Ступая по рябине красной

– Петя, посмотри какая красота! – воскликнул звонкий девичий голос. – Пошли скорее! Среди плотных рядов нижегородской ярмарки тягучим потоком перетаптывались люди. Они двигались медленно, разевали рты, то и дело засматриваясь на палатки с диковинной утварью, завезенной иноземными купцами. Петя неохотно зашагал туда, куда его тянула Ксения. Новоиспеченная супруга брата так была рада оказаться здесь, что совсем не обращала внимания на недовольное выражение лица княжича. Хотя сейчас Петя был скорее не княжич, а сопровождающий Ксению Борисовну стрелец. После обучения в стрелецком корпусе, Хазин определился на службу в кремль. Отец хотел отправить его к южной заставе, поскольку считал, что настоящий воин воспитывается в поле, а не в охраняемых палатах, но того не позволил дед. Честно говоря, Петя несколько был удивлен этому, ведь Князь в свое время закрыл глаза на его обучение среди сыновей обнищавших дворян и зажиточных купцов, а теперь говорил, что не должно второму наследнику московского престола куковать черт знает где. То ли после женитьбы Андрея он решился взяться и за младшего внука, то ли после смерти тетушки наконец лишился ее пустых увещаний о том, что Петя всего лишь задиристый и неспособный мальчишка, и одумался. Петя может и был задиристым, но уж точно не неспособным. В стрелецком корпусе он был среди первых что по стрельбе, что по кулачному бою. Наверняка и до деда донеслось что-то о его успехах, но сколько у Пети было успехов, столько же было и взысканий за проступки. То товарищу в пылу спора рожу начистит, то потом с этим же товарищем ночью улизнет в город и выпьет в кабаке на двоих бутылку крепкого вина, купленную для них кем-то из завсегдатаев-пьянчуг за скромную плату. Исписали им спины розгами знатно тогда, до сих пор иногда чешется под лопатками! Петя взглянул на Костю, который смиренно шел за ним и княжной, и тяжко вздохнул. Вот Цветкову сейчас точно нигде ничего не чесалось, только и рад был праздно пошататься по торговым рядам, пока сумасбродная девица тешится примеркой бус в каждой второй лавке. И вот надо же было Ксении непременно посетить эту чертову ярмарку! Андрей был своей супругой совершенно очарован, исполнял любой ее каприз. Захотела его милая посетить нижегородские торговые ряды, о которых только сказки да сплетни слышала, тут же снарядил с ней в дорогу целую стрелецкую десятину, еще и Петю до кучи сослал. Сам Андрей был занят, дед посадил его рядом с собой как соправителя, приобщал к государственным делам. На время нижегородской ярмарки они ждали прибытия в Москву какого-то важного польского пана. – Ты мой брат, тебе я больше остальных доверяю, – сказал старший княжич тогда. Лестно было такое слышать, чего скрывать. Но Петя не дал радости от этих слов сильно разойтись. Сладки речи у брата в последнее время стали, что аж подозрительно. Отказать Хазин все равно не смел, не в той он должности был, вот и шел теперь вслед за Ксенией, словно овца за пастухом. Серьги с яхонтами и лалами, подвески, золотые браслеты и кольца... Теперь ясно, чего так Ксения сюда потащилась. Петя равнодушно оглядел сверкающий прилавок и отступил чуть в сторону, позволяя очередному купцу стрясти с княжны несколько монет из ее денежного мешочка. Хазин назвал бы это пустым расточительством, ведь Ксения и без того купалась в драгоценных безделушках. Брат наверняка бы с ним поспорил. Еще бы, этот дурень смотрел на Ксению с самого сватовства словно заколдованный. По мнению Пети не было в ней ничего особенного. Очередная знатная девица, изнеженная и избалованная, которой все досталось на блюдечке. Богатое приданое, молодой муж, а не какой-нибудь стареющий