***
Найти нужную спальню было нетрудно: едва я вышла из общей гостиной в полутёмный сырой коридор, где исчезали все девочки, как на первой же двери увидела табличку «1 курс». И соответственно, нужная мне дверь оказалась через две других, и я с чистой совестью зашла внутрь, намереваясь как следует отдохнуть. Но не тут-то было… В спальне как раз собрались все мои соседки — пять девчонок, вид у которых был крайне недовольным, но меня, честно говоря, больше волновало обстоятельство, что в нужной мне комнате было всего пять кроватей, и они уже, судя по вещам, были заняты. — Что ты устроила в гостиной, позволь спросить?! — накинулась на меня одна из них, видимо, самая бойкая стерва с развевающимися во все стороны чёрными кудрями до пояса и тяжёлой нижней челюстью, портившей вполне неплохое лицо. Но я лишь выразительно посмотрела на неё, ведь она сама не отличалась особой вежливостью, а после медленно обернулась и зевнула. — А где мне?.. Но не успела я подумать, как рядом с окном, за которым виднелась тёмная вода озера, сама по себе возникла массивная кровать из крепкого дерева и с тёмно-зелёным балдахином. И я, быстро сделав вывод, что она была моей, облегчённо выдохнула и плюхнулась на мягкое покрывало. — Вы это видели?! Возмутительно! — выдохнула девчонка, и вдруг дверь в нашу спальню приоткрылась и в неё буквально вплыла помощница нашего злого гения, и вид у неё был нисколько не добрее. — Друэлла, тише, остальные ложатся спать… Мисс Валери Кларк, Том просил меня поговорить с тобой… — хорошо поставленным голосом начала говорить Эванджелин, но я из последних сил моргнула и прикрыла рот рукой во время очередного зевка, — но я и сама хочу сказать, что здесь, в этих стенах, непозволительно… Что же было непозволительного в этих стенах я так и не услышала, потому что едва откинулась на невероятно мягкую подушку, как мгновенно заснула, будто кто-то выдернул из розетки штепсель со шнуром питания. И я провалилась в беспокойный сон…* * *
За окном была ночь, а моя голова гудела от усталости, но я продолжала брать карты из одной высокой стопки, исправлять их и перекладывать в другую, не менее высокую. Комп как всегда тупил, как и система, в которой хранились данные на всех пациентов, а карт на исправление будто бы и вовсе становилось больше, хотя исправила я немало. Исправила за другими врачами, кто получает за это зарплату, но даже не удосужился поставить в эпикризе правильный код по МКБ! Раздражение от бессмысленной работы так и росло, а клавиатура горела от быстрой печати… и вдруг в нашу ординаторскую врывается Тигран и швыряет мне на стол массивную карту Шнурова. — Это никуда не годится, срочно всё исправляй! — рявкнул он, и я подняла на него замыленные от усталости глаза. — Надо всё переписать, иначе отделение не получит деньги, и штраф платить будешь ты! Остальные девочки рядом даже не шевельнулись, занимаясь своими делами, а на меня вдруг нахлынуло такое отчаяние, что я встала из-за рабочего стола, взяла толстую историю болезни в руки и, глядя Тиграну прямо в глаза, медленно порвала её пополам вместе с амбулаторной картой. И вдруг Мария Степановна повернулась ко мне и медленно проговорила: — Ты опоздаешь на занятие! И комната затряслась, словно от землетрясения… — Эй, вставай! Завтрак уже почти закончился, скоро прозвенит колокол на занятия! Вставай! Профессор Слизнорт очень не любит, когда опаздывают на его занятия! С огромным трудом вынырнув из сна, чертовски похожего на реальность, я открыла глаза и смахнула холодный пот со лба, а после рассеянно уставилась на миниатюрную шатенку, пытавшуюся всё это время достучаться до меня. А та вздохнула, помотала головой и бросила: — Мерлин, я сделала всё что могла, и моя совесть чиста. Кабинет Зелий найдёшь сама, я опаздывать не собираюсь! — И выскочила за дверь спальни, оставив меня в абсолютно смешанных чувствах. Несколько минут я сидела в растерянности, а после как следует оглянулась и прошептала: — Неужели я действительно порвала карту?.. Я не могла сказать наверняка, было ли увиденное сном или настоящим воспоминанием, настолько оно было реалистичным. И пока я думала, на весь замок раздался протяжный звон колокола, который, однако, не заставил меня хотя бы встать с кровати. — Нет, быть этого не может… — выдохнула я, как следует потянувшись, а после откинулась на подушки и принялась смотреть в потолок. И самое забавное, что пусть сон был очень реалистичным, но я допускала возможность того, что могу порвать карту, потому что в гробу я их видела, но… не толщиной в десять сантиметров! Это противоречило всем известным законам физики, и я, наконец успокоившись, что не сделала чего-то такого, о чём потом буду жалеть, лениво потянулась и наконец встала с кровати на холодный пол. Звон колокола лично мне ни о чём не говорил, поэтому я не спеша прогулялась до санитарной комнаты, умылась, привела себя в порядок, затем вернулась в спальню, переоделась в школьную форму и наконец выползла в тёмный коридор подземелий, в которых было абсолютно пусто. И… как же мне найти нужный кабинет?! Впрочем, паники у меня на удивление не было, лишь лёгкое недоумение, потому как желанием идти куда-то я совершенно не горела. И поэтому я не торопясь зашагала по коридору прочь от гостиной, пока на одном из поворотов не столкнулась с бледным серебристым привидением средневекового рыцаря, которое было очень трудно различить в свете факелов. — Эм… прошу прощения! — прокашлявшись, воскликнула я, привлекая к себе внимание, и призрак вдруг повернулся и внимательно посмотрел на меня. И я, до сих пор не веря, что творю, прежним невозмутимым тоном спросила: — Извините, вы не подскажете, где мне найти… кабинет Зелий? Где-то с минуту привидение внимательно изучало мой растрёпанный вид и заспанное лицо, а после плавно указало на коридор по правую руку. — До конца, налево и ещё раз налево. И юная леди, занятия уже начались! — Ага… спасибо, — бросила я и поплелась в нужную сторону, подумав про себя: «Надо же, вот это я в конец обнаглела! А с другой стороны, я и так уже восемнадцать лет учусь… да сколько можно, чёрт подери?!» Наконец найдя нужную дверь, я лениво постучалась и без приглашения её открыла, и на меня тотчас уставилось не меньше двадцати пар глаз, включая преподавателя — упитанного низенького пожилого мужчину с залысиной на голове и сальным взглядом болотно-зелёных глазок. Но тот при виде заспанной меня почему-то не стал ругаться, а широко улыбнулся и всплеснул руками. — А-а-а, а вот и наша новая ученица, мисс Валери Кларк! Проходи-проходи, мы все рады тебя видеть! Мельком окинув класс, я сразу заметила, как меня были «рады» видеть, особенно мои соседки по спальне, которые, казалось, больше всего были возмущены моим существованием в целом. Но на одной