***
— Так у тебя правда есть план?.. Весь ужин мы с Антохой сидели с таинственными лицами и вели привычную светскую беседу, игнорируя задумчивый взгляд Тома. Меня он особенно бесил, потому что я знала, что засранец очень хотел узнать, что же я всё-таки задумала… и потому я старалась думать о чём угодно, только не о деле. А когда Том наконец ушёл, как и Роди, который хотел меня дождаться, но я специально тянула время, то мы с Антохой приступили к деловым переговорам. — Есть одна идея. Но для неё нужно кое-что добыть… — Эм… надеюсь, это не займёт много времени, потому что у меня были на сегодня планы… Он привычно почесал затылок и смущённо на меня посмотрел, на что я придвинулась ближе и шёпотом процедила: — У меня тоже на сегодня были планы. Но ты, как и я, засовываешь их в глубокую задницу и идёшь со мной добывать ипекакуану. — Будь здорова! — быстро отозвался Антоха. — Так что мы будем добывать? Я в ответ мрачно посмотрела исподлобья, на что он легко поджал губы. — Ты не чихала?.. Мой крайне выразительный взгляд ответа не требовал, и Антоха шумно выдохнул и снова спросил: — Так, ладно, ещё раз. Что нам нужно добыть, скажи по-нормальному? — Ипекакуана. Рвотный корень. Карие глаза немного расширились от удивления, и теперь пришла моя очередь вздыхать. — Слушай, единственный способ получить допуск в Хогсмид без подготовки — это пропустить эту проверочную. Причём по уважительной причине. Если, допустим, нам за час до неё вдруг станет плохо, то… нас же не заставят это писать, так?.. — Так… — задумчиво отозвался он, и я улыбнулась. — И вряд ли её повторно проведут ради нас двоих, ты не находишь?.. Тем более что это будет нечестно, и мы можем узнать ответы от друзей, которые уже написали… — Возможно, ты и права. Но думаешь, нам дадут допуск? — Но мы же не виноваты, что случайно заболели в самый ответственный момент? — с нажимом проговорила я, и Антоха наконец улыбнулся. — Конечно, нет. Но ты уверена в этом… корне? — Он мне нужен для настойки, не переживай, — беззаботно махнула я рукой, встав из-за скамейки, и мы были последние, кто вообще оставался сидеть в Большом зале. — А сама настойка относительно безвредная… так, помутит немного, голова закружится, возможно, однократная рвота… после медовухи с коньяком мне и то хуже было в разы. Думаю, нас подержат пару часов в Больничном крыле, а потом Уиллис отпустит нас отдыхать в спальню… и я спокойно пойду на кружок по шитью, а после ужина у меня были ещё дела. — Но ты уверена, что Уиллис не заподозрит неладное? — легко нахмурился мой подельник, тоже встав из-за стола. — Она же на волшебных зельях собаку съела… — А кто сказал, что эта настойка волшебная? Мы одновременно широко растянули рты, и в глазах Антохи наконец засияло понимание, словно он увидел путеводную звезду. — Вот ты жучина… — Разумеется, по-другому никак. Так ты согласен? — Да… — Он опять почесал затылок и вдруг устало вздохнул. — Знаешь, если будут учитывать средний балл, то мне допуск точно не светит, я силён только в ЗОТИ и Заклинаниях… сама ведь видишь, чем мы на Истории занимаемся… про Прорицания я вообще молчу, я ничего в них не понимаю… — Вижу, — вздохнула я. — И поэтому и мне этот допуск честно не светит. Значит, стоит попробовать. Только этот корень в теплицах Спраут, и она точно не должна знать, что мы им интересовались. Как ты в прошлый раз добыл мне букет? — Так это… залетел на метле на крышу теплиц, там в одном месте окно приоткрыто… не знаю, то ли специально, то ли его просто закрыть забыли, но я через эту щёлку притянул всё что надо. — Я от перспективы полёта на метле недовольно скорчилась, и Антоха усмехнулся, правильно трактовав моё выражение