Ламбертвилль

       robbers — the 1975 (slowed + reverb)

      Рождественские праздники всегда возвращают его обратно. В маленький и очаровательный Ламбертвилль, находящийся в штате Нью-Джерси. Очаровательным, кстати, его называет только мама Чонгука, уж очень она романтичная натура. На улочках города в преддверии праздника все соседи соревнуются за лучшее оформление дома: развешивают яркие гирлянды на крышах домов, привозят целые тележки декораций из Икеи, пытаясь выстроить какую-то «историю» на своих газонах, а потом радостно позволяют туристам, что приехали сюда за настоящими американскими впечатлениями, фотографироваться на фоне.       Чонгук любит Ламбертвилль, он здесь родился и вырос. Единственным неприятным этапом взросления в этом городе оказалась школа и добрая часть его одноклассников, которые очень любили подшучивать над Чоном из-за его детского (в то время у него были пухлые щёчки и большие невинные глаза) лица. Ничего серьёзнее шуток и подколов, но подростку Чонгуку это казалось настоящим наказанием. И в те времена парень жил мыслью, что он тот самый главный герой, который перетерпит все издевательства, а в один день станет прекрасным лебедем и всем им покажет. И если первое в какой-то степени случилось, то второе, кажется, заплутало по снежной дороге штата Нью-Джерси.       Пришлось смириться: после выпускного уже не было смысла кому-то что-то доказывать. Их выпустилось всего пятнадцать человек (изначально было двадцать два, но семь человек переехали в другие штаты ещё до старшей школы), и жизнь раскидала всех по университетам и колледжам. Таким образом Чонгук оказался студентом университета штата Пенсильвании и начал изучать экономику. Скукотища. В учебное время Чонгук живёт в университетском городке Стейт-Колледж, где всегда много других не выспавшихся студентов. Но сейчас Стейт-Колледж практически опустел, потому что волшебные рождественские праздники разогнали всех по родным местам.       Легкий мороз немного щипает Чона за щёки, они уже не такие пухлые как раньше, мелкие снежинки словно кристаллики медленно падают с темно-коричневого неба на холодную землю и асфальт. Позади мама управляет процессом натягивания гирлянды на фасад их двухэтажного дома, пока отец, мучаясь от холода и усталости, пытается в пятый раз закрепить эту самую гирлянду так, чтобы жена наконец-то перестала нервно и на всю улицу называть его криворуким. Чонгук топчется на месте около почтового ящика, держа в покрасневших от холода руках телефон. — Это просто, — успокаивает парень сам себя, немного плотнее кутаясь в большой серый шарф. — Просто нажать на кнопку «вызов» и чуть-чуть подождать.       Медленные и нечувствительные пальцы кое-как нажимают на иконку телефонной трубки, и громкие гудки заставляют Чона занервничать больше, но это длится всего пару секунд, пока, наконец, не слышится знакомый голос: — Чонгук? Это ты? — Эм…да-да, это я. Привет, Чимин! — Чон прикрывает глаза и глубоко выдыхает, стараясь быть бесшумным. Мягкий, словно маршмеллоу, голос давнего друга не то приводит в панику, не то успокаивает. Парень пока не решил. — Привет! Мы давно не созванивались. У тебя ведь все в порядке? — Конечно, все отлично. Вчера приехал домой, мама заставляет папу украшать наш двор, — легко посмеивается Чонгук, буквально представляя, как сейчас улыбается Чимин на том конце. — Боюсь даже представить, что придумали мои родители в этом году. Бабушка пару дней назад рассказывала про каких-то надувных оленей, которых заказала по интернету, — смех Пака настолько комфортный, что от него становится теплее.       