэхёна, а большинство друзей Тэхёна — красивы. Его тёмные волосы вьются у висков. У него большие и красивые, яркие глаза, а белозубая улыбка широкая и совершенно очаровательная. Он немного выше Чимина и шире него в плечах, но не настолько, чтобы это пугало. Он младше на два года, и это особенно заметно, когда он смеётся, но у него есть высшее образование и стабильная работа, как у Чимина. Пока они разговаривают, Чимин понимает, что Чонгук действительно такой милый и застенчивый, как говорил Тэхён. Он вообще не упоминает беременность Чимина или отсутствие метки на его шее, но зато проверяет, удобно ли Чимину сидеть, предлагает ему что-нибудь выпить и легко улыбается, когда Тэхён дразнит его за то, что он слишком уж гостеприимен. — Мой предыдущий сосед уехал в путешествие на год или два, так что вы можете пользоваться его комнатой столько, сколько нужно. Я могу показать… Комната давно убрана, так что в ней почти нет запаха, за исключением успокаивающего аромата Чонгука, что нравится Чимину. Она уютная, с бледно-жёлтыми стенами и мебелью, выполненной в тёплых тонах и украшенной изображениями бабочек, деревьев и воздушных шаров. Кровать определённо больше, чем у Тэхёна, и на ней уже лежат дополнительные подушки разных размеров (возможно, предыдущий сосед тоже был омегой?), и это обостряет инстинкт Чимина к гнездованию, заставляет его хотеть сделать перестановку и обустроить здесь свой дом. — Здесь всего одна ванная комната, но ванная большая и подходит для купания. Естественно, вы можете пользоваться всем, что находится в кухне и гостиной, включая игровые консоли. Эм, я только прошу предупреждать, если вы приводите кого-нибудь в гости? Но помимо этой просьбы… — А, это вовсе не проблема, Тэхёни, вероятно, единственный, кто будет заходить ко мне, — говорит Чимин, чувствуя, как Тэхён кладёт подбородок ему на плечо, оборачивая руку вокруг его талии, чтобы нежно обнять Чимина со спины. — Чонгук-сси… Для вас правда не проблема, что я беременный и без пары? Уверен, что пройдёт совсем немного времени, и я начну ворочаться по ночам, жаловаться на боль и каждый час использовать ванную. На это Чонгук лишь улыбается, склоняя голову, у него краснеют щёки. Это совсем не та реакция, которую ожидал Чимин. — Нет, конечно, я не возражаю. Иногда я допоздна засиживаюсь за видеоиграми, так что я не лучше. Однако постараюсь помочь всем, чем смогу. Тэхён сжимает талию Чимина, и Чимин кланяется Чонгуку в знак благодарности, что, кажется, смущает его ещё больше. Они переходят в кухню, чтобы просмотреть договор аренды, и вот так просто — всё улажено. — Ох, Тэхён-а, где ты вообще нашёл его? — громко жалуется Тэхёну Чимин, когда они позже возвращаются в его квартиру, и Тэхён прыскает со смеху. — Ну, он, типа, может стать невыносимым, как только ты узнаешь его получше. Но его вырастили две прогрессивные омеги, и его предыдущий сосед — омега старше него, который был для него кем-то вроде наставника. Он не стереотипный альфа. И он знает, что я побью его, если он хоть как-то проявит к тебе неуважение, так что. — Я уверен, что он сильнее тебя, — комментирует Чимин, и Тэхён поднимает брови. — О? Так ты уже пялился на его мышцы, Чимин-а? К ужасу Чимина, его лицо розовеет. — Эй, прекрати, я не это имел в виду… — Мне даже жаловаться не на что, он и так лучше всех парней, к которым ты обычно подкатываешь, — Тэхён не имеет в виду ничего плохого, но Чимин всё равно морщится, вспоминая, как ему не везло с бывшими парнями, которые всегда сначала казались милыми, а потом оказывались придурками. Он знает Чонгука всего несколько часов, но уже не может представить, чтобы тот вёл себя как те альфы. Но не то чтобы это имеет значение. — Я ни к кому не подкатываю! Я всё ещё беременный. И больше ни слова об этом. Тэхён молчит около пятнадцати секунд, а затем спрашивает: — Так тебе нужна ссылка на аккаунт Чонгуки в инстаграме? Чтобы попялиться на его селфи из спортзала, или… Чимин даёт Тэхёну подзатыльник.***