лица. — Ты ведь мётлы недолюбливаешь, нет?.. — Это так… — вздохнула я. — Но цирк посмотреть хочется, так что седлай коня, тигр, и вперёд, сегодня ещё много дел. — Люблю целеустремлённых женщин! — мечтательно воскликнул он, взяв меня под руку, и мы поплелись на улицу, где как раз сейчас начала сновать непогода. Ветер продувал насквозь, будто бы специально бросая в лицо острые льдинки, сыпавшие с неба. Но Антоха даже в такой обстановке не растерялся и быстро доставил нас на крыши теплиц, и я, встав на стекло, облегчённо выдохнула и присмотрелась. — Вон там! Окно, точнее, небольшая щёлка, действительно была. Её тяжело было рассмотреть из-за метели, но мой подельник уже знал, куда смотреть, а потому мы быстро нашли лазейку и склонились над ней. И внизу как раз виднелась нужная секция…. — Ты знаешь, как выглядит этот корень? — нахмурился Антоха, и я задумчиво протянула: — В теории да, а на практике… Ебать! — недовольно воскликнула я и выудила из кармана волшебную палочку. — Мы же волшебники! Акцио, ипекакуана! Лёгкий взмах — и из припорошённой снегом щели вылетел тонкий стебелёк с широкими листьями и длинным ветвистым корнем. Я довольно улыбнулась, схватив добычу, а Антоха снова озадаченно спросил: — Этого хватит?.. Хотя… ты права! — А после сам взмахнул палочкой, и в его руках через секунду оказался такой же корешок. — Теперь хватит! Несмотря на непогоду, мы оба засияли в ночи, как две звезды, и я аккуратно сложила добычу в карман. — Надеюсь, Спраут не заметит пропажи… что ж, дальше я справлюсь без тебя, спасибо. — Отлично! — обрадовался Антоха, подняв метлу в воздух. — Я даже ещё успеваю немного наладить личную жизнь… Я на этих словах выразительно закатила глаза, а после спохватилась: — Стой… раз ты сегодня увидишься с Ирмой… можешь ей осторожно намекнуть, что Том собирается позвать кого-то из девушек на представление в выходные?.. — Я даже знаю, кого именно, — отозвался он, а на мой недоуменный взгляд так выразительно посмотрел на меня, что я завыла. — Нет-нет-нет, это исключено. Я иду с тобой и Роди, так что здесь ему сулит встретиться с волшебной птицей обломинго. Антоха прыснул, оседлав метлу, а я всё ещё мялась, собирая волю в кулак для небольшого полёта на землю. — И кого же ты решила подсунуть ему в этот раз?.. — Это… сюрприз, — усмехнулась я в ответ. — Всё ясно… опять паучиха плетёт коварную паутину… — Это не паутина, — обиженно отозвалась я, всё же сев сзади, и сразу крепко вцепилась в сильные плечи. — Это… изящные кружева! Спереди лишь раздался звучный смех, а после кое-кто рванул вперёд, и я взвизгнула, а лицо обожгло от ветра и льда. В лаборатории Слизнорта было всё необходимое, чтобы относительно быстро извлечь из корня ипекакуаны эметин, алкалоид, в большом количестве вызывавший рвоту, а после добавить к нему несколько травок для вкуса и дополнительных эффектов. Например, пару капель экстракта белладонны могли добавить расширенные зрачки и пот градом, что тоже было неплохо для украшения картины внезапной болезни. А ещё как нельзя кстати был огонь под котлами, о который я в первую очередь решила погреть замёрзшие руки. Через полтора часа кропотливой работы у меня в руках была склянка из тёмного стекла, доверху наполненная снадобьем, которое откроет нам с Антохой дорогу в волшебный цирк. И только я собралась убрать её в сумку, как входная дверь скрипнула, и на пороге застыла чёрная тень. — Что ты здесь делаешь? Том при виде меня нахмурился и стремительно вошёл внутрь, а я быстро убрала пузырёк в карман и повернулась. — Ничего. А ты что здесь забыл?.. — Я каждый день сюда прихожу и проверяю наши зелья, — учтиво ответил он и внимательно осмотрел