***
Голова разрывалась от боли. Хоть вокруг и было темно, но любой блик света заставлял морщиться, а любое движение, даже мимических мышц лица, вызывало ещё больший всплеск боли, замыкая порочный круг. Казалось, я сама была тонкой оболочкой, внутри которой плескалась боль, обжигавшая оголённые нервные окончания. Но где я, чёрт побери?.. Заставить меня встать с кровати смогло вовсе не любопытство, а прилив рвоты к горлу. И ноги, совершенно без помощи мозга, вспомнили дорогу, и спустя пару секунд я уже склонилась над белым другом в туалете для девочек. Значит, кто-то благородно принёс меня в мою спальню? Какой сейчас час? Какой… какой сейчас день?.. Когда я чуть пришла в себя и выпрямилась, то из зеркала на меня смотрело какое-то чудовище. Болезненный, бледно-зелёный цвет лица, нездорово блестящие глаза, волосы были больше похожи на воронье гнездо и из-за съехавшей к чертям ленты, и из-за свернувшейся крови, которая была и по краю лица, остальное же кто-то вытер ещё до того, как я встала. Какое-то время я просто молча смотрела перед собой, а чудовище потерянным взглядом смотрело прямо на меня, что в конце концов во мне даже проснулась жалость к монстру. А затем перед глазами замелькали отрывки прошлого, из-за которого я и выглядела так погано. От подобного кино по спине прошлась волна холода. За какие-то несчастные тридцать минут я умудрилась накосячить настолько, что можно было не сомневаться, что жить в Хогвартсе мне осталось недолго. Я обматерила заместителя директора, я командовала Дамблдором… я предлагала ему херес, и он… он согласился, господи! Что я ему наговорила? Как я здесь оказалась, чёрт возьми? И что было между этими двумя событиями?! В голове была совершенная пустота! Но на пике паники на меня вдруг накатило небывалое спокойствие, будто кто-то внутри резко нажал на стоп-кран. «Да и хуй с ними!» — смиренно выдохнула я, плеснув на лицо ледяной воды, а затем стащила с волос спутанную ленту, всё равно толку от неё было немного. Как бы это всё ни выглядело, но всё было правильно. Я была единственным человеком рядом, кто мог помочь тому мальчику, и я ему помогла. Дамблдор сам попросил указаний, и я выложила ему всё, что знала, и вместе мы сделали всё, что могли. Стоукс сама полезла на рожон, вместо того чтобы помочь магией, она же волшебница, чёрт возьми, да ещё и старше меня раза в три! А я была в стрессовой ситуации, да ещё и в условиях ограниченного времени, поэтому нецензурная лексика в таком случае равносильна рафаэлло — вместо тысячи слов. А после Дамблдор сам пришёл ко мне на кухню, и я, как воспитанный человек, предложила ему своё угощение, так что… всё было правильно. Странно, но правильно. И бояться мне нечего. Если меня выгонят из этой школы, то я продолжу искать своё место под солнцем где-нибудь ещё, и возможно, у меня это выйдет лучше, чем здесь. Всё, что ни делается, к лучшему, чёрт побери. Когда я наконец появилась в гостиной, именно в таком виде, в котором проснулась, то есть в залитой кровью мантии, блузке и лёгком свитере, а ещё взъерошенными волосами, на меня обернулись все, а вокруг мгновенно образовалась идеальная тишина, не сулившая ничего хорошего. Но я, наплевательски оглядев собравшихся, направилась к диванчикам, где сидели Том и его компания, и упала на подушки рядом с Антохой. И совсем скоро над ухом прозвучал хриплый тёплый голос: — Эй, Вэл… ты как?.. — Такое чувство, что меня пережевал и выплюнул дракон, — не открывая глаз, простонала я, и рядом послышался смешок. — Не надо было пить херес после спирта, только последний идиот идёт на понижение… — А?.. Я лениво приоткрыла глаза, и Антоха тотчас недоуменно уставился на меня, на что из моей груди вырвался тяжёлый вздох. — В той бутыли со спиртом было градусов пятьдесят, не меньше, а в хересе в два-три раза меньше… Вот мне сейчас и хреново, хотя если пить наоборот, то будет совсем другая картина. И чему вас только в школе учат? — Явно не таким мудростям жизни, хотя лично мне кажется, что твоя информация крайне увлекательна, — хмыкнул Эйвери под смех Антохи и вдруг недовольно скрестил руки на груди, а с его лица мигом исчезла обычная насмешливая улыбка. Я непонимающе изогнула бровь, и мне тотчас прилетело: — Валери, ты спасла нашего врага. — Не поняла, — выдохнула я, действительно пока мало что понимая, и Эйвери наклонился ко мне и выразительно прошептал: — Ты спасла человека из другой команды… — Я спасла человека, ясно? — довольно грубо прорычала я, когда до меня наконец дошло, в чём же было дело, и Эйвери от моих слов как-то вздрогнул и потерял уверенность, а во мне наоборот она росла, как и гнев. — Я — человек, и я спасла другого человека от смерти. Он и так потерял много крови, и если бы я просто стояла и смотрела, как все вы, то через полчаса он покрылся бы трупными пятнами… если бы в его теле ещё осталась кровь. И не смейте вмешивать меня в ваши ребяческие межфакультетские разборки… я не только умею залечивать переломы, но и могу сделать так, что вы поскользнётесь на ровном месте, причём так неудачно, что ваша рука или нога никогда не заживёт… всем всё ясно? Я зло обвела взглядом каждого из нашей небольшой компании, и по глазам было видно, что мои слова возымели нужный эффект. В глазах богатеньких мальчишек был страх, причём весьма обоснованный, и мне он даже нравился. Больше я никогда не позволю мужчинам влиять на моё собственное мнение. Никогда. А они к тому же были ещё детьми, пластичным материалом, из которого можно было лепить что хочешь… за исключением одного. Последним человеком, к которому я повернулась, был Том. И в его чёрных бездонных глазах страха не было, впрочем, как и той ледяной брезгливости, с которой он смотрел на всех остальных. — Квиддич — это всего лишь игра, а ты поступила так, как посчитала нужным… Не думаю, что Маклагген после такого вообще когда-нибудь ещё сядет на метлу, но я всё равно рад, что он жив, — тихо, но вкрадчиво начал говорить Том, и все вокруг мигом напряглись, вылавливая каждое слово. — Профессор Диппет хочет поговорить с тобой завтра после Прорицаний, у вас как раз большой перерыв перед Заклинаниями. И нет необходимости никому угрожать, Валери, мы все здесь заодно и работаем вместе… Я криво усмехнулась, так как человек передо мной сам угрожал практически каждому, кто вставал на его пути, а Том тем временем изящно поднялся из мягкого чёрного кресла и первым покинул нас, словно давая понять, что ничего интересного уже не будет. Большинство мальчишек тоже разбрелось кто куда, а я поудобнее улеглась на Антоху и закрыла глаза, и вдруг в голову закралась мысль… — Господь, а почему завтра после Прорицаний? — пробормотала я, нахмурив брови, и Антоха насмешливо протянул: — Наверное, потому что сегодня воскресенье, а ты провалялась в кровати целые сутки?.. — Распахнув глаза, я обескураженно уставилась на него, на что получила громкий смех, от которого голова мгновенно взорвалась от боли. — И тебе бы стоит привести себя немного в порядок, к Диппету в таком виде лучше не идти… — Да, мне бы в ванной сейчас полежать… — Из груди вновь вырвался тяжёлый вздох, когда в страдавшую от боли голову закрались воспоминания с условиями посещения ванны старост, но исправить что-то было уже трудно. И я, смирившись с поражением, открыла глаза и посмотрела на Роди в кресле рядом, который продолжал сидеть даже тогда, когда остальные ушли. — Это ты принёс меня в спальню?.. — Да, — смущённо улыбнулся он, чуть опустив глаза. — Ты заснула ещё на кухне, но я подумал, что оставлять тебя там… не стоит. Ты прямо сейчас планируешь пойти в ванную старост?.. Я медленно помотала головой в ответ, а на слегка удивлённый взгляд Роди обречённо вздохнула: — Мы с Томом договаривались, что он откроет для меня ванну, если я неделю не буду выражаться… А после того, что я вчера наговорила Стоукс… можно даже не мечтать, что я ещё хоть раз перешагну её порог. — Так вот в чём дело! — удивлённо воскликнул Антоха, приобняв меня за плечи. — А я-то думал, что ты вдруг решила встать на путь леди… — Я крайне выразительно уставилась на него, и Антоха по-доброму рассмеялся и чуть крепче приобнял меня. — Нет, такая ты нравишься мне намного больше! А с ванной… может, оно и не надо? Или если хочешь, можем в озеро нырнуть… тоже будет ванна, правда, если нас кальмар на дно не утащит… Пусть идея была бредовой, но поддержка грела мою промёрзшую душу как огонь в камине. И я благодарно прижалась к Антохе, не зная, как же выразить словами благодарность, что в такой момент он был рядом. — Да… может, ты и прав, — прошептала я, и вдруг Роди негромко протянул: — Сосновая свежесть. — Ничего не понимая, я открыла глаза и прищурилась, но Роди лишь ещё шире улыбнулся и повторил: — Сосновая