***
— Таня, а ты не хочешь прибраться в своей комнате, хоть чуть-чуть? — с порога раздражённо заявила мама, но я даже не пошевелилась, чтобы посмотреть на неё, продолжая пялиться в ноутбук. За окном горел июль, но меня это мало волновало, потому что я уже почти неделю до самого утра смотрела одно аниме на пятьсот с лишним серий и прерываться не собиралась. Но маму такое положение вещей тоже не сильно устроило, и она ещё более раздражённо воскликнула: — А хотя бы посуду помыть за собой?! На кухне целая гора! — Вечером помою, там ещё есть чистая, — вяло отмахнулась я, на что мама зло выдохнула: — Вот погоди, вырастешь, мозги на место встанут — и ты ещё меня вспомнишь! — Ага, — хмыкнула я, и мама ушла прочь, оставив меня одну в заваленной грязной одеждой комнате, где вперемешку с книгами и бутылками из-под газировки валялись распечатки нот и нитки-мулине. И лично меня бардак вокруг нисколько не напрягал, лишь бы не заниматься противной уборкой снова… Какой-то странный шум вырвал меня из объятий тревожного сна, и прежде чем я открыла заспанные глаза, передо мной вновь промелькнуло недовольное лицо мамы. А затем — фигуры моих соседок по спальне, которые громче обычного собирались на завтрак. Или это я чутко спала? «Вот я тварь, — сморщилась я, вспомнив, как вела себя подростком. — А мама была права… Вот бы хоть раз ещё её увидеть!» Да, десять лет назад я была той ещё ленивой дрянью, и заставить меня мыть комнату можно было только из-под палки. Чаще всего это делала сама мама, когда я уходила гулять с друзьями, мне же на чистоту дома было ровным счётом плевать, и я никак не могла понять, что это она так с ней носится… А потом я поступила в универ, вышла замуж, и как-то так получилось, что прибираться вокруг стало некому, а к чистоте я успела хорошо так привыкнуть. Да и грязь почему-то стала раздражать, хотя моего мужа она как не парила, так и не начала… Наверное, потому что он прекрасно знал, что если напакостит, то я всё равно уберу. А вот за моей спиной больше никого не было, и я прекрасно знала, что если что-то не сделаю, то это не сделает никто. «Интересно, как они вообще ориентируются без часов?.. — устало подумала я, из-за балдахина наблюдая за девочками, которые и вовсе не смотрели в мою сторону, настолько они были заняты собой. — Или это я один такой лох, привыкший жить по минутам? Интересно, а какое сегодня число?.. Блядь, только не это!» Прикинув в уме дату, я скривилась ещё сильнее, если такое вообще было возможно. Мой день рождения и так был совсем недавно, но с учётом временных сдвигов наступил снова. И радости это нисколько не добавляло, ведь в душе мне было всё так же двадцать пять, а не пятнадцать, когда я была только рада подобной дребедени. Что ж, зато в этот день я впервые соизволила пойти на завтрак вместе со всеми остальными. Что, впрочем, не ускользнуло от окружающих. — Ничего себе, какие люди! — закричал Антоха, увидев меня на пороге гостиной, и тотчас подбежал и легко хлопнул по плечу. — А чего такая кислая? — Старость не в радость, — скорчилась я, продолжая думать о своём далеко не самом примерном поведении в прошлом. — Ещё один год прошёл, а я всё там же… — У тебя сегодня днюха?! — заорал он, и я мгновенно развернулась и закрыла ему ладонью рот. Правда, было уже поздно. — Валери, у тебя день рождения? Поздравляю!.. — льстиво проговорил Хьюберт Нотт, подойдя к нам с ещё несколькими ребятами, и я достала палочку и зло прошипела: — Если ещё хоть одна тварь посмеет поздравить меня с этим сомнительным событием, то я лично выколю ему глаза и отнесу Слизнорту, чтобы он замариновал их в одной из своих банок! — Хорошо-хорошо, не кипятись! — всплеснул руками Нотт, а рядом стоявший Эдвард Эйвери с усмешкой прошептал: — Что ж, если у тебя нет никаких планов на вечер, то приходи сегодня к нам на тренировку, и мы с тобой ещё раз обсудим кое-какие дела… — Приду, — хмыкнула я, и Эйвери лучезарно улыбнулся и направился к выходу, кинув через плечо: — Буду ждать! И Валери, отлично выглядишь… новая причёска? Вместо ответа я натянуто улыбнулась, так как причёска — тугой хвост на макушке, осталась прежней, но и мои труды с амарантовым маслом не пропали даром, что тоже не ускользнуло от окружающих. Правда, девушки в этом вопросе были намного наблюдательнее парней. — Ты… ты что-то сделала с собой? — удивлённо переспросил Антоха, внимательно ко мне присмотревшись, пока я с загадочной улыбкой смотрела на него в ответ. — Подожди… у тебя другая юбка? Очень красиво! Одним лишь взглядом я дала понять другу, что юбка на мне была одна и та же, а в это время к нам подкрались мои соседки, и одна из них — худая блондинка — по-деловому взяла в руки мой хвост. — Что ты сделала с волосами? Раньше они выглядели совершенно иначе! Я быстро развернулась, но девочки уже успели разглядеть всё, что хотели. Конечно, бабы видят всё, даже то, что мужчины в жизни не заметят. Даже то, чего на самом деле нет… бабы заметят, можете не сомневаться. Но выкладывать все козыри перед этими заносчивыми девицами я вовсе не собиралась, поэтому с напускной безразличностью мотнула головой и бросила: — Да ничего особенного… они всегда такими были. Магия какая-то! — И мой тон был настолько наплевательским, словно это и не я вовсе лезла из шкуры вон сквозь кучу школьных правил и сад с ядовитыми змеями, чтобы добиться такого эффекта. «Завидуйте, сучки!» — злорадно добавила я и направилась в сторону выхода из гостиной, взяв под руки Антоху. — О, я знаю, ты подстриглась! — выпалил он, не теряя безуспешных попыток узнать, в чём же было дело, но я лишь помотала головой, еле сдерживая смех. И тут к нам подбежал Роди, причём у него был такой вид, что я мигом выразительно подняла брови, а он с мучением выдавил: — Валери, я так не могу! — Можешь, милый, ты всё можешь! — пропела я, взяв его под другую руку. — Но я не желаю сегодня ничего слушать про то, что мне осталось жить на год меньше положенного. Андестенд? Роди вместо ответа шумно выдохнул, не говоря ни да, ни нет, и я с довольной улыбкой повела обоих на завтрак, наслаждаясь такой приятной тишиной. Трудно было сказать, почему я перестала любить дни рождения. Раньше я с удовольствием отмечала каждый в компании друзей и близких, но постепенно количество этих самых друзей незаметно сократилось, остановившись на самых преданных: сбербанке, мегафоне и пятёрочке, которые из года в год поздравляли меня эсэмэсками вне зависимости от обстоятельств. Прочее же общение сошло на нет, от работы в такие