Чонгук вспоминает, как семейство Пак из раза в раз пытается переплюнуть своё же ежегодное оформление, и ему становится и правда интересно, что же они задумали на эти праздники. — Точно! Мои твоих не переплюнут. — Это все потому что бабушка и дедушка научились пользоваться интернетом лучше меня, думаю они воруют идеи из пинтереста. — У них есть своя страничка в пинтересте? Я бы подписался, — шутит парень, начиная медленно ходить вокруг почтового ящика. Улыбка все никак не хочет покидать лицо, и Чон смущённо прячет ее в своем шарфе. — Я спрошу, — поддерживает шутку Чимин. — Спасибо, буду ждать! Как у тебя дела? — Потихоньку, возвращаюсь с университета, — теперь посторонние звуки на фоне обрели смысл, наверняка, Пак протискивается сквозь толпу в Нью-Йоркском метро. Поток людей там всегда пугал Чонгука, но Чимин прямо как рыба в воде, ловко уворачивается от столкновений, идеально вписываясь в местный колорит большого американского города. Чон на мгновение убирает телефон от уха, убеждаясь, что на часах уже семь часов вечера. — Ты поздно. Разве у вас не начались рождественские каникулы? — Конечно, ещё вчера. Я ездил, чтобы поговорить со своим профессором по поводу научной работы. — Ты слишком ответственный студент, — улыбается Чонгук — Немного этим грешу, — шум метро сменяется на шум проезжающих автомобилей и приятные рождественские мелодии, что доносятся из уличных магазинчиков. — Ты звонишь просто так?       Чонгук смешно морщит нос, останавливаясь на месте. — Почти. — Это как? — хихикает Пак, шагая по Нью-Йорку. — Я хотел поболтать и заодно кое-что у тебя спросить. — Ага, теперь понял. И что ты хотел спросить?       Яркий свет гирлянды на какое-то время отвлекает Чонгука, кажется, отец, наконец-то ровно повесил эту штуковину. — Мне сегодня позвонила Беатрис Паттерсон, ты же помнишь Беатрис? — хмурится он. — Чонгук, мы учились вместе много-много лет, конечно, я помню Беатрис Паттерсон. Что она тебе сказала? — Что-то насчёт того, что она хочет перед праздниками собрать всех из нашего класса. Посидеть, выпить чего-нибудь в «Ламбертвилль Стейшн», пообщаться. Мы все не виделись после выпуска. — Мы с тобой виделись в прошлом году на Рождество, — Чимин останавливается перед светофором. — Это было в позапрошлом году, — тут же поправляет парень, прикусив губу, его хождение вокруг почтового ящика возобновляется. — Ты тогда принёс пирог моей семье. — Серьёзно? Я думал это было недавно! — В прошлом году ты уезжал в Германию к тёте, поэтому мы не встретились. — Точно, — кивает самому себе Чимин. — Так…что насчёт завтра? Я вроде не против пойти и посмотреть, что стало с нашим классом, но в школе я общался, в основном, только с тобой, — вздох на том конце провода уже заставляет Чонгука разочароваться. — Я бы с радостью, Чонгук, правда, но у меня завтра встреча с очень важным человеком, у которого я хочу проходить практику после праздников, — по голосу Пака можно сказать, что он и сам очень расстраивается из-за своего отказа. — Но ты сходи обязательно, думаю, будет весело, а потом насплетничаешь мне после встречи, куда же все-таки занесло Беатрис Паттерсон.       Чонгук снова останавливается, грустно улыбаясь. Эта встреча ему нравилась только из-за возможности встретиться с Чимином. — Что ж, очень жаль, без тебя я там вероятнее всего просто напьюсь или сбегу через окно в туалете, как девчонка с ужасного свидания. — Я бы ничего из этого не советовал, — смеётся Чимин, затихая через время. Когда он заворачивает в спальный район, где он снимает квартиру, людей на пути становится все меньше. Здесь не так много фонарей, как в центре, поэтому темнота выглядит немного недружелюбно. — Да…ладно, был рад с тобой почти поболтать.       Заканчивать разговор ужасно не хочется, но и мучить Чимина пустыми разговорами тоже. Взгляд парня падает на родителей, которые заходят в дом, закончив на сегодня с украшениями, и от громкого хлопка дверью середина гирлянды, так усердно повешанной отцом, перестает держаться и повисает перед самым входом, продолжая мигать разноцветным. — Я тоже. Спокойной ночи, Чонгук, — мягко и тихо говорит Чимин. — Спокойной ночи, — выдыхает Чон и сбрасывает вызов первым. От холода он шморгает покрасневшим носом, а руки быстрее прячет в карманы куртки. Разочарование оказывается более очевидным.       Санта плохо справляется со своей работой. В этом году Чонгук снова не увидит парня, который нравится ему со школьных времён.