из задних парт я заметила своего нового друга — Антонина Долохова, который при виде меня энергично замахал рукой, приглашая сесть рядом. И только я шагнула к задним рядам, как профессор Слизнорт воскликнул: — Валери, дорогая, подожди-ка! Ты сегодня первый день с нами, поэтому выйди сюда и расскажи ребятам немного о себе, нам всем очень интересно! Сглотнув, я замерла на месте и повернулась в сторону преподавателя, из последних сил сдерживая порыв бросить: «Мы что, в детском саду?!» А затем, шумно вдохнув воздух, снова оглядела окружающих, энтузиазм среди которых был только у Антонина и Слизнорта, остальные же смотрели на меня как на гадюку за стеклом. И неуверенно выдавила: — Эм… моё имя все слышали. Я… я приехала сюда летом из… Советского Союза… Многие на этих словах округлили глаза, и в классе повисла гробовая тишина. Я же мельком посмотрела на Слизнорта, который одним взглядом шептал: «Дальше…» и снова вздохнула: — Я… я родилась на севере, у нас очень суровые зимы, не раз видела полярное сияние. Люблю… кататься на лыжах, кошек и вышивать крестиком… И я бы рада рассказать больше о себе, если бы в министерстве с меня не взяли расписку о неразглашении, когда приняли сюда учиться… Несмотря на мой монотонный монолог, вокруг вдруг поднялся тихий смех, и даже профессор Слизнорт с улыбкой проговорил: — Что ж, Валери, шутки в такое непростое время — это похвально… — Если бы это ещё была шутка, — страдальчески выдохнула я, и смех вокруг только усилился, а я больше всего на свете хотела исчезнуть на задней парте и не вылезать до конца дня. Наконец, Слизнорт добродушно махнул рукой, отпуская меня, и я рванула в сторону Антохи, стараясь не обращать внимания на тех самых девчонок, с которыми вчера ехала в Хогвартс-экспрессе, а те с выпученными глазами смотрели на эмблему на моей груди, видимо, никак не ожидая, что я попаду на Слизерин. Но мне было всё равно на их мнение, и я плюхнулась на жёсткий стул рядом с новым другом, который чувствительно пихнул меня вбок и с улыбкой зашептал: — Доброе утро, соня! — Утро доброе только в час дня, — недовольно отозвалась я, в который раз зевнув, и Антоха засмеялся, а по классу раздался звонкий голос Слизнорта: — Тише, молодые люди, у нас занятие! И Валери, постарайтесь больше не опаздывать на занятия, я очень этого не люблю… В словах преподавателя, однако, не звучало ровным счётом никакой угрозы, лишь вежливая просьба, и я натянула на лицо улыбку и подняла большой палец, на что в ответ получила вполне радушную улыбку. А Антонин намного тише прошептал мне: — На этой и следующей неделе будут лекции, а потом начнётся практика… будешь писать? Я же флегматично посмотрела вокруг, ведь у меня на руках не то что учебника не было, даже сумки с пишущими принадлежностями, и я снова поразилась, как же меня за подобное не грызла совесть. И Антонин, заметив мои немые размышления, широко улыбнулся и шепнул: — Ладно, я запишу, а ты потом перепишешь, если захочешь… смотри, какой я добрый! — Я в ответ состроила выразительную гримасу, так как добротой тут и не пахло вовсе, и он, вдруг переменившись в лице, почесал затылок и стыдливо выдохнул: — Эм… Валери… а ты бы… не могла… вернуть мне моё… это… Быстро догадавшись, о чём шла речь, я с прежней флегматичностью быстро сняла с левой руки перстень с изумрудом и без пререканий положила его перед своим соседом, и тот покраснел до кончиков волос. — Я подарю тебе другое, клянусь! Это просто подарок деда, он… очень мне дорог… — Я тебя за язык не тянула, — хмыкнула я, отвернувшись от Антохи, чтобы дать ему возможность немного прийти в себя. — Но мой тебе совет: больше не играй в карты на то, что не готов потерять… — Спасибо, я это учту, — горячо прошептал тот, и едва я снова к нему повернулась, как он выпалил: — А где ты так играть научилась?! — Я тебя умоляю! — прошептала я, красноречиво закатив глаза. — Меня учили люди, которые зарабатывали этим на жизнь в лихие девяностые, когда всё развалилось к чёрту… А ты явно домашний мальчик и в дурака играл только дома с отцом… или дедом, — добавила я, так как на слове «отец» Антоха поморщился, сразу выдав семейные проблемы, но на последних словах лицо моего соседа сразу прояснилось, добавляя мне дополнительные баллы к проницательности. И, чтобы закончить этот неловкий разговор, я безразлично кивнула в сторону Слизнорта, что-то увлечённо писавшего на доске, и протянула: — Так ты будешь писать или нет? Вдруг я всё-таки захочу одолжить конспект… Антоха тотчас всполошился и принялся делать вид, что очень увлечён лекцией, а я тихо рассмеялась его ребячеству и улеглась на парту, решив доспать то, чего меня лишили с утра… и кто только придумал ранние подъёмы?! Занятие на удивление оказалось довольно коротким: наверное, один, максимум, полтора академических часа. Я даже отвыкла от таких коротких пар, потому что в университете они длились три, а то и все пять часов, когда дело касалось клинических дисциплин. Да я даже глаза не успела закрыть и абстрагироваться от мира, как прозвенел этот чёртов колокол! Безобразие, хочу я вам сказать. — Не переживай, сейчас выспишься, — ехидно протянул Антоха, заметив, как я недовольно потирала щёку, на которой спала и на которой отпечаталась моя ладонь и кольцо. Но только мы собрали вещи и направились прочь из класса Зелий, как тучный профессор Слизнорт перегородил нам дорогу. — Валери, милая, подожди немного! Как декан твоего факультета… «Ничего себе, так он ещё и мой декан?!» — от неожиданности я распахнула глаза, и от Слизнорта это нисколько не ускользнуло. Правда, мои эмоции вызвали в нём только звонкий смех. — Да-да, жаль, что тебе никто не сказал об этом раньше. Так вот, как твой декан, я обязан удостовериться, что ты комфортно себя чувствуешь в школе… Он замолчал и выразительно посмотрел на меня, на что я неопределённо пожала плечами, ещё не до конца разобравшись с первыми впечатлениями. И Слизнорт вновь засмеялся. — Что ж, возможно, наша школа покажется тебе необычной по сравнению с твоей Родиной, но я уверен, что ты привыкнешь и найдёшь здесь много новых друзей! А мы все тебе с этим поможем. Антонин, будь добр, не отходи от Валери, пока она не запомнит дорогу до кабинетов, и покажи ей все наши достопримечательности! — Да, сэр! — тут же отозвался Антоха, гордо выпрямив спину, а Слизнорт с улыбкой посмотрел на меня и добавил: — Каждый на нашем славном факультете будет рад помочь тебе, Валери, запомни это. Слизеринцы своих товарищей в беде не бросают. И да, если у тебя вдруг возникнут проблемы, то не стесняйся попросить о помощи у меня или наших старост: Тома Реддла и Эванджелин Гринграсс. Я натянуто улыбнулась в ответ, потому что в топ-три человека, к которым я не побегу в случае неприятностей, стояли именно эти люди, причём именно