князек, еще и хозяйское место в самом сердце великого княжества, за которое не пришлось бороться со свекровью. Не было бы Пете до Ксении никакого дела, только она все время носилась по двору, маячила бельмом на глазу, заводила кипучую деятельность среди слуг и непременно старалась утянуть в нее Хазина. Банным листом прилипала, словно нравилось ей изводить его всякой чушью. И ведь видела, не могла не видеть, что Пете это не по душе. Порой казалось, что Ксения принимает его за потешную собачонку, а не за стрельца. Помня о своей службе, Хазин внимательно огляделся по сторонам. К этим торговым рядам абы кто не совался, даже зажиточному земледельцу здесь большая часть вещиц была не по карману, а бродяг и беспризорников было вовсе не видать. Конечно, кто ж таких сюда пустит? Не в интересах торгашей терять покупателей, спугнутых немытым босяком, небось сами держали по периметру частную охрану. Но бдительности стрелец все равно не терял, в отличие от Цветкова, который вместе с Ксенией засмотрелся на самоцветные камни. Боги, и за что ему такой бестолковый товарищ достался? Петя подошел со спины и больно ткнул Костю в ребра, тот аж подскочил на месте. – Ты чего?! – А ты чего? Тоже себе цацки выбираешь? – тихо зашипел в его сторону Петя. – Даже посмотреть теперь нельзя? – Ты здесь не для того, чтобы смотреть, болван, – обрубил он и отвернулся от Кости. Ксения все так же порхала взглядом над прилавком, вокруг было людно, но спокойно. Петя позволил себе выдохнуть. От постоялого двора, где они остановились, отошли совсем недалеко. И пока остальные стрельцы, что были высланы с Ксенией, таскали накупленные ею тюки с тканями от лавки до двора, на Петины плечи легла нелегкая обязанность оберегать и сопровождать княжну. Десятник еще спросил ехидно, справится ли он с таким "важным" поручением. Стрельцы от чего-то искренне считали, что ничего страшнее украденного кошелька с ними здесь не приключится, и всячески подтрунивали над Петей, который косился на каждого проходящего мимо хоть сколько-то подозрительного незнакомца. Только Костя никак о его излишней бдительности не отзывался, лишь неуверенно обронил, что Петя так себя совсем изведет, быстро устанет и снова будет злее собаки. От воспитательного подзатыльника Цветков тогда увернулся, но сейчас Хазин, скрипя зубами, мысленно признавал его правоту. Зря он так завелся. Который час бродят по рядам, а ничего до сих пор не случилось и, видимо, не планировало случаться. Петя устало вздохнул. Одно дело быть ответственным за себя и совсем другое за кого-то, тем более в незнакомом городе. Стоило ему снова повернуться к прилавку, как он стал свидетелем занятной картины: Ксения потянулась рукой к украшенному жемчугом очелью, за которое одновременно с ней схватилась какая-то разряженная барышня. Обе взглянули на купца, задавая свой немой вопрос. – Простите, но второго такого нет, – виновато поджал плечи он. Барышня оглядела Ксению и надменно вскинула свои словно углем подведенные брови. – Вам совсем не идет жемчуг. Будете выглядеть, как простушка. Да и лоб у вас для очелья узкий! – Об этом вас никто не спрашивал! – пылко ответила Ксения. – Я первая его приметила. Купец опасливо следил, как бы девушки в споре не надорвали очелье, испортив тем самым его драгоценный товар. Незнакомая барышня надулась, словно индюшка, явно не собираясь отступать. – Дам за него в два раза больше! – А я в три! – вздернула подбородок княжна. Безделушка совсем не стоила того, Петя устало вздохнул. Им еще возвращаться к портнихе, у которой Ксения прошлым днем заказала подшить купленную меховую накидку. Немного поразмыслив, Хазин сделал шаг вперед, но его одернул Цветков. – В бабьи