Четыре дня спустя Чимин переезжает в квартиру Чонгука. Ему не разрешают поднимать ничего тяжёлого, и он раздражён этим, но только слегка, поэтому он благодарит Тэхёна и Чонгука, сооружая обед, не уверенный, кто при виде наевшегося Чонгука в нём доволен больше, хён или омега. — Мне нужно будет выучить больше рецептов, чтобы я тоже смог готовить для вас, — говорит Чонгук с мягкой улыбкой, поблагодарив Чимина за еду, и Чимин знает, что ещё слишком рано связывать бабочек в животе с беременностью. Конкретно эта дрожь, должно быть, связана с Чонгуком. И конечно, Чонгук нисколько не улучшает ситуацию, добавляя: — Ну, для вас обоих. Чимин тает. Его омега урчит от мысли о Чонгуке, который заботится о нём, и Чимин твердит себе, что это совершенно нормальная платоническая симпатия, даже несмотря на то, что сам не очень в это верит. Проходит пару недель, и они привыкают жить друг с другом, несмотря на предвзятое отношение Чимина к альфам и неутомимое желание Чонгука дарить Чимину комфорт. Чимин почти сразу же оставляет свой запах на кровати и делает там хорошее гнездо, уложив подушки так, чтобы опираться на них больной спиной, и собрав одеяла в кучу, хотя он знает, что с течением беременности температура его тела будет расти, и в конце концов он начнёт сбрасывать их с кровати по ночам. Чонгук уже чувствует себя свободнее в обществе Чимина, но всё равно не шутит над ним из-за частой смены позы, или постоянных посещений ванной комнаты, или странных гастрономических предпочтений, или вообще всего, что в принципе связано с беременностью. Чонгук ведёт себя очень зрело, и Чимин не может поверить тому, что чувствует себя в безопасности в настоящем логове свободного альфы. Чимин со временем привыкает к запаху Чонгука настолько, что он становится успокаивающим, но при этом остаётся таким же привлекательным. Становится немного неловко, когда даже его лечащий врач во время предродового осмотра вскользь упоминает то, каким довольным жизнью выглядит Чимин, и то, что на нём есть следы запаха альфы. Чимин яростно отрицает тот факт, что встречается с кем-то, а затем обречённо стонет, немного шокированный, когда доктор предлагает Чимину немного развлечься с тем альфой, который делает его таким счастливым. Развлечься… Живот Чимина растёт с каждым днём, неудобства всё прибавляются, но его чертовски упрямые гормоны заставляют его возбуждаться в самые неподходящие моменты, будто он снова стал подростком. Например, когда Чонгук возвращается домой с тренировки, с блестящей от пота кожей и запахом более острым, чем обычно, или когда Чонгук рано утром, с растрёпанными волосами и без футболки вываливается из своей комнаты, чтобы позавтракать, или когда Чонгук предлагает Чимину помассировать его спину, и делает это так нежно и тщательно, что Чимину всё равно, даже если альфа вдруг почувствует, насколько он влажный… …что всегда приводит к одному исходу: Чимин прячется в своей комнате и помогает себе рукой или бёдрами трётся о подушку, приглушая жалобные стоны и хныканье наволочкой, доводя себя до оргазма, но не удовлетворяя потребность до конца. Это чувство сродни тому, что он ощущал перед течкой, но оно не прекращается и вспыхивает сильнее в самые неподходящие моменты. Иногда по утрам Чимин стоит в ванной и чистит зубы, со всё ещё опухшими после сна глазами, а Чонгук вдруг вваливается внутрь и игриво ерошит и так растрёпанные волосы Чимина, хитро смотрит на него через отражение в зеркале и затем стягивает свою футболку, чтобы начать умываться. Чимин яростно избегает вида широких плеч Чонгука и его чётко очерченного пресса и думает «всё в порядке, это нормально, мы же соседи», а затем смотрит в зеркало и видит, насколько сильно порозовели его щёки, чувствует, как смазка пачкает его нижнее бельё и сбегает из ванной до того, как Чонгук всё поймёт. Иногда в такие моменты он думает, что сбегает недостаточно быстро, судя по тому, как ноздри Чонгука вдруг раздуваются, и он бросает на Чимина острый взгляд, и тому, как ярко