в такой же последовательности, но Слизнорту об этом было необязательно знать. И когда наш декан наконец отпустил нас, мы с Антохой бодро побежали наверх, прочь из подземелий, так как следующее занятие было где-то на верхних этажах. Интересно, что же имел в виду этот проныра, когда говорил о возможности выспаться?.. Нужный нам кабинет находился на шестом этаже, куда мы вполне оперативно прибыли благодаря знаниям Антонина о потайных ходах. И я честно пыталась запомнить дорогу, но вокруг было столько отвлекающих факторов! Привидения, живые картины, говорящие доспехи, парящие в воздухе лестницы… казалось, кругом творился сущий хаос, и в этом хаосе совершенно невозможно ориентироваться, но люди вокруг как-то это делали, что для меня было одной из главных загадок. Хорошо, что после вчерашнего Антоха действительно не отойдёт от меня ни на шаг, исполняя роль компаса на первое время. Да и может, мы действительно сможем подружиться?.. — История магии?! — вырвавшись из раздумий, воскликнула я, прочитав на двери класса выцветшую медную табличку, и Антонин, галантно открыв мне дверь, важно кивнул, подтверждая, что я умею читать. — Именно! Жаль, что у тебя с собой нет учебника… ладно, я дам тебе свой, но в следующий раз не забудь! «Учебник?! Ты надо мной издеваешься?..» — скривилась я, так как история, причём любая: Отечества, медицины или магии, вводила меня в такую тоску, что хоть вешайся. Да ещё и обычно на подобных предметах были одни из самых мерзких преподов. Но мой товарищ абсолютно расслабленно прошагал к последней парте правого ряда и помахал мне, а я тем временем заметила, что на каждом столе вокруг лежал толстенький учебник истории… Неужели это действительно был такой интересный предмет? Тогда при чём здесь сон?.. Честно, я не сразу заметила, как в классе появился преподаватель. Точнее, вначале появился нудный скрипучий голос, а после, хорошенько прищурившись, я смогла различить в ярком солнечном свете бледные очертания пухлого невысокого человека… Господь, наш препод по истории — призрак?! — Он умер на занятии лет тридцать назад, но никто не решается сказать ему об этом, — хохотнул Антоха на мой удивлённый взгляд. — Обожаю его занятия, можно заняться своими делами и никто даже не заметит! — Неужели?.. — скептически протянула я, изогнув бровь, а после окинула взглядом парты вокруг и хмыкнула про себя, насколько же была недальновидной. Все наученные опытом ученики, едва началось занятие, быстро убрали с парт всё лишнее и подложили под головы учебники в довольно мягком переплёте, который за счёт потрёпанности и толщины служил отличной подушкой. Антонин же галантно пододвинул книгу в мою сторону, а сам закинул на стол свою сумку, лёг прямо на неё и довольно закрыл глаза. «Надо же… и куда смотрит директор, интересно?..» — хмыкнула я, подложив под голову мягкий учебник, а следом постаралась прислушаться на наличие какой-либо опасности со стороны преподавателя. — …война между гоблинами тысяча триста сорок второго года была крайне кровопролитной, в основном за счёт необузданной жестокости последних и изощрённых способов пыток… Я буквально на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, то в ушах стоял звон колокола и скрипучий голос: — …всё закончилось в тысяча четыреста втором году подписанием договора о разделе территорий между гоблинами, населявшими тогда современные Ирландию и Англию. Задание на дом: повторить шестидесятилетнюю войну и подготовить эссе на пять страниц. — Это был мой самый долгий сон, — потрясённо выдавила я, потянув затёкшие конечности, и Антоха, широко зевнув, хмыкнул в ответ: — Это что, я на втором курсе полтора века проспал и даже не заметил… Хорошо, что историю поставили в среду перед обедом, это как раз то, что нужно! Сейчас поедим, сходим на Травологию и мы свободны! Пошли?.. План мне нравился, и мы поспешили окольными путями в Большой зал, стараясь раньше других прибыть на обед, которого я очень ждала за неимением завтрака. Конечно, он был не таким шикарным, как вчерашний пир по случаю начала учебного года, но свежий хлеб, суп и мясо с картофелем были пределом мечтаний, поэтому я без лишних предисловий наложила себе побольше и принялась есть, нагуляв аппетит за два невероятно тяжёлых занятия. Антоха с радостью поддержал меня и сел рядом, наложив к себе в тарелку всего и побольше, но едва тот с набитым ртом принялся рассказывать что-то смешное про профессора Бинса, как к нам подсела чёрная тень, испортив вполне неплохой солнечный день, который можно было увидеть прямиком с заколдованного потолка. — Приятного аппетита. Антонин, я поговорил с профессором Слизнортом, и ему нужна помощь с очисткой котлов перед практическими занятиями… поэтому ты до конца недели займёшься этим в качестве наказания за вчерашнюю выходку… Антоха тяжело вздохнул и проглотил большой кусок мяса, который до этого жевал, а Том медленно перевёл взгляд на меня, и ничего хорошего кусочки льда в нём явно не предвещали. — Я слышал, ты сегодня опоздала на занятие к профессору Слизнорту?.. — Этот колокол так тихо звенит, особенно с утра… как вы вообще ориентируетесь по нему?! — хмыкнула я в ответ, и рядом послышался тихий смешок, но вид старосты по-прежнему оставался непроницаемым. — Я не хочу, чтобы подобное повторялось, иначе мне придётся самому принять меры… — с нажимом проговорил Том, на что я безразлично хмыкнула: — У-у-у… как страшно… Мне уже стоит бояться? Повернувшись вправо, я выразительно уставилась на Антоху, как на независимую сторону, и тот, снова сглотнув, неуверенно закивал, выражая тем самым мнение, что бояться всё-таки стоило. Том от этого чуть приподнял уголки рта, и я в ответ закатила глаза. — Ладно… что-то ещё? Он смерил меня оценивающим взглядом, а после ещё немного усмехнулся и по-змеиному прошептал: — Если всё продолжится в прежнем направлении, то у профессора Слизнорта на этой неделе появится целых два помощника… — Подожди-подожди… ты хочешь запугать меня… уборкой?! — не веря своим ушам, выдавила я, а после громко рассмеялась от того, как помрачнело лицо этого красавчика, когда до него дошёл смысл моих слов. А я, продолжая смеяться, с издёвкой добавила: — Может, ты мне ещё запретишь появляться на людях до полудня? Это будет очень жестоко, я буду целую ночь рыдать в подушку… Антоха с недоумением переводил глаза то на меня, то на Тома, явно не понимая причин моего веселья и досады своего старосты. Но тот наконец пришёл в себя, встал из-за стола и надменно проговорил: — Я подумаю над тем, что с тобой делать. До вечера, Антонин! — Так… а что не так с уборкой-то? — непонимающе прошептал Антоха, едва Том отсел от нас к другой компании, и я, откусив свежей булочки, с улыбкой пояснила: — Я этим летом практически единолично отмыла весь сиротский