Тихий полуночный дом

В глубине тёмного леса одиноко стоит маленький домик, скрытый мхом и вьющимся плющом от основания до самой крыши. Но, не смотря на это, он не выглядел заброшенным: доски не гниющие, окна не грязные, петли на дверях не ржавые. А самое главное – виден маленький тлеющий огонёк за стеклом. Он ровным жёлто-оранжевым светом озаряет небольшую простую комнатку. Деревянный стол находится в центре её, и именно за ним восседает юноша. Его глаза без устали смотрят на чуть подрагивающий временами огонь свечи. Он не двигается, словно даже не дышит, и лишь иногда его веки опускаются, давая понять, что их обладатель не кукла. В такой атмосфере кто угодно мог бы принять его за предмет коллекции безумного собирателя фарфора. На его коже лишь иногда содрогались тени от лёгкого покачивания пламени, а в лиловых глазах отражался мягкий единственный источник света. Внезапный скрип двери нарушил тишину, и недвижимая «статуя» ожила. Парень едва заметно повернул голову, устремив взгляд на того, кто решил побеспокоить его в столь поздний час. Невысокий мальчик зашёл в полупустую комнату, вытирая вьющиеся волосы полотенцем. Некоторое время он вовсе не замечал сидящего – так упорно и яростно шелестел полотенцем на голове, но стоило ему поднять взгляд, как полуобнажённое тело оробело. И без того большие глаза увеличились, а тьма в них немного сгустилась. – В-Вил-сан, что вы здесь делаете? – в непонимании юнец случайно опустил глаза ниже и тут же ярко залился краской, отпрянув. – И п-почему вы голышом расхаживаете?! Глубоко вдохнув, блондин закрыл глаза и многозначительно качнул головой. Одна рука коснулась виска, после чего он как обычно хмуро глянул на паренька: – Я не абсолютно обнажён, если ты об этом, Эпель. Так же, как и ты. У меня на поясе полотенце. Это, во-первых. Во-вторых, я спокойно сижу, а не «расхаживаю», и жду, когда ты закончишь процедуры. В-третьих, говори нормально. В-четвёртых, – нравоучения эти всё продолжались и продолжались, потому от безнадёги мальчик хотел взвыть. Но вдруг тихий стук приказал обратить внимание на себя. – Что это на столе, не подскажешь? Вил перебирал по столу ноготками. Фельмьер секунду пытался понять, что же хочет сказать этим действием парень, и как только он осмотрел поверхность чуть больше, то снова вздрогнул. На его глаза попалась не убранная грязная посуда после хорошего ужина, оставленная кем-то. – Более того, ложка лежала на полу. Кто же всё так оставил? – с явной иронией спрашивал Шенхайт, поднимаясь со стула. Его распущенные волосы качнулись от движений, отдав золотым блеском, локоны чёлки даже глаза закрыли. – И самое главное, кто всё это будет убирать? Что скажешь, Эпель? – Я... Я всё уберу! – голубоглазый замешкался на мгновение, после чего подлетел к столу, смиренно быстро став складывать всё в одну «стопку». Смотря на суетливого мальчика, Вил остановил внимание сначала на тонких руках. Грубые, но маленькие, даже худощавые, они быстро шарили по столу. В целом, и телосложением он не отличался – хрупкий, невысокий, с ярко видимыми рёбрами и идеально белоснежной кожей, о которой блондин мог бы мечтать. После душа обычно вьющиеся волосы Эпеля немного вытянулись, показывая реальную длину, а из-за того, что он их плохо просушил, капли медленно стекали прямо на обнажённые тонкие плечи и спину. Они переливались иногда от света, бежали вниз по коже, чертили невидимый след. Пока Шенхайт рассматривал невинный образ, в уме парнишки крутилась лишь одна фраза: «не получить наказание», оттого он не заметил, как фигура знакомого подошла вплотную и обернула руку вокруг его талии. Мальчик замер и резко вдохнул от прикосновения к голому торсу, оказавшись прижатым к чужому телу. – В-В-Вил-сан? – еле выговорил Фельмер, задержав дыхание. Его взгляд медленно опустился на живот, а после поднялся кверху. Встретившись с глазами блондина, он и забыл, что хотел сказать. Потому просто смотрел