рабочую поверхность за мной, где были остатки листьев и грязная посуда. — А у тебя сегодня разве не кружок по шитью? — Он завтра, — ядовито улыбнулась я и одним взмахом с шёпотом «Экскуро!» быстро убрала следы преступления. А затем демонстративно собрала в руки остатки ипекакуаны, подошла к печи, где мы утилизировали зелья, и бросила всё в огонь. И больше следов моего пребывания здесь не осталось. — Хорошего тебе вечера! — И тебе… — любезно улыбнулся Том, проводив меня взглядом, так и сочившимся подозрением, а я довольно улыбнулась и пошла прочь, решив, что это будет самый лёгкий спор в моей жизни.* * *
Если обычно я просыпалась сама по себе или от звона колокола, то в это утро уши заложил противный тонкий визг. И пока я пыталась сообразить, откуда здесь была курица и почему её режут, послышался грохот, топот и затем восклик: — Где ты её нашла?! — Она была на моей тумбочке… может, из кармана выпала… Китти, ты как ночь прекрасна! Тёмный шёлк твоих волос меня так манит!.. Мои мысли наполнены тобой каждую минуту. Нежность твоих глаз и красота твоей улыбки переворачивает мой мир и делает меня бесконечно счастливым. Хочу проводить с тобой каждую минуту… твой тайный поклонник. П.С. Не хочешь ли ты сходить со мной в цирк в эти выходные? Если да, то встретимся в субботу у «Трёх мётел» в десять часов утра, я буду ждать! Девочки от зависти так и завыли хором, а я тихо завыла уже от их реакции и накрыла голову подушкой, ведь эта невероятно приторная ерунда была написана именно моей рукой. Что ж, спать в такой обстановке было невозможно: четыре сплетницы после получения записки от тайного воздыхателя уже не могли заткнуться и всё гадали, кто это всё же был. И я, выбравшись из кровати, надела первое, что попало под руку, и пошла умываться. — О, доброе утро! Ты снова сменила стиль на «Нищие на улицах Лондона во время чумы»? — хохотнул Антоха, на что я посмотрела на него заспанными глазами и буркнула: — Нет, я сменила стиль на «Я самодостаточная женщина, которая не зависит от мнения окружающих по поводу своей внешности». — Он уважительно кивнул на мой ответ, а из крыла для мальчиков как раз показался Хью, и я подошла к нему и быстро прошептала: — Твоя зазноба будет ждать тебя в субботу в десять у «Трёх мётел». Не опаздывай, девочки это не любят. — Ты чудо, Вэл! — улыбнувшись, шёпотом выдохнул он, и я чуть приподняла уголки рта в ответ. — Что мне следует?.. — Веди себя как обычно, только сильно не выпендривайся. После сегодняшней записки она твоя. И да, лучше подготовь заранее какой-нибудь милый подарок: игрушку, конфеты или небольшой букет, без разницы, сойдёт что угодно. — Отлично… Из темноты полутёмного коридора тем временем выглянули ещё две фигуры, и Том подозрительно прищурился, заметив, как мы с Хью перешёптывались. Но я лишь широко улыбнулась Роди и приобняла его, и он сразу расцвёл и ответил мне, ведь ему одному, пожалуй, было плевать, как я выгляжу — этот милаха в любом случае был рад меня видеть. За завтраком словно ураган по столам пролетела новость: Клиффорд Яксли наконец пришёл в себя. Том, услышав это, даже бровью не повёл, и в общем-то, ему совершенно не о чём было переживать — судя по слухам, Клиффорд говорит, что ничего не помнит о нападении и вообще отказывается разговаривать на эту тему. На выходные его собираются отпустить из Больничного крыла, и судя по всему, поход в Хогсмид ему никто не собирался запрещать, он ведь даже не был в курсе про грядущую контрольную. А значит, мой план имел неплохую почву под ногами… что ж, стоило попробовать. Да, день предстоял насыщенным, и потому я наложила в тарелку побольше глазуньи с беконом и овощами и налила свежий холодный