свежесть. Пароль от ванной старост. — Но… откуда? От неожиданности я даже распахнула рот, и Роди, довольный моей реакцией, тихо рассмеялся и наклонился чуть ближе к нашему с Антохой дивану. — А я ещё не успел сказать тебе, что капитаны сборных приравнены по правам к старостам и тоже могут посещать эту ванну? Я ещё и баллы могу списывать с учеников, но не думаю, что когда-нибудь воспользуюсь такой возможностью… а тебе очень нужно отдохнуть и привести себя в порядок перед разговором с директором. — Роди… моё ты солнышко! Не сдержав эмоций, я вскочила с дивана и чувствительно чмокнула нового капитана сборной Слизерина в правую щёку, отчего тот сразу покраснел. А за спиной послышалось недовольное: — Эй, это же я вроде твоё «солнышко»?! Вэл?! — И ты моё солнышко, — примирительно протянула я, обернувшись к Антохе и крепко его обняв, и тот мигом сменил гнев на милость. — Ладно, побегу отмокать, ванна сейчас нужна как воздух! Спасибо, Роди! Я твоя должница! Я была так взволнована, так окрылена от свалившегося с небес буквально чуда, что не видела ничего и никого вокруг. Поэтому неудивительно, что на пороге гостиной чуть не сбила с ног Тома, который о чём-то разговаривал с испуганным первокурсником. Но мелюзга мигом отступила на второй план, когда Том заметил моё маниакальное оживление. — Куда это мы собрались на ночь глядя, Валери?.. — процедил он, крепко схватив меня за руку, и мне пришлось остановиться всего-то в пятидесяти сантиметрах от выхода и свободы. — По делам, время до отбоя ещё есть. Отпусти меня, мне больно! — Пойдём-ка поговорим… Том всё же разжал руку, но почти сразу же чувствительно нажал мне на спину, подталкивая вперёд, в тёмный коридор, куда я и так собиралась. И всё же бежать я не стала, вдруг мне хотели сообщить что-то важное, касающееся завтрашнего рандеву с Диппетом, что нельзя было сказать при всех… я правда до последнего надеялась именно на это, но едва мы остались одни, Том скользнул по мне жёстким взглядом и прошипел: — После того что ты наговорила вчера Стоукс, я ни за что больше не открою тебе ванну старост. Даже не мечтай. — Эм… хорошо, — зависнув на несколько секунд, выдохнула я и состроила непонимающее личико. — А я тебя просила? Мы молча уставились друг на друга, и подобный «диалог» был намного информативнее, чем то, что было сказано вслух. Том бесцеремонно прощупывал меня на предмет слабых мест, следил за малейшим движением моих мимических мышц, пытался продавить одной только волей, и наверное, ему бы это удалось… будь я действительно четырнадцатилетней девочкой, а не повидавшем некоторое дерьмо человеком чуть старше. — Не забывай, пожалуйста, что у меня может быть личная жизнь, и в ней не место твоему длинному носу, — ядовито усмехнувшись, пропела я и, сделав небольшой шаг вперёд, прижалась к нему, аккуратно положила руки на грудь, что правой могла почувствовать сквозь плотную шерсть свитера удары сердца, и максимально томно прошептала: — Ты чувствуешь?.. — Том мгновенно напрягся, однако, даже не сделал попытки, чтобы отступить, а я чуть приподнялась на цыпочки и в прежнем тоне добавила: — Кажется… пахнет сосновой свежестью… Что бы это значило?.. Я была готова отдать все деньги мира за возможность навсегда сохранить выражение лица этого мерзавца, когда тот понял, что потерял ещё одну возможность меня воспитывать и шантажировать. Поэтому оставалось надеяться, что в моей дырявой девичьей памяти этот момент всё-таки отложится, и на старости лет я буду вспоминать его, попивая мартини рядом с камином в собственном доме. Сделав шаг назад, я звонко рассмеялась, а Том так и стоял как истукан на одном месте и пытался прийти в себя. — Хватит строить из себя властителя мира и вершителя судеб! Лучше иди помогай мелюзге с домашними заданиями, а от меня отстань, меня и так жизнь достаточно потрепала, чтобы ещё и с тобой возиться. С этими словами я резко развернулась и уверенно зашагала прочь, не обращая никакого внимания на оставшуюся за спиной чёрную тень. Но в душе всё равно было какое-то странное чувство, что кое-кто не оставит это просто так… хотя что он ещё вздумает сделать? Заселит в ванную старост огромного паука, чтобы я с визгом убежала оттуда? Да и хрен с ним. Ни паук, ни гигантский змей, ни сам дьявол не заставит меня отступить сегодня с намеченного пути. Нет, дорогие, только не сегодня. В ванной старост ожидаемо никого не было. Об этом сообщал тёмно-синий камень сбоку от входа, который загорался красным, если кто-то заходил внутрь. Поэтому я без лишних промедлений открыла паролем дверь, скинула с себя пропитанную кровью форму, открыла кран с холодной водой и вместе с одеждой нырнула в бассейн. Чуть тёплая вода на грани порога моей выносливости приятно освежала, и я, чуть отмокнув, застирала как следует форму, прополоскала и с помощью магии подвесила её в воздухе под потолком. Судя по всему, я могла хоть всю ночь здесь плескаться, никто даже не заметит, а одежда как раз высохнет… Или я могла высушить её потоком тёплого воздуха, мы как раз недавно проходили с Роди это заклинание… Господь, как же он мне всё-таки помог, и не только с ванной… Чем же я заслужила такое отношение к себе? Или судьба решила наконец подкинуть мне что-то хорошее вместо отборнейшего дерьма? Вздохнув, я притянула к себе белоснежное полотенце, окунула его в воду, а затем накрыла им лицо и закрыла глаза. Боль в голове немного отступала, а оголённая нервная система успокаивалась от приятной прохлады всего тела, будто подвешенного в невесомости. И всё было бы прекрасно и замечательно, если бы не странный звук в предбаннике ванны, который мой мозг быстро объяснил причинно-следственной связью с неприятным разговором накануне. — Я тебя видела, можешь не прятаться! — крикнула я, не убирая полотенца с глаз, но звук не повторился, поэтому я так же громко добавила: — Выходи, подлый трус, будь мужчиной. Секунды тикали в тишине одна за другой, и вдруг непонятный звук повторился, а после ещё и ещё, превратившись в звук тихих шагов. И когда этот звук по ощущениям приблизился ко мне, я без капли удивления сняла полотенце и непроницаемо уставилась на взломщика. — И что ты здесь забыл? — Здесь в любом случае должна быть староста, таковы правила школы, — безразлично заявил Том, не опуская взгляда ниже моего наполовину закрытого полотенцем лица. Но я на подобное лишь выразительно хмыкнула: — Да неужели? Слушай, мы с тобой уже достаточно долго знакомы, и мне прекрасно известно, насколько тебе начхать на правила школы, так что можешь даже не прикрываться ими. Что ты здесь забыл? Но Том, продолжая хранить молчание, развернулся и прошагал к тому самому подоконнику, на котором сидел все предыдущие субботы. И совсем скоро мне эта игра в партизана начала надоедать. — Значит так, или ты по-хорошему говоришь мне, зачем пришёл сюда, прекрасно зная, что здесь сейчас лежу я… или я встаю сейчас из воды, в чём есть, и самостоятельно вышвыриваю тебя отсюда, и тебя ещё месяца три будут преследовать в кошмарах моя голая грудь и прочие пикантные места. Выбирай, сейчас же! Он уже успел открыть толстый учебник, поэтому повернулся в мою сторону с задержкой, и то скорее всего из-за ультимативного тона и «угроз», которые я вполне могла воплотить в жизнь. И словно в подтверждение моих догадок он скользнул глазами по ванной, в которой так и плавали айсберги пены, и безразлично проговорил: — Я же могу придумать тысячу причин, почему должен находиться именно здесь именно в это время, и ты никогда не узнаешь правды… — Возможно, — согласилась я, продолжая требовательно смотреть на наглеца. — Но правда всё равно всплывёт, рано или поздно, я в это верю. А ты для начала придумай хотя бы одну правдоподобную причину, пока я не встала из воды… Подождав ради приличия около минуты, я опёрлась ладонями о каменные бортики и сделала вид, что поднимаюсь, и со стороны подоконника раздалось раздражённое: — Ладно… ладно! — Растянув губы в улыбке сфинкса, я вернулась в прежнее положение, всем своим видом давая понять, что очень жажду услышать хотя бы одну версию, и Том задумчиво посмотрел куда-то за мою спину и тихо вздохнул. — Эванджелин… в последнее время очень хочет заниматься обязанностями старост вместе… — Повисла пауза, и я недоуменно нахмурилась, потому что причина сидеть со мной здесь пока была так себе, и он ещё более нехотя процедил: — А меня слишком частое общение с ней уже начинает раздражать. Она… милая, из хорошей состоятельной семьи, и её связи могут мне пригодиться в будущем, но тратить на неё слишком много полезного времени я не собираюсь. — Подожди… — ещё больше нахмурилась я. — Но ты же сам вот только что угрожал, что никогда больше не откроешь мне ванную старост за моё сквернословие… — Том чуть поджал