приют, куда случайно попала и встретила там… этого павлина. Ты бы видел эти Авгиевы конюшни, да там на одной кухне слой жира был толще, чем учебник по истории магии! И меня, кстати, никто не заставлял это делать, скорее, я сама всех пинала, чтобы вокруг было приемлемо чисто… Антонин понимающе хмыкнул, наконец увидев картинку целиком, а я вздохнула: — Поэтому уборкой он меня точно не накажет, это дело нескольких часов, не больше, тем более что я привыкла всё делать руками. А где проходят занятия по Травологии? — В теплицах, — отозвался он, снова накинувшись на еду, пока я с улыбкой смотрела в сторону Тома, который недовольно косился на нас с Антохой, явно придумывая какую-нибудь особенно извращённую месть за то, что я посмела над ним посмеяться в первый же день его «правления». — Тебе там понравится, там куча всего интересного! Что ж, староста во время обеда больше к нам не приставал, хотя я не сомневалась, что это будет далеко не последняя наша встреча на этой неделе. Но мне было так смешно от напыщенного вида этого сиротки, выбившегося наконец в люди и считавшего, что все его уважают и боятся, когда на его пути вдруг возникла я. Весь его вид говорил о том, что он ни за что не оставит это, хотя мне было немного всё равно. Я никогда не начинала первой, только давала сдачи, и если бы он ко мне не лез, то и не получил бы. Разве так трудно просто поддерживать нейтралитет и не обращать друг на друга внимание? Мне моя зрелость точно позволит так поступить, но вот позволит ли ему его гордость? Закончив с обедом, мы с моим новым другом направились на улицу, где, судя по всему, и проходили уроки Травологии. Идти было не так уж и долго, тем более что погода в самом деле стояла чудесная. Чистейший горный воздух, бледное голубое небо, ещё тёплое, но уже осеннее солнце приятно ласкало кожу, а лёгкий ветерок трепал на деревьях пожелтевшие и покрасневшие листья. Я даже поймала один, когда ветер игриво закружил его рядом, и так хотелось вместо ещё одного нудного урока устроить себе прогулку вдоль озера и опушки леса и просто насладиться такой короткой жизнью… Но несмотря на моё крайне меланхоличное настроение, меня всё-таки привели в теплицы, которые снаружи выглядели гораздо хуже, чем внутри. Небольшая стеклянная пристройка снаружи оказалась ничем иным, как ещё одним огромным зданием со множеством секций, в каждой из которых царил свой микроклимат, свойственный для определённой среды обитания. Сквозь прозрачные перегородки я смогла различить яркие тропические растения, хвойные леса, карликовые берёзы, росшие в тундре, секцию кактусов, целые луга… Это было удивительно… невероятно! Но только я успела восхититься красотой вокруг, как к нам в предбанник вышла строгого вида высокая женщина в запачканной землёй мантии и землистого же цвета остроконечной шляпе. Преподаватель одним своим видом вызывала уважение и трепет, а массивная связка ключей на её талии могла свидетельствовать о том, что без её ведома не удастся посетить ни одну из волшебных секций. — Добрый день, класс! — громогласно поздоровалась она, и студенты хором синхронно отозвались: — Добрый день, профессор Спраут. — Что ж, думаю, за лето все хорошо отдохнули, поэтому не стану вас слишком нагружать в первые дни учёбы. Сегодня мы с вами будем изучать Абиссинскую смоковницу в секции растений Восточной Африки, вы поможете собрать её плоды для профессора Слизнорта и мадам Вертебралис, а заодно зарисуете части растения к себе в конспект, это пригодится на итоговых экзаменах. Итак, все за мной! Несмотря на великолепие вокруг, студенты не воспылали особой радостью от озвученного задания, считая его немного скучным. Мне же на удивление было впервые интересно за весь прошедший день, и я даже мило помахала в ответ Корни, который узнал меня в толпе, сделав себе пометку, что Зелья с утра у нас проходили вместе с пуффендуйцами, а Травология после обеда с когтевранцами. Секция растений Восточной Африки меня нисколько не разочаровала, хотя конкретно абиссинская смоковница оказалась на поверку обычным инжиром. Хотя что значит «обычным»? Это был довольно сладкий фрукт, который смело можно было есть, и когда ребята разбились на небольшие команды и принялись выполнять поручение профессора Спраут, мы с Антохой выбрали себе дерево подальше от остальных и принялись уплетать сладкие плоды, пока никто не видел. — Красиво жить не запретишь, — хмыкнул он, откусив немного от очищенного инжира, пока я небольшим ножичком чистила свой, и я огляделась по сторонам. — Тем более, что его здесь всем хватит… О, а что делают вон те ребята? — Сгребают ветки для компоста, — пояснил Антоха, кивнув в стороны трёх парней, которые кряхтели над бочкой в самом углу теплицы. — Нам тоже надо бы что-то туда принести, чтобы создать видимость работы… у профессора Спраут крутой характер! Как раз в это время преподаватель с грозным видом принялась ходить между рядами стройных инжирных деревьев, рассаженных по одному в массивные горшки, и мы с Антохой распихали по карманам свою добычу и принялись за муторную работу на благо общества. Относительно быстро справившись с первым деревцем и очистив инжир для Больничного крыла, мы перешли ко второму, уже побольше, но я, увидев на стволе жирного паука, скривилась и стремительно направилась к следующему дереву, решив избежать встречи с неравным противником. А вот Антоха, заметив моё странное поведение, как-то загадочно усмехнулся и принялся работать с тем самым деревом, от которого я ушла, и на какое-то время наши пути разошлись. Ничего сложного в работе в теплицах не было: собрать инжир, очистить, рассортировать, убрать засохшие ветки и листья и отнести их в бочку для компоста. Меня даже накрыло умиротворение от работы на лоне природы, но едва я окончательно расслабилась и собралась сделать несколько пометок на пергаменте, скорее, для себя, чем в качестве подготовки к экзаменам, как краем глаза заметила чёрную тень прямиком за моей спиной. И, обернувшись и увидев, от чего же она шла, так и закричала не своим голосом. Все мигом оторвались от своих дел и повернулись ко мне, а я так и застыла на месте при виде огромного жирного паука с человеческий рост, пробиравшегося к фрамугам на крыше теплицы. — Так, никому не двигаться, — приказала профессор Спраут, заметив, куда уставились все студенты, но только она попыталась ко мне приблизиться, как паук вдруг свернул с намеченного пути и бросился прямо на меня! Снова истошно заорав, я откинулась в сторону, выхватила из кармана мантии свою волшебную палочку, как единственное оружие, и в панике замахала ей в надежде на чудо. И из конца палочки один за другим посыпался сноп искр, от которого мгновенно загорелись сухие ветки, наваленные совсем близко другими учениками. От огня и дыма