разборки лезть себе дороже! – предупреждающе прошептал он. Петя лишь раздраженно дернул плечом и все же подошел к княжне. – Ксения Борисовна, не сочтите за дерзость, но оно того не стоит, – ровно проговорил Петя и бросил холодный взгляд на все еще дующуюся барышню. – К тому же, природной красоте не требуются никакие украшения. Уступите эту вещицу нуждающимся. Простому стрельцу не пристало даже рта раскрывать в таком случае, но Петя им не был. Уж больно его взбесило, что вырядившаяся в аляпистое платье девка посмела открыть рот в сторону московской княжны. Будь она хоть столбовой дворянкой, хоть кем, с таким воспитанием ей только с отребьем у базарной канавы языком чесать. Барышня возмущенно охнула, когда Ксения отпустила из своих рук очелье. – И то верно. Что ж, на этом я откланяюсь, – повеселевшим голосом произнесла княжна и развернулась в сторону от лавки, потеряв к сверкающим камням всякий интерес. Шумная толпа быстро оградила их от оставшихся за спиной недовольных возгласов. На Петино счастье дальше они двинулись к портнихе, не задерживаясь у лавок по пути, как прежде. – Скажи, ты и вправду так считаешь? – подходя к нужному месту, со стеснительной улыбкой спросила Ксения. – Ага, – безучастливо кивнул Петя, но, заметив вспыхнувший довольный румянец на щеках княжны, быстро спохватился. – Твой вид этот жемчуг все равно бы не спас, а эту беднягу хоть как-то краше сделает. Костя сбоку тревожно схватился за свой багровый пояс и выкатил на Петю глаза, как на полоумного. У входа к домику портнихи показалась служанка Ксении, которая, видимо, давно там ее дожидалась, чтобы помочь с примеркой. Сама княжна глубоко вдохнула, развернулась на каблучках своих легких сапожек. Каштановые волосы взметнулись вслед возмущенной волной, обдавая Петю загорчившим сиреневым запахом. – Невыносимый! Только понадеялась... ! – Ты спросила, я честно ответил, – пожал плечами Петя. – Грубиян! Видеть тебя не хочу! Вас обоих! – кивнула она на попавшего под горячую руку ни в чем неповинного Цветкова. – Чтоб до вечера на глаза мне не попадались! – яростно вспыхнула Ксения и зашагала прочь. Петя заметил, как из домика портнихи вышел один из стрельцов, что до этого носил тюки с тканями. Он удивленно уставился на подходящую в его сторону рассерженную княжну, затем покосился на Хазина и покачал головой. Если Петю не хотят видеть до вечера, значит его не увидят. Приказ есть приказ. – Пошли, – бросил он Цветкову, намереваясь прогуляться подальше отсюда, а еще лучше выпустить где-нибудь пар. – Ты чего натворил? Ксения Борисовна же расстроилась! Сказал так, будто она некрасивая, а она же вообще вон какая красивая! – озадаченно выпалил Костя. – Я тебя умоляю, – махнул рукой Петя. – Она в своей красоте не сомневается, мои слова ей как об стенку горох. А вот то, что лебезить и поддакивать дальше не стал, да. Задело ее. – И зачем? Мог просто смолчать. – Считай, что я так нам отгул до вечера выбил. Костя мгновенно просиял, Петя лишь довольно хмыкнул. В конце концов, он не прислужная девка, чтобы помогать Ксении в покупках. Если другим стрельцам нравится такое исполнять за надбавку к жалованию, то пожалуйста. А он не к этому на службе стремился. Да и не было в этой ее улыбочке и румянце ничего хорошего. Ксения на крючок Петю почти подловила, того и гляди следующим же днем до смерти затаскала бы по ювелирным лавкам, выпытывая, какое колечко ей больше подходит, раз он так разбирается в "природной" красоте. Лучше уж Петя побудет грубияном в немилости, но ездить на своих плечах, свесив ножки, не позволит. Избавившись от утомительного поручения всюду сопровождать княжну, Хазин вдохнул полной грудью. В конце концов, они были на