на непроницаемое лицо. Острый взор, холодные и туманные глаза, длинные ресницы, прямой нос и едва выступающие скулы с розоватой от освещения кожей – всё это в совокупности заставляло присмиреть. И он не мог поспорить с этой силой, как и с силой руки, что покоилась на талии. Спиной и животом он ощущал тепло, исходящее от тела. Оно словно передавалось и вынуждало его нагреваться всё сильнее. Рука сенпая, крепко схватившая паренька, осторожно стала опускаться. Кончики пальцев, едва касающиеся кожи, заставили мышцы дрогнуть, а кожу покрыться мурашками. Ноготки же порой оставляли незаметные еле ощутимые царапинки. И всё существо мальца кричало от странного чувства. Эпель хотел сделать шаг в сторону из ослабшей хватки, но вторая рука Вила скользнула по груди и удержала за плечи. Тем самым лопатки мальчика полностью коснулись живота парня. Жар только нарастал, как холод снизу продрал до костей. Упавшее полотенце с бёдер валялось под ногами, а рука Шенхайта начала вести ещё ниже, куда не следовало, по месту, такому чистому и гладкому, невинному и оттого будоражащему. А внизу тела всё напряглось. Впрочем, блондин хорошо видел реакцию, потому стал немного наклоняться. Словно сопротивляясь этому, Фельмьер схватил руку, лежащую на груди, и попытался выкарабкаться, но его развернули к себе лицом, а он успел лишь пискнуть. Вил осторожно положил ладони на краснеющие щёки знакомого и быстро приблизился к лицу Эпеля. Холодные мягкие губы коснулись шершавых совсем маленьких партнёра; тот прибавил глаза ещё больше. Сенпай оставлял короткие поцелуи один за другим, мимолётные, и, казалось, будто бы он практически не касается кожи. Голубоглазый чувствовал, как горели места, каких касался юноша. Он попытался оттолкнуть навязчивую нежность, но отчего-то руки никак не хотели даже немного воспротивиться. – В-Вил… сан… – еле успевал сказать голубоглазый, как уста снова накрывали лёгкими, но ощутимыми прикосновениями, иногда издавая чмоканье, еле слышимое и протяжное. – Что. Мх… Вы. Мнь… Тво--… Руки Шенхайта медленно скользнули ниже: по плечам, лопаткам, спине, бёдрам, очерчивая незрелую обнажённую фигуру, что дрожала в его объятьях. Они блуждали по телу, рисуя нечто, отчего юнец вздрагивал и невольно прижимался к сенпаю. Вил провёл пальчиком по позвоночнику между ягодиц, осторожно нащупав небольшую промежность и чуть надавил, чем заставил Фельмьера передёрнуться. Навязчивыми круговыми движениями, Вил массажировал до этого нетронутую часть тела, пока вторая рука коснулась соска мальчишки и легонько, совсем чуть-чуть щипнула кончик. Залившийся краской, парень едва слышно промычал что-то в губы. Он снова попытался оттолкнуть партнёра, на этот раз сильнее надавив на широкую грудь, правда, этой силы было далеко недостаточно. Шенхайт лишь крепче прижал его к себе, так нежно и горячо. Он оторвался от красных губ мальчика и опустился к шее, оставляя пылкие поцелуи на фарфоровой коже. Парень не оставлял и миллиметра без внимания, изредка водя кончиком языка. Эпель же, полностью зажмурившись, закусил губу и сгорбился в попытках спрятать нарастающее тепло, но его щёки и уши легко выдавали любые ощущения. Блондин ещё разочек настойчиво ущипнул красный набухший сосок, и мальчик ойкнул, выгнувшись навстречу. – Будешь горбиться – я сделаю это снова. – прошептал Вил, прильнув к уху так, что он бы мог коснуться его языком при желании, и легонько укусил за мочку. Фельмьер снова дёрнулся в объятьях, будто через всё тело мгновенно прошёл маленький разряд тока и вдруг заставил светловолосого растаять. – Вил-сан… Х-хватит. – преодолевая ком в горле, юнец выдыхает и прячет глаза в сторону. – Я… Я не..! Но не успевает договорить он, как руки сенпая обхватывают его под колени и усаживают на стол. Тёплая ладонь без особых усилий опускает корпус голубоглазого назад. Свечка качнулась. Тени заиграли на бледном теле юноши, расположившемся под парнем. Кожа всё ещё