48
Главную площадь украсили фонариками и ледяными фигурками. На высокие темные ели повесили огромные круглые шары, а в центре залили большой каток и поставили разноцветный шатер, где можно было погреться и купить горячие напитки. Мишель взял для них с Марком по большому стакану с кофе и от души насыпал в них корицы из пакетика. После этого они с Марком вернулись к ограждению у катка, и Мишель снова привалился спиной к его груди и почувствовал, как большая и длинная рука обвивает его вокруг живота. — Так что, — продолжил Мишель прерванный разговор, — теперь все будет хорошо? Марк крепче прижал Мишеля к себе. Мишель же взялся за свой стакан двумя руками и отпил горячего напитка. Горячий пряный кофе волной жара прокатился по его телу, немного согревая. — Должно быть. — Ответил Марк у Мишеля над ухом. По катку мимо них промчался Эшли. Он был очень быстр на коньках и даже умел выписывать простенькие дорожки и красивые вращения. Большой бородатый альфа, оказавшийся парнем Эшли, все еще учил Оливера держаться на ногах и правильно отталкиваться коньком ото льда. После того, как они позавтракали бургерами и колой, покатались на метро и забрали машину Марка со стоянки около общежития, поехали забирать Эшли из клиники. Операция прошла успешно, и Марк сказал, что даже не сомневался в этом. Когда они уже вчетвером собирались втиснуться в маленький автомобиль, со стороны дороги их окликнул громкий низкий голос. Эшли радостно вскрикнул, Оливер подпрыгнул и тоже заулыбался, а Марк раздраженно рыкнул. Пока Мишель непонимающе крутил головой, Эшли уже висел на шее у большого альфы в ярком неоновом лыжном костюме. — Фауст явился. — Все с тем же раздражением пояснил для Мишеля Марк. Когда они снова встретились вечером в центре, альфы даже немного подрались, пока не упали в сугроб. Мишель испуганно замер, но Эшли хлопнул его по плечу и с улыбкой покачал головой. Через минуту Марк и Фауст тоже смеялись, огрызались и отряхивали штаны от налипшего снега. — Все альфы любят подраться друг с другом. — Уверенно сказал Эшли. — Если он будет так ехать, то упадет. — Заметил Марк, когда Фауст оказался рядом с ними. Раскрасневшийся Олли вцепился голыми пальцами в ограждение катка и тяжело дышал, а большой альфа грациозно притормозил рядом с ним. — Не учи меня, Мельгор. — Отозвался он. Мишель прикрыл глаза и снова отхлебнул кофе. Он принял совет Эшли и поверил, что тычки и ссоры — это такой вид дружбы у альф. Теперь Мишель не волновался ни о чем, а лишь наслаждался прекрасной новогодней ночью. — Он выглядит довольно мило. — Сказал Мишель, когда Фауст и Олли отъехали от них. — Почему он тебе не нравится? Он попытался обернуться назад и взглянуть на Марка, но получил только легкий поцелуй в щеку. Марк тихо уркнул. — Он клеится к моему брату. — Но он же не выглядит плохим парнем. — Мишель снова попытался повернуть голову, но теперь неприятно потерся щекой о щетину Марка. — Побрейся. — Попросил Мишель. — Я не чувствую в запахе Эшли его. Они даже еще не спали. А сколько уже они встречаются? — Я узнал только в октябре. — Ну вот. — Удовлетворенно сказал Мишель и допил свой остывший кофе. Они выкинули пустые стаканчики в ближайшую урну и снова замерли около ограждения катка. Марк крепко обнял Мишеля сзади и окружил своим запахом. Уже не вызывающим у Мишеля неконтролируемое возбуждение, но создающим ощущение уюта, защищенности и дома. Мишель знал, что и его запах тоже что-то значил для Марка. Он все еще был горьким и сильным, но альфа все вдыхал и вдыхал его. И выглядел довольным. — Что «вот»? — спросил Марк после нескольких минут молчания. Мишель даже не сразу вспомнил, о чем они разговаривали. — Если они вместе уже несколько месяцев и еще не переспали, значит они вместе из-за чего-то другого. — А. — Сказал над ухом у него Марк. — Может, они любят друг друга. Мишель посмотрел на Фауста и