бледные губы, а на меня вдруг снизошло озарение. — Или ты пригрозил мне не подумав, а когда я ушла, тебя опять выловила Эви… и ты сложил в уме дважды два и решил извлечь выгоду из моей победы… На последних словах он чуть дёрнулся, но я заметила, и мои губы расплылись в улыбке. — Ясно-понятно… только я одного не могу понять в этой вполне неплохой версии, имеющей право на существование. А почему ты не мог засесть здесь один и отсиживаться как мышь в норе хоть каждый вечер сколько душе угодно? — Потому что я не трус и ни от кого не прячусь, — надменно ответил Том, на что я важно кивнула, делая вид, что верю. — И тем более, ванна может кому-то понадобиться, а я очень не люблю подолгу сидеть в воде, в отличие от тебя. А когда ты здесь, то во-первых, ванна используется по назначению, а во-вторых, я слежу… — …чтобы школьные правила неукоснительно соблюдались. И плюсом ты уже достаточно показал мне свою сучность, что у меня совершенно нет желания лезть тебе в душу, и ты можешь спокойно заниматься своими делами, не боясь, что Эви отвлечёт тебя. — Он, задумавшись, хмыкнул и кивнул. — Умно. Интересный самообман. Я тоже иногда так делаю, когда пытаюсь найти оправдание тому, что продолжаю вежливо с тобой общаться вместо того, чтобы пойти и сдать тебя преподавателям… — И какое же, интересно? — насмешливо протянул мерзавец, и я вопросительно приподняла бровь. — Наверное, дело в том, что сдав меня, ты сдашь и Антонина, и Родольфуса, к которым уже успела немало проникнуться, чему я абсолютно не препятствовал… А может быть, дело в том, что благодаря мне ты смогла получить желаемую независимость и даже неприкосновенность, а ещё разжиться неплохими деньгами, которых тебе точно не увидеть больше, если мне перекроет воздух руководство Хогвартса… И опять этот вечный вопрос, что же лучше: никому не нужная правда и бедность или… благоразумие и желанный комфорт. И похоже, ты уже сделала свой выбор. Улыбка медленно сползла с моего лица, сменившись немалой задумчивостью. Как-то я до этого не пыталась смотреть шире своих личных проблем, а теперь картинка вырисовалась передо мной во всей красе. И если до этого мне казалось, что это я сама сошлась с Антохой, сама наладила отношения с Роди, сама добилась того, чтобы мою кандидатуру «одобрили» для ставок на счёт именно за мой ум, то… теперь я начала понимать, что как любая недалёкая муха просто угодила в паутину к невероятно терпеливому пауку, который крайне незаметно и аккуратно опутывал меня паутиной так, что я даже не почувствовала этого. А теперь чем больше я буду барахтаться, тем глубже увязну в сети, и меня рано или поздно сожрут… — Так приятно, что взаимопонимание между нами только растёт со временем, — сдержанно улыбнулся Том, прочитав на моём лице всё, что было нужно, а я тем временем наконец пришла в себя и так же вежливо кивнула. — Вода холодная, ты не заболеешь? Он с показной тревогой кивнул на бассейн, и я хмыкнула: — Нет, мне нормально. А с чего вдруг такая забота? И как ты понял… что вода… холодная? От последнего вопроса я снова нахмурилась, Том же выразительно закатил глаза и уткнулся в книгу, тихо пробормотав: — Нетрудно догадаться, потому что до этого ты варилась в кипятке, и стоял такой пар, что хоть одежду выжимай. С чем только связаны подобные перемены?.. — Похоже, ты правда не знаком с таким понятием, как «похмелье», — вздохнула я, поразившись кое-чьей наблюдательности, а затем набрала в лёгкие побольше воздуха и нырнула под воду. Хотя голова буквально кипела от боли и неприятных мыслей, нахлынувших от недавних откровений, холодная вода словно растворяла всё плохое… будто бы забирая себе весь негатив, отдавая взамен то ледяное спокойствие, которое хранилось в глубине. И я, вынырнув, вернула на лицо мокрое полотенце и погрузилась в себя, благо что больше никто не мешал это делать. Обдумав как следует открывшиеся перспективы, я начала размышлять о том, что ждёт меня завтра в кабинете директора, но быстро остановила себя, ведь от подобных мыслей голова начинала болеть, а я пыталась очистить тело и мысли от негатива. И поэтому развернулась в совершенно другом направлении, где тоже можно было пораскинуть мозгами. — И всё-таки, в чём же ошибка?.. — пробормотала я себе под нос примерно через полчаса тишины, и со стороны подоконника, откуда до этого вообще не доносилось ни единого звука, раздалось едва слышное: — Ты о чём? — Тебе правда интересно, или это просто вежливость? — язвительно отозвалась я, и Том выпрямился и перевёл глаза в мою сторону. — Мне интересно. Где ошибка? — В Эликсире Доверия, — отозвалась я, и он мгновенно выразительно устремил взгляд в потолок, на что я недовольно хмыкнула. — Да хватит уже! Ты сам спросил, а мне от Спраут уже ничего не нужно, запаса масла на полгода хватит, если не больше. Скорее, я пытаюсь понять с точки зрения учёного, почему такое полезное зелье, которое никто не запрещал на законодательном уровне, имеет настолько выраженные побочные эффекты, что сводит на нет своё применение. Том даже отложил в сторону учебник, полностью развернувшись в мою сторону, и задумчиво протянул: — Так может, поэтому его никто и не запрещает? Из-за побочных действий, которые не дадут обману остаться в тайне? — Но в чём тогда смысл?! — не сдавалась я, тоже выпрямившись и усевшись поудобнее на бортик, по-прежнему оставаясь под водой. — Разве Эликсир Доверия не создавался для того, чтобы обманом расположить к себе кого-то? Но это трудно сделать, если человек после небольшой беседы умрёт, задохнувшись от рвотных масс или неудачного падения. Я уверена в том, что зелье было сварено правильно, судя по примечанию и тому, что ты прибежал с противоядием, ожидая именно такого эффекта, но… так не должно быть. — И где же, по-твоему, тогда ошибка? — В дозе, — тихо проговорила я, и лицо Тома ещё больше помрачнело. — Ошибка в рекомендованной дозе. Она явно превышает предельно допустимую, причём в разы, но автор зелья не стал ничего придумывать… да и не мог он. Если я правильно поняла, Эликсир изобрели три века назад, и тогда к подобному относились намного проще… — А как же тогда относятся к подобному в твоём времени? — задумчиво протянул он, тоже полностью проникнувшись моими размышлениями. — В моём времени все потенциально токсические препараты считаются индивидуально исходя из данных конкретного человека. Я же с химиопрепаратами работала, и вся химия идёт или на килограмм массы тела, или на метр квадратный площади поверхности тела, единых доз нет нигде… И если грамотно оттитровать дозу Эликсира исходя из этих принципов, то можно… получить тот же эффект лёгкого доверия без рвоты и головокружений. Казалось, ещё чуть-чуть, и с неба спустятся ангелы и осыпят меня лепестками роз за мою немыслимую гениальность, ведь ответ на насущный вопрос был практически найден. А вот Том, казалось, не разделял моего энтузиазма. — Только попробуй опять сделать что-нибудь с деканом Пуффендуя… — с угрозой прошипел он, но я лишь махнула рукой и снова с комфортом улеглась. — Во-первых, титровать дозу я собралась вовсе не на Спраут, а на более сговорчивых существах, так что можешь не переживать. — На ком же, интересно? — На мышах, — невозмутимо ответила я, уже прикинув примерную модель исследования и необходимые материалы. — Или крысах, думаю, в подземельях с ними проблем не будет. Может, нетоксичной дозы не будет вообще, так что на этом всё и закончится… А во-вторых, ответь мне, пожалуйста, по какой именно причине тебя коробит потенциальный вред декану Пуффендуя, они же «враги» по вашей идеологии? И ты вроде как совсем не против насилия, сам же говорил вчера на матче? — Я не вижу смысла вредить Спраут, потому что выгоды извлечь из этого не получится, а вот проблемы, причём немалые, точно возникнут. И мне этого не нужно. А у тебя, судя по всему, проблем и так хватает, особенно завтра, чтобы заработать ещё. — Если завтра всё пройдёт нормально, то я начну с мышей, можешь не переживать… — вздохнула я, а следом рот сам собой развернулся в зевке. — И ты не мог бы уйти отсюда, я хочу уже вылезти и пойти спать? Завтра трудный день, а мне нужны силы… Том удивлённо посмотрел на меня, потому как я не просидела и половины того времени, что обычно, но вода была холодной, время поздним, а я ещё к тому же была не в совсем бодром состоянии изначально. И всем своим видом давала понять, что ещё чуть-чуть, и усну прямо здесь. И Том, оценив все факторы риска, без лишних возражений убрал в сумку все книги и вышел прочь, оставив меня одну. Интересно, а он действительно собирается сидеть со мной здесь каждый выходной, или это были очередные пустые угрозы?* * *
