О простом

Антон стремительно пробирается через завалы брёвен, досок и горок опилок. Снег на лесопилке растаял почти полностью, лишь немного осталось на древесине и вдоль выложенной булыжником дороги. Запах мокрого дерева понемногу раздражает слизистую носа. Антон опирается рукой на сырую стопку брёвен, подтягивается, аккуратно перелезая на другую сторону. Увидел бы его кто — выгнал бы взашей. И родители бы точно узнали, надавали по ушам. Антон не нарушитель и в такие дебри не ради развлечения лезет. Он бы сейчас, после пятничных несложных уроков, грелся дома, грезя о приближающихся выходных, ел выпечку или бы занимался чем-нибудь с Олей. Только вперёд толкает упорство и желание, и мыслей о том, чтобы развернуться и поскорее уйти, совершенно нет. Да и на неработающей с зимы лесопилке сейчас никого, кому он может помешать. Антон останавливается возле нескольких рядов длинных деревянных ящиков, переводя дыхание, осматривается, прислушивается. На один миг тревожно проносится мысль, что сегодня он опоздал, что пришёл напрасно, и мурашки вгрызаются в поясницу. Но спустя секунду он слышит звонкий писк, шорох и опускается на корточки, стаскивая портфель с плеч. — Ну, привет, — не сдерживает улыбку, протягивая руку к вылезшим из широкого пространства между ящиками котятам. Двое тут же торопятся к нему, открывая розовые рты и сверкая глазами. Тоша опускает ладони им на спинки, осторожно гладит прохладную шерсть и с тревогой всматривается вглубь расщелины. И сегодня он не видит их маму. Остальные два котёнка, более диковатые и настороженные, сидят среди тряпок, который Антон принёс ещё вчера. Он соорудил что-то наподобие лежанки из старой тёплой одежды, с трудом пропихнул среди ящиков, подложил под них несколько кусков картона. То, что это не испачкалось и не промокло до сих пор, немного обнадёживает. Антон расстёгивает рюкзак, достаёт кулёк с двумя куриными котлетами и натёртым яйцом — единственное, что смог унести из школьной столовой. Антон подползает ближе к укрытию, ища взглядом оставленную ещё вчера мисочку, и внутри на мгновение поджимается, когда он видит пластиковую одноразовую тарелку с присохшими скудными остатками натёртой колбасы. Ни то, ни другое он не приносил. Мысль о том, что кто-то тоже узнал об этом месте, вызывает двоякие ощущения. Но если бы кто хотел причинить вред котятам, он бы, скорее всего, сделал это сразу. Не стал бы он их подкармливать. — Сейчас, сейчас… — растерянно говорит Антон, непослушными пальцами развязывая узел на пакете. Вскоре все четверо окружают большую картонку, на которую Тоша выкладывает еду. Он немного отсаживается в сторону, на бревно, вытирает пальцы о карманный платок и придвигает портфель к себе. Когда Антон впервые увидел незнакомую кошку возле лесопилки, он не обратил особого внимания. Когда на следующий день, возвращаясь этой же дорогой из школы, он заметил в пасти кошки мышь, которую та несла в сторону завалов, в нём взыграло смутное понимание. Котята, когда он их увидел впервые, лазили по брёвнам. Они были крупными, месяца на три, сероватый тигриный окрас, такой простой и не шибко выделяющийся среди слякоти и грязи, повторялся на трёх котятах, а один был просто серым. Антон сразу понял, что его привычный распорядок дня изменится. В первый раз он принёс рыбные котлеты, оставив на сухом месте возле вязанки брёвен, на следующий день, не найдя на привычном месте животных, он осмелел и забрался подальше, где и обнаружил расщелину и забившихся вглубь животных. Кошка оказалась спокойной, не кидалась и не шипела, смотрела немного воспалёнными глазами. Она была худая, не слишком большая, изнеможденная. Тоша после всего