дни меня, разумеется, никто не освобождал, а вкус праздника постепенно стёрся, сменившись пресной действительностью. В конце концов, это до восемнадцати ты каждый год ждёшь, что станешь старше и ближе к совершеннолетию и сможешь делать всё, что хочешь… А вот после двадцати понятие «взрослеешь» заменяется на «стареешь», и ты уже ничего не ждёшь, а один год бешено сменяет другой. И какой тогда смысл отмечать эту смену? Да и фальши происходящему добавлял факт, что я только недавно, в компании Андрея и мамы по скайпу ела праздничный торт вечером после работы. Поэтому второй праздник через несколько месяцев, а не положенный год, выглядел странно и даже чужеродно. И мне не очень нравилось, что кто-то хотел меня поздравить с чем-то таким. Впрочем, день прошёл удивительно скучно. На Зельях мы с Антохой как всегда были на высоте, на Истории Магии хорошенько выспались, обед был вполне неплох, Спраут после моего эксперимента в пятницу выглядела вовсе не так уж и плохо, как пытался обрисовать Том, и даже с немалым энтузиазмом поинтересовалась, когда я смогу прийти в теплицы на этой неделе, чтобы помочь с очередной гадостью, которая нуждалась в уходе и удобрениях. И я даже пообещала найти время и прийти в четверг или пятницу, чтобы уж совсем не рвать отношения с деканом Пуффендуя, всё-таки подобная дружба могла ещё пригодиться. А после Травологии была тренировка по квиддичу, на которую меня любезно позвали и даже пригласили в мужскую раздевалку, когда все были переодеты. — Так ты правда напоила Спраут Эликсиром Доверия? — со смехом в голосе поинтересовался Эйвери, вальяжно рассевшись на скамейке вместе с другими игроками и зажав в зубах сигарету. — Будешь?.. Курили вокруг пять человек из восьми, и Антоха протянул пачку и мне, видимо, решив галантно поделиться угощением. Честно, в прошлой жизни я бы никогда не притронулась к этой гадости, хотя девочки в нашей ординаторской дымили так, что будь здоров… а в этой было уже как-то всё равно, я даже не могла поверить до конца, что действительно перенеслась в прошлое и училась в закрытой школе волшебников. Да и парни вокруг явно считали меня «своим» человеком, поэтому не стоило давать слабину и подчёркивать, что это было не так. Безразлично приняв сигарету, я позволила её поджечь и медленно вдохнула едкий жгучий воздух, никак не давая понять мальчикам, что это был мой «первый раз». Те, кстати, явно ждали визгов, кашля или ещё чего, яжедевочка, но я флегматично выдохнула дым в потолок и протянула: — Да, правда. — И как на это отреагировал Том? — нетерпеливо наседал Эйвери, и я задумчиво хмыкнула в ответ: — Не скажу, что он был в восторге, но… ремнём по попе не выпорол, и на том спасибо. Парни вокруг громко рассмеялись, даже Роди с улыбкой следил за мной, держа в руке странный маленький золотой мяч с крылышками, который, вероятно, был частью игры в квиддич. — Слушайте, а вы не боитесь, что Том вас здесь застукает? Он же такой блюститель правил, аж противно… — Он здесь крайне редко появляется, — флегматично вставил тот самый Нотт, который хотел подмазаться ко мне с утра, а на коленях у него был вместительный ящик, из которого так и рвались наружу два чёрных мяча. — Да, и тем более, он всё про всех знает, — в том же тоне добавил Эйвери, как следует затянувшись и выпустив колечко дыма. — Думаю, проблемы могут возникнуть только у Антонина, он же самый младший из нас, учитывая, что Сигнус не курит… Да, Роди с Сигнусом были единственными, кто не трогал сигареты, не выдавая, однако, никакой неприязни к курящим. И пока я размышляла над тем, будут ли проблемы конкретно у меня, если Том вдруг узнает, что я баловалась вместе с Антохой, Эйвери протянул мне ту самую чёрную тетрадку. — Слушай, мы в выходные прикинули коэффициенты, поэтому ты почитай, что я там написал, и попробуй посчитать немного, пока мы тренируемся. А после тренировки я проверю твои расчёты, и если всё будет хорошо, то к субботе ты абсолютно готова. Я непринуждённо кивнула и перехватила тетрадку второй рукой, а затем улеглась на Антоху, положила голову ему на плечо и закрыла глаза, начав даже получать некий кайф от крайне дурной привычки. И вдруг неподалёку раздался голос Роди: — Валери, если ты не против, то сегодня можем позаниматься вечером в гостиной… Нехотя открыв глаза, я крайне выразительно уставилась на него, как бы сообщая, что вижу его насквозь. — Роди, я же предупреждала тебя, что не хочу… — Сегодня в озере очень чистая вода, и я подумал, что мы можем посидеть в той комнате… тебе же там понравилось… — проблеял он под выразительные взгляды друзей, видимо, без меня кое-кто вёл себя намного увереннее. И я, решив не подставлять товарища, легко помотала головой и вернулась на плечо Антохи, а тот вальяжно приобнял меня и прорычал: — А я как раз сбацаю что-нибудь на гитаре, мне её только вчера предки прислали! — На Антоху я смотрела куда строже, чем на Роди, но тот нисколько не испугался, лишь выдохнул мне в лицо дым. — Я всё равно спою, днюха у тебя или нет, противная ты вредина! День хороший, что ещё надо?.. О, да, кстати, я же давно хотел кое-что отдать… Я мгновенно напряглась, уже чуя неладное, а Антоха тем временем порылся в сумке, в которой творился форменный бардак, и с трудом вынул оттуда чёрный футляр и протянул его мне. — Ого… так скоро! — потрясённо выдохнула я, догадываясь, что было внутри. — И что, даже с предками не познакомишь?.. В который раз в мужской раздевалке поднялся гогот, даже Антоха чуть раскраснелся, хотя было понятно, что я всего лишь шутила. — Не, ты что, это… это взамен того, что… ну помнишь… я же проиграл… — А-а-а… теперь всё ясно, — выдохнула я и открыла наконец футляр, в котором было небольшое кольцо в виде змеи, в зубах у которой был увесистый изумруд. — То есть это даже не подарок?.. — Нет, что ты, ничуть! — демонстративно замахал руками он, искоса поглядывая на меня в надежде «прочесть» мои эмоции. — Я давно собирался отдать его тебе, да всё никак момент не мог выгадать… нравится? — Да, вполне милый не-подарок, — улыбнулась я, надев кольцо на безымянный палец левой руки, и вернула футляр Антохе, а парни вокруг тем временем лениво потушили сигареты и повставали со скамеек. — Так, потрепались и хватит, впереди много работы. Идём! Эйвери первым вышел на поле, уверенно держа в руках новенькую метлу, а за ним пошли и все остальные, с мётлами и тем странным ящиком с мячами. Я же поплелась на трибуны, чтобы с головой погрузиться в расчёты, а заодно подождать Роди, который явно