поднялась паника, причём пауку тоже досталось от громких воплей и близости пламени. И как назло, наши с ним пути к отступлению совпали, и я снова принялась атаковать его искрами, совершенно потеряв над собой контроль… Через полчаса усилиями профессора Спраут пожар был потушен, пострадавшие деревья отставлены в сторону для курса реабилитации, уцелевшие плоды смоковницы тщательно спрятаны по коробкам, а испуганные студенты отпущены на заслуженный отдых. В теплицах остались только я, профессор Спраут и Антоха, по чьей вине и появился гигантский паук, причём, выяснилось это почти сразу же: при виде чудовища он единственный вместо неописуемого ужаса громко рассмеялся, и преподаватель, приперев его к стенке, смогла вытрясти из него, что же всё-таки случилось. И кажется, пришло время для заслуженного наказания… Мы дружно опустили головы, причём мне было ужасно стыдно за свою панику, но я ничего не могла с собой поделать при виде насекомых и пауков, особенно таких размеров. Задор Антонина тоже поиссяк, видимо, и он почувствовал, что запахло жареным, причём в прямом смысле этого слова. Но профессор Спраут, простояв перед нами в гробовой тишине минут десять, не меньше, вдруг оглядела теплицы и зло прошипела: — Прочь отсюда, оба! И мы наперегонки побежали в сторону выхода, дружно выдохнув, что нас не заставили восстанавливать теплицы. Видимо, в теплицах занятие было сдвоенным, и мы как раз прибежали в Хогвартс к началу вечера. У остальных занятия уже закончились, и студенты медленно проходили мимо каждый по своим делам до начала ужина. У меня же единственным делом было смыть с себя позор этого дня, но едва мы переступили порог школы, как почти нос к носу столкнулись с Томом и Эванджелин, объяснявшим что-то кучке малышей. При виде нас с Антохой, измазанных с ног до головы в инжире, да ещё и с копотью на лице и одежде, они оба так и распахнули рты, а я, потеряв всякое терпение, зло воскликнула, махнув рукой на человека рядом: — Этот дебил с помощью магии увеличил паука в оранжереях! А я панически их боюсь! — Зато видели бы вы её лицо! Да этот паук боялся тебя больше, чем ты его! Зарычав от злости, я выудила из кармана мантии раздавленный инжир и метко запустила им прямо в лицо Антохе. Тот не успел увернуться, и сок ещё больше растёкся по его подкопчённой физиономии, а первокурсники так и завизжали от неожиданности. — Мне срочно нужен душ! — истерически заявила я и в гордом одиночестве зашагала в сторону лестницы в подземелья, мельком заметив, как на полном ошеломления лице Тома медленно задёргалась бровь… а это был только первый день учёбы!* * *
Остальные два учебных дня прошли не менее насыщенно, чем первый. Долго дуться на Антоху я не стала, в конце концов, одежду можно было и постирать, а вот славу на всю школу затмить было трудно. Удивительно, но за разгром в теплицах лично меня никто наказывать не стал, наверное, постарался Слизнорт, убедив неразговорчивую Спраут, что я была новенькой и мне нужно было привыкнуть. Пожалуй, такое положение дел мне даже нравилось, а потому можно было немного расслабиться. Антонин продолжал водить меня по кабинетам, рассказывая нюансы каждого предмета. Честно говоря, я немного боялась, что кто-нибудь из преподавателей заставит меня на первом же занятии продемонстрировать что-то из магии (в которой я была полным нулём), но к счастью, этого не произошло. Даже профессор Дамблдор снисходительно позволил мне на первых занятиях по Трансфигурации просто смотреть, а не пытаться что-то сделать вместе с остальными, прочувствовав, видимо, мой уровень знаний. Хотя я-то в чём виновата, если шесть лет до этого училась совершенно другому?! Пожалуй, самым необычным уроком стал урок Астрономии, который проходил ночью с пятницы на субботу наверху Астрономической башни. Поскольку новый телескоп мне так и не купили, то я вместе с несколькими ребятами с Гриффиндора (и единственная со Слизерина) воспользовалась школьным имуществом, которое явно доживало свой век. Пожалуй, этих доходяг можно было сравнить с микроскопами на биологии, в которые мы пытались что-то увидеть на первом курсе универа. Конечно, звёзды с паразитами было немного некорректно сравнивать, но в последних я хотя бы что-то понимала… В самом начале чудесного погожего вечера профессор Синистра выдала каждому ученику незаполненную карту звёздного неба, и мы должны были изобразить свой кусочек неба исходя из накопленных за предыдущие года знаний. Я с астрономией была лишь косвенно знакома по урокам физики в одиннадцатом классе, и помогало мне это мало, если честно, ведь никто не просил рассчитать массу неизвестной планеты. Но спустя некоторое время все вокруг кропотливо зашуршали бумагой, и мы с Антохой, переглянувшись и вздохнув, принялись смотреть на звёздное небо в поисках ответа. Занятие не было ограничено во времени, и студенты уходили тогда, когда считали, что всё сделано. Наверное, я потратила на свою работу часа три, не меньше, всё же стараясь родить что-то приличное, но в первом часу ночи, вглядевшись в свой кусок карты, лишь тяжело вздохнула, принимая поражение. — Похоже, у меня получилось два Юпитера… и три Марса на одном участке… — Хм… а мне до этого казалось, что их всего по одному, — усмехнулся Антонин, вглядевшись в свою карту, а затем повернул её на девяносто градусов сначала влево, затем вправо и ещё больше скривился. — Даже не знаю, с какой стороны посмотреть, чтобы у меня было хотя бы что-то похожее на это… Он махнул ладонью в небо, а я недовольно посмотрела на свой телескоп. — Вот если бы у меня был нормальный прибор… — У меня самый лучший, а результат не лучше твоего… хм, блин, да здесь две луны получилось! — Ну нахуй эту астрономию, надоело! — не выдержала я и, скатав карту, убрала на место телескоп и отдала задание обратно преподавателю, не рассчитывая на оценку выше нуля. Антонин быстро проделал то же самое, и мы вместе бегом спустились по винтовой лестнице, подальше от этого кошмара. — По ночам спать нужно, а не на звёзды пялиться! — Скажи это Диппету, я обеими руками за! — отозвался мой товарищ, и хотя его предложение было малоосуществимым, я тихо радовалась про себя, что уроки Астрономии были только в хорошую погоду, которой осенью можно было даже не ждать. Честно говоря, планы на выходные после такой насыщенной недели у меня были крайне прозаичными: поспать, поесть, почитать что-нибудь в тишине. И в этом плане мне нравилась гостиная Слизерина. Приятный бело-зелёный мрамор стен, мягкие комфортные диваны и кресла, обтянутые чёрной кожей, а ещё вид на озеро прямиком на его жителей, ведь гостиная располагалась намного ниже уровня воды. Не было ничего лучше чем где-нибудь ближе к вечеру засесть в кресло рядом с широким окном и неподалёку от камина и погрузиться в