тыквенный сок, к вкусу которого почти привыкла за неимением лучшего (все, почему-то, просто обожали именно этот сок, а кто я такая, чтобы спорить с мнением большинства в условиях дефицита). Но только я откусила жирный кусок хорошо прожаренной свинины, как Антоха пихнул меня вбок и кивнул вперёд. — Что?.. — с набитым ртом промычала я, на что мне прошептали: — А разве Эви снова разговаривает с Томом?.. Том, как и я, невозмутимо предавался греху чревоугодия, видимо, чтобы запастись силами, ведь у этого засранца каждый день был крайне насыщенным, судя по его спешке. Но его только что отвлекла вторая староста, причём Эви была довольно добродушна и мила, что не вязалось с напряжённостью обстановки на прошлой неделе. Том был немного удивлён подобной смене настроения его помощницы по учебным делам, но невозмутимо отвечал на все вопросы и даже пару раз любезно улыбнулся. Я же таинственно приподняла уголки рта, ведь прекрасно знала, почему ветер переменился, а Антоха прищурился и наконец разглядел небольшой клочок до боли знакомого пергамента меж длинных тонких изящных пальцев пианистки. — Понятно всё… и тут подсуетилась… хочешь позлить Селестину? — А почему бы и нет? — уплетая яичницу, прочавкала я. — Не всё же ей купаться во внимании нашего старосты, другие тоже хотят. — Слушай, ты уже всем помогла отношения наладить… помоги и мне! Тоже такую записочку хочу, скоро выходные, она точно всё сдаст, и мы… Вместо продолжения он подёргал бровями, и я закатила глаза, прожевала бекон и принялась рыться в сумке в поисках пергамента и чернил. Старосты тем временем мило пощебетали, и Эви вернулась за своё место к подружкам, а Том — к еде в своей тарелке, но я отчётливо слышала шумный вздох усталости, что не могло не радовать конкретно меня. И настроение у меня было настолько неплохим, что даже потянуло на лирику. Жар твоих волос — угли в январском костре. Я в них сгораю… — Красиво… ты сама придумала? Я настолько глубоко задумалась над содержанием записки, что не заметила, как мне через плечо заглянул Роди. — Не совсем, но кого волнует? Держи. Но не успела я протянуть клочок Антохе, как он выскользнул из моих рук и прилетел прямо в протянутую ладонь Тома. И к нему сразу наклонились Хью, Эд и Орион. — Эй, Вэл! Кому такие сантименты? — рассмеялся Эд, быстро прочитав содержимое. — Да в тебе погибает поэт! — Он уже давно погиб и тихо разлагается, — язвительно хмыкнула я и требовательно протянула руку. — Верните, это не ваше. — А чьё? — усмехнулся Том, и Антоха приподнял руку и смущённо проблеял: — Да это… друг попросил помочь… а он стеснительный пипец… а Вэл у нас специалист по отношениям! — Стеснительный друг — это наш Родольфус, что ли? — гоготнул Хью, а Том тем временем вернул записку Антохе, сопроводив его крайне выразительным взглядом. — Роди, ты решил изменить Вэл?! Роди на этих словах поперхнулся тыквенным соком и покрылся такой густой краской, что даже мне стало неловко. И я решила взять удар на себя и ядовито улыбнулась. — Он не может мне изменить, потому что мы не в отношениях. — Он не может тебе изменить, в первую очередь потому, что правильный до тошноты, — высокомерно поправил меня Орион, и парни поддержали его дружным гоготом. — А уже только потом, что вы мутите вместе с Антонином. — А уж не изменяет ли тебе Антонин?.. — гаденько протянул Хью, и меня внезапно прошиб холодный пот, насколько близко парни подобрались к нашей тайне. Но Антоха быстрее взревел на весь стол: — Как смеете, поганые гарпии! — Вот именно, — вернув самообладание, поддакнула я, стараясь игнорировать прожигающий взгляд угольно-чёрных глаз. — Антоха верен мне до мозга костей. Но если ты всё-таки решишь найти кого-нибудь на стороне… — предупреждающе протянула я, подцепив вилкой варёную сосиску из общей тарелки. — То поверь мне, я найду способ сделать так, чтобы это была последняя измена во всей твоей жизни. Сказав это, я демонстративно откусила половину мясного деликатеса, и парни напротив нервно сглотнули. Я же широко улыбнулась подобной реакции и вернулась к яичнице, решив, что вопрос с нашими отношениями был закрыт: нам по-прежнему верят.* * *