увиденного просто не смог перестать приходить, даже под страхом быть пойманным. Смелость, не слишком присущая ему, в этой ситуации играла на полную. Котята, как и прежде, едят быстро, дико, изредка посматривая повеселевшими глазками, и в мальчике вновь колет тревога: а вдруг с кошкой что-то случилось! Он не знает, что делать, куда идти и где искать, ведь если про это место прознают, то случиться может что угодно. Особенно, если прознают в школе определённые личности. Антон сжимает зубы, ощущая обиду и растерянность, а после взгляд невольно цепляется за чужую одноразовую тарелку. Кто-то уже знает про это место. Может, этот кто-то и забрал кошку? Может, хочет как-нибудь забрать и котят? Отчаянная мысль, которую Антон не успевает обдумать, как вдруг слышит треск позади. Он резко поворачивает голову, подскакивая, и чувствует, как от страха передавливается в горле. Знакомый прищур, одежда, чёрная подвёрнутая шапка. Рома Пятифан, стоящий шагах в десяти на узкой тропинке, просто не мог не вызвать приступа испуга. Антон дёргается назад, ощутив, как кровь ударила в голову, не думая о том, что испачкает свои брюки в растаявшем снегу вперемешку с грязью. — Так-так, и чего ты тут забыл? — хмыкает Пятифан, дёрнув подбородком. Котята, такие доверчивые, не понимающие, рвутся к нему, пища и переваливаясь, и Тоша в последний момент успевает схватить их под животами, оттащить назад, к ящикам, неловко закрыть своей спиной. Хотя понимает, что это гиблая идея. Страх захватывает всё сознание, когда хулиган начинает идти в его сторону, всматриваясь. Мысль отбиться портфелем сразу отпадает, ведь он совсем лёгкий и мягкий. Антон пытается выцепить что-нибудь на земле, но теряет время, и когда видит тяжёлые ботинки совсем рядом, заваливается назад, ударяясь спиной о ящики. Котята, милые, маленькие, встревоженные, всё ещё пищат и шуршат, а Антон не может найти в себе сил подняться, только двигается ближе к просвету, закрывая его. — Не подходи, — выдыхает, поднимая ладони, не сводит глаз с хмурого лица. — Чего там, твои друзья? — спрашивает со смешинкой, останавливаясь шагах в пяти. А у Тоши в один миг перед глазами проносится воспоминание о Жульке, о её скулеже от удара, о мерзком смехе Бабурина и приторно-раскаянном взгляде Пятифана позже. Понимание, что хулиган может сделать с более хрупкими, беззащитными котятами, жаром отдаётся в груди, холодной паникой окатывает спину. — Отодвинься, — дёргает бровью Рома, не вытаскивая рук из карманов, смотрит сверху вниз, но во взгляде нет отвращения или злости. — Ну. — Нет. Тоша понимает, что его могут с лёгкостью оттащить, а после хорошенько ударить или окунуть в снег: не раз видел, как Рома за школой делал такое с более сильными противниками, а тут он, худой и неопытный. Набравшийся слепой храбрости, да, но сейчас абсолютно бесполезной. Страх перед болью мешается с тревогой, что вокруг кроме них никого. И если в одиночку Тоша этому был безумно рад, то сейчас от этого усиливается паника. — Нет? — Рома не отводит взгляда и всего на секунду скашивает его на скомканный грязный кулёк. — Так это ты сюда еду таскаешь? Не думаешь, что на её запах могут сбежаться другие животные? Более агрессивные, чем эти, — кивок за Тошину спину. — Я не оставляю её здесь. — отвечает слабым голосом и сжимает кулаки. «Жду, пока всё не будет съедено. И сам знаю, что нельзя». — Я не… — Сделал своё дело? — Рома мотает головой в сторону пакета. — Теперь можешь валить. — Я никуда не уйду, — упрямо возражает Антон, поправляя чуть сползшую дужку очков. — А по-хорошему? — уже угрожающе и строго спрашивает Рома, сделав шаг к нему. Его одежда вблизи выглядит сырой, как и