чтение, параллельно наслаждаясь игрой некоторых учениц на рояле, который стоял в противоположном от камина углу. Но видимо, я слишком размечталась, потому что едва залегла в присмотренном ранее кресле и открыла сопливый роман, который нашла в одном из книжных шкафов рядом, как на диваны рядом упало не менее десяти парней разного возраста, а последним подошёл Том Реддл. — Двигайся, Вэл, наш староста хочет нам что-то сказать, — проворчал Антоха, спихнув меня с половины кресла, и я засунула палец между страниц книги и уставилась на полного решимости Тома, совсем не ожидая, что он устроит какое-то собрание прямо здесь. Хотя кроме нас, вокруг практически никого и не было, так что время было вполне подходящим. И Том, скрестив руки на груди, посмотрел именно на нас с Антохой и негромко сказал: — Скорее, я хотел бы подвести итоги за прошедшую неделю… и стоит начать именно с вас двоих. — А что с нами не так? — слегка удивлённо переспросила я, а Антоха, приобняв меня за плечи, добавил: — Да, Том, мы вели себя крайне прилично! Не считая того, что я облил Валери и первокурсников соком первого числа, а потом мы устроили бойню в карты… — И что на следующий день подожгли теплицы и уничтожили годовой запас смоковниц, который профессор Спраут выращивала всё лето… — со вздохом продолжила я. — И что подшутили над Дамблдором, когда он попросил превратить кубки в чернильницы, а я превратил их в стаю ворон… Том продолжал молча стоять перед нами и непроницаемо смотреть на нас, а я, выразительно задумавшись, воскликнула: — Ах да, ещё я вчера по дороге на ужин как следует обматерила то противное привидение, которое хотело уничтожить мою работу по Прорицанию… — Вокруг послышался сдавленный смех, видимо, никто до этого ещё не умудрялся так сильно накосячить за три дня учёбы, а кто-то из парней вдруг переспросил: — Ты что-то наговорила Пивзу?! — Я не просто «что-то наговорила», — надменно возразила я, подняв в воздух указательный палец, пока на лице Тома играли желваки. — Я покрыла его отборнейшими ругательствами в течении целых десяти минут, и позволю заметить, что ни разу при этом не повторилась, искусно используя синонимы и метафоры. И я считаю, что вполне заслужила награду… На этих словах я запустила руку в сумку рядом с креслом и достала оттуда припрятанный ещё с обеда шоколадный кекс и демонстративно укусила его, показывая тем самым, что нисколько не боялась человека напротив. — Что?.. Эта тварь пыталась украсть мою работу, на которую я потратила аж тридцать минут своей драгоценной жизни, переписывая с работы Антонина! — с набитым ртом пояснила я, и Антоха, еле сдерживая смех, вставил: — То-то его сегодня не было видно, поди, зализывает раны… Эй, дай укусить, я тоже заслужил награду за эту неделю! — Но не от целого же! — возмущённо вскинула я рукой, в самую последнюю секунду спася своё лакомство от посягательства со стороны. Но всё же отломила кусочек и отдала Антохе, и пока тот уплетал угощение, с абсолютно невозмутимым видом проговорила: — В общем, мы молодцы, и ты собрал нас здесь именно затем, чтобы прилюдно похвалить… что ж, спасибо, я очень признательна. Смех продолжал тихо шелестеть вокруг, а вот Том вместо комплиментов наконец пошевелился и закрыл рукой глаза, выражая тем самым своё мнение. — И почему это всё началось именно тогда, когда меня назначили старостой?.. Парни рядом то и дело посматривали то на меня, то на погрязшего в муках Тома, но прежде, чем я успела придумать достойный ответ, к нам подплыла вторая мисс Слизерин. Изящно приобняв Тома за правую руку, она исподлобья посмотрела на своего коллегу и с придыханием проговорила: — Том, прости, что отвлекаю, но… у двух первокурсников возникли какие-то проблемы с профессором Кеттлберном… и мне нужна твоя помощь. Как я и предполагала, многие… почти все мечтали о недостижимом идеале в виде Эванджелин Гринграсс, которая в свою очередь явно мечтала о недостижимом идеале в лице Тома Реддла. Но тот, в отличие от своих «друзей», собравшихся вокруг, вместо неприкрытого восхищения холодно посмотрел на свою руку, которую крепко сжимала Эванджелин, и та, легко покраснев, мгновенно отошла на приемлемое расстояние. И Том, снова смерив нас с Антохой колючим взглядом, задумался на несколько минут и тихо ответил: — Хорошо, я помогу тебе, но вам нужно немного подождать, пока я закончу. К остальным претензий нет, — громче объявил он, обведя собравшихся глазами, а после остановился на мне и чёрство прошипел: — А ты ждёшь здесь меня. С этими словами парочка старост удалилась в закат, и парни один за другим повставали с мест, и один из них, тот самый, что помог мне очистить одежду в самый первый день, скромно улыбнулся и прошептал: — Удачи! Я улыбнулась в ответ, а затем раскрыла книгу на первых страницах и ядовито подумала: «Я и так собиралась читать здесь весь вечер, гений, так что никого ждать точно не буду». А Антоха, выкарабкавшись с кресла, бросил мне: — Здесь слишком скучно… пойду проветрюсь! — оставив меня в гордом одиночестве, которого я, впрочем, нисколько не тяготилась. Роман действительно оказался сопливым, благо что глав было много, поэтому чтиво можно было растянуть недели на две или даже чуть больше неторопливого чтения. Тишина успокаивала, и я наконец почти успокоилась, периодически бросая взгляд на мутную воду за окном, чтобы дать глазам немного отдохнуть от напряжения. И как раз в одну из таких передышек я заметила вернувшегося в гостиную Тома, который стоял, прислонившись плечом к мраморной стене и следил именно за мной. Заметив мой взгляд, он хищно улыбнулся и медленно зашагал в мою сторону, а я устало потёрла глаза и вернулась к книге. И всё же, когда за моей спиной как раз рядом с окном, нависла чёрная тень, я не отрываясь от текста вздохнула: — Ты ненавидишь женщин… и вместе с этим коллекционируешь людей, точнее, таланты и связи. Вот скажи мне, тяжело было себя пересиливать? Я могла кожей почувствовать ехидную, пропитанную ядом усмешку, и вдруг человек за моей спиной наклонился, и у меня мурашки пошли от того зловещего холода, исходившего от его чёрствой души. — А с чего ты взяла, что я ненавижу женщин?.. — вкрадчиво прошептал Том, и я, сглотнув, так же холодно ответила: — А с того, что если бы это было не так, то в твоей коллекции точно была бы она… — А что в ней есть, кроме смазливой внешности, которая улетучится, едва подует неприятностями? — Тебе виднее, — безразлично отозвалась я, приподняв книгу, но меня вдруг крайне чувствительно схватили за правое плечо, что я даже поморщилась от боли, а над ухом раздался горячий шёпот: — Поверь мне, Валери, я могу одним щелчком пальцев превратить твою жизнь в ад… и не надо испытывать моё терпение. Это ни к чему не приведёт… — Вот как? — хмыкнула я и, не обращая внимания на