С десяти часов начинались проверочные, по часу на каждый год. Почти сто вопросов теста и по одному практическому навыку по каждому предмету. Наша очередь подошла сразу после обеда, который разрывал контрольные. И за сорок минут до начала мы с Антохой втайне от всех приняли десять капель моей настоечки… и едва весь наш курс расселся в Большом зале за индивидуальные парты, как мне резко стало плохо. Голова закружилась, рубашка мигом промокла от пота, а к горлу подкрался плотный обед. И я не успела даже подумать, как он всё-таки вышел наружу прямо на только что выданный тест… — Мисс Кларк! Антоху вырвало следом за мной, он даже завалился набок и тяжело-тяжело дышал. Мне и самой не хватало воздуха, а тяжёлая от воды одежда облепила тело. — Их надо перенести в Больничное крыло, срочно! Кажется, это скомандовал Слизнорт, хотя я и не была уверена — сильный шум в ушах мешал распознавать голоса. Но через семь минут я каким-то волшебным образом оказалась в горизонтальном положении на мягкой кровати, рядом на соседнюю койку уложили Антоху, прямо в одежде, а в лазарет тем временем один за другим проходила профессура. — Что случилось?! Целитель Уиллис сразу же подскочила к нам, и в нос ударил резкий запах гвоздики и вербены, отчего меня снова вырвало, прямо на пол. — Она вся сырая! И зрачки… я впервые такое вижу! Профессор Диппет, нужно срочно проверить всех оставшихся учеников, вдруг это болотная лихорадка! — Мне кажется, Маргарет, это обычное отравление, — невозмутимо проговорил пожилой директор, а за его спиной вдруг хлопнула дверь, и из-за цветастых мантий показалась светлая голова Эмили, а за ней Том и Роди. Том с каменным лицом смотрел на то, как я сдерживала очередной порыв рвоты, а Роди побледнел примерно на три тона к уже имеющейся аристократической бледности Туманного Альбиона. — Но если до конца дня будут ещё подобные случаи, то мы будем вынуждены закрыть школу на карантин. Я часто-часто тяжело дышала, что можно было расслышать хрипы… но едва Уиллис попыталась положить мне на голову компресс, пропитанный каким-то пахучим отваром, то я мигом скорчилась и отвернулась, всеми силами стараясь не дышать. — Да что такое?! Вам сразу станет легче, мисс Кларк!.. — Я… не могу… запах! — Ох… Как бы ни старалась целитель Уиллис, но с компрессом у неё так и не вышло. Антоха тоже мигом побледнел, едва к нему попытались приблизиться с вонючей тряпкой, и звучно заревел, а меня снова начало тошнить… — Так, ладно, попробуем другое средство… Уиллис, сдавшись, решительно ушла в подсобку, откуда тут же послышался грохот, а я сквозь опущенные ресницы оглядела собравшуюся профессуру и прохрипела: — Как же нам теперь… писать проверочную?.. — Об этом не может быть и речи, Валери! — возмущённо воскликнул Слизнорт, с тревогой следя за мной и Антохой. — Только не в таком состоянии!.. — Верно, Гораций, только не в таком состоянии… — вздохнул Дамблдор, стоявший между Слизнортом и Диппетом. — И наши с вами занятия тоже придётся отложить до лучших времён… — Нет, только не это! Я обязательно приду вечером!.. — взвизгнула я, так как точно не собиралась быть здесь дольше трёх часов дня. Но едва я попыталась встать, как к горлу снова подобрался