Эшли, которые медленно ехали по середине катка держа за руки шатающегося Оливера. — Ну нет. — Неуверенно протянул Марк. — Нет. Мишель посмеялся и все-таки вывернулся из его хватки и повернулся к нему лицом. Вечер был теплым для середины зимы, но они долго гуляли по площади и щеки и лоб Марка покраснели, а шерстяная шапка покрылась снежной крошкой. Марк улыбался, показывая свои белые зубы, а новая черная серьга поблескивала от света фонаря. — Люблю тебя. — Сказал ему Мишель и ткнулся губами в его холодную красную щеку. Марк снова притянул Мишеля к себе, но теперь и Мишель смог обвить его своими руками и положить подбородок ему на плечо, а носом уткнуться Марку в открытую шею. Марк поправил Мишелю шапку и косу. — Никогда не умел говорить красиво. — Признался он. — Просто ты мне очень-очень дорог. — Скажи «я люблю тебя». — Попросил Мишель. — Люблю тебя. — Послушно сказал Марк. — Тебе неловко. Не любишь все эти милости? — Не очень. Слов таких нет, чтобы все правильно сказать. Мишель прошелся носом по открытой шее, вдохнул теплый пряный запах Марка, отдающий апельсиновым ароматом шампуня. — Ну и ладно. — Легко согласился Мишель и немного отстранился, чтобы быть с Марком лицом к лицу. — Ты прав. Все это «я люблю тебя» такое банальное. — Да не банальное же. — Марк чуть улыбнулся, показав белые зубы, и холодной ладонью прикоснулся к щеке Мишеля. — Твое «люблю» — это все, что ты делал для меня в последние дни. И даже для них. Взгляд Марка остановился чуть выше плеча Мишеля, на чем-то, что было у него за спиной. Мишель знал, что он смотрит на братьев, но все-таки повернулся сам. Они все еще катались втроем, держа Оливера за руки. Но вот Эшли осторожно отпустил руку мальчика, а вслед за ним и альфа ослабил хватку и стал лишь страховать Оливера. Тот ехал на коньках самостоятельно, хоть и шатался сильно. Потом все-таки упал на лед и сам же быстро поднялся на ноги. Они с Марком тоже пробовали кататься. Мишель задыхался от восторга и счастья, когда пару часов назад он ступил на лед и взял Марка за руку. Они сделали пару кругов по катку, поцеловались под навесными гирляндами и покатались на скорость. Но спустя полчаса они ушли греться, купили кофе и на каток не вернулись. Остались стоять в стороне около ограждения, обниматься и тихо разговаривать друг с другом. Так было намного лучше, чем постоянно маневрировать на переполненном катке. — Я не особо много сделал для вас. — Сказал Мишель после коротких и уютных минут молчания. — Все что я делал или говорил в последнее время, это все было для меня самого. Всю жизнь я тебя ждал. Или не тебя. Но что-то, что заставило бы меня, наконец, разобраться во всем. Отец винит тебя во всем, думает, что ты повлиял на меня. Но, — Мишель хмыкнул, — я не поменялся. Я просто открыл рот и заговорил с ним. Ладони Марка легли на живот Мишеля. Где-то там у него загорелось тепло, которое разошлось по всему телу. — Эшли сегодня сказал, что хочет, чтобы ты вернулся домой. Дыхание Марка прошлось по горящей щеке Мишеля. — Я должен помочь ему с папой и Оливером. Он один не справится. — Поедешь? — спросил Мишель. — Да. Это было правильно. Мишель не желал Эшли оставаться с этим в одиночку. Мишель невольно оказался свидетелем слишком многих разговоров. Они от него не таились. Эшли больше не мог растить Оливера в одиночку и не мог тянуть на себе еще и реабилитацию папы. У него ухудшались оценки, и он завалил последние пробные тесты, о чем Марк узнал от учителей. Эшли нужно было больше учиться и готовиться к экзаменам. Сейчас Марк был нужен им больше, чем Мишелю. — Когда? — Мишель накрыл ладони Марка своими и погладил длинные пальцы. — Фауст на днях увезет Эшли и Олли домой, а папу выпишут только через неделю. Я пока буду здесь. Мишель кивнул. Ближе к полуночи даже потеплело, а музыка звучала громче, и людские голоса становились веселее. Эшли, Оливер