самой именитой ярмарке среди всех трех княжеств, наверняка здесь есть что-то действительно интересное. Втянувшись в бредущую толпу, они вышли к главной площади, на которой прыгали циркачи и шевелил под дудку мохнатыми лапами медведь на привязи. Костя хотел протиснуться поближе к творившемуся действу, но Петя с силой дернул его назад и повел в сторону. На циркачей Хазину смотреть было тошно. – Ты вправду грубиян, – вздохнул Цветков. – Да ну? Не знал. – Циркачи с шутами тебе чем не угодили? Диво как отплясывают же! Все равно нам до вечера валандаться здесь, – снова вздохнул Костя, но вдруг его взгляд оживился. – Пошли, тумаков тебе навешаю! – Чего? – хмуро отозвался Петя, готовый прямо сейчас навесить товарищу этих самых тумаков за такие слова. – Гляди! – ткнул он пальцем на видневшийся вдалеке помост для тренировочного боя. – Пошли, пошли! Голову проветришь, а то ты сейчас хуже собаки бешеной, на всех бросаешься. Язык у Костяна как помело, конечно, совсем за зубами разучился его держать. Но мысль вел толковую, Петя и впрямь сейчас был не прочь на мечах помахаться, пускай и тренировочных. Заодно напомнит Цветкову, кто здесь старший. Грузный мужик у помоста, который заведовал всем этим весельем, оглядел юных стрельцов строго, попутно объясняя правила - за сколько ударов достается пряник, а за сколько достается резной зверек. Скосился потом на помост, где уже стоял облаченный в шлем парень, и хмыкнул: – Только одного из вас пущу. Мне вон тому в пару сейчас человека найти надо, а потом можете и вдвоем против друг друга, коль так хочется. За отдельную плату, конечно же. – Мы платим, а ты еще и условия ставить нам вздумал? – мрачнел Костя, который уже настроился хорошенько повеселиться и сейчас ему все обламывали. – Не нравится, уходите. – Эй! – Давай меч, – вытянул вперед руку Петя. – А ты, Костян, не бузи. Раскидаю его по-быстрому, а потом мы с тобой хоть на три минуты, хоть на десять. За наши то деньги, да? – стрельнул он испытующем взглядом на мужика. Тот лишь натянуто улыбнулся, подавая шлем и меч. Цветков хмыкнул, но успокоился. Деревянный меч был исполнен добротно, но все равно в руке ощущался слишком легко и непривычно. Петя давно с таким тренировки забросил, в стрелецком корпусе они бились настоящими саблями и мечами. Полумаска от шлема скорее мешалась сейчас, нежели защищала и так уже давным давно подбитый Петин нос. Мужик около помоста начал отсчет. Парнишка напротив был высоченным, выше самого стрельца. В простецком кафтане и запылившихся сапогах, но меч держал уверенно и крепко. Не как деревенские, которые за рукоять хватались, словно за косу или вилы, а как выученный под строгим надзором боец. Но научиться держать меч может каждый, а вот орудовать должным образом... Петя, обуреваемый интересом скорее узнать, кто же перед ним стоит - пустышка или занятный противник, - перекатился с пятки на мысок, разгоняя по ногам кровь. Парнишка смотрел во все глаза, даже будто чуть растеряно, но предельно внимательно. Над головой небо затянуло сизой пеленой, и без того хмурое лицо напротив стало едва читаемым в отбрасываемой шлемом тени. – Откуда ты? – спросил Петя. Они обходили друг друга по кругу, смотря в глаза и выжидая момент. Даже воздух вокруг будто потяжелел от сгустившегося напряжения. – Это имеет значение? – удивился парнишка. – Конечно, – кивнул Хазин. Меч в руке привычно описал дугу, развевая по телу вскипевший азарт. – Должен же я знать, кого на колени ставлю. Парнишка от выпада резкого и быстрого увернулся, и если сначала это можно было списать на везение, то дальше стало совершенно понятно - он тренирован едва ли не лучше самого Пети. Шаг за шагом Хазин теснил его в