поблёскивала от воды. Твёрдые соски давали небольшую тень. Медленно грудь подымалась, а сердце билось в бешеном ритме. Худенькое телосложение пускай и напоминало девичье, но всё же было юношеским. В нём не было ярко выраженной груди или бёдер, но и мышечной массы и широких плеч не наблюдалось. Пожалуй, его можно было бы назвать даже не до конца сформированным. Если бы не знание характера юноши, то Вил, может, был бы куда аккуратней. Совмещая красоту сразу двух полов, мальчик несознательно приковывал взгляд. Его животик сильно втянулся, тем самым делая выпирающие очертания рёбер чётче. Переступая себя и свои убеждения, этикет, сенпай с необычной лёгкостью ставит одно колено рядом с мальчиком, а второе между его ног, сам забираясь на стол, сверху. Случайное прикосновение заставило пробудиться обычный, не помутнённый взгляд, и Эпель попытался отползти: – Вил-сан, прекратите. – смущаясь больше, чем представлял Шенхайт, юнец прикрывает руками своё лицо. – Это слишком! Я всё уберу без наказания! Подобное заявление заставило блондина хмыкнуть с издевательской нотой. – Да? Но разве я говорил, что проведу сейчас воспитательные меры? Да и я не спрашивал твоего мнения. – он осторожно наклонился к шее подопечного, прошептав последние слова. Жар от дыхания быстро охватил разум, голубоглазый сделал небольшой рывок назад, но сильная рука Вила вцепилась в плечо и не отпускала. – Если бы так всё решалось, ты был бы давно избалованным мальчишкой. Несмотря на стройное телосложение, нежные к прикосновению руки, хватка сенпая была мёртвой. Мальчику показалось на миг, что он вот-вот сломает кость. Особенно, когда взгляд случайно опустился чуть ниже, на живот парня. Фельмьер помнил с переодевания в одной комнате: в спокойном состоянии идеально ровный живот лишь при некоторых ракурсах показывал едва заметные кубики. Но сейчас же от напряжения, рельеф стал куда виднее, словно крича о силе его обладателя. А широкая грудь с тёмными бордовыми сосками выглядела гладкой, немного мягкой. Будь юнец девушкой, то наверняка бы возжелал коснуться её хоть чуть-чуть. Сильно выраженные ключицы, тонкая шея, кадык, ещё и член, что был больше собственного – всё взбудоражило мозг Эпеля и одновременно заставило сжать зубы, закрыв глаза. Он отвернул голову, лишь бы не видеть перед собой прекрасный образ, и уж тем более не смотреть на дьявольскую усмешку и чёртиков, прыгающих в глазах Вила. Тогда сенпай беспрепятственно коснулся шеи, снова одаривая мелкими поцелуями нежную кожу. Пальчики Шенхайта коснулись соска мальчика и осторожно обвели по ореолу. А после легонько дотронулись до серединки, вызывая мелкую дрожь. Его рука спустилась к низу уже намного быстрее и коснулась возбуждённого органа. От резкого прикосновения мальчик подскочил, столкнувшись с грудью сенпая. Он сгорбился в попытке подняться, но тут же лёг обратно, не найдя опору. – Не трогай!!! – вскрикнул он со злостью, но голос предательски сорвался в конце – Акх! В шоке Эпель уставился на свой член и его реакцию из-за блуждающих холодных пальцев. – П-пре, кх… – но договорить у юнца не хватило сил. От того, что он открывал рот, стоны начинали вырываться сами собой. Вил подложил свободную ладонь парню под лопатки и прижал к себе. Иногда проводя язычком и жарко выдыхая на места ласок, он не отрывался от шеи Фельмьера, быстро спускаясь дальше к груди. Очутившись на уровне маленького бугорка, он дотронулся до него губами, оставив кроткий поцелуй, а после нагло лизнул, снова и снова. В этот же момент руки блондина плавно помассировали головку члена и оттянули крайнюю плоть. Эпель сжал зубы, как бы снова голос не вырвался. Но наслаждение, пульсирующее на кончике пениса, ударяло в голову, заставляло глубоко и истерично вдыхать. Он вытянулся, будто пытаясь отдалиться от руки, но тело не слушалось от напряжения. Вил очертил пальцем гладкую головку и провёл вниз по стволу. Едва выступающие венки были