и Фауст вышли с катка и ушли в теплый шатер, чтобы погреться или переобуться. Мимо прошел шумный торговец праздничными шарами и фонариками, а потом над небольшой площадью вверх взлетел первый залп фейерверка. — Даже и недели не прошло, как мы сидели там с тобой на мосту с вином. — Сказал Мишель, глядя на вспышки. — Ты нужен был мне, чтобы все это случилось. Еще пять дней будь со мной. Живи со мной в нашей старой квартире. И когда твои братья уедут, мы, наконец-то, останемся только вдвоем и будем всю ночь заниматься любовью. — Ну, звучит нормально. Фейерверк закончился, и счастливые люди радостно закричали. — Звучит замечательно. — Подтвердил Мишель. — Пять дней оставшихся каникул ты подаришь мне, а потом езжай к своей семье. — Это всего на несколько месяцев и мы сможем видеться по выходным, например. — Конечно. Мишель не грустил из-за предстоящего отъезда Марка. Он не был тем зависимым влюбленным омежкой, про которого говорил ему Карим. Он даже не был тем, кто несколько месяцев назад изводил себя после признаний на вечеринке. Сейчас Мишелю было спокойно и хорошо. Он знал, что они сделали и решили все правильно. Эшли вышел из шатра уже без коньков и в своих потрепанных ботинках. Он держал в руке такой же бумажный стаканчик с напитком, какой пили и Мишель с Марком. Эшли быстро пошел в их сторону, пробираясь сквозь толпящиеся группы людей. Большой и заметный Фауст шел за ним следом и вел за руку Оливера. — Заберите Олли с собой на ночь. — Выпалил Эшли, как только подошел к ним. Щеки у него все еще были красными, а глаза возбужденно поблескивали под низко надвинутой шапкой. Марк сразу же напрягся, и Мишель мягко выпутался из его объятий, но взял за руку и слегка ее сжал, молчаливо требуя не ругаться снова с братом. — А ты? — спросил он сквозь зубы. — Я поеду к Фаусту на ночь. Альфа как раз подошел ближе и замер у Эшли за спиной. Мишель встретился с ним взглядом на долю секунды и сразу же отвел взгляд. Но Фауст на него не обратил внимания. Они с Марком снова игрались в гляделки, и пахли так, как будто снова собирались подраться в ближайшем сугробе. Оливер ушел в сторону к одной из светящихся праздничных скульптур, и, казалось, проследил за ним только Мишель. — Пошли со мной. — Сказал Марк и увел Фауста в сторону от катка. Эшли хотел влезть, но послушно замолк, стоило его альфе только поднять руку, прося подождать и помолчать. Эшли отошел к застывшему на месте Оливеру и переливающейся огоньками скульптуре олененка. — Он сказал тебе, что хочет на время вернуться обратно? — спросил Эшли, поворачивая голову в сторону Мишеля. — Сказал. Они втроем посмотрели на красивого олененка, а Оливер заинтересованно потрогал его светящийся бок и хвост. — Это из-за папиного здоровья и моих оценок. — Эшли передернул плечами. — На самом деле, учеба стала ужасно скучной и вряд ли братец что-то исправит. — Ты не хочешь хорошо сдать экзамены? — Хочу, но вряд ли получится. Я все равно не хочу дальше учиться. Найду лучше себе какую-нибудь нормальную работу. Они снова помолчали. Марк и Фауст в стороне от них не дрались и спокойно разговаривали друг с другом. Довольно высокий Марк все равно выглядел мелким на фоне второго альфы и Мишель немного из-за этого волновался. Хотя за весь вечер он убедился, что этот Фауст был почти безобидным и больше походил на большого бородатого добряка. — Ты хочешь переспать с ним сегодня? — напрямую спросил Мишель, пока Оливер отвлекся и снова отошел на несколько шагов в сторону. — Если Фауст сейчас меня отпросит. Или ты тоже хотел? — Эшли снова повернулся к Мишелю и теперь в его глазах блеснул опасный злой огонек. — Ну, извини, Оливера больше не с кем оставить, а Марк ему такой же брат, как и я. Хоть раз он должен с ним посидеть. — Мы возьмем его. — Тут же согласился Мишель. В конце концов, он уже спланировал прекрасную ночь после отъезда Эшли. Вот