угол, нанося удары все быстрее и быстрее. Грудь широко расходилась в учащенном дыхании, вместе с подувшим легким осенним ветерком Петя учуял нечто свежее и смутно знакомое. Но слабый аромат тут же растворился в мешанине доносящихся с ярмарки запахов печеного мяса и сдобных булок. – Игорь! – вдруг кто-то крикнул со стороны. Возглас этот будто острой иглой впился в затылок, проворачивая в голове что-то важное, забытое. – Да знаю! – гаркнул в ответ парнишка перед Петей и в ту же секунду выкрутился из-под удара. Голень обожгло от врезавшегося в нее плашмя деревянного меча. Игорь. Распаленное боем нутро клокотало и ревело, не давая и мгновения на размышления. Имя, такое знакомое имя, все крутилось в голове тем внезапным окликом из толпы. Парнишка ведь на него отозвался, собрался и изогнулся гибкой веткой в сторону, а после хлестко ударил по ноге. Теперь Петя оказался прижатым к углу помоста, но не надолго. Он снова накинулся на противника, выпад за выпадом выдвигаясь к середине их дощатого поля боя. Мечи ударялись друг о друга с глухим стуком, посылая от запястья до плеча затухающую волну дрожи. – Так и не сказал, откуда ты, – с напускным спокойствием проговорил Петя, хотя внутри все искрилось. – Местный я, – отзывался парнишка. – Врешь. – Вру, – без тени сомнения согласился он. Снова подул ветерок и вместе с ним Петя учуял жар чужого тела, запах распаленной кожи и странную свежесть. Мокрый лес после бурного дождя, когда воздух несет в себе благодатную прохладу и тонкую нотку отсыревших земли и листьев. Было в этом даже что-то неуловимо-сладостное, манящее. Игорь. Игорь. Игорь. Переносица глухо заныла. Впившаяся в затылок игла закрутилась, засвербела, разнося мысли в суетной ураган. Мутной картинкой, словно подсмотренной через заиндевевшее окно, вспомнились залитая кровью собственная рука и безжизненные леса вокруг. Конюшня и промерзшее сено. Белобрысый мальчишка и вороной скакун. И кто-то еще. Но Петя не успел вспомнить, кто. Он был слишком озлоблен и измотан прошедшими днями, сейчас ему хотелось лишь одолеть, задеть противника побольнее, поэтому выплюнул ядовито: – Я понял, откуда ты. Верхние земли? От тебя несет гнилью и болотом. Слова ударили по парнишке пощечиной. Он распахнул широко глаза, сглотнул тяжело и гулко. Петя попал точно в цель, но почему-то не ощущал от этого радости, лишь вновь колыхнувшуюся злость. И не было ясно, на кого она направлена. – На кого-то из Верхграда зуб заточил, а на мне срываешься? – вдруг отозвался парнишка, отбивая уже ставшие рассеянными удары. – Неужто добраться до обидчика не можешь? Потонуть боишься? Оно и понятно. Знаешь, сколько ваших увязло в лесах? Голоса столпившихся у помоста людей все едино смолкли, не слышал Петя больше ничего и никого вокруг. Весь мир для него наполнился оглушительной звенящей тишиной, а в груди будто пропасть открылась. – Слышал, что у нее муж и братья в вершках на болотах сгинули. За Москву сражались. – Вот она и не простила Светлане, что та Князя к мирному договору склонила! Конечно, всех мужиков из семьи потерять... Сколько их людей в болотах увязло? Знает ли Петя? О, прекрасно знает. А сволочь, что перед ним сейчас рот открыла, знает хоть что-нибудь о том, какой ценой все это было оплачено?! Сунулся в драку с горячей головой - считай проиграл, а у Пети она сейчас была горячее плавленного железа. По рукам и ногам растекалась бурлящая ненависть. Хазин кинулся вперед, не удерживая рвущегося из груди звериного рыка. Удар, другой, подсечка. От падения спиной на дощатый помост весь воздух из груди вышибло, стрелец на время задохнулся. Постепенно возвращались, лились и наслаивались друг на друга исчезнувшие ранее звуки. До