боль в плече, скинула его цепкую руку, повернулась, встала с насиженного места и прямо в лицо заявила: — Да ты хоть знаешь, что такое настоящий ад?.. Том ничего не ответил, лишь продолжал пристально смотреть мне в глаза, словно хищник на добычу. И я, решив доказать, что вовсе не была добычей, а таким же хитрым хищником, приподнялась на цыпочки, приобняла его за плечи для опоры и выдохнула: — Нет, милый, ты не знаешь. Для этого тебе придётся спуститься туда, и это будет очень-очень больно. А когда ты дойдёшь до самого последнего круга, то найдёшь меня в компании Дьявола, и мы будем пить вискарь на брудершафт и травить анекдоты. Мой тебе совет… не надо начинать войну, которую точно не выиграешь. Это ни к чему не приведёт… Уверенно смерив его на прощание убийственным взглядом, я подхватила свою сумку и направилась в спальню, решив дочитать главу уже там, без присутствия кукловода, решившего опутать меня леской и запихнуть в свой кукольный театр. Нет, милый, жизнь меня и так достаточно потрепала, и командовать собой я точно никому не позволю.* * *
Две недели пролетели удивительно быстро. Мы с Антохой чуть поуспокоились, не оставив, однако, мелких шуточек, к которым преподаватели относились довольно снисходительно. Даже чопорная Спраут в конце концов пустила нас в свою оранжерею, взяв обещание больше не пакостить, и мы смиренно кивнули, как два нашкодивших щенка. И жизнь постепенно возвращалась в прежнее русло. Надо сказать, что учёба меня нисколько не увлекала. Лекции казались скучными, а на практических занятиях я не могла ничего сделать, потому что не хватало подготовки. Но пока в статусе «новенькой» мне всё сходило с рук, хотя я прекрасно знала, что рано или поздно это закончится. И опять же к своему удивлению я отметила, что совершенно не переживала по этому поводу… сколько дерьма уже было в моей жизни? Ещё из-за этого беспокоиться… нет, увольте. В скором времени у меня сложилось вполне стереотипное поведение. Каждый день я, пропуская завтрак из-за лени, шла с Антонином на занятия, где мы по большей части вместе валяли дурака и ребячились, а вечером и в выходные читала книги, не учебники, разумеется, просто наслаждаясь жизнью… возможностью просто посидеть и подумать о своём, понаблюдать за подводным миром, не беспокоясь о мелочах жизни навроде квартплаты, поиска жилья, готовки еды и бешеного темпа работы. Наконец-то у меня появилось время на то, чтобы притормозить и пожить для себя, и я воспользовалась этой возможностью по максимуму. Но это опять кое-кому не понравилось. В один из субботних вечеров, когда все нормальные люди пошли ужинать в Большой зал, я вальяжно развалилась на излюбленном диване у окна и морально разлагалась, прикрывшись очередной смазливой трагикомедией. Мне было лень есть, лень шевелиться, даже лень читать, и я просто смотрела на мутную воду, ожидая, когда мимо опять проплывёт гигантский кальмар… это будет уже четвёртый раз за день. Но вместо подводного чудовища в поле зрения появился кое-кто пострашнее, и я, закатив глаза, отвернулась, хотя это нисколько не помогло. — Знаешь, с твоими мозгами, ты могла бы выбиться в лучшие ученики за эти две недели… а не осесть на самое дно, — язвительно заявил он, сев на подлокотник дивана, и я выгнула спину и запрокинула голову, чтобы лучше видеть своего собеседника. — Зато меня там никто не трогает. Да и зачем мне надо выбиваться в лучшие ученики?.. Несколько минут мы молча неотрывно смотрели друг другу в глаза, но я устала так лежать и снова повернулась к окну, а Том устало вздохнул. — Понятно, ты снова лежишь и жалеешь себя… почему-то в последнее время с тобой это происходит с удивительной частотой, хотя особых причин на это нет. — Открою тебе секрет, я циклотимик, — хмыкнула я, подметив-таки длинные щупальца кальмара, а это значило, что я видела его в пятый раз подряд. И раз уж на меня напала волна меланхолии, то я решила чуть разговориться, причём мне, в общем-то, в этот момент было всё равно, кто был рядом — Реддл или сам Диппет. — Это лёгкая форма маниакально-депрессивного расстройства. Между прочим, подобное было и у Александра Сергеевича Пушкина. В подъёмы, не доходящие до настоящей мании, он писал свои гениальные стихи и прозу, а ещё кутил и дрался на дуэлях, а в дни уныния сидел дома и хандрил… Вот и у меня сейчас очередной провал, а ты мешаешь мне впадать в уныние… Повертев головой, я снова наткнулась на полный недоумения взгляд угольно-чёрных глаз и, усмехнувшись, вздохнула: — Не вижу смысла врать ни себе, ни тебе. И МДП всяко лучше какой-нибудь эпилепсии… или Паркинсона… или Альцгеймера… и уж всяко лучше шизофрении. Но если всё-таки со мной случится настоящий эпизод мании, и я буду вприпрыжку скакать по школе, целовать всех направо и налево и говорить, как я их люблю, смеяться и расшвыриваться деньгами, то умоляю, привяжи меня где-нибудь в подвале, не хочу, чтобы кто-то видел этот позор. Несмотря на мой траурный тон, Том усмехнулся и наконец заговорил: — А если будет эпизод депрессии? — Тогда я сама не встану с кровати, как в тот раз в приюте, — отмахнулась я. — Но в таком случае меня нужно будет переворачивать хотя бы четыре раза за день, чтобы не было пролежней… — Я на несколько мгновений задумалась, а после энергично замахала рукой. — Хотя нет, не хочу, чтобы ты касался меня своими грязными руками в постели… так что забудь! Над головой послышался тихий ехидный смех, а я тем временем уставилась в потолок, поражаясь, насколько же искусно были подогнаны плиты мрамора, что переменчивый рисунок ни разу не прервался. И спустя какое-то время меня снова вырвал из раздумий тихий шипящий голос: — Но я всё равно не понимаю, с чего вдруг тебе впадать в уныние. — Я медленно повернулась в сторону источника голоса, а Том вскинул руками и обвёл взглядом комнату. — Ты оказалась на лучшем факультете в школе, в безопасности, в месте, где чисто и есть еда. А ещё у тебя есть возможность учиться пользоваться магией, и миллионы людей об этом могут только мечтать. — Да, но… я просила об этом? — флегматично парировала я, и он изящно изогнул бровь. — Послушай меня… я понимаю, что ты не хочешь разочаровываться в своём экспонате, но… боюсь, ничего у нас с тобой не выйдет. Как же тебе объяснить?.. Знаешь, в детстве у меня была небогатая семья, мама после развода еле-еле сводила концы с концами, и всякие вкусности навроде чипсов, сникерсов и киндер-сюрпризов были огромной редкостью. И я в такие моменты мечтала, что когда вырасту и буду зарабатывать деньги, то куплю себе по ящику, не меньше, и буду объедаться. Я замолчала, вспоминая не такое уж и плохое детство, а когда пауза затянулась, то посмотрела перед собой и горько выдохнула: — Но вот я выросла, появились свободные деньги, и я могла купить себе всё, о