Через пару дней Лондон
Уверенно и решительно залетела в Центральное бюро расследований, а узнав на стойке где же находится детектив Айдриан, отправилась к нему. — Доброе утро, — врываюсь в кабинет, — вы хотели меня видеть? — Доброе утро, — явно не ожидал такого, — присаживайтесь, — убирает лишние документы со стола. Улыбнувшись, поправила плащ и грациозно присела, закинув ногу на ногу. — Слушаю вас, детектив. — Вы настроены оптимистично, — поправил черные, как уголь волосы, — это радует. По поводу смерти Александра, — вздохнул, — давайте ещё разок. Расскажите, что случилось. — Он пытался создать что-то новое из продукции для компании. Хоуман всегда любил экспериментировать, но в это раз, — сделала вид, что расстроилась, — все пошло не по плану. — Сотрудники офиса говорят, что незадолго до взрыва вы приходили к нему и у вас состоялся разговор на повышенных тонах. Вот суки. Уволю. — Это верно, — киваю, — я была против этого, надоели его эксперименты. — В каких отношениях вы состояли? — Исключительно деловые. Александр был другом моего отца. — Кристофера Холта. По мужчине было видно, что ему немного страшно произносить это имя. Да, папа, знатно ты народ запугал. — Знаете, я лишь недавно ознакомился с биографией вашего покойного супруга, — снял очки, — Сергея Разумовского. Интересная личность: жесточайшие убийства, теракты, резня в Италии. Как вы жили с таким человеком? — Разумовский был болен. Он не отдавал отчет своим действиям. Думаю, вам это известно. — У вас очень неоднозначное окружение. Отец — создатель крупнейшей компании по производству передовых технологий, связанных с оружием, супруг — убийца и миллиардер, который являлся филантропом, гением. — К чему вы клоните? — Ни за что не поверю, что эти двое не оставили свой след в вашем поведении. — До двадцати шести лет я не знала, что Холт мой отец, а брак с Разумовским был фиктивным. Вы и это можете проверить. — Вы, Сергей Разумовский и ваш общий друг Олег Волков, который погиб в Сирии, выросли в одном детдоме Санкт-Петербурга. — И что? — улыбаюсь, — детектив, вы намекаете на то, что это я убила Александра, серьёзно? — Алиби у вас нет. — И мотива тоже. Обстановка накаляется. — Это как посмотреть. — Я владею 85% компании отца и полностью компанией Разумовского, думаете, стану пачкать руки из-за каких-то 15%? Александр был помощником, нежели врагом или соперником. — И что вы хотите этим сказать? — Мне не выгодна его смерть. Он устало вздохнул. — Вы говорили, что открылись какие-то новые детали по делу. Просветите. — Возможно, у мистера Хоумана есть наследники. — Александр не был женат никогда, да и детей у него нет. Насколько мне известно, братьев и сестёр тоже, а родители давно умерли. — А как же ваша дочь? — Простите? — усмехаюсь, — при чем здесь она? — обомлела от шока. — Близкие друзья Александра предполагают, что вы были любовниками, а плодом вашей любви является София — ваша дочь. — Нет-нет, — махнула рукой, — полный бред. Хоуман не её отец. — А кто же её отец? — Вас это не касается, — улыбаюсь, — вы только это хотели сообщить мне? — Да. — Могу идти? — Да. — Хорошего дня, — встаю со стула, — можно это было и по телефону обсудить, — пробурчала, выходя из кабинета. И ради этого нелепого разговора надо было дёргать меня? У-у-у, какая я злая. — Ну что? — спросил Волков, как только я села в машину. — Ничего полезного. — Ради этого мы летели из Питера? — возмутился Разумовский. — Да, — смотрю на него, — а ты