не терял надежды устроить мне праздник… Ну ё-моё, я же просила! «Домашка» от Эйвери была не очень сложной, и я довольно быстро справилась и принялась лениво следить за финальной тренировкой команды Слизерина перед первым в этом году матчем, о котором все уже давно без умолку трещали. Я даже потихоньку вникала в правила, ведь от некоторых нюансов зависел исход игры, и мне нужно было ориентироваться на поле. Например, что ловец — а им был не кто иной, как Роди — поймав снитч, приносит команде сто пятьдесят очков, чаще всего это победа, хотя и не всегда. Обычный охотник мог принести команде всего десять очков за раз, хотя если атак будет много, то может выйти неплохой счёт. Охотниками были Эйвери, Орион Блэк и Хьюберт Нотт. Старшего Блэка взяли в команду совсем недавно, раньше он сидел на скамейке запасных, но Уоррен Баффет, капитан команды и студент седьмого курса, пропускал уже вторую тренировку, поэтому решили сделать замену. Антоха с Гойлом защищали игроков от вездесущих чёрных мячей — бладжеров, а вратарь — Августин Трэверс — шестикурсник, охранял ворота от посягательства противника. Вроде всё было достаточно просто, если не учитывать нюансы, которых было много. После тренировки, уже на закате, Эйвери быстро одобрил мои расчёты, открыв мне тем самым путь в криминальный мир подпольных ставок, а Роди галантно пригласил меня поужинать с ним, а затем пройти в гостиную для очередного занятия. И я всё это время параноидально ждала подвоха, что ещё немного — и где-нибудь рядом появится огромный торт, а оттуда выскочит полуголая стриптизёрша (хотя от такого варианта я бы не отказалась), но после ужина мы засели в том самом аквариуме и начали отрабатывать Трансфигурацию, а именно превращение любого неодушевлённого предмета в камень с помощью заклинания Дуро. Из гостиной за занавесью раздавались звонкие аккорды, и постепенно вокруг Антохи организовалась стайка девочек-поклонниц, чему тот, безусловно, был рад. Я же довольно быстро справилась с предложенным заклинанием и попросила Роди научить меня делать с помощью магии волшебные копии предметов, что было очень мне нужно. А когда пролетело ещё полтора часа и я была довольна полученным результатом, Роди как обычно похвалил меня и вдруг выудил откуда-то шоколадный кекс с зажжённой свечкой. — Я знаю, ты просила ещё с утра, но… я так не могу! Мне так хочется поздравить тебя, и… это такой счастливый день! — Угу… поздравил? — вздохнула я, однако, без капли раздражения, а затем быстро задула свечу, разломала кекс пополам и протянула половину негоднику. — Угощайся, мне всё не съесть. И надеюсь, это всё?.. Я очень надеялась, что на сладком и поздравлениях всё закончится, но по лицу Роди и так всё было написано. И я на это демонстративно закатила глаза, а он трясущимися руками достал из сумки зелёный свёрток и протянул его мне. — Роди, я не буду ничего принимать, даже не надейся, ты и так столько для меня… — Но ты даже не открыла его! — перебил Роди, обретя какую-то внутреннюю твёрдость, что я даже удивлённо выпрямилась. — Пожалуйста, сначала распакуй и посмотри, а потом уже отказывайся… — Ладно, — вздохнула я и нехотя сорвала упаковку, и у меня на коленях оказался новый справочник по зельям, девственно-чистый, настолько, что я чувствовала запах типографской краски. Словно наркоман, я зажмурилась и глубоко вдохнула, а Роди тем временем подсел ко мне поближе и открыл оглавление. — Мне мама его посоветовала, она сказала, что для юной ведьмы эта книга в самый раз. Здесь… здесь много рецептов для красоты и здоровья, а ещё иллюстрации и подробные инструкции… Ты же в последнее время очень продвинулась на занятиях профессора Слизнорта… — Ты рассказал обо мне своей маме?.. — еле выдавила я, так и горя от смущения, а в голове крутилось лишь: «Ой, бля…» Роди тоже мгновенно загорелся от стыда, но нашёл в себе силы, чтобы прошептать: — Она знает обо всех моих друзьях… а ты мой друг. Тебе нравится книга? — Да, весьма… занятно, спасибо тебе большое. Но больше не надо устраивать мне сюрпризы и привлекать своих родителей тоже… договорились? Роди, несмотря на краску на лице, уверенно кивнул пару раз, а я всё же приняла книгу, решив, что в сложившихся обстоятельствах она мне немало пригодится. И вдруг к нам заглянула одна из старост, и вид у неё был крайне загадочен. — Родольфус, там Слизнорт и Эйвери хотят что-то тебе сказать… Вы с Валери, надеюсь, уже закончили заниматься? Том обвёл нас двоих строгим взглядом, будто застукал за страстным поцелуем, а не за крайне неловкой беседой, и я медленно кивнула и вместе с Роди поднялась с подушек. — Да, мы закончили… — Отлично, — широко улыбнулся Том, и Роди, всё ещё красный, выскользнул прочь за портьеру, оставив нас вдвоём. Точнее, я надеялась, что меня вообще оставят одну, и я немного почитаю подаренный справочник, наслаждаясь тишиной и проплывающими мимо рыбами, так как вода сегодня действительно была особенно чистой, и можно было многое разглядеть. Но Том почему-то не стал уходить, наоборот, он подошёл ближе к толстому стеклу и мне и как бы невзначай протянул: — Симпатичное колечко… хотя ты вроде не собиралась принимать подарки в этот день? Я рефлекторно подняла левую руку, так как не сразу поняла, о чём шла речь, но быстро сообразила и с усмешкой протянула: — Это не подарок, а долг. Только умоляю, не говори, что и ты что-то приготовил для меня… — Он удивлённо вскинул брови, всем своим видом демонстрируя, что я подобной почести точно не дождусь, и я картинно вздохнула и приложила руку к сердцу. — Слава богу, хоть кто-то в этом грёбаном замке делает то, что просят… Усмешка на его губах стала только шире, так как про кого-кого, а про Тома точно такого не скажешь, но сейчас я была даже рада нашей дружеской вражде, если так можно было назвать наше общение. На какое-то время повисла немного напряжённая тишина, которую нарушали лишь звуки гитары из гостиной и тихая болтовня студентов оттуда же, и я задумчиво уставилась вместо рыб на свою руку и горько улыбнулась. — Мда… даже муж не дарил мне настолько дорогие подарки, хотя мы пять лет были женаты… — Ты замужем? — немало удивился Том, тотчас повернувшись ко мне, на что я легко вскинула бровь. — Ты не говорила до этого… — Ты и не спрашивал, — хмыкнула я, подняв вторую руку с Кольцом Всевластья. — Хотя какая теперь разница, а? — Значит, это одна из тех причин, по которой ты так хочешь вернуться в своё время? — Том продолжал крайне внимательно следить за мной, но я лишь неприязненно поджала