обед, а может, ещё не ушедший в кишечник завтрак, и меня снова вырвало на белый мрамор. — А может, и не приду… Едва я плюхнулась на белые простыни, как всё тотчас пропиталось потом, который так и сочился с кожи… да у меня столько не было воды в организме, сколько ушло за эти десять минут! — Воды… — тихо прохрипела я, так как от обезвоживания и температуры перед глазами поплыли цветные пятна. Но в этот момент к нам подскочила Уиллис и подсунула к моим губам холодный кубок с какой-то бесцветной и безвкусной жидкостью. Я машинально делала маленькие глотки, чтобы не спровоцировать новый приступ рвоты, и от странного питья даже стало немного легче, хотя ни пот, ни температура никуда не делись. А когда Уиллис отвернулась от меня, чтобы напоить тем же самым Антоху, то к моей кровати подкралась Эмили и тоненько прошептала: — Валери, ты только не переживай насчёт кружка, пожалуйста! Я сегодня сама сделаю выкройки, сколько смогу, а потом мы вместе всё доделаем, когда тебе будет лучше… — Я обязательно помогу Эмили, а в выходные ты всё проверишь и будешь шить… — тихо добавил Роди, вслед за Эмили подойдя к моей кровати, и я устало закрыла глаза и кивнула. — Что ж, думаю, даже нашей Валери иногда надо сделать перерыв в делах, — снисходительно протянул Дамблдор, следя за тревогой на лицах моих друзей. — Пойдёмте, друзья, Валери и Антонину нужно прийти в себя… Постепенно Больничное крыло опустело. Том ушёл от нас последним, дольше всех простояв в стороне, но он так и не проронил ни слова. Уиллис же порхала от моей кровати к кровати Антонина, пытаясь напоить нас какими-то зельями и настойками, но меня тошнило от всего, что имело запах, а та безвкусная настойка не обладала никакими эффектами, проще было просто дать нам воды. И Уиллис наконец сдалась и поставила на тумбочку между нашими кроватями графин с ледяной водой, а на пол — медный тазик, и отошла к кровати у окна, где лежал Клиффорд Яксли. Тот, надо сказать, всё это время хмуро следил за нами, я это почувствовала ещё тогда, когда в лазарете был Том. Но, заметив мой взгляд, он демонстративно отвернулся, а от помощи Уиллис лишь резко отмахнулся и закутался в одеяло. — Вот упрямый! — воскликнула Уиллис, которая так и не смогла выпоить какое-то зелье семикурснику. — Я же как лучше сделать хочу всем вам! Ладно, как хотите… не подходи к ним близко, они могут быть заразны! Яксли лишь снова махнул рукой, не проронив ни слова, и Уиллис ушла к себе в кабинет. А я с трудом повернулась на правый бок и крайне тихо прохрипела Антохе: — Кажется, я перестаралась с дозой… — Да ладно, зато все нам поверили, даже Диппет, — едва слышно отозвался он, и я из последних сил приподняла углы рта. — От воды не будет хуже? — Нет, наоборот нужно пить, чтобы вывести токсин… — Тогда твоё здоровье! Антоха трясущимися руками доверху налил себе стакан воды и приподнял его, и я шумно выдохнула и плюхнулась на подушки… и сразу же провалилась в сон.* * *
Нас отпустили в пятницу после обеда. Других отравлений больше не было, а потому версия с болотной лихорадкой быстро провалилась, и мы дружно сошлись во мнении, что отравились (так оно, в общем-то, и было на самом деле). Ещё в четверг вечером меня мутило, но за ночь всё прошло, и уже с утра мы с Антохой были как огурчики… и, судя по словам Дамблдора, никто и не собирался приставать к нам с проверочными! Клиффорд действительно молчал большую часть времени, хотя мне иногда казалось, что ещё мгновение — и он вскочит с кровати и вцепится в мою шею. Не знаю, почему мне так казалось, ведь я ничего плохого ему не делала, но его тяжёлый взгляд в нашу с Антохой сторону навевал дурные мысли. Впрочем, это могло быть и