Пети доносился свист зевак и гудящие со стороны площади циркачи. Кажется, кто-то даже хлопал в ладоши. У Пети сердце в такт этим хлопкам тяжелыми толчками выплевывало кровь, гнало ее вместе с остывающими чувствами. Казалось, он должен был сейчас пуще прежнего распалиться, наброситься на врага, но всю злость из него вышибло теми двумя ударами и подсечкой. Даже растерявшего концентрацию Хазина не каждому было под силу вот так ловко сбить с ног. А парень этот смог. Время отсчета уже кончилось, бывший противник бросил в сторону теперь уже ненужный меч и одной рукой стянул шлем. Петя приподнялся на локтях, не веря своим глазам. Явно выгоревшие на летнем солнце курчавые пряди качнулись под коснувшимся их ветерком. Игорь. Не осталось больше сомнений, с кем именно Хазин столкнулся на нижегородской ярмарке. Петя не часто вспоминал тот случай в конюшне, в жизни и без этого много всего происходило, а как на обучение в стрелецкий корпус определился, так и вовсе за новыми знакомствами все позабыл. А сейчас вспоминал, так живо, так ярко, будто все случилось вчера. Игорь вырос, мало походил на запомнившегося мальчишку из прошлого, но тем не менее все равно узнавался. Взгляд, который тогда до самых костей прошибал, смягчился, но оставался все таким же ясным. Как виднеющаяся среди тонких сизых облаков синева неба. Вот такие же глаза у Игоря были. Петя медленно и глубоко вдохнул, надеясь уловить отголоски той свежести после дождя. – Не держи на меня зла, – Игорь неловко почесал в затылке, лицо его сделалось виноватым. – Зря я так сказал. Некрасиво. Прости, в общем, – и протянул Пете руку. Тлеющая злость, досада, задетая гордость, боль, сомнения, удивление, желание схватиться за протянутую ладонь - все смешалось и переплелось между собой, словно выброшенный на потеху кошке клубок ниток. Петя мотнул головой в сторону, демонстративно отказываясь от чужой помощи. Игорь настаивать не стал, пожал плечами и отступил в сторону. Для него этот бой будто ничего не значил. Стоял спокойный, даже не радостный от своей победы. Не видел в ней ничего особенного. А у Пети внутри пузырилось новое странное чувство, с которым разбираться не было ни сил, ни желания. В один прыжок Хазин поднялся на ноги. Людей вокруг столпилось до пугающего много, и перед всеми ними московский стрелец оказался сражен в два счета. Наверняка теперь такая молва пойдет, и черт бы с ней, но обида все равно по-детски заскреблась где-то под ребрами. Петя отошел к краю помоста и вдруг подумал о том, как перед ним извинился Игорь. Совершенно искренне, без намека на ехидство или ложь. Прежде чем спрыгнуть на землю, Хазин все же к нему обернулся: – Извинения приняты, – кивнул чуть заметно и направился к стоявшему у помоста Косте. – Пошли отсюда. – А как же пряник? Ты всего три удара пропустил! – возмутился Цветков. – Костян, какой к херам собачьим пряник? Пошли, я сказал! Люди медленно разбредались в стороны, оставшись довольны увиденным весельем. Петя рывком сдернул с себя шлем, отбросил к грузному мужику в ноги и быстро зашагал, куда глаза глядят. Костя поспешил за ним и, в кои-то веке, не стал лезть с расспросами. Уже ближе к вечеру, когда они направились к постоялому двору, Петя окончательно успокоился. – Ты видел, как он меня свалил? – спросил Хазин. Цветков задумался, пытаясь понять, о чем вообще сейчас его товарищ говорил, а затем понятливо промычал. – Конечно видел! Шустро еще так все провернул, я едва уследил за ним! – Покажи. Одернув темные рукава своей одежды, Костя неуверенно потоптался на месте. – Прям показать? Ты мне голову потом не скрутишь? – Не скручу, – возвел глаза к небу Петя. – Я не прошу на землю меня кинуть, а просто