губы и перевела взгляд обратно на рыб за стеклом. — Скорее, это одна из немногих причин, из-за которой я возвращаться как раз не хочу… А тебе какое дело до моей семейной жизни? — Мне интересно… я пытаюсь понять, с кем всё-таки имею дело. — Он чуть приподнял угол рта, хотя за показной любезностью скрывался очень крепкий яд, которого, однако, хватало и внутри меня. — Странно, что такая сильная и… умная девушка могла выбрать себе в мужья… кого-то… кто вызывает в ней неприязнь. Дело в деньгах? — Боже упаси, — отмахнулась я, так как наш с Андреем брак по расчёту точно было трудно назвать. Он боялся тратить деньги даже на себя, что уж говорить обо мне? — Нет, дело не в этом. Просто… я не всегда была такой, какой ты меня знаешь, и ошибок тоже немало совершила за свою жизнь. Горечь медленно растекалась по венам, и пожалуй, перспектива начать всё заново, с пятнадцати лет, и не наломать столько дров, сколько умудрилась наломать я, была не такой уж и плохой идеей. От нахлынувших воспоминаний стало так хреново, что хотелось закурить прямо здесь, благо что Антоха с сигаретами был далеко, и мне было лень до него идти, а затем и на улицу. И ещё хуже становилось от пристального взгляда человека слева, который буквально просверливал меня чёрными бездонными глазами, что бесило меня с каждой минутой всё сильнее. — Слушай, ты хочешь знать, в чём дело? — зло выпалила я, развернувшись к нему лицом, и Том невозмутимо кивнул. — Ладно… всё на самом деле банально до слёз. Просто мы с Андреем два инфантильных дебила, которые решили в двадцать лет поиграть во взрослую жизнь и семью… Перед глазами вместо воды так и промелькнула картинка, где мы с Андреем, молодые и счастливые, дурачимся в день свадьбы. Я в длинном белом приталенном платье и с модным букетом, он весь такой высокий и стильный, в новеньком костюмчике… Мы были влюблены, горели страстью, понимали друг друга с полуслова, и казалось, что любые неприятности были нам по плечу… и вдруг картинка сменилась. Я лежу на кровати в тёмной комнате и задыхаюсь от ковида и температуры под сорок, а Андрей кричит с кухни, что в доме нет еды и ему приходится самому мыть за собой посуду… Как же я ненавидела его в тот момент! Он даже воды не мог принести мне, потому что боялся подходить к кровати, мало ли заразится… Я выкарабкалась, конечно, и после был грандиозный скандал, однако мы как-то умудрились продержаться ещё полгода и даже переехать в Москву… Наверное, всё дело было в том, что я пока не могла встать на ноги с бешеным ритмом учёбы, а он не привык жить один и обслуживать себя, ведь от мамы сразу переехал жить ко мне. И где только были мои глаза?.. С трудом, но воспоминания отступили, и я тяжело вздохнула, твёрдо пообещав себе, что никогда в жизни больше не допущу такого. Я даже не сразу вспомнила, что рядом со мной был кто-то ещё, но Том, не дождавшись продолжения, самостоятельно протянул: — И?.. — И мы проиграли, — ядовито выплюнула я и, подхватив свои вещи, резко откинула портьеру, решив почитать в спальне, где никто не лез в душу. На нас тут же все повернулись, видимо, я слишком резко схватила тяжёлую ткань, но в это же мгновение в гостиную ворвалась какая-то девушка лет шестнадцати и схватила Эванджелин Гринграсс за руки. — Эви, ты не поверишь! Теодор сделал мне предложение! Весной мы поженимся! Какой же вокруг поднялся визг! В основном женский. Все девчонки вокруг бросились поздравлять молодую невесту, а я тихо распахнула глаза, так как девочка ещё даже школу не окончила, а уже бежала под венец. Неужели оно действительно так надо?.. Мне хотя бы двадцать исполнилось, когда я решилась на подобную глупость… Наверное, я стояла на одном месте слишком долго, и Том, взяв инициативу на себя, крайне осторожно приобнял меня за талию и подвёл к центру событий, где уже распылялся в поздравлениях Эйвери. — Анабель, прими наши самые искренние поздравления, — первым начал Том, изобразив на лице невероятную вежливость, и легонько пихнул меня в бок. И я, очнувшись, попыталась выдавить из себя какое-то подобие улыбки и выдохнула: — Здоровья погибшим. Абраксас Малфой, сидевший рядом за столом, так и подавился чаем, услышав подобное, а вокруг мгновенно образовалась идеальная тишина. Но я, воспользовавшись моментом, выскользнула из рук Тома и быстрым шагом направилась в спальню, решив, что сегодня буду читать до тех пор, пока глаза сами собой не закроются… Иначе в голову точно постучатся те самые воспоминания, от которых я и пыталась сбежать, но, похоже, безуспешно…* * *
— Валери, ты не поверишь, зачем меня звал к себе Слизнорт! — прокричал Роди, едва заметил нас с Антохой на заднем дворе в кустах, где мы тихо курили перед Трансфигурацией. Мы тотчас оглянулись на предмет опасности, но Роди был один, поэтому бояться было нечего. И я, выдохнув едкий дым, расслабленно прислонилась к стене, а Роди наконец подбежал к нам и воскликнул: — Я теперь новый капитан сборной Слизерина по Квиддичу! — Поздравляю, дружище! — первым среагировал Антоха, крепко обняв товарища, а следом и я с тёплой улыбкой прижала его к себе, стараясь, чтобы его одежда не пропахла табаком. — Роди, ты такой молодец! Но я думала… разве… разве не Эйвери всеми командовал… — Эд — борзый парень, но его только деньги интересуют, — вставил Антоха, пока Роди так и сиял от счастья в этот хмурый октябрьский день. — А вот Роди все наши игры от А до Я продумывает уже не первый год… кому как не ему занять этот пост?! — Да, ты прав… ещё раз от души поздравляю! Ты заслужил! — Спасибо, Валери, — смущённо отозвался Роди, пока мы с Антохой заканчивали нашу маленькую слабость. — Я очень рад, словами не передать… И я так рад, что на моём первом матче в качестве капитана будешь ты! — Мы все там будем, приятель, — широко улыбнулся Антоха, приобняв друга за плечо, и я скопировала его улыбку и пропела: — Да-да, все мы будем там, так что не переживай. А куда делся предыдущий капитан? — Понятия не имею, у него там с семьёй какие-то проблемы были, — пожав плечами, проворчал Антоха, и Роди так же растерянно развёл руки в стороны. — А у тебя сейчас что? — Зелья, а у вас? — Трансфигурация, — хмыкнула я, затоптав сигарету, и мы двинулись в сторону крыльца. — Ладно, хоть до лестниц нас проводишь… новый капитан сборной! Словами не передать, как же Роди был горд получить подобную должность, и я искренне была за него рада. Мне даже казалось, что если бы Том был на год старше или младше, то именно Роди сделали бы старостой нашего факультета, настолько