— — —

Когда Чонгук выходит за порог своего дома, он тут же встречается взглядом с несчастным отцом, которому снова велели повесить эту дурацкую гирлянду, висящую над головой его сына. Мистер Чон сражался с ней вчера вечером и целое утро, и Чонгук даже не хочет думать о том, как отец будет кричать на всю улицу, когда узнает, что мама нашла на чердаке ещё одну. — Что, если сказать твоей матери, что гирлянды вышли из моды? — предлагает отец, потирая подбородок. Его отчаяние слишком велико. — Есть подозрение, что в таком случае выйдешь из дома уже ты, предположительно на всю зиму. — Неплохая идея. Мы могли бы отправиться с тобой в путь Сантьяго в первый месяц, а потом месяца два пожить в мотеле где-нибудь в Нью-Хоуп. Природа, свобода и отличный шанс укрепить наши с тобой семейные узы. Поищу билеты во Францию на завтра!       Бедный отец совсем отморозил себе всё благоразумие. — Ты прав, идея просто класс. Для начала я только закончу учебу, ладно? — говорит парень и ободряюще хлопает папу по плечу. — Я скажу маме, чтобы была с тобой помягче. Ей от праздников сносит крышу. — Хорошо, что всего раз в году. Позвони мне, если нужно будет забрать с вашей встречи. — За мной заедет Хизер, — Чонгук улыбается отцу, и, когда тот возвращается к проблемной гирлянде, парень разворачивается, направляясь прямо к «Ламбертвилль Стейшн».       «Ламбертвилль Стейшн» находится на берегу реки Делавэр, поэтому тут открываются просто потрясающие виды летом, когда можно наслаждаться завтраком, сидя на террасе, а зимой вся атмосфера этого места переходит внутрь: зажигается камин, украшенный по лучшим традициям рождества, расставляются удобные кресла, включается потрясающая музыка, заставляя ностальгировать взрослых и вдохновляться более молодых посетителей. Он функционирует как ресторан-паб, за что местные жители его просто обожают.       Чонгуку требуется около пятнадцати минут, чтобы добраться до него. В сумерках и окутанный тонким белым полотном из снега «Ламбертвилль Стейшн» выглядит волшебно, его вывеска ярко светится, зазывая прохожих. Здание похоже на железнодорожный вокзал какого-нибудь девятнадцатого века, и кажется, что опытные путешественники прямо сейчас ожидают свой поезд, греясь внутри.       Окутывает теплом, когда он толкает тяжёлую дверь, заходя в ресторан. Из колонок звучит «the 1975 — robber», которая так нравится Чону. Тут все как и всегда. Приветливый администратор, встречающий людей около входа, знакомый бармен, протирающий стаканы, и тот же горящий камин. Даже ёлка в конце зала выглядит одинаково из года в год, как будто сотрудники прикола ради каждый раз повторяют местоположение каждой игрушки. — Чон Чонгук! — громкий голос Нейта Андерсона привлекает внимание парня, поэтому он смотрит в сторону столика, за которым уже собралось несколько его одноклассников и одноклассниц. — Давай, иди сюда, дружище! — Ого, так ты меня ещё никогда не называл, Нейт, — усмехается Чонгук. Помимо их большой компании, что заняла место прямо около потрескивающего камина, в ресторане всего пару человек, и те не выглядят так, будто недовольны излишней громкостью ребят. Чон оставляет свою куртку и шарф на вешалке у самого входа и всего пару секунд смотрится в зеркало, висящее на стене, только для того, чтобы убедиться, что он совсем не похож на того Чонгука, которого все они знали в школе. Прекрасный лебедь. — Всем привет, — он садится на свободное кресло и дружелюбно улыбается знакомым, точно встречая немой шок в глазах некоторых. Ну да, обновленный Чонгук выглядит слегка по-другому. — Это точно наш Чон Чонгук? — Беатрис, сидящая напротив, приоткрывает рот, сразу же прикрывая его изящной ладошкой. — Как ты изменился! Беатрис, к слову, почти не изменилась. Ее рыжие локоны все еще достают ей до пояса, а веснушки по-прежнему скрываются под слоем тонального крема. Рядом с ней сидит крупный брюнет, Нейт Андерсон, и судя по кольцам на их безымянных — они обручились. — Да вроде не сильно, — отмахивается Чонгук, оглядывая остальных. Синди