волосы, будто он недавно вывалялся в сугробе и грязи. — Я не дам тебе их тронуть! — Да нахер… — Эй, Фан! Окрик сбоку, исходящий от троих мальчишек, идущих со стороны оврага, выбивает у Антона удивлённый звук. Он судорожно поднимается, цепляясь за ящик и немного обдирая ладонь, нервно смотрит на Рому, который цокает языком и вытаскивает руки из карманов. — Не надо, — плюя на смелость, потерянно просит Антон, от нервов сжимая рукав. Отчаяние захлёстывает стремительно, в животе мерзко сжимается и колет. — Пожалуйста, не трогайте… — Свали, — резко и грубовато кидает Рома, разворачиваясь и идя в сторону компании. — Или щас тоже от них получишь. Хочется схватить котят в охапку и бежать, хоть куда-нибудь. Но малыши бойкие, а он боится их всех не удержать. Антон резко поворачивается, смотря на них, копошащихся в тряпках, сглатывает, вновь поворачивая голову. Рома уже прилично отошёл, а со стороны леса вдруг показывается двое его приятелей, с которыми он везде таскается. Понимание, что сейчас будет, накатывает лишь когда Тоша видит в руке одного из незнакомцев с оврага что-то продолговатое, длинное, чем тот яростно размахивает. Он резко дёргает к себе портфель, теребит заевшую «молнию». Мысль, чтобы спрятать котят здесь, кажется хорошей, и лишь когда он тянет руку к животным, приходит понимание, что это может быть опасно: они могут пораниться. Антон кусает губу, глубоко вздыхает, ощущая першение в носу. Его самого могут совсем скоро здесь ранить, если он не унесёт ноги. Вновь попытавшись достать одного котёнка, Тоша неожиданно сталкивается с сопротивлением: котёнок кусается, шипит, забивается дальше и вдруг исчезает в одной из расщелин. За ним спешат остальные, а у Антона внутри всё что-то рушится: пролезть следом он просто физически не сможет, попытаться отодвинуть ящики тоже, ведь может котят просто придавить, да и сил не хватит. Антон вскакивает, обходит со стороны, пытаясь высмотреть котят, с испугом смотрит в сторону мальчишек, которые ушли почти что к оврагу. Неожиданный шум мотора машины, и Антон неверяще смотрит на отцовскую машину, затормозившую на дороге за брёвнами. — Папа! — кричит он, выходя из-за ящиков и вскидывая руку. Отец выглядит злым, вылазит из машины. — Ну-ка быстро сюда! Антон! Тоша сжимает дрожащими пальцами портфель, на слабых ногах бежит в сторону отца, ощущая облегчение. — Там… Там котята… — Садись, — цедит отец и крепко сжимает его плечо. — С ума сошёл? Знаешь, сколько мы тебя ждём? У вас сегодня сокращёнка была, а дома всё ещё и твоей тени нет! Ты что, здесь всё это время был? Я уже в школу собрался ехать. — Прости, — выдыхает Антон, залазя в машину и пытаясь отдышаться. Сквозь муть в глазах смотрит в сторону оврага, где уже никого не видно. Говорить отцу о котятах, когда он в таком состоянии, больше не кажется хорошей идеей, и он лишь жмурится крепко, до конца поездки пытаясь справиться с чувством опасения. Дома его ожидаемо ругают, мама отправляет в комнату, а папа лишь вечером, когда Антон почти что в злых слезах умоляет поверить, уезжает к лесопилке. Возвращается он уставший, без котят и с выпавшим из Тошиного портфеля пеналом. — Нет там никаких котят, миски и тряпки только, а ящики и доски развороченные. Вот узнает Палыч, кто это учудил!.. А Антон всю ночь не может уснуть, его гложут совесть, тревога и обида на себя. Нужно было быстрее в охапку хватать, невзирая ни на что, торопиться. А теперь либо котят больше нет, либо они попали в дикие и злые руки, и даже не Ромы, а тех незнакомцев. Тоша давно не плакал, но сейчас, закутавшись с головой в одеяло, он не может сдержать обидного всхлипа, трёт глаза и сжимает пальцами подушку.