свидетельством желания, которое так хотел скрыть мальчик. Он вертел головой, пытался хотя бы так увернуться. Хмуро посмотрев на слабые сопротивления, парень обхватил ладонью член партнёра и стал настойчиво двигать. От нового чувства Фельмьер зажал рот руками, еле заметно хныкнув. Из уст его упорно вырывались постанывания, как бы он ни пытался заглушить собственный голос и взять мутное состояние в руки. Жидкость, выделяющаяся от наслаждения, давала хлюпающий звук каждому движению блондина, и разносился он по тёмной комнате до неприличного громко и пошло, сливаясь с возбуждёнными отголосками мальчика. Эти липкие шлепки дурманили и без того растворяющиеся мысли. Не прекращая движений на члене, Шенхайт прижался к горячему телу, что вздрагивало при малейшем касании, и перешёл к другой стороне груди. Он аккуратно оттянул выступающую горошину, сжав губами, кончиком языка обвёл и припал к затвердевшему соску. Эпель, сдавшись под напором, простонал во весь голос и выгнулся навстречу. В глазах всё размывалось от выступивших слёз, а внизу горело и просило большего. Потеряв остаток здравомыслия, мальчик развёл ноги сильней и крепко обхватил голову сенпая руками, словно цепляясь. Его пальцы зарылись в золотые пряди волос, сжали их в кулачки. Недовольно промычав, парень зыркнул на извивающегося Фельмьера, но тот даже не услышал, утопая в наслаждении. И тогда, не получив внимания в свою сторону, Вил слегка ущипнул чувствительную кожу на запястье партнёра. – Ай! – тут же отдёрнув руки, голубоглазый потёр одну о другую, но смотреть на Шенхайта не собирался. – Как нагло – хватать меня за волосы. – поднявшись над обнажённым телом, фиолетовоглазый осторожно провёл по своим волосам, поправил небольшой беспорядок, хотя и понимал – надолго этого не хватит. – Даже в такой момент ты ведёшь себя некультурно. – К.. – еле выговаривая, начал Эпель и, наконец, уверенно взглянул на соблазнителя. – Кто бы… Г-говорил… Мхм! Новая волна от чуть сжавшейся руки, что ласкала член, заставила замолчать и выгнуться. – Ха-а? Хочешь сказать, что я некультурен? – с издевательской улыбкой блондин изогнул бровь и пальчиком дотронулся до кончика возбуждённого пениса, отчего мальчик согнул ноги сильнее и простонал во весь голос, запрокинув голову. – Тогда нужно переместиться в комнату. Правда, я не уверен, что скажет он. – Н-нет. – еле вымолвил юнец, и его губы накрыли чужие. Вил подарил ему лёгкий поцелуй, наклонился к уху и лизнул мочку. Не ожидая реакции, он продолжил целовать лицо голубоглазого, сладко и нежно: от красных щёк до скул, от скул до лба, от лба по носику снова к губам. Язык партнёра осторожно скользнул в приоткрытый от стонов ротик, переплетаясь в неспешном глубоком поцелуе. Мальчик обнял за шею блондина, прижался в широкой груди, позволяя также обнять себя. Сколько бы ни пытался отвечать Фельмьер, а язычок сенпая всё же был увереннее. Сталкиваясь, он обрисовывал, водил по нему. А после, чуть отдаляясь, играл кончиком языка. И юнец всё сильнее тянулся за каждым движением, не замечая чмокающий звук губ и слюны. Вил медленно оторвался от уст Эпеля, взглянув в глаза. Он остановил ласку члена и дотронулся до мошонки мальчика, нежно массируя. Пальчиком свободной руки юноша стёр слезинку с пышных ресниц, привлекая кусочек внимания мальчика. – Можешь коснуться меня. – по странному мягко произнёс Шенхайт, проведя тыльной стороной кисти по щеке, и также мягко смотрел на неопытного партнёра. – Ха?.. – на миг прогнав наваждение, светловолосый прижал руки к груди и прибавил глаза – Кос…нуться? – Да. Не притворяйся, что плохо услышал. – пускай это могло быть упрёком, но ноток недовольства вовсе не слышалось. Дрожа в растерянности, он аккуратно коснулся щёк сенпая. Еле задевая подушечками пальцев ровную бархатную кожу лица, он прочертил несколько линий по контуру, обрисовывая элегантные черты, легко дотронулся острого носа, провёл по аккуратным бровям, по