На Прорицаниях меня охватил лёгкий мандраж, ведь беседа с директором была всё ближе. Правда, преподаватель — Гонория Наткомб — как всегда пребывала в своём собственном мире, а потому вовсе не заметила моей растерянности. Честно говоря, я, как и многие, посещала этот весьма странный предмет исключительно из-за тех нелепостей, которые она порой выдавала, пытаясь объяснить крайне неточную дисциплину, и если начать записывать за ней все ляпы, то к концу года можно будет издать неплохой сборник магических анекдотов. Но именно в тот день мне было не до смеха, и даже Антоха старался не трогать меня, прекрасно зная, с чем было связано подобное затишье. К концу занятия мне стало ещё хуже, чем до этого, но я взяла себя за жабры и побрела в сторону кабинета директора на шестом этаже. Вход закрывала каменная горгулья, и наверное, чтобы пройти дальше, нужен был пароль, как и для входа во все гостиные. Но заметив меня, она без лишних возражений молча отскочила в сторону, а это значит, что меня ждали. И я никак не могла определиться для себя, хорошо это было или плохо. Внутри было… странно. Кабинет, видимо, находился в отдельной башне-пристройке, выпиравшей из крыши, об этом можно было судить по небольшой винтовой лестнице, круглым стенам и виду из узких окон-бойниц. Одна из стен была полностью завешана портретами почётных старцев и солидных пожилых дам, которые, как и все портреты в замке, с любопытством следили за собравшимися людьми. Мебель в кабинете была увесистой, тяжёлой, но ничего лишнего, однако, не было. Основной массив занимали шкафы с книгами, которых было столько, что позавидовала бы любая библиотека. И на одном из шкафов мирно спала та самая шляпа, которая раскидывала первокурсников по факультетам. Меня ждали. К моменту моего появления в кабинете уже были профессор Диппет, сидевший за массивным столом из дуба с когтистыми лапами вместо ножек, и Стоукс, которая так и метала молнии в мою сторону сквозь тонкие стёкла зауженных очков. А ещё практически вместе со мной подошли Слизнорт, Дамблдор и декан Когтеврана — молодой преподаватель Заклинаний Бенджамин Диггори, которому было, возможно, около тридцати, может, чуть больше. Однако острый взгляд малахитовых глаз и едва заметная седина в светлых волосах говорила о немалом опыте, поэтому сомнений в целесообразности подобной должности не было. И Галатея Вилкост, сухая чопорная преподаватель ЗОТИ, непонятно что забывшая здесь. — Присаживайтесь, мисс Кларк, — хрипло, но безо всякой агрессии проговорил Диппет, указав рукой на стул перед его столом, ножки которого тоже были сделаны в виде лап животных. И только я опустилась на предложенное место, чувствуя себя крайне неуютно, как входная дверь распахнулась, и внутрь ворвался ещё один человек. — Ого, я даже обжёгся! — воскликнул солидно выглядящий мужчина средних лет в чёрной мантии с фиолетовыми буквами «ММ», смысл которых уже был мне знаком, и дорогущем, идеально сшитом классическом тёмно-синем костюме. — Вот это взгляд! Так вы та самая юная леди, которая спасла моего сына? «Понятно», — щёлкнуло в голове, потому что каждый собравшийся в кабинете директора так или иначе был связан с происшествием на субботнем матче. И оставалось только гадать, насколько же высокий в министерстве пост занимал отец спасённого мной когтевранца. Правда, тот долго не стал держать интригу и уверенно протянул мне ладонь, чётко проговорив: — Тиберий Маклагген, главный помощник министра по внутренним делам. — Валери Кларк, — с трудом проговорила я, так как в горле мгновенно пересохло, и вдруг в дверях показался ещё один силуэт в чёрных одеждах, лицо которого было смутно мне знакомо… — Так вот о ком мой сын пишет почти в каждом письме! — с порога заявил высокий коротко стриженный блондин, в котором действительно можно было узнать черты Роди, и я, не сдержав эмоций, чувствительно хлопнула себя по лицу, мечтая провалиться сквозь шесть этажей прямиком в подземелья. А мистер Лестрейндж бодро подошёл к нам и повторил жест своего коллеги. — Вы представляете, мисс Кларк, мне было настолько интересно посмотреть на вас, особенно после того, что рассказал Тиберий по поводу матча Слизерин-Когтевран, что я отменил три важных совещания и прибыл сюда. Корвус Лестрейндж Четвёртый, к вашим услугам. — Валери Кларк, — прокаркала я, повторив рукопожатие, а Корвус Лестрейндж внимательно присмотрелся ко мне сверху вниз и усмехнулся. — Да, взгляд действительно жёсткий. У меня даже мурашки по спине прошли, а поверьте мне, меня удивить сложно с моей-то должностью. Так по какому поводу мы все здесь собрались? — Что ж, всем нам прекрасно известно, что произошло сразу после матча в прошлую субботу, — взял себе слово Дамблдор, пока я пыталась хоть как-то согнать с лица краску. — И профессор Стоукс ещё в субботу хотела устроить беседу Валери и господина директора по поводу… некоторых вопросов этики, но я подумал, что подобные беседы стоит устраивать, пригласив все стороны конфликта. Итого, здесь собрались Валери и профессор Слизнорт, представляющий интересы своей ученицы, профессор Диггори и господин Маклагген, представляющие интересы мистера Маклаггена в качестве декана и родителя, я, как третья сторона, профессор Стоукс и профессор Вилкост, представляющие интересы мадам Вертебралис, нашего целителя… и вы, господин Лестрейндж, внезапно посетивший наше небольшое… собрание. — Думаю, оно будет нисколько не скучнее запланированных в министерстве, — усмехнулся отец Роди, встав вместе с Тиберием Маклаггеном чуть поодаль у книжных шкафов. — Так и в чём обвиняют эту юную леди? — Эта юная леди!.. — возмущённо начала Стоукс, но я быстро решила, что лучшая защита — это нападение, а потому зло выкрикнула: — Я спасла жизнь ребёнку, которого ваша подопечная даже не попыталась спасти, профессор Стоукс! — Да как вы смеете, мисс Кларк?! — вне себя от гнева процедила она, побелев от злости, но я вскочила со своего места и обвела глазами всех собравшихся. — Здесь столько важных персон, а вы нисколько!.. — А я лишь пытаюсь защитить себя, потому что на меня явно пытаются повесить всех собак! Хотя виновата на самом деле не я, а эта сахарная барышня, которая даже не явилась сюда, чтобы сказать что-то лично! — Мисс Кларк! — шикнула на меня Вилкост, обычно крайне спокойная и вежливая женщина, и я удивлённо повернулась к ней. — Не смейте унижать мою родную племянницу, вы и так достаточно показали себя на прошлом матче, чтобы заслужить исключение из школы! — За что исключить?.. — зло выдохнула я, не собираясь отступать от заявленной стратегии. — За то, что немного обматерила заместителя директора в критический момент? Корвус Лестрейндж вдруг тихо засмеялся, но я развернулась к нему и жёстко проговорила, потеряв всякий страх: — Вам смешно, мистер Лестрейндж? А вот мне как-то было не до смеха, когда я держала кулак на паховой артерии сына вашего друга, а моё лицо заливала его кровь. А человек, который в теории должен был быстро среагировать в подобном случае, лежал в двух метрах от нас, потеряв сознание от вида нескольких капель крови! — Мы могли бы почти сразу вызвать целителей из больницы святого Мунго, и они через полчаса прибыли бы к нам!.. — вмешалась Вилкост, повысив голос на октаву, и я прежним тоном воскликнула: — Для чего их вызывать?! Для констатации смерти?! — Вилкост распахнула глаза от неожиданности, да и все остальные будто замерли, а я повернулась к мистеру Маклаггену, как к единственному возможному своему союзнику. — У вашего сына были повреждены крупные ветви подколенной артерии и в щепки разбиты большеберцовая и малоберцовая кость. Если бы я вовремя не прижала вышележащую артерию, а затем наложила импровизированный жгут, то за десять минут он умер бы от геморрагического шока. К сожалению, в человеке всего пять литров крови, и под давлением она очень быстро покидает его. Счёт шёл на минуты. После моих слов воцарилась могильная тишина, даже редкая пыль в воздухе замерла, ожидая, что будет дальше. Тиберий Маклагген впал в некий ступор, явно не ожидая, что ситуация была настолько серьёзной, а я понятия не имела, что ему наговорили раньше. Но прежде, чем тот решился что-то сказать, Корвус Лестрейндж подошёл ко мне ближе и задумчиво наклонил голову набок. — Знаете, мисс Кларк, а я ведь до этого даже не задумывался, сколько же крови в отдельно взятом человеке и как быстро она может закончиться… и откуда вы только знаете подобную информацию? — Из учебников, — прошептала я, чувствуя под ногами минное поле, где каждое неверное движение сулило смерть. — По чёрной магии? — усмехнулся мистер Лестрейндж, хотя было видно, что ему сейчас вовсе не до смеха, и я выдохнула: — По хирургии, сэр. — Вот как… сколько вам лет, мисс Кларк? — вдруг в лоб задал он тот самый, очень нужный вопрос, ответ на который откроет правду на многие