чего такой дёрганый? — У нас там треш, а мы тут с детективами базарим! — Развеемся немного, что ты, — улыбаюсь, — ну, в торговый центр? — Зачем? — Олег. — Закупимся чем-нибудь и к Милине. — Правда? — Не высовывайся сильно, — шлепнула Лера по лбу Серёжу. — Вот-вот. Пока мы с Валерией гуляли по магазинам, парни как всегда занялись самодеятельностью. Мы набрали продуктов и три пары бутылок хорошего вина. Милина будет в восторге. — Господи, — прошептала, увидев их, — в машину не влезет! В обоих руках, а у Разумовского ещё и в зубах, было всё: мягкие игрушки, книги, куклы, какие-то наборы и тетрадки. Полные руки. А у Олега на шее висела какая-то гирлянда. — А фто? — удивляется, — могу шибе пошволить! Мои ш дети! — Ты их разбалуешь! — И фто? Еле как загрузившись в машину, мы наконец-то отправились в родной дом.Дом Адель
Как я и предполагала, на время нашего отъезда, они решили поселиться именно здесь. Я рада. Майкл и София играли на заднем дворе, когда я появилась в их поле зрения. Он заботливо снял её с качелей, поправил платье, а потом они с радостными воплями рванули в нашу сторону. — Привет! — набрасывается на шею. — Мы так скучали! — София целует меня в щёчку, — сильно-сильно! — И я скучала, — обнимаю их, — очень-очень-очень! — Ты опять уедешь, да? — грустно смотрит на меня. — Ненадолго, Майки, — вздыхаю, — а потом, приеду и больше не уеду. — Врёшь, — прищурил глаза. — Нет, — улыбаюсь, — правда. Вы же у меня взрослые уже, да? Переглянулись между собой. Майкл явно что-то заподозрил. — Что ты хочешь? — Идёмте, — протягиваю им руки. София, как самое сладкое и жутко наивное дитя протянула мне свою ладошку, а Майкл, как хитрый лис, гордо пошёл вперёд, сложив руки на груди. Сильный и независимый. Так, а вот и нотки моего характера проявились. Хорошо, что малышка взяла наивность от папы. Когда мы вошли в дом, Разумовский, увидев нас, посмотрел такими глазами, что стало немного смешно. Щенячий взгляд, глаза по пять рублей. — Поднимайтесь в комнату Майкла, — передаю ему ручку Софии, — я сейчас подойду. Как только они оказались на втором этаже, Серёжа подлетел ко мне. — Ты что удумала? — Расскажем им, что ты их отец, — беру его за руку. — Что?! — пошатнулся, — я не готов! — Так и будешь всю жизнь молчать? — дёрнула, — пошли. — Я боюсь! — Иди уже, — толкает Олег. Эти двое уже с нетерпением ждали нас. Серёжа встал как вкопанный, не зная куда себя деть. Софийка лишь хлопала огромными глазами, совершенно не понимая, что это за дяденька рядом с мамой. А Майкл был серьёзен как никогда раньше. — Итак, — вздохнула, — боже, не знаю даже с чего начать, — прошептала. — Ребятишки, — сел на пол, — есть разговор. Теперь, они оба пожирали нас взглядом. — Майкл, понимаешь, так иногда бывает, — замялась, — что люди не всегда знают, кто их дети. — Так. Он подошел ко мне и залез на колени, обхватив мое лицо руками. — Продолжай. Омут его синих глаз буквально поглощал меня. — Я, — переживаю, — твоя мама. — А, — улыбается, — ради этого вы нас собрали? Так я знаю. Казалось, от волнения, Серёжа вот-вот упадёт в обморок. — Знаешь? — прошептала. — Да, — кивает, — я же не совсем дурак. У нас сложный и гадкий характер, все сходится. Мы оба терпеть не можем изюм, имеем похожие родинки на лице. Только не понимаю одного, зачем надо было играть спектакль про то, что мы брат и сестра? Дар речи пропал. — Было забавно, — улыбается, — мне понравилось, — обнимает меня, — ты такая смешная. — Адель, — Серёжа, — ваша