Уэсли, блондинка с каре, сидит рядом, и надо сказать, что со времён школы она и впрямь похорошела. А чуть дальше сидит Тайлер Дерк, с ним Чонгук пару раз ходил в компьютерный класс в школе, парнем он в те времена был не самым образованным, но человеком достаточно приятным. Напротив Тайлера, Джорджия Спаркс, неожиданно превратившаяся из блондинки в брюнетку, вот она выглядит просто потрясающе. В школе Беатрис часто конкурировала с Джорджией, но видимо Спаркс оставила все эти глупости в прошлом. — А пирсинг и тату настоящие? — удивленный Тайлер наклоняется через весь стол, чтобы посмотреть на проколотые бровь и губу Чонгука, пока Синди Уэсли, схватив руку парня, внимательно рассматривает рукав с тату. — Эм…да, все настоящее, — хлопает глазами Чон. — Выглядишь горячо, — шепчет Синди, и Чонгук даже не знает, что сказать. — А каково целоваться с этой штукой в губе? Ауч. Чонгук сам не знает. — Довольно…приятно, — неуверенно говорит он и выдёргивает свою руку из цепких рук девушки. — А почему нас так мало? — Оливия Ричардс уехала к жениху на Аляску, Мэттью Ховард, кажется, сказал что-то вроде «катись к чёрту, Паттерсон, я бы век вас не видел», а Дилан О’Брайен- — У нас не учился Дилан О’Брайен, — перебивает Джорджия, делая глоток красного вина. — А, — застывает Беатрис, осознавая. — Значит какой-то другой Дилан. В общем, он в больнице. — Боже, с ним все в порядке? — спрашивает Чонгук, сочувствуя Дилану Саммерсу. — Ему вырезали аппендицит, — грустно вздыхает Паттерсон и легонько пихает Нейта, жестами показывая, чтобы тот налил бокал вина Чону. А ему-то думалось, что они будут пить пиво. — Благодарю, — немного кислое вино чуть остыло, отчего после небольшого глотка Чонгук чувствует себя чуть увереннее на этой странной встрече. — Что насчёт остальных? — спрашивает Тайлер. — Не взяли трубку или уже заняты, — Беатрис пожимает плечами и оборачивается к администратору. — Извините, можете уже начать приносить блюда? Спасибо! Так, кто хочет рассказать о своей жизни? Первой оказалась Синди с замечательной новостью о том, что она сыграла второстепенную роль в фильме какого-то крутого режиссера, этот рассказ перерос в пересказ всего фильма и в пересказ ещё семи фильмов, в которых успела хоть как-то промелькнуть Уэсли. Потом Нейт захотел поделиться известием о том, что его дедушка передал ему свой семейный бизнес, и теперь они с Беатрис собираются зарабатывать на этом миллионы. Тайлер по секрету рассказал, что работает разработчиком игр, и что игра, в которую сейчас играет половина мира, — его изобретение. А это очень удивляет Чона. Джорджия учится в Йельском университете и вот-вот запустит свой благотворительный проект. А Чонгук… — Я учусь в университете штата Пенсильвания, — как можно более невозмутимо говорит он, надеясь, что избежит вопросов. — Да ты что? Это тот, который входит в лигу плюща? — удивлённо спрашивает Нейт. — Тот, что в лиге плюща, это Пенсильванский университет, а я учусь в университете штата Пенсильвания, — все так же невозмутимо пытается продолжить Чонгук.        Удивление Нейта перерастает в усмешку, на которую Чон пытается не обращать внимания, отвлекаясь на блюда, которые постепенно выносят им официанты. — Тогда это не имеет значения, никогда о таком не слышал, — поддевает Андерсон, наблюдая за молчаливой реакцией Чонгука. — Это очень хороший университет, — все внутри колется от одного знакомого голоса, Чон мигом поднимает голову, встречаясь глазами с улыбающимся Чимином. Его блондинистые волосы слегка мокрые от небольшого снегопада, который начался недавно, а щеки и нос немного красные. Чонгук не видел Чимина два года, и за эти два года Пак из красивого парня превратился в просто невероятного. Его лицо светится свежестью, а улыбка может заменить дурацкую гирлянду мамы, которую папа все пытается повесить. — Лично я много о нём слышал. — Пак Чимин? — в одно мгновение произносят Беатрис и Нейт, глядя на парня с открытыми ртами. — Простите, задержался, надеюсь, ничего не пропустил, — улыбается Чимин и