вещи, и я тише прежнего коротко проговорила: — Пятнадцать… с хвостиком. — И большой хвостик? — Корвус Лестрейндж вскинул брови, интуитивно догадываясь, что число было явно больше озвученного, и я чуть приподняла уголки губ в кривой усмешке. — Всё что есть — всё моё, мистер Лестрейндж. — Как интересно… — протянул он в идеальной тишине, которую не смел нарушать никто больше. — Знаете, мисс Кларк, я поднял ваше досье почти сразу же, как Родольфус впервые упомянул ваше имя в одном из писем матери. Поймите меня правильно, я, как родитель, должен знать, с кем общается мой единственный сын. Так вот, исходя из записей мракоборцев, вы внезапно появились на одной из улиц Лондона седьмого июля после невероятно сильной вспышки тёмной магии, которую засекли наши специалисты. Профессор Дамблдор был там и может подтвердить мои слова. А ещё там был некий мистер Реддл, друг Родольфуса ещё с первого курса, который применил магию при десятке маглов, чтобы спасти вам жизнь. Ни имени, ни возраста, ни документов… это всё появилось потом, и то под большим вопросом, скорее всего, вы сами выбрали кого-то из пропавших детей и присвоили чужую личность. Не скажу, что это преступление, потому что никто до сих пор не заявил о посягательстве на свои права, но… это странно. Девочка, прекрасно говорящая на русском языке, буквально из ниоткуда появилась в самом центре Лондона, на который наложено немало щитов, и я сам приложил к этому руку. А сейчас, увидев вас лично, я ещё больше поражён. Вы держитесь так уверенно, так… дерзко, не побоюсь этого слова, будто бы без адвоката отбиваетесь от судей Визенгамота, а не стоите в кабинете директора по обвинению в сквернословии. Причём вы апеллируете такими терминами, которые никто из нас, взрослых людей, даже не слышал, но лично у меня не возникает сомнений в ваших словах. Это воистину поразительно… — На что вы намекаете, мистер Лестрейндж? — удивительно ровно проговорила я, взяв в кулак все эмоции, и он оценивающе прошёлся по мне взглядом. — Хотите сделать из меня советскую шпионку? Если так, то боюсь, ничего у вас не выйдет, ведь если чуть-чуть подумать логически, то ни одна версия не будет выглядеть правдоподобно. — Что ж… удивите меня, — широко улыбнулся отец Роди и, прислонившись к книжному шкафу, вынул из внутреннего кармана золочёный портсигар и достал оттуда сигарету. — Никто не против? Вроде все здесь взрослые люди… Я еле сдержала усмешку, чтобы ещё больше не выдать себя, а вокруг тем временем никто не высказал возражений, даже чопорные Вилкост и Стоукс. Маклагген тоже закурил, одолжив сигарету у друга, а я вернулась на стул рядом с директорским столом и закинула ногу на ногу. — Что ж, наверное, я действительно выгляжу как хорошо образованный человек, причём возраст явно не соответствует знаниям, с крепким характером, вида крови не боюсь, могу действовать в экстремально стрессовых ситуациях, к тому же появилась из ниоткуда, как вы до этого выразились, и прекрасно говорю по-русски. Но раз я так хороша, то позвольте спросить, зачем советскому правительству отправлять настолько ценный кадр в такую… дыру? Прошу прощения за слово, я никого не хочу задеть, — поспешно добавила я, повернувшись к профессору Диппету, но тот сдержанно кивнул в ответ, намекая, что внимательно следит за ходом беседы. — Из этого вопроса вытекает два совершенно логичных вывода. Либо я не так хороша в шпионаже, как вы думаете, и вашему правительству не стоит тратить на меня время… либо я действительно ценный кадр, и потому меня… просто не должно здесь быть. Идёт война, жестокая кровопролитная война, миллионы советских людей гибнут на фронте, и партии гораздо выгоднее послать такого ценного разведчика в Рейхстаг, нежели в закрытую школу на отшибе Англии, где я совершенно изолирована от мира и не могу передать что-либо, даже если захочу, потому что с меня уже взяли расписку о неразглашении некоторых вещей, когда разрешили здесь учиться. Да и что в конце концов я могу рассказать такого секретного, если здесь учат совершенно банальным вещам, в которых я, прошу заметить, даже не имею блестящей успеваемости. — Это правда, — тихо хмыкнул Бенджамин Диггори, и все повернулись в его сторону. А преподаватель по Заклинаниям как-то странно посмотрел на меня, будто бы… восхищённо, отчего мне стало немного не по себе. — Мисс… Кларк в начале года не могла выполнить даже простейшее заклинание с первого курса, а её навыки колдовства… оставляли желать лучшего. Правда, я не раз видел, как ваш сын, мистер Лестрейндж, лично обучал мисс Кларк в библиотеке после занятий, и могу сказать, что прогресс виден налицо. Пусть и не блестяще, но мисс Кларк справляется с программой, чего месяц назад я никак не ждал. — У Роди просто немыслимый запас терпения, — с улыбкой проговорила я, не обращаясь ни к кому конкретному. — Наверное, я бы прибила себя ещё на первой встрече, потому что характер у меня дрянь, и я никогда этого не скрывала. И собственно говоря, именно из-за него мы все здесь и собрались. — Туше! — воскликнул мистер Лестрейндж, уважительно кивнув в мою сторону, и я так же вежливо наклонила голову в ответ. — Вы действительно загнали меня в тупик, юная леди. Советы очень не любят разбрасываться ценными людьми, вы совершенно правы, и такого человека, как вы, они точно отправили бы минимум на работу к нам в правительство, а не студентом в Хогвартс. Но одного я понять никак не могу. Как же так вышло, что всего за месяц у вас в друзьях оказалось два сына помощников министра, а ещё одного вы «случайно» спасли во время матча? — Мне чертовски везёт в азартных играх, а это явно фул-хаус, — чуть задумавшись, с улыбкой ответила я, и Корвус Лестрейндж захлопал в ладоши от восхищения. — Но о вас, мистер Маклагген, я узнала только сегодня, и то когда вы представились, так что можете не обвинять меня в намеренности помощи. Это в вашем прогнившем мире капитализма за каждым человеком стоит счёт в банке, определяющий его важность. А для меня, как для советского гражданина, важен каждый человек вне зависимости от его положения в обществе. И будь на месте мальчика из богатой семьи кто-то менее благополучный, меньше стараться я точно не стала бы. Меня так учили. Меня так воспитали. — Мисс Кларк, вы полностью завоевали моё расположение! — воскликнул Корвус Лестрейндж, убрав сигарету с помощью волшебной палочки. — Мне даже немного жаль, что у моего сына нет и десятой части вашей невероятной твёрдости и даже дерзости! Может, и вы дадите ему парочку уроков в качестве благодарности? — Я на подобное снова вежливо улыбнулась, а мистер Лестрейндж повернулся к товарищу по работе. — Кстати, о благодарностях. Тиберий, тебе явно стоит отблагодарить эту юную леди за спасение жизни твоего сына. Всё-таки это твой единственный наследник, и страшно представить, что было бы, если бы мисс Кларк не оказалось рядом… кажется, сотрудники Мунго тоже немало удивились проделанной работе с ногой Эверетта? — Мисс Кларк, какую сумму вы считаете достойной в качестве вознаграждения за свой труд? — тихо проговорил Тиберий Маклагген, решительно достав из внутреннего кармана мантии чековую книжку. — А во сколько вы оцениваете жизнь вашего сына, мистер Маклагген? — Мисс Кларк! — возмущённо воскликнула Стоукс, впервые за долгое время подав голос, но мистер Лестрейндж по-дружески пихнул в бок рукой мистера Маклаггена и протянул: — Я же говорю — акула! Даже пиранья, у неё явно больше острых зубов. — Кажется, я уже знаю, кого ты заманишь себе баснословной зарплатой через несколько лет на должность своего личного помощника, Корвус. — Я бы и сейчас это сделал, но эта хитрюга строит из себя четырнадцатилетнюю недотрогу, хотя такие люди очень нам нужны. — Если бы я хотела сделать карьеру в политике, господа, то давно бы сделала это, а не копалась в крови и мясе. Но боюсь, последнее нравится мне больше, чем скучные заседания кабинета министров, так что вынуждена вам отказать, — с вежливой улыбкой проговорила я, бесстрашно смотря на помощников министра, которые в неофициальной обстановке вели себя довольно приветливо, и мистер Лестрейндж довольно рассмеялся, а мистер Маклагген быстро черкнул что-то в чеке и протянул его мне. — Мисс Кларк, вам достаточно обратиться в любой банк, хотя я советовал бы вам Гринготтс, и деньги сразу же поступят к вам на счёт при предъявлении этого чека. Вы же уже были в банках и знаете, как там всё устроено? — Да, но… я правильно понимаю, что для открытия счёта мне потребуются документы, удостоверяющие личность? — Оба министерских работника почти одновременно кивнули, и я поджала губы. — Тогда боюсь, что у меня не получится обналичить ваш чек, мистер Маклагген, потому что как уже говорил мистер Лестрейндж, никаких документов