ресницам, не надавливая, потрогал ушки и подбородок. Наблюдая за действиями Эпеля, Вил выглядел серьёзным, покуда вдруг легко не засмеялся. – До чего ты твердолоб и невинен. – блондин закрыл глаза, наслаждаясь робкими прикосновениями, на что мальчик смутился и в растерянности посмотрел на тело партнёра. Его взгляд останавливался на груди сенпая, чуть видимых рёбрах, подтянутом животе, красивом пупке, гладкой коже ниже, ведущей к будоражащему месту, и сталкивался с всё ещё не спавшем полотенцем. Некоторое время он хмурился, прожигая взглядом ткань, но вдруг резко схватился за член Шенхайта через неё. Подавившись воздухом, парень дёрнулся и уставился на совершенно невинно-озадаченного Фельмьера широко раскрытыми глазами, хмурясь: – Эпель!.. Ради всего святого… кто так хватает… – его заметно перекосило от действия голубоглазого, которое даже осторожным назвать не поворачивался язык, отчего мальчик тут же отдёрнул руку. Постаравшись успокоиться, Вил выдохнул. – Я тебе не вещь, чтобы браться как угодно и сжимать. – Простите! – сложив руки, он всё равно был напуган реакцией, каким бы спокойным не пытался быть юноша. А звонкий голос, вдруг прорезавшийся после всего, привёл немного в чувство. – Что же… По всей видимости, это то, чему мне ещё нужно будет тебя обучить. – и звучало это так обыденно, будто вовсе не о сексе говорил блондин, а о какой-то повседневной безделушке. Он поднялся и сел на колени, развязывая набедренное полотенце и обнажая теперь свою «запретную» часть тела. Не открывая глаз, Эпель смотрел на стройное восхитительное тело, а при взгляде на возбуждённый пенис что-то внутри него сжалось, скрутилось в животе. Ощущения собственной эрекции лишь усилились, когда ласки прекратились. Шенхайт взял из своих вещей, приготовленных для душа, небольшой тюбик, открыл его и выдавил содержимое на пальцы. Прозрачная жидкость еле заметно сверкнула на свету, приковывая внимание, после чего парень равномерно распределил её на руку и вернулся в прежнее положение. Он, насильно припав к губам мальчика, провёл пальчиком по его твёрдому члену. Приятное ощущение от скользящих движений лишь сильнее заставило взвыть всё нутро и выгнуться навстречу касаниям. Но блондин продолжил идти дальше – легонько прошёл по яичкам и остановился на анусе. Подушечкой пальца, он обвёл его и слегка надавил. Голубоглазый дрогнул, перестав отвечать на поцелуй, и попытался оттолкнуть сенпая. Всё было бесполезно, да и тело не слушалось, отзываясь на нежность. – Что… вы… делаете? – кое-как выговорил юнец в перерывах, а голос становился всё тоньше, под конец вовсе превращаясь в еле слышимый шёпот. – Если ты не будешь подходяще растянут, – Вил опустился немного ниже, под подбородок по шее, кадыку к ключицам, оставляя цепочку поцелуев на нежной коже. – то точно получишь болезненные ощущения. Аккуратно, палец ещё немного помассировал место и скользнул внутрь. Горячий до изнеможения Эпель зажмурился, ощущая, как нечто чужое вторгается туда, где прежде никто не трогал. Кроме уролога, конечно. Тонкий палец не встретил сопротивления, а потому продвигался постепенно глубже, изредка останавливаясь. Он словно поглаживал некоторые участки внутри, немного сгибаясь. Мальчик хныкнул от непонятных чувств и сжал руки в кулаки. На что получил поцелуй в ушко и шёпот: – Если продолжишь думать об этом, я сделаю лишь больнее. – Н-но… как же… – голубоглазый отвернул голову в сторону от жаркого дыхания, но сенпай едва ощутимо укусил мочку. – Думай о чём-нибудь другом, не акцентируя внимания на этом. На тренировках я говорил тебе уже об этом. Чем больше думаешь о боли, тем труднее будет растянуть нужные мышцы. Выдохни. – голос блондина снова стал привычным для Фельмьера, и он прислушался. А вот Вил издевательски усмехнулся – Можешь думать обо мне, скажем. Издав жалобный звук на последнюю фразу, юнец обнял партнёра, стараясь прижаться всем существом, и уткнулся носом в шею. Но