чём мечтала в детстве… — Но?.. — тихо подсказал Том, и я повернулась к нему и ещё горше ответила: — Но уже не хочется. Ненавижу эту блядскую жизнь именно за инфляцию счастья. Упади мне сейчас хоть десять коробок с киндерами, я не буду счастлива так, как была в детстве всего от одного на день рождения. И ваша магия мне вообще никаким боком не сдалась, я полжизни потратила совершенно на другое, хотя лет пятнадцать назад я бы была в восторге от всего этого и только бы и мечтала ходить на такие уроки, пусть это и будет история магии с Бинсом. Но не сейчас… ещё вопросы? Какое-то время Том задумчиво смотрел на меня, обдумывая вышесказанное и даже пропустив мимо ушей неугодные выражения, а я пыталась убрать щемящую боль в груди о детских воспоминаниях. Я же была такой активной, такой жизнерадостной, у меня было столько дополнительных увлечений, столько друзей!.. А в итоге сейчас лежит сгорбленная двадцатипятилетняя тётка с нажитым депрессивным состоянием и погасшими глазами. Ни амбиций, ни увлечений, ни-че-го. И как раз тогда, когда я почти с головой окунулась в свою боль, со стороны послышался вопрос: — Но чего же ты тогда хочешь от жизни, если не магии? Разве ты не хочешь воспользоваться выпавшей тебе возможностью, и… Крепко задумавшись, я вынырнула из воспоминаний и с трудом прошептала заплетающимся языком: — Я… я хочу стать хирургом. Мне понравилась хирургия, я хотела бы дальше развиваться в этом направлении… только надо зубрить анатомию и тренить узлы и швы… точно! Озарение нахлынуло на меня, будто кто-то разбил рядом окно, и я вскочила с дивана, отбросила надоевший роман и воскликнула: — Мне нужны учебники, а ещё инструменты! Нельзя зря терять ни минуты… надо найти карту местности в библиотеке, возможно, где-то рядом есть небольшой город, где я смогу раздобыть всё необходимое… Господи, спасибо! — Вообще-то я имел в виду совсем… другое… — растерянно проговорил Том, но я быстрее пробежала мимо него, выскочила в коридор и помчалась в сторону отдела с картами, находившегося внутри школьной библиотеки. А надо мной в небе вдруг загорелась путеводная звезда, которую я, казалось, одно время выпустила из виду. Каким бы не был противным мальчишка, но он был прав, и нужно было двигаться куда-то дальше, а не терять время даром. И раз уж у меня не было проблем с едой или жильём, то я могла с головой погрузиться в ту область, в которую только недавно окунулась. Дорога заняла от силы минут десять, не больше. И я, сбавив обороты, крайне интеллигентно вошла внутрь и принялась искать карты именно этого куска туманного Альбиона, надеясь начать идти к своей мечте. Правда, я была так взволнована, что, набрав себе с десяток скрученных карт, не удержала их и выронила, и свитки разбежались по всей пыльной библиотеке. — Эй, тебе помочь? Только я опустилась на колени и принялась собирать свитки, пока не увидела библиотекарь, как ко мне подошёл парень… тот самый парень, который был в компании Тома и похоже, больше всех мне сочувствовал. Неловко улыбнувшись, я кивнула, и мы вместе принялись собирать карты с пола. — Вот, держи, это последняя. А что ты ищешь, если не секрет?.. — Эм… мне нужно попасть в город, где живут обычные люди… нужно добыть кое-какие книги и инструменты. — Нужна помощь? — с застенчивой улыбкой предложил он, а затем вдруг чуть шире улыбнулся и провёл рукой по коротким белым волосам. — Меня зовут Родольфус Лестрейндж, но близкие зовут меня Роди. Наверное, нужно было представиться раньше, это очень невежливо с моей стороны. — Эм… Валери, — сдержанно проговорила я, так как это был один из коллекционных предметов Тома, но Роди тихо рассмеялся в ответ. — Да, о тебе уже вся школа давно знает. Так что насчёт?.. — О, вы двое уже здесь, похвально! Неожиданно в наш неловкий разговор вмешался тот самый Том, взявшийся буквально из воздуха, не иначе. Я недоуменно уставилась на него, ведь он был изначально в курсе моих планов, а Том тем временем со спины подошёл к Родольфусу и положил ему на плечо ладонь. — Родольфус, я хочу, чтобы Валери к концу месяца уверенно владела магией первого курса, и это не обсуждается. — Подожди-подожди, это что, мой репетитор?! — не выдержала я, и строгая библиотекарь недовольно посмотрела в нашу сторону, намекая вести себя потише. — Ты знал?.. Последний вопрос был адресован моему новому знакомому, и тот растерянно кивнул, что повергло меня в немалое потрясение… так вот почему он так хотел мне помочь! — Ты позоришь наш факультет, а я не могу позволить, чтобы кубок школы в этом году достался кому-нибудь другому, — вкрадчиво проговорил Том, наклонившись к нам ближе. — Поэтому Родольфус будет заниматься с тобой до тех пор, пока твои оценки не выйдут минимум на «Выше ожидаемого». Всем всё ясно? Ответа явно не требовалось, и Том, развернувшись на каблуках, резко вышел из библиотеки, а я осела за ближайший стол и тяжело вздохнула, не зная, что со всем этим делать. Но почти сразу же ко мне подсел Родольфус и сконфуженно протянул остатки карт. — Не переживай, с городком я тебе тоже помогу! Но нам всё же лучше начать заниматься, Том невероятно упрямый и всегда добивается поставленных целей… а твоя учёба, судя по всему, одна из них. — Счастье-то какое, — ядовито хмыкнула я, а затем подняла глаза на своего репетитора и в лоб спросила: — Ты хоть понимаешь, что я не знаю совершенно ничего? В магии я полный ноль, и ещё не поздно отказаться, пока твоя нервная система цела и невредима. — Ты до этого нигде не училась? — чуть поникнув, уточнил Родольфус, и я решительно кивнула. — Что ж… думаю, это всё-таки будет реально, тем более что Антонин от тебя в полном восторге! А он вовсе не дурак… — Неожиданно для себя я улыбнулась, а мой учитель достал из сумки тоненький учебник и открыл его передо мной. — Знаешь, мне в этом году всё равно сдавать СОВ, поэтому будет даже полезно повторять материал вместе с тобой. Смотри, начнём с самого простого — заклинания левитации. Я уверен, что если ты немного сосредоточишься, то у тебя всё получится! Ну что, попробуем?.. Не знаю почему, но этот парень не вызывал во мне тихого отвращения, которое возникало у меня при виде его друга. Наоборот, он был открытым и даже по-детски… наивным, несмотря на то, что был старше нас с Антохой на год и учился вместе с Томом. И я неуверенно посмотрела на схему заклинания в учебнике, затем на отложенные карты и тихо протянула: — Так ты мне всё-таки поможешь с инструментами?.. — Да, конечно, даю тебе слово, — уверенно проговорил Родольфус, смотря прямо мне в глаза, и я окончательно расслабилась и кивнула в ответ. — А слово аристократа многое значит. А теперь смотри, как я подниму этот учебник, и повторяй за мной… И я, взяв в руки свою палочку, принялась следить за ловкими движениями человека напротив…