у меня нет. Меня и в Хогвартс приняли только по личной просьбе профессора Дамблдора, и я понятия не имею, что он во мне увидел такого… — Что ж, мы можем помочь вам с документами, мисс Кларк, тем более что так нам будет намного проще отслеживать ваши действия в случае чего… но вы же не собираетесь нарушать закон, я правильно вас понимаю? — Отец Роди широко мне улыбнулся, и я непроизвольно скопировала его улыбку. — Думаю, к зиме у вас будет всё что нужно, чтобы открыть счёт в банке и воспользоваться щедрым подарком моего дорогого друга… Вы до сих пор даже не посмотрели на сумму… — Это неважно, — не опуская взгляда на руки, проговорила я, на что уважения к моей персоне прибавилось ещё немного. — У вас будут ещё какие-нибудь просьбы, мисс Кларк? — учтиво поинтересовался Тиберий Маклагген, и я, решив, что после подобного из Хогвартса меня уже точно никто не вышвырнет, вконец обнаглела и развернулась в сторону профессора Стоукс, которая так и бегала глазами от одного помощника министра к другому. — Да… мне очень хотелось бы закрыть вопрос о некомпетентности школьного целителя раз и навсегда… — Харриет не некомпетентна, мисс Кларк! — мигом ощетинилась Стоукс, и во мне снова загорелась злость. — Неужели? Она боится крови, что ещё нужно, чтобы признать её некомпетентной?! Если бы меня не было рядом, то сын мистера Маклаггена погиб на поле от кровопотери, и что бы было этой юной особе с такими покровителями, как вы и профессор Вилкост?.. Правильно, ничего! Мистер Маклагген даже не подозревал до сегодняшнего дня обо всей серьёзности случившегося, и думаю, вы сыграли здесь не последнюю роль. И как может подобный человек дальше нести ответственность за полный замок детей, если она не может спасти хотя бы одного? Я, конечно, понимаю, что ценные специалисты не хотят ехать в глушь на мизерную зарплату, в большом городе им намного интереснее, но нельзя же спихивать на только что выпустившуюся из школы девочку такую ответственность! — Мисс Кларк, мисс Вертебралис сама просила меня этим летом назначить её школьным целителем, — негромко вмешался профессор Диппет, хотя его тон был достаточно твёрд. — И у неё на руках было рекомендательное письмо от главного целителя больницы святого Мунго о том, что она прошла полугодовую стажировку. — Да, может быть, эта девочка чересчур самонадеянна, но вы, как взрослый и опытный человек, должны понимать, что одна она точно не справится. У неё нет опыта. И случай в субботу только лишний раз это доказал. Нельзя оставлять так, как есть, могут быть и другие случаи… — Мисс Кларк права, профессор Диппет, — перебил меня Тиберий Маклагген, а на его лице была написана небывалая серьёзность. — И я буду вынужден вынести этот вопрос на совете Попечителей. Харриет Вертебралис слишком юна для подобной должности, и она не обладает необходимыми навыками для оказания помощи ученикам. Корвус, ты доверишь мисс Вертебралис жизнь Родольфуса? — Жизнь своего сына я теперь доверю только мисс Кларк! — игриво подмигнул мне мистер Лестрейндж, и я широко улыбнулась его очередному подъёбу. — Но ты прав, школе определённо нужен другой, более опытный целитель. — Возможно, джентльмены, — осторожно вмешалась профессор Вилкост, выйдя чуть ближе к нам из тени, — совет Попечителей сможет выделить средства, чтобы пригласить на время кого-нибудь из опытных целителей больницы святого Мунго, чтобы обучить Харриет для… самостоятельной работы в дальнейшем? Девочка права, желающих на должность школьного целителя из-за низкого оклада совсем немного, поэтому профессор Диппет и не отказал мисс Вертебралис в работе этим летом. Вряд ли кто-то появится за это время, а оставлять учеников совсем без необходимой помощи мы не имеем права… — Мы обсудим такую возможность на будущем совете, профессор Вилкост, — вежливо согласился мистер Маклагген, и судя по всему, «разборки» были закончены, а я к немалому своему удивлению умудрилась выйти сухой из воды. — Мисс Кларк, вы не против прогуляться со мной до больничного крыла и ещё раз посмотреть моего сына? А заодно рассказать, что и каким образом вы всё-таки сделали? — Да, конечно… — с облегчением выдохнула я, и вдруг профессор Вилкост подошла ко мне ближе и внимательно посмотрела мне в глаза. — Мисс Кларк, если вы не против, то я очень хотела бы побеседовать с вами с глазу на глаз сегодня после занятий в моём кабинете. Не беспокойтесь, эта беседа будет носить сугубо личный характер… И Гораций, чуть не забыла. Пусть ваша ученица и совершила подвиг, но это всё равно не даёт ей права использовать неприличные выражения в присутствии профессоров… — Что ж, пожалуй, вы правы, Галатея, — впервые за всю беседу подал голос Слизнорт, до этого лишь в качестве зрителя участвуя в этом странном собрании. — И пожалуй, минус тридцать баллов факультету Слизерин будет честной ценой за подобную вольность. — Вилкост учтиво кивнула и отошла от меня, а Слизнорт вдруг широко улыбнулся и подмигнул мне. — Но я также вынужден добавить факультету Слизерин сто баллов за проявленный героизм мисс Кларк, которым только что восхищались эти достопочтенные джентльмены… я тоже восхищён и не собираюсь об этом молчать! «Моё ты скользкое, меркантильное солнышко!» — хотелось по привычке воскликнуть мне и обнять при всех своего щедрого декана, но я с трудом удержалась, лишь продолжая широко улыбаться тому невероятному обстоятельству, что обматерила при всех заместителя директора и ещё умудрилась остаться в плюсе. А Слизнорт, уже спускаясь со мной по винтовой лестнице обратно в коридор шестого этажа, чуть слышно шепнул на ухо: — И добро пожаловать в мой «клуб Слизней», моя дорогая Валери! Я очень люблю таких способных людей, как вы, и очень рад, что вы теперь в нашей дружной семье! Я ещё не слышала до этого, что же это был за клуб, но судя по всему, он был для избранных, и я неожиданно вошла в их число. Оставалось только понять, кто ещё входил в этот клуб и какие он давал плюшки. В больничное крыло мы пришли втроём. Наверное, отец Роди решил подождать друга и вместе отправиться обратно в министерство, а может, он хотел посмотреть на меня «в деле». Но мне было всё равно на оценки окружающих, ведь я честно призналась, что спасала Маклаггена-младшего вовсе не из-за денег, и отступать от своих моральных ценностей не собиралась. К моему неприятному удивлению, нога когтевранца гнила. И мне не оставалось ничего иного, как сбегать до спальни, чтобы взять инструменты, а затем вернуться в больничное крыло с целью очистить рану от некротических масс с помощью скальпеля, ведь я не владела достаточным магическим навыком. А мальчишка горел от инфекции в ноге, словно костёр, и даже прикасаться к его коже было неприятно горячо. Харриет, едва меня увидев, сразу юркнула от постели больного в угол, а я внимательно осмотрела пострадавшего, оценила внешний вид и температуру кожи, а затем развернула поудобнее для себя ногу и принялась снимать повязки с окон в гипсе. — Тише-тише, потерпи, мой хороший… — приговаривала я, стараясь как можно аккуратнее убирать присохшие бинты, и мальчик каждый раз стонал и дёргался от боли. — Мне нужно посмотреть рану, смотри, вся повязка пропитана гноем… тебе станет лучше, когда я закончу, обещаю… Когда с бинтами было покончено, пришло время самого неприятного. И я уже слышала тот самый крик в ушах, который снился мне в пьяном бреду, а потому решительно направилась в сторону номинального целителя Хогвартса. — Целители должны были оставить зелье от боли… где оно? — Но… я уже давала ему сегодня! — пискнула она, пытаясь сохранить крохи гордости, хотя под внимательными взглядами двух советников министра это было не просто. — Я сейчас буду срезать скальпелем мёртвую ткань, так что нужно как можно лучше обезболить мальчика… поэтому, будь добра, дай ещё, я не знаю нужных дозировок и сделать ничего не могу. Он не должен кричать от боли, когда я начну. В конце концов, пациенту было выпоено ещё несколько ложек нужного зелья, хотя эффект у него был явно недостаточным, и мальчик всё равно вился в кровати от боли, когда я промывала рану спиртом, а затем вычищала её с помощью инструментов. В конце же я решила залить всё той самой настойкой, которую посоветовал Дамблдор, и ещё живая мышечная ткань затянулась чуть сильнее, сократив размеры раны. А значит, стоило проводить подобные процедуры дважды в день до полного закрытия раны, чтобы мальчишка смог поправиться… и судя по всему, делать это буду именно я. — Ему нужно другое зелье, сильнее, — тихо проговорила я Тиберию Маклаггену, когда мы вышли наконец в коридор, а мальчик провалился в беспокойный сон. — Вы сами видели, нога гниёт, мне придётся снова и снова вычищать рану… а это очень больно. — Я спрошу у Августуса Сепсиса, главного