ведь он и так думает о нём, когда тот внутри. Войдя пальцем полностью, он ненадолго остановился. Эпель, зажмурившись, держался за шею юноши. Ощущения неизвестные от того места не были противными, но хотелось побыстрее вытащить палец из себя. Блондин же, дожидаясь пока тот испустит вздох, стал медленно двигать рукой вперёд и назад. Благодаря средству палец легко скользил по складкам, но вместе с этим пошлое хлюпанье было громким, заполняя комнату. Тот ритм, с которым Шенхайт проникал в мальчика, становился с каждой минутой чуть быстрее, но равномерность не терял. И через минуту юноша почувствовал, как кохай обмяк. Палец внутри партнёра немного надавил на стенки ануса, отчего приятное чувство загорелось в том месте. Эпель глубоко вдохнул от жара, что разлился как-то неожиданно ниже живота. Оно было мимолётным, но таким глубоким и странным. Вил снова повторил этот жест, но уже направленно легко поглаживая нужное место. Внутри юнца вспыхнуло, будто бы кто-то поднёс маленький огонёк к животу, или же он выпил что-то такое тёплое как какао, или на него направили рефлектор для прогревания, или он коснулся остывающей печки. Так трудно было сравнить это с чем-то однозначным. Светловолосый прижался к сенпаю чуть сильнее и довольно промычал, вдруг впервые чувственно поцеловав его плечо и шею. – Какая нежность. – хмыкнул юноша, чуть наклонив голову на бок. И в ответ шершавые губки продолжили исследовать чистую кожу Вила. Иногда язычок оставлял мокрый след, на что тот довольно закрыл глаза и улыбнулся, погладив мальчика по голове. Но юнец думал лишь о собственном стояке. Заметив расслабленность кохая, он вышел и растянул края заднего прохода светловолосого. Мышцы уже намного охотнее поддавались манипуляциям, потому поначалу даже Эпель не заметил действий, лишь когда два пальца проникли в узкий проход. Ощутив, он оторвался от шеи и вдохнул. Глубокий поцелуй резко переходящий в игру заставил задержать воздух в своих лёгких, и словно в испытание, Шенхайт надавил на место, где находилась простата. Жар разлился с новой силой, туманя разум, отчего мальчик полностью отдался непонятным, но таким приятным ощущениям. Отдался Вилу. Подождав минутку, парень стал двигаться внутри партнёра, массируя точку особого удовольствия, а смазка позволяла без ярких неприятных чувств увеличивать ритм. Пальцы, толкающие маленькое тельце, постепенно всё больше растягивали мышцы внутри, и Эпель тихо постанывал, неосознанно закусывая губу. Пожалуй, фантазия и возбуждение здесь играли ведущие роли. С каждым крупным толчком и ускоряющимся темпом голубоглазый вздрагивал, сжимал в объятьях сенпая. Пока рука не замедлилась, выйдя из мальчика. Блондин неохотно отстранился от красного до кончиков ушей Фельмьера и снова потянулся к тюбику. Правда, на этот раз он спустился со стола. Юноша выдавил небольшое количество и так же, как в прошлый раз, равномерно распределил на ладонях. Он обхватил руками свой, наверное, даже слишком ровный, возбуждённый член и аккуратно нанёс полупрозрачное вещество по всему стволу. От этого на миг ему показалось, что тот блеснул на свету. Это ли не является «красотой»? Остатки он нанёс на чувствительную кожу светловолосого: животик и бёдра, медленными круговыми движениями втирая и пробуждая рой мурашек. От контраста разгорячённого тела и прохлады геля, плечи Эпеля чуть дрогнули. Тепло от ладоней Вила постепенно успокаивало. На миг он даже забыл о том, как сильно желает удовлетворения сам. И пока он прибывал в спокойствии, блондин осторожно обвил руками талию кохая, потянул на себя, тем самым задница лежащего оказалась у самого края. Закончив лёгкую мимолётную ласку, Шенхайт пальчиками развёл отверстие ануса, дав себе маленькую «щель», и надавил кончиком члена. Тело поддалось, но практически сразу мышцы Фельмьера напряглись. – П-подож--! – едва смог выговорить мальчик, как скривил лицо и промычал. Блондин схватился за пенис партнёра