по-ка-зать. Понял? Или хотя бы объясни, что увидел. – Ла-адно, – все еще неуверенно протянул Костя. Цветков иногда был редкостным тугодумом, что Хазин едва справлялся с желанием настучать по этой бестолковой башке. Но в то же время он подкупал прозрачностью своих намерений, никогда не лицемерил и в целом за свои поступки мог ответить. А еще метко стрелял из лука, терпимо обращался с мечом и пропускал мимо ушей все Петино язвительное ворчание, совсем не обижаясь на его резкие слова. Наверное только поэтому они хоть как-то сдружились на первых порах обучения в стрелецком корпусе. – Ты руку когда для выпада завернул, чуть вниз наклонился. А он в это время колено вперед выступил и, – Костя повел руками в воздухе будто в них был меч, повторяя движения Игоря, – раз, два. А после на пятке развернулся и другой ногой тебя сбил! Петя задумчиво потер подбородок. – Так, подойди сюда и чуть наклонись вперед, – скомандовал он. Костя безропотно выполнил просьбу, не совсем понимая зачем. Еще немного подумав, Петя повторил все то же, что ему только что показали. Удар, второй и ногой по связкам. Цветков повалился наземь, поднимая вокруг себя слабое облачко пыли. – Ай! За что?! – Вот теперь я понял, – светло улыбнулся Петя и помог Косте встать. – Не ной, не сильно я тебя приложил. Завтра пряник в утешение куплю. – Да сдался мне твой пряник! Мне теперь кафтан от пыли весь вечер вычищать! Хазин без стеснения рассмеялся. До постоялого двора добрались в шумной перебранке, Цветков все хотел отомстить, тоже повалить в пыль, но куда ему было тягаться с княжичем.

***

Для того, чтобы отбыть в Москву, пришлось разыскать лишнюю повозку. Накупила Ксения Борисовна всякого добра, что аж не увезти! Петя, умотанный перетаскиванием вещей, присел на крыльце, чтоб отдышаться. Точно так же запыхавшийся Костя изъявил желание утопиться в колодце, но прежде испить от туда целое ведро воды. У Пети же сил хватило, чтобы добраться только до крыльца, поэтому он оставил товарища на пути к утоплению в гордом одиночестве. Остальные стрельцы с ехидством наблюдали за мучениями своих младших сослуживцев, лениво вычесывая лошадей в стороне. Вещи таскали только Хазин и Цветков. Не нужно быть ученым мужем, чтоб догадаться - это было наказание за то, что они рассердили княжну. И хоть Ксения ничего десятнику тогда не сказала, тот понял все сам и решил не спускать своим новобранцам такую вольность с рук. Упершись локтями в расставленные колени, Петя заметил, как кто-то протянул ему кувшин. Сбоку от него стояла Ксения, держа гордое выражение в лице. Волосы заплела в две тугие косы, с плеч струилась бархатная накидка, а где-то под шеей ускользала вниз нитка жемчуга. Что ни говори, Ксения действительно была красавицей, и жемчуг ей удивительно шел. – В кувшине яд? – спросил Петя, слабо усмехаясь. – Вода, которую я вылью на твою голову, если ты сейчас же ее не примешь, – грозно отчеканила княжна. Хазин и не думал отказываться от предложенного, даже спорить или пререкаться дальше не стал. Слишком уже саднило от сухости в горле и дрожали слабостью мышцы. – Спасибо, – кивнул он, прежде чем жадно приложиться к краю кувшина. Вода по-свински полилась от уголков рта и затекла под ворот, но Пете было абсолютно плевать. Блаженно вздохнув, он вернул опустевший кувшин Ксении. – И все? Только спасибо? – За свой язык я уже отмучался, все вещи в телегу перетаскал. А она, между прочим, забита до верху, – махнул куда-то ввысь рукой Петя, затем утер намокшую шею. – Ладно, прощаю, – спустилась с крыльца княжна и улыбнулась. Петя удивленно уставился на нее, будто видел перед собой не благородную особу, а деревенскую дурочку, которая не понимала чужих слов. Он