целителя Мунго, что можно будет купить, и оно сразу же будет здесь, мисс Кларк, — с небывалой серьёзностью отозвался мистер Маклагген, а я лишь устало подумала, что сепсиса нам только не хватало для полного счастья. — Что ещё нужно? — Хороший антисептик для промывания и сильное зелье от жара и воспаления, это тоже уже не помогает. И ради бога, пригласите сюда уже кого-нибудь из нормальных целителей, я одна не справлюсь, а дело дрянь… не то чтобы ему очень нужна госпитализация, но… ему нужен постоянный присмотр нормального специалиста. — Конечно, — напряжённо выдохнул он, видимо, полностью погрузившись в тревоги о сыне. — Корвус, пойдём? — Да, только позволь мне перекинуться с мисс Кларк парой слов наедине? — отозвался мистер Лестрейндж, и Тиберий Маклагген растерянно кивнул, а мы отошли на несколько метров в сторону. — Да уж, жаль Тиберия… Эверетт действительно выглядит не так радужно, как нам описывала это профессор Стоукс ещё вчера… но я рад, что вы взяли его под своё ангельское крыло. Я немало смутилась подобному сравнению, так как нимб над головой мне точно не грозил, а отец Роди задумчиво посмотрел на друга у окна и чуть тише добавил: — Да и странно, что парнишка получил подобную травму уже после окончания матча… — Вы так думаете? — сразу же прошептала я, так как моя чуйка где-то на периферии тоже чувствовала неладное, но я никак не могла понять, в чём же было дело. И мистер Лестрейндж перевёл взгляд на меня и уверенно кивнул. — Да. Я тоже в своё время играл в квиддич, поэтому немного разбираюсь в этой теме. После свистка судьи бладжеры сразу же перестают охотиться на игроков и возвращаются на положенное место. А тут вдруг один из них внезапно… взбесился и сбил с метлы игрока, да и не кого-нибудь, а сына самого Тиберия Маклаггена. Может быть это роковая случайность, мисс Кларк… а может, и нет. Но я почему-то уверен практически на сто процентов, что такая умная девушка, как вы, сможет докопаться до правды и как-нибудь при встрече шепнёт мне на ушко, в чём же всё-таки дело… — Ничего обещать не буду, мистер Лестрейндж, но если за этими событиями действительно будет стоять что-то ещё, кроме судьбы, я постараюсь вам об этом сказать, — заговорщически прошептала я, а внутри возникло странное чувство, что сам Дьявол протянул мне договор на подпись кровью. Корвус Лестрейндж довольно растянул губы и прислонился плечом к шершавой стене. — Я буду ждать. Мисс Кларк, я уже не раз выразил своё восхищение вами, и свои слова забирать не собираюсь, но… мне нужно спросить у вас кое-что ещё. Как родитель, я обязан уточнить у вас о планах на моего сына. — Планах… на Роди? — с трудом выдавила я, и мистер Лестрейндж уверенно кивнул. — Да, именно. Рядом с ним такая опасная хищница, и я немало обеспокоен… Не подумайте плохого, вы явно честный человек, боретесь за справедливость, раз так смело отстаивали права студентов на должную медпомощь, рискуя собственным вполне шатким положением. У вас твёрдый характер и совсем отсутствует страх в нужных ситуациях… а мой сын, к сожалению, многим пошёл в мать, а не в меня, и подобным похвастаться не может. И легко может подпасть под влияние такой сильной личности, как вы, если вам это будет нужно… — Знаете… — деликатно протянула я, тщательно подбирая слова в такой непростой щекотливый момент. — Роди, конечно, очень милый и… невероятно преданный друг, а ещё очень умный и талантливый волшебник, но… мне нравятся более… жёсткие парни. Плохиши, в общем, как я. Да и возраст… я не посмею, уверяю вас. Скорее, я соблазню кого-то вроде вас, мне это… немного ближе. — Валери, вы сундук, полный сюрпризов, — усмехнулся Лестрейндж-старший, пока я краснела от его многозначительного взгляда. — И так и хочется заглянуть, что же скрывается внутри… — Скорее, ящик Пандоры, который лучше не трогать, — выдавила я и сделала шаг в сторону ближайшей лестницы. — Прошу прощения, мистер Лестрейндж, но у меня скоро начнётся занятие по Заклинаниям, профессор Диггори очень не любит, когда студенты опаздывают… — Конечно, бегите! Удачи вам! Трудно будет сказать, кто же горел сильнее: Маклагген-младший из-за воспаления и заразы или я от стыда за свои слова отцу Роди и его двузначные намёки. И про себя я однозначно решила, что Роди совсем необязательно знать об этих неловких моментах… возможно, его семья вовсе не такая крепкая, как ему казалось до этого, но бить розовые очки точно стоило не мне. Это будет намного больнее, чем обработка раны наживую. Что ж, Заклинания прошли относительно спокойно, хотя Диггори, обычно даже не смотревший в сторону последних парт, то и дело с любопытством поглядывал на нас с Антохой, отчего я снова начинала краснеть. Антоха, кстати, тоже пытался разболтать меня, так как вид у меня был… взволнованным, и это мягко сказано, но сразу после звонка колокола я побежала к Вилкост, чтобы покончить вереницу дурацких разговоров в этот грёбаный день, и потом за один раз выложить всё другу. И Вилкост, заметив меня на пороге своего личного кабинета, где всё лежало на своих местах так идеально, что даже бесило, сухо улыбнулась и указала на стульчик рядом со столом, явно предназначавшийся для студентов. — Садитесь, мисс Кларк, я не отниму у вас много времени. — И о чём же вы хотели со мной поговорить? — сглотнув, поинтересовалась я, и профессор ЗОТИ смерила меня взглядом коршуна и высушенной рукой чуть поправила идеально ровную стопку свитков справа на столе. — Я немало услышала сегодня о вас, Валери, и признаюсь, многое меня немало удивило. Но дело в том, что у вас явно какой-то… звериный гнев в сторону моей племянницы, и я никак не могу понять, что же она вам сделала? Может быть, у вас пересеклись личные интересы, и вы пытаетесь таким образом ей отомстить? — Нет, профессор. Никаких личных интересов у нас с мисс Вертебралис нет. Я всего лишь считаю, что она не подходит для должности целителя, в первую очередь ради безопасности детей. И я не могу понять, почему вы так выгораживаете её после того, что произошло в субботу… Вилкост на минуту задумалась, будто бы собираясь с мыслями, а затем ещё раз подняла на меня глаза и сложила руки в замок. — Харриет — единственная дочь моей родной сестры, которая погибла вместе с мужем десять лет назад. И мы с Элоизой — профессором Стоукс и моей двоюродной сестрой — являемся единственными опекунами девочки. А поскольку собственных детей у нас с Элоизой нет, то мы стараемся дать Харриет всё, что только можно. — Я… понимаю ваше желание побаловать… осиротевшую племянницу, но… всему есть границы. И здесь они проходят ровно там, где начинаются интересы других студентов, профессор… — по словам выдавила я, но Вилкост чуть громче перебила меня: — Мисс Кларк, Харриет ещё с пятого курса безответно влюблена в Бенджамина Диггори. — Сказать, что моя челюсть упала на пол, — это ничего не сказать, а Вилкост, явно собрав в кулак всю свою волю, намеренно безразличным тоном продолжила говорить: — Мы с Элоизой решили не вмешиваться и подождать, пока девочка сама… отойдёт, но она решила пройти стажировку в Мунго, чтобы занять должность целителя, ведь все остальные должности в Хогвартсе были уже заняты… чтобы продолжить общение с Бенджамином. Он, конечно, галантно соблюдает дистанцию, но её надежда всё равно не гаснет… — Первая любовь — это прекрасно и замечательно, профессор Вилкост, но это совсем не повод подвергать жизни других опасности, — уже немного твёрже перебила я, так как меня явно пытались втянуть в этот сочувственный бред, и преподаватель ЗОТИ прищурила глаза от злости. — Вы действительно очень бойкая девушка, даже наглая, чем Гораций, конечно, восхищается… но меня вы этим точно не покорите. И я вынуждена сменить тон нашей с вами беседы… — И чем же вы собираетесь мне угрожать? Я легко приподняла брови, мигом покрывшись ледяной коркой, и Вилкост сухо выдохнула: — При желании я могу так отравить вам жизнь, придираясь на каждом занятии, что вы никогда не увидите оценок выше «Удовлетворительно», в том числе и на итоговых экзаменах. Как вам такое? — Если вы считаете, что меня до этого не окунали головой в дерьмо, то вы очень сильно ошибаетесь, — самоуверенно заявила я, не теряя ни грамма твёрдости. — Да и я никогда не гонялась за оценками, так что делайте, что хотите, мне всё равно. Я выживу при любом раскладе, но если вы вдруг решите пойти по этой дороге, то… грош вам цена как преподавателю. И лечить людей ваша племянница от подобного точно не научится. А мне до этого казалось, что вы более рассудительная и хладнокровная женщина, нежели ваша вспыльчивая двоюродная сестра… На какое-то время повисло неловкое молчание, но я сказала всё что хотела, и добавить было нечего, а Вилкост пока формулировала мысль, чтобы достойно