старательным он был и заслуживал таких почестей. Правда, его законопослушность тоже имела границы, ведь он ни слова не говорил нам с Антохой на наши шалости или те же сигареты, но… кто бы знал, как же нам обернётся его осведомлённость в целом. — Родольфус… поздравляю с назначением в капитаны! — Не успели мы пройти и пяти метров по коридору, как к нам подошёл Том и вид у него был как у сфинкса. Но я уже настолько привыкла к этому сучьему виду, что даже бровью не повела, а Том достал из чёрной сумки внушительную папку и протянул её Роди. — Я нашёл её под своей кроватью в спальне, кажется, кто-то пнул её туда с утра… и там твои инициалы… Увидев чёрную кожаную папку, глаза Роди так и распахнулись, что даже мне стало интересно, что же там лежало. Но ответ на моё любопытство пришёл сам собой, когда Роди неудачно перехватил папку из рук Тома, и все листки оттуда выскользнули на каменный пол. И теперь была уже наша с Томом очередь округлять глаза от увиденного. Это были рисунки, и на самом верхнем в целой куче была я. Лёжа на плече Антохи и с сигаретой в руке. Это даже рисунком назвать было трудно, потому что изображение было настолько точным, будто меня сфотографировали, а не нарисовали по памяти бог весть когда. Только вот если меня ошеломил сам факт наличия портрета, о котором я и не подозревала, то Том зацепился за совершенно другое. — Господи… неужели… это ты нарисовал?.. — потрясённо протянула я, подняв тот самый кусок бумаги выше, но его тотчас выхватили у меня из рук, и Том зло повернулся к Антохе. — Антонин… кажется, я уже предупреждал тебя и не раз… что это?! — Вольная… фантазия автора? — сморщился тот, поглядывая то на меня, то на Роди, лицо которого было похоже на сочную свёклу. — Мы не курили, честное слово! — Но Том продолжал жёстко смотреть в глаза Антохе, что он не выдержал и завопил: — Ладно-ладно, я курил! Но Вэл не трожь, она здесь ни при чём! Это… это моя рука!.. Словами не передать тот скепсис, что нарисовался на лице Тома, когда он окинул взглядом мой портрет, где было предельно ясно, чья же рука держала сигарету. Но для пущей убедительности Том резко развернулся к Роди и безапелляционно заявил: — Родольфус, это правда?.. — Ну, я… знаешь, я… в общем, это не… совсем… как бы… — Вы оба наказаны, — жёстко объявил Том, так и не дождавшись от Роди внятных объяснений, а мы с Антохой стояли в ахуе и не знали, что сказать. — Завтра после занятий пойдёте к эльфам на кухню и будете там помогать… — Но завтра вечером сбор перед матчем! — взревел Антоха, а я с не меньшим возмущением добавила: — А я обещала Спраут, что помогу с жаброслями!.. — Правда, от последней фамилии Том ещё больше осатанел, и я тихонько проблеяла: — Это… не то, о чём ты… мог подумать… она сама меня позвала, а мне… больше ничего не надо… вроде как… — Значит, после сбора и Спраут вы вместо ужина идёте на кухню и делаете всё, что вам скажут, — зло прошипел Том и вдруг ткнул пальцем прямо в меня. — И если я узнаю, что с деканом Пуффендуя что-то случилось, то ты пойдёшь писать объяснительную прямиком в кабинет директора, ясно? Я ничего не ответила на это, лишь сморщилась, словно сушёный инжир, а Антоха и вовсе стоял понурый, будто воды в рот набрал. И Том, взмахнув листком, развернулся на каблуках и пошёл прочь, крикнув: — А это я заберу себе… не дай Мерлин кто-то увидит этот позор! Как раз в этот момент над головой зазвенел колокол, и студенты вокруг поспешили на занятия. Одни лишь мы трое продолжали стоять посреди коридора, и когда ко мне наконец вернулся дар речи, я всего и смогла выдавить, что: — Ебать… — Пиздец… — поддакнул Антоха, тоже начав шевелиться, и вдруг Роди очнулся и принялся собирать разбросанные по коридору рисунки. — Мда, приятель… удружил, ничего не скажешь. — Я не хотел, правда!.. Валери!.. — Пошли, Вэл, если нас ещё и Дамблдор накажет за опоздание, то это будет полный трындец! — Угу, — выдохнула я, стараясь не смотреть на поникшего Роди с бумагой в руках… как-то я даже не ожидала, что он когда-нибудь сможет так подставить нас с Антохой, пусть и не специально. Что ж, пятница подкралась незаметно, и даже допы со Спраут начали казаться не такими противными, всё-таки каждый раз я узнавала для себя что-то новое, да и моя успеваемость заметно подросла, что не могло не радовать. Что нельзя было сказать про каторгу на кухне, которую для нас с Антохой организовал Том, причём даже не застукав нас… а за какой-то дурацкий рисунок! Ладно, мне ли бояться грязной работы, я же только что вся вывалялась в водорослях и удобрениях в теплицах… чего нельзя было сказать про Антоху. — Завтра после матча я его урою, — зло прорычал он, когда мы встретились перед Большим залом, куда вход был для нас заказан. — И то только потому, что он грёбаный капитан! — Да ладно тебе, — вздохнула я, свернув за Антохой в неприметный тёмный коридор с натюрмортами. — Ты же знаешь, он не специально… — Неужели?! И мне должно стать от этого легче?! — Слушай, не хочешь работать — не надо, иди в гостиную отдыхать перед матчем, я сама всё сделаю, — устало протянула я, решив, что проще будет сделать всё одной, чем весь вечер слушать проклятия в сторону Роди. Но Антоха вдруг остановился посреди коридора и как-то странно на меня посмотрел, что мне даже стало не по себе. — Ты за какую паскуду меня считаешь, а?.. Вместе вляпались — вместе и отработаем, а с этим… я потом разберусь. Сам. Я на это лишь тяжело вздохнула, так как ситуация была крайне неприятной, и мне очень не хотелось, чтобы Роди пострадал… примерно так же, как не хотелось работать на кухне вместо заслуженного ужина. Интересно, а как хоть выглядят эти самые эльфы, что трудятся на кухне вместо поваров? Ответа не пришлось долго ждать. Пройдя ещё немного, Антоха остановился перед одним из множества натюрмортов и легко пощекотал грушу, и та захихикала и открыла нам дверь на кухню, где сновали не меньше десятка карликов с длинными ушами и с наволочками вместо одежды. И подобное зрелище немного повергло меня в шок. — И зачем он нас вообще сюда прислал?.. — окинув взглядом кухню, больше похожую на второй Большой зал, вздохнул Антоха, а вокруг тем временем вовсю кипела работа. — Они же ненавидят, когда кто-то пытается им помочь! — Вы те самые ученики, о которых говорил мистер Реддл? У нас под ногами вдруг оказался тот самый гном или… эльф, как их называли, и я с любопытством наклонилась, а Антонин демонстративно закатил глаза. — Да, они самые. Что делать? — Вон там, вам нужно будет без магии почистить