опускается на кресло рядом с Чонгуком. От Пака вкусно пахнет парфюмом и сердце Чона просто выпрыгивает из груди, когда он на него смотрит. — Привет, Чонгук. — Ты почему не в Нью-Йорке? — потерянно спрашивает он. — Попросил провести встречу пораньше, чтобы успеть приехать. Ого, ты проколол губу. Чонгук смущается от пристального внимания Пака, и тот смеётся с милой реакции друга, наконец, отворачиваясь. — Так о чём вы тут разговаривали? — О жизни после школы, — отвечает ему Синди, утягивая с одной из тарелок большую креветку. — Так ты переехал в Нью-Йорк? Чонгук тянется за бутылкой вина, с которой ему наливал Нейт, и делает то же самое с бокалом Чимина, который улыбается в благодарность. — Я учусь в Колумбийском на последнем курсе. — Я всегда знал, что Пак Чимин — гений, — вклинивается Тайлер. Чонгук гордится Чимином. А еще очень в него влюблен. Он был тем, кто никогда не грубил в школе, помогал с домашними заданиями и порой приходил к семье Чонгука с небольшими сладкими подарками от его матери. Они никогда не были лучшими друзьями, не переписывались каждыми днями, но Чимин для Чонгука был всегда местом безопасности и комфорта. Одной его улыбки и блестящих глаз может хватить для прекращения войн. Его светлые волосы хочется трогать и трогать, а его запах заставляет Чонгука мечтать о том, чтобы уткнуться в его шею.        И чем больше Чон сидит на этой встрече выпускников, тем никчемнее он начинает себя ощущать. Все его одноклассники превратились в успешных людей, у одних свой бизнес, у других счастливый брак и сьемки в кино, у Чимина учеба в престижном университете и отличные предложения работы, а он ведь ещё даже не окончил университет. — Если ты не съешь свою свинину, то её съем я, — шепчет Чимин совершенно мягким голосом, наклоняясь ближе к Чонгуку, чтобы их никто не услышал. — Да, конечно, забирай, — отвечает он в ту же секунду, пододвигая тарелку ближе к другу, и встречает озадаченный взгляд Пака, хмурящего брови и растягивающего губы в милой улыбке. — А, ты пошутил. — Все в порядке? Не выглядишь особо счастливым. — Все в порядке, я рад, что ты приехал. Все не совсем в порядке, потому что Чон только осознал, что его жизнь оказалась не такой, как у всех остальных. Да и парень, который ему нравится, точно не посмотрит в его сторону теперь, когда узнал, что Чонгук ничем не выделяется. — Я тоже, — своей ладонью Чимин ободряюще поглаживает плечо Чона и возвращается к обсуждениям за столом. Когда этот ужин заканчивается, Чонгук чувствует облегчение. Самыми тихими сегодня был он и Джорджия Спаркс, которая часто просто листала свою ленту телефона. А самыми громкими, конечно, Беатрис и Нейт. Со школы ничего не изменилось. Морозный вечер декабря встречает их за дверьми «Ламбертвилль Стейшн», контрастируя с теплом, которое им отдавал камин и красное вино. Они долго прощаются, ожидая такси, успевают сделать общее селфи, на котором Чонгук моргнул, и пообещать друг другу, что обязательно повторят в следующем году. И, когда под яркой белой вывеской остаются только Чимин и Чонгук, второму становится намного волнительнее. Темно-синее пальто Пака становится мягкой посадочной площадкой для тысячи маленьких снежинок. Чонгук почти не раздумывает, снимая свой шарф и протягивая его блондину, который ни в какую не соглашается взять чужую вещь. И Чону не остаётся ничего, кроме того, чтобы самостоятельно обмотать тёплую вещь вокруг чужой шеи. — Ты же замёрзнешь, — недовольно говорит Чимин, пряча руки в карманах. — А ты уже замёрз. У меня тёплая куртка, не переживай из-за этого. Пак улыбается, чего по сути не переставал делать весь вечер, и изучает лицо Чона, мило смущающегося от такого настойчивого взгляда. — Выглядишь как плохой парень из фильмов. — Плохие парни обычно выглядят хорошо. — Ага, — кивает Пак, пряча лицо в теплом шарфе. Приятный комплимент сражает Чонгука наповал, отчего кончики его ушей краснеют. Ему приходится отвернуться от Пака, чтобы тот ещё и не разглядел его красное от смущения лицо, которое плохо скрывает