ответить на мои нападки. И наконец она демонстративно поджала сухие губы и прохладно проговорила: — И что же вы предлагаете в качестве решения нашего с вами конфликта, мисс Кларк? Не сомневаюсь, что у такой способной и острой на ум девушки точно припрятано решение… — Я предлагаю вам перестать потакать капризам подопечной и начать наконец её воспитывать, всё-таки она уже совершеннолетняя и должна начать жить своей жизнью. Как вам такое решение, профессор? Тонкие губы сжались ещё сильнее, если такое вообще было возможно, но Вилкост прекрасно держала себя в руках, не давая недовольству вырваться наружу. И в конце концов она сдержанно улыбнулась мне и указала рукой на дверь. — Что ж, я вас услышала, юная леди. Думаю, через какое-то время мы снова побеседуем, и тогда вы… придумаете что-нибудь ещё. — Может быть, — в таком же ледяном вежливом тоне ответила я, встав со стула, и с показным безразличием покинула кабинет Вилкост, демонстрируя полное отсутствие страха. В гостиной Слизерина меня ждали, причём вся компания, а Антоха даже занял местечко на самом удобном диванчике прямо в центре внимания. И я, плюхнувшись к нему, страдальчески возвела руки к потолку и наконец воскликнула то, что хотела сказать целый день: — Это какой-то грёбаный пиздец! — Так как… всё прошло?.. — осторожно поинтересовался Антоха, как самый смелый, и меня наконец прорвало. — Как всё прошло?.. Как всё прошло?! Да меня там прополоскали от и до! Стоукс устроила настоящий грёбаный цирк с конями, решив добиться моего исключения, и всего-то за какие-то два-три несчастных матюга в свой адрес! Кто-то хихикнул, но в основной части все молчали, а я эмоционально замахала руками. — А ещё выяснилось, что тот парень, который упал с метлы, оказался сынком помощника министра!.. — А ты не знала? — удивился Эйвери, из чего легко можно было сделать вывод, что я была единственным лохом, который действительно не знал этого важного нюанса. — Да кто хоть мне сказал?! Я узнала об этом только тогда, когда в кабинет Диппета заявился его отец собственной персоной! Да ещё и в компании отца Роди! — Мой отец тоже там был?! — воскликнул Роди, жадно ловивший каждое моё слово, и меня снова накрыло. — Представь себе! У него, оказывается, на меня целая папка с досье припрятана! Он мне такой допрос с пристрастием устроил прямо перед Диппетом и деканами, чуть ли не обвинив в том, что я советская шпионка! — Мальчики тихо присвистнули, а я глубоко вдохнула и выдохнула. — Короче, обстебал с ног до головы, но я вроде ему понравилась… — Класс, — хмыкнул Антоха, вальяжно прижав меня к себе. — Совет вам да любовь с Роди!.. Вместо ответа я показала средний палец, и парни рассмеялись, а я продолжила возмущаться: — Но это только полпиздеца. Оказывается, та непутёвая Вертебралис, которая должна была купаться в крови вместо меня, — племянница Вилкост и Стоукс, безответно влюблённая в Диггори. А я, судя по всему, с помощью отца Роди и Маклаггена почти добилась её увольнения, и теперь обе сучки собрались мне мстить! Вот теперь всё… это пизде-е-ец… — Мда, — протянул Эйвери, первым придя в себя после моего крайне эмоционального рассказа, а я тем временем растекалась по дивану. — Так тебя всё-таки исключат? — Пусть только попробуют, у меня теперь в друзьях два советника министра! А ты расстроился от новости, что я остаюсь с вами? — Я очень расстроился бы, если бы мы снова остались без счетовода, — уловив мой сарказм, подмигнул он. — Ещё чуть-чуть, и я начну думать, что эта должность проклята… — Я уже начинаю так думать… И за что мне всё это, не понимаю… — Да ладно тебе, Вэл! — примирительно протянул Антоха, и огромной лапищей сгрёб меня и прижал к своей груди. — Посмотри, какая ты красотка! Против тебя ополчились сразу две злющие мегеры, а ты достала из рукава целых два джокера! Хочешь, я ещё и со своим батей тебя познакомлю, он точно будет в полном восторге! Я скорчила гримасу, так как до сих пор не могла отойти от знакомства с отцом Роди, а Антоха рассмеялся и дружески меня тряхнул, и напряжение само по себе куда-то уходило. И вдруг откуда-то слева раздался неуверенный голос Хью Нотта: — Слушайте, а откуда у нас на счету вдруг взялось целых семьдесят баллов? За игру начислили ещё в субботу, а за сегодня никто вроде не отличился… — Кажется, я знаю, у кого стоит уточнить этот вопрос… — ехидно протянул Эйвери, уставившись прямо на меня. Остальные парни тоже молчаливо повернулись к нам с Антохой, даже Том, задумчиво сидевший на подлокотнике одного из диванов, с загадочной улыбкой ожидал объяснений, и я намеренно небрежно вздохнула. — Слизнорт списал с меня сегодня тридцатник за те три несчастных мата в сторону Стоукс… — Напряжение росло с каждой секундой, и я, подождав ещё немного, тихо добавила: — А затем накинул сотку за прекрасное оказание первой врачебной помощи Маклаггену-младшему… вот такая математика. И ещё он пригласил меня в какой-то клуб Слизней… — О-о-о!.. Парни разом одобрительно загудели, даже Антоха чуть крепче обнял меня, а Роди радостно захлопал в ладоши. — Слушайте, а кто хоть входит в этот клуб? — Мы все, — с лучезарной улыбкой ответил Эйвери, махнув рукой на собравшихся вокруг парней, и я тихо рассмеялась такому очевидному ответу. — Плюс Эви Гринграсс, Друэлла Розье и ещё некоторые ребята с других факультетов, тот же Эверетт Маклагген. В общем, сливки общества. Добро пожаловать! — Да, кстати, Слизнорт обычно устраивает бал в честь Хэллоуина, приглашает всяких важных шишек и знаменитостей из числа бывших учеников, — добавил Антоха. — А мы подрабатываем официантами. Вроде и деньги на карманные расходы в обход родителей, да и предки рады, что мы вроде как самостоятельные… Ты с нами? — А куда я денусь?.. — вздохнула я, лениво наклонив голову на плечо Антохи, и вдруг в поле зрения попал Том, который словно этого и ждал. И пусть он ничего не сказал, даже не пошевелился, лишь безразлично перевёл глаза с меня на тёмно-зелёную портьеру, но диалог состоялся, и меня явно приглашали поговорить тет-а-тет. И когда мальчишки ещё немного погалдели и успокоились, я аккуратно выскользнула из рук Антохи и прошагала к аквариуму, куда чуть раньше ушёл Том, тоже практически незаметно. Приятный зелёный полумрак озера окутал нас двоих, а шум из гостиной будто отступил на второй план. Но вот атмосферу вокруг назвать приятной было сложно, потому что у меня было ощущение, что я нырнула в логово опасного ядовитого змея. Особенно учитывая, какие интересные схемы он проворачивал из тени, где обычно и обитал сам. И у меня было отчётливое ощущение, что я сама уже не была на светлой стороне, как считала до этого, хотя никто меня силком не перетаскивал. — Значит, сегодня всё прошло нормально? — первым проговорил Том, неотрывно смотря в воду, а не на меня, и я тоже подошла к стеклу и прошептала: — Сам же всё слышал. Семьдесят баллов, никаких санкций и наказаний, Диппет спокоен, Слизнорт в восторге, Стоукс и Вилкост перебесятся и остынут. — И это вся твоя выгода? Семьдесят баллов на счёт факультета? Он развернулся и устремил взгляд бездонных чёрных глаз прямо на меня, на что я безразлично пожала плечами, решив умолчать и о помощи с документами, и о чеке, который так и не успела ещё развернуть. — Да, всё. Маклагген сказал, что очень обязан мне, и… я могу обратиться к нему по любому вопросу. — Понятно, — вздохнул Том, и один только Дьявол знал, понял он, что я ему врала, или нет. — А что сказал отец Родольфуса? Корвус Лестрейндж? — Он сказал, что я акула… — Мои губы непроизвольно растянулись в усмешке, а к щекам тотчас прилила кровь. — Но именно благодаря ему всё прошло хорошо. — И всё? — Да. Том, казалось, смотрел сквозь меня куда-то ещё, хотя по-хорошему, он никогда не узнает правду, если только я сама всё не выложу. И даже внезапный румянец на моих щеках можно было объяснить волнением, всё-таки встреча с таким важным человеком не может пройти бесследно… — Хорошо, я рад, что ты смогла выпутаться из этой ситуации, в которую тебя завёл твой же ядовитый язык… — Я тотчас широко улыбнулась этому уколу, а Том тем временем подошёл ко мне вплотную и прошептал: — И я рад, что ты теперь в клубе и посетишь с нами Хэллоуин. Надеюсь, у тебя есть подходящий для подобного бала наряд?.. Всё-таки там будут очень солидные люди, и в школьной юбке уже не походишь… — Не переживай, что-нибудь придумаю… впрочем, как обычно. — Не сомневаюсь… Он напоследок скользнул по мне взглядом и бесшумно покинул аквариум, оставив меня в тишине. И я тяжело выдохнула, будто сбрасывая напряжение, а затем вынула из кармана тот самый чек на моё имя и поднесла его ближе к стеклу, чтобы всё-таки увидеть заявленную сумму. «Интересно, а десять тысяч галлеонов — это много по меркам волшебников?..»