мама, но, я, — вздохнул, — ваш папа. Мы ваши родители. Отпустив меня, Майкл уставился на него, в то время, когда Софи, радостно соскочила с кресла и побежала в сторону Разумовского. Она чуть ли не повалила его на пол, накинувшись ему на шею, и принялась пухлыми губками целовать лицо, обхватив крошечными ладошками. — Реально? — прошептал Майкл, бросив на меня взгляд. — Отвечаю, — киваю. Серёжа обхватил её руками и задорно рассмеялся. — Папочка! — целует в нос. — Моя сладкая девочка, — обнимает её. — А почему ты не приехал раньше? — Был занят немного, — голос дрогнул. Давно не видела его настолько счастливым. Слезы радости навёрнулись на глазах. — А до этого, — парень в полном шоке, — я не додумался. — Тебя не смутил тот факт, что вы похожи? — Не сильно. Он слез с моих колен и подошёл к Серёже. — А почему? — треплет по волосам, — я не рыжий? — Не знаю, — пожал плечами. — Странная семейка, — улыбается. Майкл и София наконец-то повалили Серёжу на пол и принялись дурачиться, хохоча на весь дом. Да-а-а-а, эти двое — настоящая банда. Переодевшись и приняв душ, застала картину, как в зале, Волков и Разумовский разбирали подарки для детей. Майкл восторженно смотрел на каждую из книг и внимательно слушал отца, пока София каталась на плечах у Олега, как-то ухватившись за его короткие волосы. Брюнета вовсе не смущало то, что он был обмотан какой-то блестящей тряпкой, больше напоминающей плащ мага, что на его голове прицеплены заколки. — Вот тебе и убийцы-головорезы, — усмехнулась Милина, тихо подойдя ко мне сзади, — как все прошло? — Да нормально, — улыбаюсь, — оказывается, Майкл все знал. — Гениальности у него не отнять. Снова в школе всех терроризирует, говорит, что им нужно прекратить играть в игрушки, а начать читать книги про что-то стоящее. — Весь в отца. Серёжа такой же в детдоме был. Его на Боттичелли ещё не тянет? — Не-е-ет, — смеется, — он пока что читает Евгения Онегина. — Боже… — Улетаете завтра? — Вечером. В Питере дел полным полно. Надо ещё в Холт заскочить. — Не надо, — улыбается, — я вчера уже там порядок навела такой, что кажется, их всё ещё трясёт. — Что случилось? — После твоего отъезда и смерти Александра, они расслабились. Продажи упали, да вообще, — возмутилась, — все покатилось. Агентов не отправляют на задания, просто все гоняют балду! Я вчера, значит, пришла. — Так-так. — Собрала их в огромном зале. — Для мировых конференции? — Ага, и материла их всех часа два точно. Утром сегодня приехала, как по струнке ходят, суки, дышать бояться. — Молодец, — смеюсь, — кстати, можешь помочь? — С удовольствием, милая, ты же знаешь. — Кто-то из работников стучит детективу Айдриану, который подозревает меня в убийстве Александра. Найди эту мышь и уволь, а лучше убей. — Адель, — ужаснулась, — ты чего хоть? — Хладнокровно и жестоко, знаю, — потёрла переносицу, — сейчас не то время, чтобы жалеть всех и каждого, Мил. На кону, — смотрю на веселящихся людей, — слишком многое стоит. Слишком. — Тебе надо немного отдохнуть, — положила голову на плечо, — отмени вылет на завтра. Вернётесь в Санкт-Петербург через пару дней. Ничего страшного не случится. Они ужасно соскучились по тебе, а ты вновь улетаешь. Побудь с детьми. Побудьте пару дней нормальной обычной семьёй. А Милина как всегда была права. Потрясающая женщина. — Ладно, — киваю, — останемся ещё на пару дней. — Это верное решение. — Ох, чтобы я без тебя делала, — обнимаю её, — спасибо тебе большое. Даже не знаю, как