даже зимний холод. — Кхм, — прочищает горло Чонгук, возвращаясь к разговору. — Ты тут на все каникулы? — Да, хочу отдохнуть от Нью-Йорка, там так шумно, вокруг суета, а здесь… — Спокойно, — продолжает за него младший, встречаясь взглядом с Чимином. — Да-да, именно. Здесь спокойно. Тихая музыка всё ещё доносится из ресторана, и, кажется, что the 1975 играют по второму кругу. Чонгук утопает под их песню в глазах Чимина, и весь мир вокруг больше не существует. Сердце громко стучит в груди, все слова застряли в горле. Между ними какой-то несчастный метр, а Чонгук снова чувствует себя главным героем фильма, в сцене которого по сюжету прямо сейчас идёт волшебный поцелуй. Пак смотрит так маняще, смущенно прикусывает нижнюю губу, выбивая этим все мысли в чужой голове. В этом мире нет никого, кроме Пака, кто мог бы творить такое с сердцем Чона. — Чонгук, вот ты где! Магия разбивается о голос Хизер — кузины Чонгука. Девушка выглядывает из-за угла здания, приветливо улыбаясь, и несмотря на то, как сильно он её любит, Чон ненавидит каждый ее шаг по направлению к ним. Он кидает быстрый взгляд на Чимина, немного растерянного в этой ситуации, и хочет просто вернуться в предыдущую минуту. — Привет, что ты здесь делаешь? — Чон обнимает девушку, когда она подходит к ним, и ему приходится немного пригнуться из-за их разницы в росте. — Пришла за тобой, конечно же, — смеется она и оборачивается к Чимину, изучая незнакомое для неё лицо. Пак приветливо улыбается, протягивая свою красную от холода руку девушке. — Я Пак Чимин, мы учились вместе с Чонгуком в школе. Хизер пожимает его руку, а после этого поправляет свою вязаную серую шапку, идущую в комплекте с шарфом Чонгука. — Очень рада с тобой познакомиться, я Хизер, девушка Чонгука, — ангельская улыбка девушки выглядит слишком искренней. Чонгук застывает на месте, шокированно уставившись на кузину, он надеется, что ему послышалось, но затем он переводит взгляд на Чимина, который от такой информации потерянно бегает глазами по его лицу, наверняка думая о том, почему Чонгук никогда не рассказывал этой детали. — Я тоже очень рад, — отвечает старший и улыбается, пытаясь сгладить неловкую атмосферу. Парень долго смотрит в глаза Чонгука, будто хочет что-то сказать, но затем лишь опускает голову. — Было весело, но уже поздно, я пойду, меня ждут родители. Чонгук только собирается ответить, как Хизер хватается за его руку: — Нам тоже уже пора! До встречи. Чимин машет им на прощание и стремится поскорее скрыться за углом, пока Чон обреченно смотрит ему вслед. Хизер ярко улыбается, радуясь своей маленькой победе, но когда она поворачивается к Чонгуку, то все счастье моментально улетучивается. Парень даже не моргает, выглядит как брошенный хозяевами щеночек. — О нет, только не говори, что это был тот парень из Нью-Йорка, который тебе нравится? — испуганно спрашивает девушка и по одному взгляду понимает, что только что произошло. — Пак Чимин, да. Спасибо огромное, Хизер. — Ты же сказал, что его не будет! — Я тоже не знал, что он приедет, — разочарованно вздыхает парень. Этот вечер почти стал волшебным. — Черт, Чонгук, я думала, что это кто-то из тех придурков, что задирали тебя в школе. Я не хотела, чтобы кто-то смотрел на тебя свысока. Надо было предупредить меня! — Я совсем забыл, что ты будешь ждать. Когда увидел его, все мысли исчезли. Боже, как неловко, — страдальчески тянет он. — Умоляю, прости, — почти хнычет Хизер, кидаясь на Чонгука с объятиями. Даже тёплый по атмосфере зимний вечер становится всё холоднее. — Надо завтра рассказать ему, что ты не моя девушка. Это будет так унизительно! — стонет Чонгук. — Давай догоним его! Я сейчас сбегаю! — Хизер отпрыгивает от кузена, но он притягивает её обратно, умоляя спасти от еще большего позора. — Я поговорю с ним завтра, поехали домой.       Чонгук в последний раз смотрит в сторону, куда ушел Чимин, и, несмотря на произошедшее, все равно слабо улыбается, вспоминая тот невероятный момент, который случился всего несколько минут назад.