вообще-то перед ней не извинялся! Сил спорить все еще не было, поэтому Хазин лишь вздохнул. Пускай так. В высоком полуденном небе пушились огромные облака, как бы завтра дождь не полил и не размыл им всю дорогу домой. Ксения отчего-то не спешила уходить, остановилась перед Петей, обхватив кувшин руками. Хазин перевел на нее вопросительный взгляд. – Я вчера напоследок к портнихе заходила, она поведала мне интересную вещь про нижегородского князя, – начала вдохновенно щебетать княжна. Петя едва слышно замычал. Ну снова здорова! – Я похож на подружку для сплетен? – Ты похож на человека, которому будет полезно такое знать! – упрямилась Ксения. – Ты, в конце концов, второй московский княжич! – Тебе просто не с кем поговорить, – подпер голову рукой Петя. – И что с того? Не с прислугой же мне о таком толковать? – надменно вскинула тонкие бровки княжна. – Оказывается, сюда приехал верхградский Князь и не один, а со всей своей свитой! Руки дрогнули в этот раз не от усталости, Петя даже в спине выпрямился. Про то, какие дела могли привести верхградского Князя в такую даль, услышать было крайне любопытно. Пронеслась обжигающая пятки мысль, что Ксения могла что-то знать если не про Игоря, то хотя бы про Константина. – Ну?! – А говорил, что не похож на подружку для сплетен! – звонко рассмеялась княжна, но продолжила. – Свадьбу играть будут, представляешь? Говорят, Верхград отдал за сына старшего нижегородского советника кого-то из своих знатных юношей, способных к сносям. За что только отдал, еще не объявили. Кто-то думает, что земли объединить хотят, но как по мне - это уж слишком. У нижегородского Князя прямых наследников нет, а для такого веского союза иначе никак. Может реку для торговли откроют Верхним землям, кто знает? Поскорее бы Андрею об этом рассказать! Свадьбу на вторую осень от этой сыграют, может и нас пригласят, м? Ксения говорила словно быстрый журчащий ручеек, и с каждым новым ее словом что-то внутри Пети обмирало. Так вот чего Игорь здесь оказался? И какой ведь славный союз получается - сыновья советников двух княжеств. Такие браки обычное дело, каждое княжество, каждый знатный род стремился так получить выгоду, укрепить свое положение. Петя представил, как облаченный в белый наряд и полупрозрачный плат, укрывающий голову и лицо от посторонних взглядов, Игорь держит венчальную свечу, и как перед ним стоит какой-то там сын нижегородского советника. В желудке что-то болезненно ухнуло. – Какая тебе свадьба? – ответил дернувшийся Петя. – Ты только несколько месяцев назад свою справила, мало, что ли? – Так своя свадьба это знаешь какое мучение? Никакого праздника, постоянно изводишь себя от переживаний, как все пройдет. А на чужой гулять лишь радость! Пой, танцуй, да поздравляй молодых, – вдохновенно всплеснула руками княжна. Петя лишь покачал головой и, сделав вид, будто устал от разговора, пошел проверять телегу еще раз. Игоря стоило выкинуть из головы, его судьба предопределена, и Пете не должно быть до нее никакого дела. Он мог лишь посочувствовать его будущей паре, ведь такой своевольный жених - сплошное наказание. Хазин подумал, что если на ком-то и женится, то это будет мягкая и нежная девица, которой точно не взбредет в голову лезть на тренировочный помост и брать в руки меч. Например, как та девчонка из Ильинской слободы, куда Петя частенько летом мотался по службе гонцом. Кажется, ее звали Нина. На душе все равно стало невесть с чего тоскливо. Решительно отринув все ненужные мысли, стрелец принялся дергать за сцепленные на повозке ремни. Не приведи Небо по пути какой-нибудь из них отстегнется, десятник ему тогда точно голову снесет и не посмотрит на то, что он княжич.