последствие белладонны, и мне всё это лишь казалось. Я лишь раз слышала его хриплый шёпот, когда в Больничное крыло пришла Айрин Фоули, невеста Клиффорда. Она сидела у его кровати до самого отбоя, а когда нас троих в пятницу отпустили из Больничного крыла, то первой бросилась к нему на шею… Слизнорт, убедившись, что со мной и Антохой всё было хорошо, на все выходные свалил в Лондон по каким-то важным делам, взяв с нас торжественное слово, что «мы не будем бедокурить». Бедокурить мы действительно не собирались, и даже наоборот, собирались чинно провести время со всеми за столом во время ужина. Но едва все собрались в гостиной перед тем самым ужином, как Антоха, приплясывая, вынес из спальни бутылку армянского коньяка, торжественно налил добрую половину в белоснежный фарфоровый чайник, а после разлил его по чашкам перед носом у Тома. — Богиня, нимфа, грация… Валькирия! Я готов всю ночь петь тебе серенады… — Ой, да что ты… — демонстративно смутилась я, приняв чашку «чая», и приподняла её перед собой. — Ну что, ботаники, какая у вас там следующая важная контрольная? — ЗОТИ… — чрезмерно громко прошептал Эд, так как он был на одном курсе с Роди и Томом, и я довольно улыбнулась, а Роди нервно прикусил губу. — Валери, может, не надо?.. — Надо, мой хороший, надо… — вздохнула я, неотрывно смотря в угольно-чёрные глаза. — Вот спорить со мной точно было не надо, но что сделано — то уже не исправишь… — Значит, это всё была подстава?.. — прошипел Том, так же неотрывно глядя мне в глаза, и один чёрт знал, что творилось в его голове. — Я такого не говорила… — вздохнула я, вдохнув аромат «чая» в чашке. — Нам действительно в четверг резко стало плохо, это зафиксировали все, даже директор… И всем, кому на момент проверочных было плохо, а это целых три человека, в качестве исключения разрешили пойти в Хогсмид вместе со сдавшими. Так… сложились обстоятельства. Так что примите поражение с достоинством, мальчики, вы честно старались… — Вот бы увидеть лицо Вилкост, когда два её любимчика вдруг получат по троллю! — гаденько загоготал Антоха, и я аж хрюкнула от ответного смеха, чуть не пролив на себя коньяк. — Я бы попросила Роди нарисовать её лицо в этот момент, но боюсь, что он не согласится… — Вот ведь драконий навоз, хоть самому иди! — воскликнул Антоха и протянул мне фарфоровую чашку. — Что ж, за нас! — За нас, тигр! Мы переплели руки на брудершафт и чокнулись, а после залпом выпили всё содержимое в чашке. Том с каменным лицом наблюдал за этим действом, никак не вмешиваясь, а у меня на душе в кои-то веки было необычайно легко… наконец, всё складывалось в мою сторону: и девочки от меня отстали, и контрольную не завалили, и на цирк посмотрим… Кстати, Эви и Селестина уже получили записочки с почерком старосты (который я научилась подделывать ещё в начале учебного года), что кое-кто ну очень жаждет провести с ними время во время представления. Оно, судя по флаерам, должно было начаться ровно в одиннадцать, только вот… время встречи одной отличалось ровно на десять минут от другой. А потому одна из стерв увидит, как вторая бросится Тому на шею и под ручку пойдёт с ним под купол цирка… надо будет запастись попкорном, это зрелище может посоревноваться в зрелищности с самим представлением! — Остальное после ужина допьём, — поморщившись, выдохнул Антоха, занюхав рукав, и я кивнула… а напротив послышалось полное злости шипение: — После ужина у нас много дел… — Но не до ночи же, — дерзко ответила я, и вдруг… вдруг голова раскололась надвое, и меня скрутило пополам. — Вэл, хорош уже притворяться… — укоризненно протянул Хью, но меня буквально вывернуло наизнанку, а рвота пошла фонтаном. Антоха тоже скрючился, и на полу появилась вторая лужа рвоты с примесью крови… а у меня после очередного приступа потемнело в глазах, и я завалилась набок.* * *