и хмыкнул в ответ на реакцию, стоило ему лишь чуть-чуть пошевелить подушечками пальцев. Кровь прилила с новой силой к «запретному» месту, наконец, напоминая о желании. Он легонько надавил на твёрдую эрекцию и провёл вверх и вниз. – Не очень приятно, когда так резко хватают, верно? – но давать шанс понять сказанное Вил не хотел. Он продолжил двигать рукой на краснеющем члене и сделал небольшой толчок бёдрами, входя глубже. Напряжение внутри Эпеля не дало слишком далеко зайти, а применять силу фиолетоглазому, ой, как не хотелось. Одной рукой он обнял ногу юноши и притянул к лицу, кротко поцеловав, не отрывая взгляда от лица партнёра. Юнец зажмурился от требовательного удовольствия, подкатывающего к самому основанию члена и выше. Смотреть на лицо сенпая, его стройное тело, что всё больше покрывалось капельками пота, красивый живот, понимая, что ниже их тела соединяются в одно целое, было невыносимо, оно болезненно дурманило крупицы сознания. Или же боль отдавалась от совершенно иного места. Дыхание перехватило, как только член партнёра проник дальше и дотронулся до простаты – совсем чуть-чуть, но так волнительно. Голос сам по себе вырвался тонким мычанием, редкие слёзы скатились из уголков глаз. Следующий толчок стал самым ощутимым для кохая. Он истерически вдохнул, прижав ладони к себе, и вытянулся под давлением, ощущая твёрдый фаллос в полный размер. Жалостно пискнув, он сжал зубы. Внутри мальчика всё сжалось с такой силой, что Вил сам выдохнул, нахмурившись. Говорить о том, что тот поступает «неправильно» или «ужасно», он не стал, лишь покачал головой и погладил ножки от бёдер до колен. Фельмьер обрывисто вдыхал, изредка шмыгая носиком, пока руки блондина приятно бродили по белой коже живота, ног, груди и, словно дразня, иногда касались чувствительного органа. И под такими поглаживаниями постепенно тело успокаивалось. Лёгкая дрожь и боль отступили, но некомфортное чувство будто зудело. Образ партнёра постепенно становился чётче от исчезнувших слезинок, и тогда юнец смог в полной мере разглядеть, как окрасились щёки Шенхайта и как взволнованно-возбуждённо он смотрел на него. От бликов ли свечи ему почудилось или же действительно юноша выглядел так несвойственно себе. Осторожно сенпай чуть отстранился бёдрами, выходя из светловолосого на сантиметр, и медленно вошёл обратно. Снова сжав в себе член пары, Эпель издал обеспокоенный звук. По лицу уже не читалось у него особой боли, но и приятными ощущения не были. Чужеродное тело пускай было тёплым, а противоестественным… – Вы… – начал тоненьким голоском выдавливать слова мальчик, – Слишком… Большой. Выплюнув мысли, что смущали до кончиков ушей, он вздрогнул от движения внутри, что было немного смелее. – Да? Но ты принял меня всего. – стараясь сохранить насмешку, его губы дрожали, брови изогнулись, но непроницаемость всё больше предательски рушилась. Не в силах хоть как-то противоречить, Фельмьер шмыгнул носом, и тут же промычал в ответ на медленные толчки. Он старался не думать об этом, но как, чёрт возьми, можно не думать о таком?! Мальчик обхватил сенпая ногами, прижимаясь. Бёдра инстинктивно поддавались, а при касании его возбуждённого члена рукой всё существо завопило. Громкий стон вырвался из уст Эпеля, хотя где-то внутри он хотел кричать от странного наслаждения и капельки боли. Тепло от входящего стройного пениса опьяняло, как и мягкий сдержанный ритм, а прикосновение к его собственному органу разбудило нечто… животное. Вил двигал рукой, крепко прижимая к телу ягодицы Фельмьера. Отчего тот начал извиваться. Руки голубоглазого заметались по столу, и блондин не мог не усмехнуться ярким эмоциям мальчика: горящим щекам, слезящимся мутным глазкам, ярким покусанным губам, потерянным движениям. Сбивчивое дыхание вперемешку со стонами возбуждали блондина. Ноги кохая тряслись в воздухе. Он закрывал лицо руками, кусал пальцы и пару раз даже ударил по столу ладонями. Глубоко