краснеют его уши. В конце концов, Чимин посвящает в это Тэхёна, зная, что он точно воспримет его всерьёз, если почувствует, как Чимин обеспокоен своим влечением к Чонгуку и поведением своих глупых гормонов. Но Тэхён, похоже, не видит никакой проблемы. — Окей, но разве ты не можешь, типа… просто спросить у него, хочет ли он заняться с тобой сексом? Ты милый и привлекательный, и я, конечно, не альфа, но ты охренительно хорошо пахнешь. — Эй, ты что такое говоришь вообще? Я не смогу так… и он ведёт себя слишком уважительно, так что скорее всего даже не воспринимает меня в таком ключе, — бормочет Чимин, и его внутренняя омега скулит даже от мысли о том, чтобы быть отвергнутой. Втайне, Чимин всё равно не уверен, что просто секс — это всё, чего он хочет от Чонгука, учитывая то, как чудесно Чонгук к нему относится, и то, как приятно проводить с ним время. Он испытывал к Чонгуку такую привязанность, которую раньше и представить не мог, начинал видеть его скорее не как потенциальную возможность потрахаться, а как потенциальную пару. И даже мысль об этом приводила Чимина в ужас. — Никакая стена уважительного поведения не устоит перед этим, — фыркает Тэхён, коротко ударяя Чимина по попе. Чимин удивлённо выдыхает, как всегда смущённый вниманием, которое Тэхён проявляет к тому, как округлились некоторые части его тела (в основном, его задница), и тому, как сияет его кожа в последнее время. Чимин всегда был в хорошей форме, так что набранный им вес не отнял у него очков привлекательности, но он всё ещё чувствовал себя неуверенно, когда ему напоминали о новых килограммах. За исключением килограммов в его животе. Несмотря на все боли и неудобства, которые причиняет ему его живот во время беременности, Чимин любит растущую внутри него маленькую жизнь, становясь счастливее от знания о том, что его малыш здоров и продолжает расти, он уже такой большой, что Чимин начинает чувствовать толчки. — Послушай, если ты чувствуешь симпатию, я думаю, нет ничего такого в том, чтобы попробовать. Чонгук милый, да, но он, тем не менее, взрослый альфа. И инстинкты никто не отменял. Скорее всего, у него наступит гон через месяц или два, так что ему станет сложнее их игнорировать. Я не пытаюсь тебя напугать! — быстро добавляет Тэхён. — Но сексуальное напряжение может немного… усилиться. Чимин округляет глаза, рассеянно потирая живот рукой. — Чёрт, я совсем забыл про гон. Как думаешь, он попросит меня уйти? У него… у него скорее всего есть постоянный партнёр для гона, а я об этом даже не подумал… — Не, он всегда проводит гоны в одиночестве, — легко произносит Тэхён. — Думаю, он скорее уедет на несколько дней, чем заставит тебя покинуть своё гнёздышко на таком позднем сроке, но ты всегда можешь остановиться у меня, понял? — Спасибо, Тэ-Тэ, — говорит Чимин, утыкаясь носом другу в плечо, и Тэхён довольно хмыкает, но потом продолжает. — Но до этого ты просто обязан попробовать заполучить этот член. — Тэхён-а!***
Наступает шестой месяц беременности Чимина, и, к большому разочарованию Тэхёна, он до сих пор не предпринял никаких попыток «заполучить этот член». Но в их с Чонгуком отношениях произошли изменения, и Чимин не уверен, что это только его вина. Если бы это был любой другой альфа, или если бы Чимин не должен был вскоре рожать, он бы подумал, что за ним ухаживают. У Чонгука вошло в привычку изо всех сил стараться угостить Чимина или помочь ему чем-то, что обычно не входит даже в обязанности соседа. Он всегда старается освободить время и подвезти Чимина до работы, чтобы тому не пришлось добираться на автобусе. Или покупает продукты за день до того, как это планирует сделать Чимин, и покупает слишком много, не позволяя Чимину вернуть за них деньги. — Я же тоже буду кушать, хён, — радостно говорит Чонгук, но его глаза блестят так, будто он получает удовольствие от того, что балует Чимина. Возможно, это и есть то его невыносимое поведение, о котором говорил Тэхён. Гордость Чимина слегка задета, но он учится