картошку, — отозвался эльф, указав рукой в тёмный угол, где стояло три увесистых мешка. — А перед этим хорошенько её вымыть. Справитесь — и можете уходить. — Да мы тут до ночи копаться будем! — взвыл Антоха, оценив масштаб катастрофы, но я лишь смиренно выдохнула, взяла его под руку и потащила в угол. — Давай, тигр, быстрее начнём — быстрее закончим… я мою, ты чистишь, потом поменяемся. — Роди… сука! — выплюнул он, усевшись за хлипкий стульчик рядом с первым мешком, и вдруг посмотрел куда-то за моё плечо и выкрикнул: — Мотай отсюда, у меня всё-таки нож в руке! Я обернулась, и действительно — Роди собственной персоной пожаловал к нам на кухню, и вид у него был настолько виноватый, что лично я ругаться на него точно не собиралась. — Ребят, простите… что так вышло, я правда не хотел!.. — В жопу засунь себе свои извинения вместе с этой грёбаной картошкой, — огрызнулся Антоха, когда я принесла ему первую вымытую порцию, и он начал ловко чистить кожуру ножиком. — Так я… за этим сюда и пришёл… — Мы одновременно распахнули глаза, а Роди взял ещё один небольшой нож и уселся рядом с Антохой. — Том с Эванджелин сюда точно не придут, так что… я сам почищу всё, что надо, а вы можете идти. Это же из-за меня вас наказали… — А знаешь… лады! — Антоха бодро вскочил с места и бросил свой нож, на что Роди вежливо кивнул и стал крайне неумело соскребать кожуру с картофеля, видимо, его первый раз заставили заниматься чем-то подобным. — Пойдём, Вэл, перекусим чем-нибудь, я голодный как зверь! Поджав губы, я, однако, не сопротивлялась, когда Антонин взял меня под руку и повёл прочь от каторжной работы на ночь глядя. Но с каждым шагом идти было всё труднее и труднее, и я с непередаваемой мукой повернулась к Антохе, у которого было примерно такое же выражение лица. — Нет, я так не могу… если мы уйдём, то я до конца жизни буду чувствовать себя последней сволочью! Это же Роди… — Да, есть немного, — поджав губы, согласился он, и мы дружно оглянулись на тёмный угол, где Роди возился с первой картофелиной, а его белоснежная рука уже кровоточила от пореза. Но он даже вида не подал, что что-то не так, и упрямо продолжал чистить картошку, и моё сердце окончательно сжалось. — Но это из-за него нас сюда согнали! — Втроём управимся быстрее, — примирительно проговорила я и, развернувшись, потянула Антоху в наш угол. — Давай, вместе веселее! Мы не можем его бросить, он до утра не почистит и один мешок, а завтра матч… а он капитан! — Капитан хренов! — прорычал Антоха, вернувшись на своё прежнее место и взяв в руки нож. — Можешь её благодарить, у меня столько совести нет! Он кивнул на меня и принялся ловко срезать кожуру с уже помытой картошки, а я обмотала белоснежный платок вокруг пореза, убедилась, что повязка работе не мешала, и принялась мыть грязные овощи, а дело заметно сдвинулось с мёртвой точки. Когда Том пришёл на кухню в одиннадцатом часу, все три мешка были вычищены и сложены в огромные кастрюли, но мы уходить вовсе не собирались. Как-то так получилось в процессе, что мы немного разбаловались и с азартом принялись кидать очищенную картошку каждый в свою кастрюлю, и я, мягко говоря, не смогла удивить окружающих меткостью. — Пять метров, новый рекорд! — завопил на всю кухню Антоха, когда Роди ловко попал в специально отставленную кастрюлю, а затем прицелился сам. — Ну-ка, сейчас моя очередь… да, детка! Вторая картофелина попала точно в цель, и я зло сжала свою и прорычала: — Да как вы это делаете, чёрт побери?! Спокойно, мне надо собраться… Сделав глубокий вдох и выдох, я сосредоточилась на цели, но промахнулась, и Роди с Антохой так и вскочили с табуреток. — Это потому что ты решила соперничать с капитаном команды по квиддичу и лучшим ловцом Хогвартса! — хвастливо заявил Антоха, приобняв Роди за плечи, а от прежних обид не осталось и следа. — И с его скромным помощником! — Очень скромным, — выразительно поддакнул Роди. — Валери, у тебя не было шансов. — Да пошли вы! — обиженно выдохнула я, взяв в руки одну из последних картофелин. — Я требую реванша! А вы могли бы и поддаться даме! — Смотри, какая настырная, — хмыкнул Антоха, не обращая внимания на старост рядом. — Ну что, разобьём в сухую? Прежде чем Роди дал добро, Том успел громко кашлянуть для привлечения внимания, и мы трое лениво повернулись в его сторону. — Мы всё сделали, — надменно отозвалась я, а затем огляделась вокруг и потрясённо выдохнула: — Ого… уже никого нет! Который час?.. — Почти одиннадцать, — язвительно ответил Том, видимо, факт нашего веселья вместо наказания немало его задел. — И вам давно пора спать. Родольфус, что ты здесь делаешь?.. — Я… пришёл помочь… Антонин же завтра играет, — чуть обретя уверенность, ответил он, и тут рядом со мной что-то заурчало, и Антоха схватился за живот. — Блин, я на голодный желудок спать не лягу, даже не мечтайте! — Так давай пожарим картоху, вон сколько мы начистили… — предложила я, немного осмотревшись, и рядом с огромными печами, в которых ещё горел огонь, были и сковородки, и масло. — Ты умеешь готовить?! — удивлённо воскликнул Антоха, на что я взяла несколько картофелин в руки и закатила глаза. — Я тебя умоляю, если у меня будет настроение, я могу и борщ сделать… Роди, ты будешь с нами? Роди скромно кивнул, и я набрала ровно на троих человек и направилась к печам, а Антоха засеменил следом. — Слушай, борщ — это тема… а может, у тебя завтра будет настроение, и мы отпразднуем победу наваристым супчиком?! — Посмотрим… обещать ничего не буду. Мы скоро пойдём спать, можете не переживать! — кинула я за плечо, так как Том с Эванджелин даже не собирались уходить, застыв на месте как два истукана. — Мальчики, а будете салат? Вон там вроде овощи есть… — Золото, а не женщина, — мечтательно выдохнул Антоха, прежде чем притащить мне огурцы и помидоры, а в воздухе так и запахло жареным, но этот запах в кои-то веки доставлял одно сплошное удовольствие.* * *