***

Утром мама, видимо в очередной раз заметив его потерянный вид, отпускает его к Полине. Перед выходом из дома суёт пакет пирожков и ещё кое-каких гостинцев и строго наказывает вернуться к одиннадцати утра, до приезда отца. Антон очень хочет увидеть подругу, но в то же время всю дорогу его терзает подавленность. Полина, завидев его из окна, выскакивает на крыльцо, приветливо улыбаясь. Её красивые волосы заплетены в косу, несколько заколок в виде бабочек ловко заколоты вдоль неё. Антон улыбается в ответ, потряхивает пакетом с пирожками. У Полины дома оказывается мама, которая предлагает подогреть чай, а сама Полина взбудораженно помогает Тоше снять куртку. — У меня такое случилось, готова поспорить, что ты будешь в восторге! — Что такое? — Пойдём ко мне в комнату, — девочка быстро пихает его шарф в рукав куртки и поправляет сарафан. Антон поднимается по лестнице, вдыхая запах квашеной капусты, слыша тихий голос телевизора. На мгновение тревога отпускает. Полина толкает дверь, широко улыбаясь, и ещё до входа в небольшую уютную комнату Антон всё видит. У кровати, в большой и устланной пледом корзине, копошится котёнок. Тигриный окрас, большие глаза, замершие на Антоне. — Это же… — Симпатичный, правда? — радостно спрашивает Полина, заводя его в комнату. — И умный такой, спокойный. — П-полина, где ты его нашла? — встревоженно подходит ближе. — На базаре нашем, — отвечает Поля, садясь на кровать и склоняясь над корзиной. — Там вчера Ромка раздавал их. — П-пятифан? — Ага, исцарапанный такой да ещё и побитый, с фингалом под глазом. Где мотался и чего творил — без понятия… А котят четверо было, при мне ещё двоих забрали, да и последнего, наверное, тоже. Красивые ведь такие, глазастые, только замёрзшие очень. — А кошка, Полина? — Тоша садится рядом, не в силах справиться с захлестнувшими эмоциями. — Серая кошка с пятнами на спине. — Люся? Думаешь, это её котята? — задумчиво наклоняет голову Полина. — Её пару дней назад хозяин, ну, Сергей Петрович из сорок шестого, увёз в город с собой. Он ведь переезжать собрался. А котята большие уже, месяца три. Вот почему она так исхудала за последнее время, мы думали, что болеет… — Полина вздыхает и протягивает руку к котёнку, который принимается обнюхивать её пальцы. — Окотилась, значит, а никто из наших и не знал места. Позавчера я видела, как Ромка кулёк колбасы нёс в сторону леса, и во вторник тоже. Так он, похоже, их подкармливал. Единственный, что ли, узнал о них. Не единственный. Но Антон молчит, смотря в серые глаза котёнка, рассматривая уже чистую и пушистую шерсть. В груди так резко отпускает, будто напряжения никогда и не было, облегчение растекается по всему телу, и Антон валится спиной на постель, раскидывая руки. — Ты чего? — удивляется Полина, трогая его за руку. — Да устал просто, — улыбается Тоша, крепко жмурясь и ощущая, как котёнок вцепляется коготками в его штанину. — Полночи не спал. Кстати, как котёнка назвали? — Кузей. Когда наступает понедельник, в школу он идёт другим путём. В столовой он с аппетитом ест тёплый и приятный завтрак. На перемене он выискивает тёмные волосы и фингал под глазом. На последнем уроке он в нетерпении поглядывает на часы. В раздевалке ищет потёртую куртку с отстёгнутым капюшоном. На крыльце школы едва не налетает на Рому, который вразвалку спускается со ступеней вместе с Бяшей. — Спасибо, — выпаливает, на секунду дожидаясь ответного, немного удивлённого взгляда, и быстро спускается вниз, сжимая лямки рюкзака. — Так это чё, он тогда с котами сидел? Стрелку нам чуть не сорвал и удрал так быстро!.. Сиплый голос Бяши, как и его слова на фоне других зуков, Антон слышит смазано. Он торопится, а взгляд в спину впервые за последнее время не вызывает желания поскорее сбежать. Антон не знает, к лучшему ли это.