тогда им никто не помешает. А пока Мишель был согласен на тихий домашний праздник в компании Марка и ребенка. — Отлично. — Эшли довольно улыбнулся. — Сейчас только братцу объяснят, что он лезет не в свое дело, и мы сразу уедем. Олли! — Эшли отвлекся на мальчика и, поймав его за руку, сел на корточки и стал объяснять с кем и где его оставит. Мишель смотрел на альф. Со стороны выглядело так, как будто Марк был строгим отцом, который не хотел отпускать на свидание сына-подростка. Он сложил руки на груди и расставил ноги. Слушал Фауста с хмурым выражением на лице. Мишель медленно подкрался к ним и уловил усилившийся запах. Встал рядом и положил ладонь Марку на плечо. — Вы что-то решили? — влез в их разговор Мишель. — Метро закроется уже через час. — Мы поедем на такси. — Громким басом ответил Фауст и ушел к Эшли и Оливеру. — Ты его отпустил? — Мишель погладил напряженное плечо Марка. — А меня бы послушали? — Тебя это расстраивает? — Немного. — Признался Марк. — Я думаю, Фауст бы тебя послушал. Мишель легко поцеловал Марка в обмерзшие красные губы и убрал непослушные колечки волос под шапку. — Твой отец, наверное, чувствовал себя так же. — Сказал Марк, внимательно заглядывая Мишелю в глаза. Он был немного растерян. — Теперь я его понимаю. Мишель взял лицо Марка, положив ладони на его острые скулы. — Ты ему не отец. — Сказал он. — И Эшли уже довольно взрослый. Успокойся. Они расстались, когда до полуночи оставалось лишь двадцать минут. Ни Эшли, ни Фауст не стали ждать праздничного фейерверка и быстро ушли в сторону входа в метро, стоило только Мишелю взять маленькую ладошку Олли и пообещать, что он присмотрит за ним. Марк в очередной раз обменялся грозным взглядом с Фаустом. — Сколько раз я был здесь и смотрел фейерверки. — Сказал Мишель, когда они остались втроем и вернулись к ограждению катка. — Никогда в жизни мне еще не было на них так плевать. Они с Марком посмотрели друг на друга поверх макушки Оливера, и Марк радостно и заразительно улыбнулся Мишелю. — Когда уже будет? — нетерпеливо спросил Олли. — Десять минут до полуночи. — Ответил ему Марк. Весь продолжительный фейерверк Мишель смотрел на Марка. Он с детским восторгом и удивлением проводил взглядом первый залп, рассыпавшийся по темному небу сотней огоньков. И тут же повернулся к Марку, чтобы убедиться, что Марк тоже видит это чудо. И больше не смотрел в небо. Марк стоял, высоко подняв голову и следя за каждой вспышкой. Огоньки отражались в его больших черных глазах, губы слегка приоткрылись от удивления и даже запах выдавал чисто мальчишеский восторг. Марк заметил взгляд Мишеля только спустя несколько минут. — Чего ты? — еще более удивленно он посмотрел на Мишеля. — Салют не интересный? — На салют я уже насмотрелся. — Тихо ответил Мишель. Его голос сразу же потонул в радостных вскриках и в залпах. Небо над ними снова взорвалось желтыми искрами, которые на несколько мгновений осветили все ночное небо. Они потянулись друг к другу и снова поцеловались прямо над головой Оливера. Мальчишка был так увлечен фейерверками, что и не замечал их. Медленно их поцелуй закончился, и губы замерли в дюйме друг от друга. Марк глубоко и быстро дышал, а Мишель потерся носом об его щеку и глубоко вдохнул запах Марка. — Загадал желание? — тихо спросил Мишель. — Не успел. — Ответил Марк таким же шепотом прямо у Мишеля под ухом. — Я тоже. После последних громких залпов, похожих больше на взрывы, все вдруг неожиданно затихло и угасло. Небо снова стало черным, ночь сгустилась, а тишину несколько прекрасных секунд не прерывали даже разговоры людей. — Поехали домой. — Все также тихо попросил Мишель. Удивительно, но больше Мишеля не пугала та квартира. Она была в чем-то даже уютной. Совсем небольшая со старомодным ремонтом и мебелью она казалась непривычной для Мишеля, привыкшему совсем к другой обстановке. Но находиться