Этого матча ждали все. И пусть исход был заранее предрешён в узких кругах, но для широкой публики интрига сохранялась, и чуть ли не вся школа пришла поболеть за любимые команды. А некоторые особо настырные даже рисковали делать ставки на счёт, и я любезно ждала их под трибуной болельщиков Слизерина с чёрной тетрадью в руках и кожаным мешком для денег. А их, надо сказать, было немало. — Можешь идти, я справлюсь сама, — кинула я Тому, бегло записывая имена и ставки, не забывая про заранее обговорённые коэффициенты, но староста Слизерина лишь прислонился плечом к одной из деревянных опор и флегматично следил, как я пересчитывала деньги. — Мне и здесь неплохо видно… хочу убедиться, что ты всё сделаешь верно. — Как хочешь, — хмыкнула я, и когда поток желающих сделать ставку поиссяк, а игра наконец началась, я подошла с другого края опоры и флегматично уставилась в сторону поля. — А кстати, куда всё-таки делся бывший капитан Уоррен Баффет?.. Он вроде как не поддерживал ваши авантюры… По лицу Тома нельзя было сказать наверняка, был ли он причастен к смене капитана или нет. Но всего на секунду его бледные губы дёрнулись в усмешке, и этого хватило, чтобы сделать определённые выводы. — Его семье… угрожали люди Грин-де-Вальда… его тётя магла, а мать — грязнокровка… таких нынче не очень любят. Поэтому они решили уехать в более… тихое место. И как нельзя кстати, ты не находишь? На секунду мы пересеклись взглядами, и мне стало немного не по себе от той звериной агрессии, горевшей где-то глубоко внутри. И в услышанную историю верилось с трудом, хотя Уоррен был не первым человеком, которого решили забрать из школы именно из-за этого странного Грин-де-Вальда, в сотрудничестве с которым когда-то обвиняли и меня. — И ты хочешь сказать, что совсем здесь ни при чём?.. Мы снова уставились друг на друга, и Том лениво потянулся и осторожно забрал у меня увесистый мешочек, набитый деньгами, и приподнял его перед моим лицом. — Видишь, Валери, чего можно добиться, если приложить немного насилия… — Ты хотел сказать «усилия»? — осторожно протянула я, ведь мне могло и послышаться, но Том безразлично произнёс: — Нет. Я выразительно поджала губы, решив, что про Уоррена ничего больше знать не хочу, потому что меньше знаешь — крепче спишь, а сон — это пиздец как важно, а команда Слизерина тем временем открыла счёт, забив первый квоффл в ворота противника. Роди в качестве капитана уверенно держался на поле, обманывая противника, когда тот замечал снитч, потому как счёт был ещё слишком мал, чтобы завершать игру. А я внимательно следила за счётом, чтобы вовремя изменить коэффициенты ставок с учётом меняющихся условий. Что ж, спустя два с половиной часа матч ожидаемо закончился победой команды Слизерина, хотя итоговый счёт был не таким уж и большим: триста двадцать против двухсот семидесяти, что давало команде Когтеврана шанс выйти в финал. И очевидно, за это было заплачено отдельно, хотя и за сам матч мы получили немало, что приятно грело душу. Едва Роди поймал золотой снитч, как прозвенел свисток судьи, и игроки начали медленно спускаться на землю, купаясь в лучах славы. Я же сунула Тому заполненную тетрадку и мешок и побежала в сторону поля, чтобы первой поздравить своих друзей с победой. — Антоха, Роди, вы!.. — успела выкрикнуть я, как вдруг один из бладжеров со всей дури врезался в одного из игроков Когтеврана, и тот резко свалился на землю… высота была не такой уж и большой, два или три метра, но парень упал настолько неудачно, что его правая нога переломилась пополам, и над полем взмыл фонтан крови. — Господи! Кто-то завизжал, кто-то закричал, преподаватели бросились на поле, но я была ближе всех и рванула первой, решив, что кровь уж точно смогу остановить. Парень в синей форме так и изгалялся от боли, что было неудивительно с учётом открытого перелома двух костей и довольно сильного кровотечения. И я, упав на землю рядом, перевернула его на спину и с силой прижала кулаком паховую артерию, не давая крови свободно течь дальше. — Помогите! На помощь! — завопила я, понимая, что долго так держать не смогу, а к нам приходило всё больше народу. — Целитель! Хоть кто-нибудь! — Мадам Вертебралис! — строго воскликнула пожилая сухая женщина — профессор Стоукс — заместитель директора по учебной части, подтолкнув в нашу сторону совсем молоденькую девочку, лет восемнадцати или девятнадцати, у которой в руках была жёлтая сумка с перекрещенными костями. — Помогите ему, ну же! От нехилого напряжения моя рука довольно быстро устала, и я хотела перехватить другим кулаком, но задержалась, и кровь снова брызнула струёй, окатив моё лицо. И та самая девочка взвизгнула и без чувств упала на траву, а я зло сжала кулак и закричала: — Вы, блядь, издеваетесь?! — Мисс Кларк! — У него открытый перелом, что мне с ним делать?! — нисколько не обращая внимания на крики заместителя директора, продолжала кричать я, снова остановив кровь. — Я, блядь, не целитель и магией лечить не умею! Господь! Действовать нужно было прямо сейчас и быстро, потому что парень быстро терял кровь и сознание. И я, вспомнив правило трёх «О», одним рывком оторвала себе лоскут ткани от его плаща и резко обмотала вокруг бедра, прорычав: — Обескровить… обездвижить… обезболить… детский сад какой-то! И как можно было взять такую недотёпу работать в школу! — Это не ваше дело, мисс Кларк, — зло прошипела Стоукс, нисколько, однако, не помогая, а я тем временем чуть повернула обескровленную конечность, думая, как же можно было её иммобилизировать подручными средствами… а кость так и торчала из кровавого мяса, не давая и шанса спасти ногу без гнойной раны и остеомиелита. — Мисс Кларк… давайте я помогу вам, — упал рядом со мной Дамблдор, и я выдохнула и рукой помахала в сторону сумки с медикаментами, и кто-то подцепил её и подал нам, не рискуя, однако приближаться. — Что вы хотите сделать? — Нужно очистить рану и сопоставить отломки, а затем срастить кости и наложить гипс… вы сможете это сделать? — Я смогу срастить кости, Валери, но как вы собрались очищать рану и сопоставлять… отломки? Дамблдор проницательно уставился на меня, а я полезла в сумку в поисках какого-нибудь антисептика. И к счастью, была небольшая бутыль с чем-то, смутно напоминающим медицинский спирт, по крайней мере на запах… Это, скорее всего, и был спирт, только не в той концентрации, к которой я привыкла, и я щедро плеснула на руки, затем на ногу парнишке, а после запрокинула голову и сделала один большой глоток. — Мне… тоже надо продезинфицироваться, — выдохнула я, отметив, что это был самый настоящий спирт, и он чуть привёл мою испуганную голову в порядок. Руки перестали дрожать, страх ушёл, и я громко скомандовала: — Антоха, Роди, живо сюда! — Мальчики тотчас подбежали ко мне, и хоть по Роди было видно, насколько ему было неприятно смотреть на кровь, он не отступил, а я махнула рукой на ногу. — Антоха, сейчас уберём землю, и по моей команде ты берёшь стопу и тянешь на себя, как можно сильнее. Роди, хватай за плечи и тяни корпус в свою сторону. Я сопоставляю кости, и профессор Дамблдор