и благодарить. — Знаешь, твой отец мне говорил это же, — смеется, — твоей улыбки будет достаточно, Адель. Пока мы с Лерой нарезали овощи и зелень на ужин, Милина была у себя в кабинете, а парни все дурачились с детьми. — Если честно, — улыбается, — всё как-то не верится, что у Разумовского есть дети. — Почему? — Непривычно видеть его таким… — Счастливым? — Да, — кивает, — именно. — В детстве он всегда много улыбался и постоянно болтал, а мы с Олегом молчали, наблюдая за ним. — Разумовский был непоседой? — Ещё какой. Сегодня мы ужинали пастой с креветками под сливочно-чесночным соусом, грибным супом-пюре из шампиньонов, Валерия приготовила банановый пирог с шоколадной пастой, и ещё пару салатиков. Разумовский, подобно подкаблучнику, усадил Софию себе на коленки, которая была рада воспользоваться этим, удобненько устроившись. Он её кормил с ложечки, выполняя все приказы и требования маленького Фюрера. Когда дети наелись, то естественно захотели спать: — Я уложу, — Милина приподнялась, — поешь хоть что-нибудь. — Я сам, — улыбается, подхватывая дочь на руки, — Майки, — протянул руку, — идём. — Папаша года, — Волков. Буквально через полчаса, я поднялась в собственную спальню и чуть ли не заплакала. Он лежал на спине, а под боком во всю дрыхли Майкл и София, обнимая с обеих сторон. Серёжа и сам сладко спал. Они такие умиротворённые, спокойные. Кажется, Разумовский сейчас максимально счастлив. Приоткрыв глаза, заметил меня в проёме двери, вытирающую слёзы. — Спи-спи, — прошептала, — я пойду. Аккуратно выбравшись, чтобы не разбудить их, укрыв их одеялом. Выйдя из комнаты, тихо закрыл дверь. — Ты чего соскочил? — прошептала. — Хочу побыть с тобой, — взял за руку. — Мы постоянно вместе. — Этого мало, — заправил волосы за ухо, — спасибо тебе. — За что? — За них. Они чудесные. Даже не верится, что я их отец. Кажется, что они взяли лишь наши достоинства. — Наивность Софии досталась ей от тебя, — улыбаюсь. — Знаю. Заметил. Обняв меня так, словно боялся прикоснуться, Разумовский прошептал: — Прости, что меня не было рядом. Что многое упустил и не видел. Мне, — замялся, — так стыдно. — Прекрати, — глажу по спине, — у тебя будет время все наверстать. Не знаю, что в моей голове щёлкнуло, но подняв голову и привстав на носочки, провела пальцами по скуле и шее Разумовского. — Я тебя люблю, — прошептал и закрыл глаза, шумно выдохнув при этом. — И даже после стольких лет? — Всегда, — накрыл мою ладонь своей. Нежным, почти невесомым поцелуем накрыла его губы, притягивая ближе к себе. С довольной усмешкой, он усадил меня на комод и абсолютно не думая о том, что может кто-то зайти в этот момент, запустил руку под юбку, сжимая бедра. Страсть и желание накрыли меня с головой, полностью перехватив управление мною в свои руки. Дрожащими руками начала расстёгивать мелкие пуговки на его рубашке, а после жадным и горячим поцелуем впивалась в шею, спускаясь к груди. Разумовский еле сдерживал стоны, запустив в мои волосы руку. Он целовал меня так, словно это последний раз. — Как же я хочу тебя, — закатывает глаза, — прямо сейчас. Прикусывал, стонал в губы, сжимал мое тело, ласкал. Сводил с ума своим присутствием. — Нам, — нехотя оторвался, — надо идти. — Нет, — притягиваю обратно, — я так соскучилась. — Знаю, — облизнул губы, — я тоже, — улыбнулся, — предлагаю после ужина запереться в ванне на первом этаже, — в глазах заплясали огоньки, — поиграем с уточками. — С удовольствием, — улыбаюсь.