там в компании Марка, Эшли и Оливера, есть недосоленную запеканку и открывать окна, чтобы проветрить жаркие комнаты и выпустить запах сигаретного дыма — все это нравилось Мишелю. На такси они доехали довольно быстро и заплатили даже меньше, чем рассчитывал Мишель. Оливер начал засыпать еще в машине, но Марку пришлось его разбудить, когда они приехали на место. — Эй, парень, — сказал он ему, — ты уже слишком тяжелый, чтобы кататься на ручках. — Я не спал. — Оливер зевнул. В квартире было спокойно. Тихо и темно. Мишель включил свет в маленькой прихожей. Над ними зажглась дешевая круглая лампочка с теплым желтым светом. Под ней они, сталкиваясь локтями, разулись и сняли куртки. Оливер, постоянно падающий на катке, оказался еще и мокрым, отчего Марк отправил его быстро в теплую ванную. — Присмотри за ним там. — Попросил он Мишеля, когда ребенок в одних трусах и майке и с большим полотенцем в руках скрылся за дверью. Они остались вдвоем в маленьком полутемном коридоре. Марк прижал Мишеля к стене и снова поцеловал, укусив при этом довольно болезненно за губу. Мишель провел короткими ногтями по его голому плечу и потом вцепился в распустившиеся отросшие волосы. Мокрые влажные губы казались горячими, а язык Марка слишком пошло хозяйничал у него во рту. В ванной зашумела вода. — Нагрей пока комнату и достань газировку из холодильника. — Попросил Мишель, когда с громким причмокиванием они все-таки друг от друга оторвались. Марк нехотя отпустил его и Мишель, стянув свитер и джинсы, зашел в ванную комнату, наполненную влагой и паром. Оливер лениво плескался во вспененной воде, а его намокшие волосы темными прядками лежали на плечах. Мишель опустился на пятки на старом облезшем коврике. Голые ноги покрылись мурашками от холодного пола. — Сам помоешься? — спросил он. Оливер посмотрел на него большими красивыми серыми глазищами с черными пушистыми ресницами. — Вы теперь с Марком поженитесь? — задал Оливер встречный вопрос. — До этого очень далеко. Мишель поддался внезапному порыву и новому незнакомому ему чувству. Оно было похоже на его раннюю любовь к Марку, когда в груди разливалось приятное обжигающее чувство. — Давай помоем тебе голову. — Мягко сказал Мишель и взял с держателя лейку душа. — Наклонишься? Оливер нагнул голову вперед, выставив вверх голые худые лопатки. Мишель полил его волосы теплой водой, а потом аккуратно, чтобы не попало в уши и глаза, нанес шампунь, который нашел в большой косметичке Эшли рядом с ванной. Мишель раньше никогда вот так не ухаживал за детьми. И это казалось волнительно. Оливер был таким маленьким и таким хрупким, с острыми выступающими локтями, коленками и лопатками, с детской нежной и мягкой кожей. От него и пахло так по-детски и невинно, что Мишель не мог унять у себя внутри беспокойное чувство ответственности за этого ребенка. Наверное, это же чувствовал дедушка, когда купал самого Мишеля. И когда заплетал его волосы и рассказывал бесконечные истории и сказки. Наверное, пятилетний Мишель, выглядел так же, как и Олли сейчас. Наверное, теперь уже Мишель должен был научиться заботиться о других и делиться тем наследством, что оставил в нем самом дедушка. — Тебе понравился фейерверк? — спросил Мишель, когда смыл с волос остатки пены и Оливер решился поднять голову. Половина пены сошла, и теперь Мишель видел под водой острые колени мальчика. — Да.