отпускать такие вещи. Он знает, что Чонгук зарабатывает приличные деньги за стримы видеоигр, которые он проводит пару раз в неделю, а также за праздничные и портретные фотосессии. Чимин иногда в шутку предлагает ему найти девушку или парня, чтобы тратить эти деньги на них, но Чонгук только пожимает плечами и бормочет: «Я лучше потрачу их на тебя». Чимин придерживает себя за живот и размышляет о том, откуда же взялось это тёплое чувство в его груди: из-за того, что его внутренняя омега счастлива, или из-за изжоги. Он до сих пор не спросил Чонгука о его гоне, беспокоясь о том, что он не имеет права задавать настолько личные вопросы, но постепенно Чимин начинает замечать небольшие изменения в поведении Чонгука. Теперь он не просто предлагает, он настаивает на том, чтобы подвозить Чимина, чтобы тот не ездил на автобусе или метро, начинает волноваться, когда Чимин слишком долго стоит, а запах Чонгука стал… более густым. Ещё более мощным и привлекательным для омеги с бушующими гормонами и стойким восприятием Чонгука как потенциальной пары. Именно поэтому Чимин однажды вечером обнаруживает, что дремлет на диване и, положив голову Чонгуку на плечо, бездумно трётся о него носом из-за того, насколько силён его запах в основании шеи. Если бы Чимин не был таким сонным, он, вероятно, пришёл бы в ужас, но его сознание всё ещё окутано тёплой дымкой усталости, из-за которой идея тереться носом о своего соседа кажется хорошей. — Ты до сих пор не высыпаешься? — мягко спрашивает Чонгук, и Чимин, слыша беспокойство в его голосе, может представить, как тот озабоченно хмурится. — Сложно высыпаться, когда спина так сильно болит, — произносит Чимин, не отрывая носа от чужого плеча. Он зевает, а затем, как только закрывает рот, понимает, что начал урчать. От смущения Чимин закрывает лицо руками, но может почувствовать резкое изменение в запахе Чонгука, слышит, каким довольным голосом альфа спрашивает: — Чимин? Ты что… — Нет! Заткнись, — кашляет Чимин, но икает от смеха, когда Чонгук аккуратно убирает его руки от лица, отчего мурлыканье на секунду прекращается, а потом начинает звучать громче. Чимин в ужасе. В последний раз он урчал примерно год назад, когда остался ночевать у Тэхёна и уснул, пока Тэхён гладил его по волосам. — Я никогда раньше не слышал… вау. Хён. — Это смущает, — мямлит Чимин. — Это значит, что ты чувствуешь себя в безопасности рядом со мной, разве нет? Что-то во взгляде Чонгука, таком тёплом, благоговейном и мерцающем, не позволяет ему продолжать смущаться. Чимин всё ещё краснеет, но смелеет достаточно для того, чтобы взять Чонгука за руку, двигая его ладонь к верхушке его круглого живота. Чонгук смешно расширяет глаза, и Чимин произносит: — Погоди, я почувствовал это секунду назад, кажется, мурлыканье его разбудило… — Его? — спрашивает Чонгук, а затем громко ахает, когда ребёнок снова начинает пинаться, чувствуя маленькие сильные толчки под кожей. Рука Чимина всё ещё лежит сверху ладони Чонгука, и ему уже даже всё равно, что он продолжает урчать, счастливый из-за возможности разделить этот момент с кем-то, особенно с тем, кто заставляет его чувствовать себя в надёжных руках. — Я ещё не знаю точно, она это или он, просто чувствую. Ох, в последнее время он определённо стал более активным. — Это потрясающе, — говорит Чонгук мягким голосом, полным эмоций. — Это, его толчки, но… также тот факт, что ты прошёл такой долгий путь самостоятельно. Ты потрясающий, Чимин. — Чонгук наклоняется вперёд, коротко касаясь носом щеки Чимина — этим ласковым жестом Чимин обычно обменивается со своими друзьями-омегами, но Чонгук разжигает в нём пожар, внезапно заставляет его желать чего-то большего. Большего, чем это дружеское прикосновение. — Оставь на мне свой запах, — выпаливает Чимин, и Чонгук отстраняется, готовый начать спорить. — Просто… ты пахнешь так хорошо, и моя омега тебе доверяет. Я тебе доверяю. Пометь меня, пожалуйста? — Чимин, — произносит Чонгук низким, напряжённым голосом, и впервые