быстро их срастит и закроет рану… — Валери, я не смогу закрыть настолько глубокое повреждение… — деликатно вставил тот, но спирт в моей голове уже шептал, что нет ничего невозможного, и я махнула рукой. — Значит, уберёте грязь и залечите кости. Гной всё равно будет, пусть течёт наружу, а не в кость, быстрее срастётся… на счёт три! Дамблдор с помощью магии убрал с ноги всю грязь, что могла помешать лечению, я ещё раз залила ногу спиртом, мои помощники встали на свои места и по команде потянули каждый в свою сторону, а я резко сместила кость на место. Парень, на какое-то время потерявший сознание, завопил не своим голосом, и этот крик заложил мне уши. Но я продолжала держать кости, не давая им вернуться в прежнее, неправильное положение, а Дамблдор тихо шептал заклинание, и синий свет медленно заставлял сломанные кости соединиться вновь. Когда всё было закончено, я скомандовала наложить гипсовую повязку, придав ноге максимально физиологическое положение. — Только не всю и не целиком, нужно оставить окна, особенно в ране, — шептала я, и гипс ровно ложился на три четверти ноги, оставив одну четверть нетронутой. — Надо найти нашатырь, у него болевой шок… ему нельзя сейчас спать. Нашатыря не было, но я нашла другую дурнопахнущую жидкость и приложила склянку с ней к носу пострадавшего, что тот мигом открыл глаза и застонал. И в данной ситуации это было очень даже хорошо. — Кажется, я где-то видел настойку из щупалец растопырника… — протянул Дамблдор, когда с гипсом было закончено, и я непонимающе уставилась на него. — Вон там, в сумке. С помощью неё можно немного закрыть рану, чтобы она была не такой большой… Я кивнула, и мы щедро полили ногу в том самом оставленном окне в гипсе, отчего мышцы и сосуды сами собой закрылись, оставив зиять кожу, что было вовсе не плохо. И вдруг со стороны послышался протяжный стон, и Стоукс закричала: — Хэрриет тоже плохо! Помогите и ей! — А мне, блядь, хорошо! — прорычала я, встав наконец на ноги, вся в крови, земле и спирте, и сделала ещё один глоток антисептика для обработки уже собственных душевных ран. — Как можно было вообще допустить эту неженку до такой работы, она же крови как огня боится?! — Мисс Кларк, что вы себе позволяете?! Не вам решать, кого брать на работу школьным целителем, а кого нет! Каждый может испугаться… такого!.. — Значит, не мне приводить в чувства эту нимфу, — зло прошипела я в ответ и быстрым шагом направилась прочь с поля, решив, что мальчика доставят в больничное крыло уже без меня. Ноги почему-то привели меня на кухню, где я ещё вчера приметила шкаф, полный хереса и другого алкоголя, которым эльфы, видимо, пропитывали выпечку и делали соусы. Никто из них, кстати, даже не попытался помешать мне взять бутылку, видимо, у меня был настолько дикий и кровавый вид, что подобная инициатива казалась опасной. И я уселась с бутылкой в том самом углу и принялась пить прямо из горла, стараясь не думать о том, что меня ждёт дальше. И алкоголь был единственным способом, который мог помочь мне в этом. Не знаю, сколько я так просидела, пялясь в пустоту и посасывая херес, но на кухне вдруг появился лилово-жёлтый смутно знакомый силуэт, и направлялся он именно в мою сторону. И не успела я что-то сообразить, как Дамблдор сел на грязный пол рядом со мной и трагично вздохнул. — Какое трагическое стечение обстоятельств… мы были вынуждены вызвать целителей из больницы святого Мунго, и надо сказать, что они были поражены тем, насколько ювелирно мы с вами, Валери, срастили кости… Они даже не стали забирать его к себе, а оставили зелье, которое сможет побороть жар и залечить окончательно рану. Вы настоящий герой, Валери! Где вы этому научились? — Божья благодать, — хмыкнула я, выдохнув про себя, что с тем мальчиком всё хорошо, и его жизни ничего не угрожает. Что нельзя было сказать о моей. — Хотите? Я без задней мысли протянула преподавателю Трансфигурации полупустую бутылку, и тот на удивление широко улыбнулся и создал из воздуха кубок. — Разве что чуть-чуть, я пообещал себе, что больше не буду попадать под искушение. Как вы думаете, вы сможете залечить ногу до конца?.. — Само срастётся, если не мешать, — буркнула я, борясь с жёстким желанием заснуть прямо здесь, на полу. — Что со мной будет, сэр? — Профессор Диппет хотел бы побеседовать с вами, Валери, но я попросил его отложить эту затею до лучших времён, когда вы немного придёте в себя, — ласково отозвался он, пригубив немного вина, в то время как я делала один глоток за другим, решив довести себя до грани. — Мне кажется, вам тоже нужен отдых… — Валери?.. Голос Роди раздался будто из темноты, но постепенно его силуэт вырисовался перед нами, и Дамблдор с широкой улыбкой медленно поднялся на ноги. — И что может быть лучше, чем верные друзья рядом?.. Пожалуй, не буду вам мешать и пойду… — Валери… как ты?.. Откуда ты?.. Ты… с тобой?.. Роди опустился рядом, едва Дамблдор отошёл на приличное расстояние, и я медленно подняла голову… Волна адреналина потихоньку спадала, и слёзы, горючие слёзы, брызнули из глаз, выводя гормоны стресса из тела. — Я до сих пор слышу его крик, до сих пор, Роди! Он звенит в моей голове! Боже, мне страшно, мне так страшно! — Ты… ты… ты вылечила его! Его даже в Мунго не забрали, сказали, он сможет ходить… Валери, это чудо! — Господи, я боюсь, я так боюсь… Роди, я ведь совсем одна! Неверные тени в темноте вдруг начали казаться опасностью в пьяном бреду, и я сильнее прижалась к тёплому телу, к единственной ниточке в реальности, которая ещё была за меня. — Ты не одна… это неправда, Валери… — Это правда! Тебе хорошо, у тебя есть семья, мама, которой ты можешь написать по любой ерунде, а мне даже писать некому!.. Никто не придёт… — Но… у тебя же… должна быть… — растерянно прошептал он, на что я едва слышно всхлипнула: — У меня нет никого. За меня никто не вступится, никто не будет лечить, никто не будет спасать… я одна! Господи, как же мне страшно… я одна… никто не придёт на помощь… Слёзы текли из глаз даже тогда, когда эти самые глаза закрылись, а пустая бутылка выскользнула из рук и со звоном покатилась по полу. Страх словно серная кислота разъедал меня изнутри, хотя я даже не могла толком сказать, чего боялась. Я просто вдруг почувствовала себя ужасно маленькой, настолько, что любой мимо проходящий человек мог раздавить меня как букашку. И с этими тревожными мыслями я провалилась в небытие, прямо на плече у Роди, который крепко прижимал меня к себе и вытирал с моего лица чужую кровь и слёзы.