- Сказал Олли. — У нас дома никогда такого красивого не было. Когда я вырасту, уеду в самый большой и красивый город. — Я уверен, в твоем городе тоже есть красивые места. Олли потрогал остатки пены и скривил лицо, отрицательно покачав головой. — Там ничего нет. — Марк рассказывал мне про большой хвойный лес и про лесную базу. — Мишель взял пушистую губку и выдавил на нее немного детского розового геля. Оливер охотно подставил ему свою спину, где Мишель заметил небольшую россыпь родинок. — И еще Марк рассказывал, как вы были на озере с лебедями. Это же все очень красиво. — Елки, — фыркнул Олли, терпеливо замерший, пока Мишель тер его спину, — елки везде и они некрасивые. Надоели уже. Мишель зачерпнул мутноватую от мыла воду в ладони и полил ей плечи Оливера, смывая лишнюю пену. Мальчик тихонько уркнул и развернулся лицом к Мишелю, забрал у него губку и дальше мылся сам. Мишель отклонился назад, привалился спиной к влажной стене и стянул с косы резинку, стал медленно распускать волосы. Широкая майка на нем и трусы пропитались влагой и кое-где промокли от воды. Волосам тоже досталось. Где-то там за прикрытой дверью ходил Марк, скрипела дверца шкафа и слышался звон кружек. Прошло совсем немного времени, когда Оливер поднялся из воды и осторожно перелез через край ванной, встав перед Мишелем и закутал свое мокрое тело в большое полотенце. — А я успел загадать желание. — Шепотом поделился он, когда уже оделся и стоял на месте, пока Мишель вытирал его голову. — Чтобы папа не умирал. — Он не умрет. — Пообещал Мишель. — Откуда ты знаешь? — Я просто знаю. Взрослые многое знают. Оливер убежал к Марку, а Мишель с удовольствием разделся и встал под теплые струи воды. После этого вымыл волосы все тем же шампунем, расчесал их деревянной щеткой и переоделся в сменное белье, оставленное Эшли. Сверху Мишель закутался в легкую и длинную накидку с крупными цветочными узорами и широким длинным поясом, который Мишель не стал завязывать. Влажные волосы он аккуратно положил на плечи, чтобы они не спутались. Марк проветрил комнату и уже расстелил на кровати чистые простыни. В комнате не горел свет, но яркими огоньками мигала гирлянда, окутанная вокруг высокой азалии, а в дверной проем из прихожей проникало достаточно теплого света, чтобы темнота рассеялась до уютного полумрака. Оливер с Марком удобно устроились на подушках и смотрели что-то на планшете мальчика. Мишель замер в дверном проеме, прижавшись плечом к косяку и придерживая рукой полы своей накидки. Марк тут же заметил его и подался немного вперед. Оливер сделал громче и до Мишеля донесся низкий спокойный голос, певший про зимний праздничный вечер. Мишель сделал один небольшой шаг вперед. У Мишеля было впечатление, как будто после долгой и трудной дороги он, наконец-то, вернулся домой. Как будто он сумел решить сложную загадку. Пересобрал заново все кусочки своей жизни, и теперь они идеально подходили друг другу, больше не кололись выступающими неровными краями, не нашедшими себе места. Мишель знал, что это лишь праздничное наваждение. Что он сейчас слишком счастлив от такого хорошего вечера, от веселья на катке, от красивого фейерверка и теперь от уютной маленькой комнатки, где Оливер включил старую новогоднюю песню, а Марк улыбался ему. Марк медленно поднялся с кровати и протянул Мишелю руку открытой ладонью вверх. Мишель сделал еще пару шагов навстречу. Они встретились прямо в центре комнатки. Теплые пальцы Марка сжали его ладонь, и Мишель положил правую руку ему на плечо. — Потанцуем? — спросил Марк. Под тихую музыку он неумело повел Мишеля. Мишель хихикнул. — Это так по-детски. — Шепнул он. — Да ладно? Они сделали пару небольших кругов по комнате. Мишель не хотел больше говорить и прерывать эту тягучую красивую песню, теперь рассказывающую про длинную и долгую любовь, которая ничего не боится. «Ты встретишь много людей. — Говорил ему дедушка. — Кто-то будет тебя любить, а кто-то ненавидеть. Но они все будут тебя менять. Если не будешь бояться, поймешь, что жизнь такая многогранная и сложная, что и не объяснить никогда. Если будешь смелым, — убеждал его дедушка, — встретишь и самое большое счастье, и горе» Мишель спрашивал, зачем ему все это, если все равно будет это горе. «По-другому, Мишель, нельзя. — Отвечал ему дедушка с улыбкой. — Учись любить и учись быть сильным»Конец третьей части