за всё время Чимин думает, что понимает, как сильно Чонгуку приходилось сдерживаться. Урчанье Чимина стихло, но он может только представить, насколько силён запах его довольной омеги, что вдобавок к этому просить о чём-то настолько интимном может быть… немного нечестно по отношению к Чонгуку. — Ты уверен? — Да, если ты не против, — еле выдыхает Чимин, а потом наклоняет голову в сторону, открывая для альфы шею. Даже несмотря на то, что он готов, он ахает, когда чужой нос касается его запаховой железы, поначалу так легко, что это почти щекотно. Рука Чонгука всё ещё лежит на животе Чимина, и Чимин сжимает его пальцы, позволяя глазам закрыться, когда ощущает первое горячее прикосновение открытого рта Чонгука к его коже, влажные долгие прикосновения языка к железе, провоцирующие новую волну жара внизу живота и полное раскрытие его запаха в воздухе вокруг них. Подобное подчинение не должно ощущаться настолько приятно. Не должно быть так приятно слышать частые вздохи Чонгука и чувствовать его горячее, влажное дыхание на чувствительной коже, пока он смело целует шею Чимина, оказывая достаточно давления, чтобы возбудить его, но недостаточно для того, чтобы оставить метку, даже несмотря на то, что Чимин позволил бы ему, умолял бы сделать это, если бы мог заставить себя говорить. Чонгук лижет в последний раз и отстраняется, поднимает свободную руку и вплетает пальцы в волосы на затылке Чимина, направляя его, пока он не утыкается носом в запаховую железу Чонгука. Это приглашение, открытое позволение насладиться тёплым ароматом, из-за которого он месяцами пускал слюни, и Чимин не отказывается. Он стонет, глубоко вдыхает и вздрагивает от удовольствия, от густого запаха довольного альфы, который, удивительно, действует на его омегу успокаивающе. Он тоже оставляет свой запах, вылизывая и касаясь носом, продолжая вдыхать чудесный запах булочек с корицей, упиваясь им и почти пьянея, его гортанное урчание звучит прерывисто, а инстинкты требуют большего, кожу покалывает от желания получить метку. Чимин отворачивается и пытается перевести дыхание, воздух вокруг них с Чонгуком потяжелел от смеси их ароматов, коричного сахара и молока с мёдом, и более острого запаха желания, которое ни у кого из них сейчас не получается скрыть. — Чёрт, — ругается Чонгук охрипшим голосом. Он целует Чимина в висок, а затем убирает руку от его живота, встречаясь потемневшим взглядом с Чимином. — Мне жаль, я… — Мне не жаль, — хрипит Чимин, вытягивая ноги, потому что они немного затекли от долгого сидения в одной позе. Его пальцы поджимаются, и он вдруг чувствует пульсацию между ног, понимая, что ему снова придётся подрочить сегодня ночью, чтобы уснуть без перспективы вскочить среди ночи в луже собственной смазки из-за откровенного сна. Он всё ещё чувствует себя ошеломлённым, немного жадным до запаха, когда говорит: — М-м, так хорошо. — Правда? — глаза Чонгука до сих пор чарующе тёмные, а то, как он высовывает язык, чтобы облизнуть порозовевшие губы, никак не помогает облегчить сладкую боль между бёдер Чимина. — Ты пахнешь так вкусно, мне хорошо от этого, — признаётся Чимин. — Я… Я хотел сделать это уже давно. — Чёрт, — ругается Чонгук, а затем откидывает голову назад и смеётся, проводя рукой по волосам. — Чимин-хён, ты такой… — Какой? — дыхание Чимина застревает в горле, а пальцы на ногах снова поджимаются. Но Чонгук не отвечает ему. — Нет, ничего, не думай об этом. Хочешь поесть мороженого перед сном? Это дешёвый трюк, но эффективный. Чимин выдавливает сердитое «да» и Чонгук, ухмыляясь, помогает ему встать и дойти до кухни. Румянец постепенно сходит с щёк обоих, пока они едят мороженое из общей тарелки. (Чимин знает, что съедает большую часть, потому что ест сам и к тому же позволяет Чонгуку кормить себя целыми ложками, но делает вид, что не замечает этого. Он позволяет Чонгуку гордиться этим, но позже мстит ему, оставляя холодный влажный поцелуй на его щеке перед тем, как они расходятся по своим комнатам).