и истерично вздыхая, он постанывал и выгибался навстречу стимуляции. Звуки тел, ударяющихся друг о дружку, некие шлепки, что с каждым разом слышались всё отчётливей и громче порочили, дурманили не только маленького пассива, но и Вила тоже. Самообладание стиралось так быстро, как темп толчков. – В-В-Вил-са-ан!!! – заикаясь в полубреде, мальчик вплёл в голос горючую смесь всевозможных чувств: стыда, разврата, удовольствия, боли. Оттого всё существо горело. – Вил! Вил! Вил! Акх… Х-ха! Не, ах-а! Всё, что только и слетало с губ светловолосого в полном беспамятстве отдавшись действу. Накатывающее нечто к самой головке члена всё больше и больше давило, заставляя хрипеть мальчишку, а рука сенпая становилась всё жёстче, быстрее, как и движения бёдрами. В конце концов, тонкая струнка, разделяющая воющее ощущение, порвалась. Белая чуть прозрачная жидкость вырвалась из пениса и практически сразу потекла по руке Шенхайта. Липкая и скользкая, она прошлась по коже. Эпель вздыхал всей грудью и шумно выдыхал, пока блондин прекратил движения на пару секунд. Не особо задумываясь, тот размазал сперму между пальцами и обхватил талию партнёра, вдруг всё также ускоряя толчки. Но мальчик слишком устал, чтобы отреагировать как-то иначе. Тепло оттого, что юноша иногда задевал простату, разливалось по низу живота, будто приглушая отголоски неприятного чувства. И Фельмьер довольно постанывал. Вил теперь чувствовал, как его голос вырывается наружу непривычно ломко и уязвимо, но удовольствие заставляло продолжить ещё и ещё впиваться в желании небольшого тела. Его руки неосознанно сжали талию бедолаги, что, возможно, там могли бы появиться позже синяки. А ведь он старался контролировать себя… Всё быстрее двигаясь внутри, его член стал таким твёрдым и горячим, что у блондина на миг мелькнула мысль о том, как же он сходит с ума. Чем яростнее вбивался он, тем ближе становилась кульминация для него, и тогда стон слышался намного отчётливей: – Эп-- Ах-ха! А! Угх. Эп—пель! – собственные движения не давали внятно хоть что-то сказать, мир плыл перед глазами, очертания партнёра всё больше расползались, и лишь пошлый звук шлепков продолжал нарастать. – Эпель. Ещё… Ещё! Глаза широко распахнулись, а юноша вздрогнул, едва не подскочив на месте. Его глубокое сбивчивое дыхание можно было бы услышать, возможно, в соседней комнате! Вил смотрел в потолок, всё никак не понимая, что это, чёрт возьми, только что было. Тепло той комнаты, свет свечи, потерянный дом, жар тел и, самое главное, кипящее чувство ниже пояса всё ещё оставались в памяти ярким пятном и ощущались кожей. Капля пота стекла по шее. Он мог бы даже мимолётно вскрикнуть после пробуждения, на самом то деле. Перед глазами всё ещё металась странная, до ужаса неправильная картина, но ровный тёмно-фиолетовый потолок, светлые чуть позолоченные стены окружения кричали о другом. Парень огляделся. До боли знакомая спальня со шкафом, роскошной кроватью, зеркалом в полный рост, трюмо, шторы с витражным окном, рабочее место, лежащие рядом гантели, с которыми он недавно закончил заниматься – всё говорило о том, что он в общежитии Помфиоре. Нет никаких намёков о старой простой обстановке. Вил сел на кресле, удивлённо уставившись впереди себя. Он нахмурился, но это никак не помогло ему понять, что произошло только что. Реальность и сон смешались в одно месиво. Но стоило ему лишь немного опустить взгляд на спортивные шорты, как плечи его передёрнуло. Выпуклость в районе причинного места кричало об эрекции, о которой Шенхайт предпочёл бы в жизни не знать. Фыркнув где-то про себя, блондин встал с места, схватил приготовленное полотенце, халат, принадлежности для ванны и направился в ванную, ни капли не думая, что прямо сейчас за дверью в комнату стоит до боли взволнованный и потерянный мальчишка, в страхе закрывший свой рот руками и спрашивающий в пустоту: «Почему староста стонал его имя во сне со стояком?»