— Мои птенчики… да что же это такое?! Если в четверг нас «просто помутило пару часов», то в этот раз рвота не прекращалась ни от чего. Едва я пришла в себя, как меня снова вывернуло, и снова, и снова, пока в желудке не осталось совсем ничего… и даже от небольшого глотка воды становилось так плохо, что я хотела умереть на месте, лишь бы это не случилось опять. Теперь мы остались в Больничном крыле совершенно одни, если не считать всей нашей компании, которая и доставила нас в лазарет. Уиллис снова начала бегать и искать зелья, хотя она видела, что нас мутит даже от воды… все окна были открыты, простыни десять раз перестелены, никаких резких запахов… и всё равно всё повторялось раз за разом, едва наших губ касалась какая-то жидкость. — Что случилось, хоть кто-нибудь может что-то сказать?! Теперь уже даже Уиллис стала подозревать, что «что-то было не так», но все молчали как партизаны, хотя уже и догадались, что наша болезнь взялась не просто так. Я тоже не собиралась говорить, что нам пришлось выпить в четверг, ведь иначе грозил скандал с членовредительством… Антоха мог сказать, что произошло, я бы даже не осудила его, ведь это именно я была виновата в его плохом самочувствии… но молчал и он, шумно вдыхая морозный воздух с улицы. — Мерлин, что же мне с вами делать?! Уиллис на мгновение взорвалась от вспышки ярости, но после осела на ближайшую, то есть Антохину, кровать, погладила его по мокрому лбу и ласково прошептала: — Мой хороший, я уже не знаю, как вам помочь… может, отправить вас в Мунго? Но Антоха лишь покачал головой, я тоже легко мотнула своей, так как ни в Мунго, ни где-то ещё нам легче не станет. И до меня наконец дошла причина резкого ухудшения нашего самочувствия после чаепития… эметин был несовместим с алкоголем! А до меня это дошло только сейчас! — Мне нужно поговорить с профессором Диппетом, — устало вздохнула Уиллис и поднялась на ноги, а в окно подул холодный северный ветер, занёсший ворох снежинок. — Что ж, кажется, вы здесь надолго… — философски протянул Том, едва шаги целительницы затихли за дверью, и я мутным взглядом посмотрела на него. — Я принесу тебе завтра открытку из цирка, Валери. — Пошёл к чёрту, — из последних сил выдохнула я, а после с трудом сдержала очередной рвотный позыв от проглоченной слюны. — Да, но только вместе с тобой, дорогая, — ядовито улыбнулся он и развернулся на каблуках, а за ним пошли и остальные мальчишки… остался лишь Роди, который подсел на мою кровать и с тревогой прошептал: — Валери, скажи, чем тебе помочь?.. Я… я… закажу лекарство в Лондоне, любое, ты… только скажи, какое… — Нет такого лекарства… налей воды… Холодная вода по каплям стекала по губам, едва Роди поднёс кубок к моему лицу, и я как можно дольше держала её во рту, чтобы опять не спровоцировать рвоту. Роди же, напоив меня, подошёл к Антохе и так же терпеливо ждал, пока тот сделает хотя бы несколько глотков. Когда на пороге показались Уиллис, Диппет и Дамблдор, Роди покорно ушёл прочь, решив не мешать профессуре. Но консилиум так и не пришёл к единому мнению, тем более что в этот раз нас рвало фонтаном и кровью, чего не было в четверг… в итоге нас чуть не отправили в Мунго, но Уиллис увидела, как мы сами начали пить воду по каплям, и решила подождать до утра, пообещав директору, что будет всю ночь дежурить у наших кроватей. Время тянулось невыносимо медленно. Во рту всё время сушило, и я всё время старалась пить, пусть и по чуть-чуть. Голова кружилась от обезвоживания, а силы покидали тело. Но и заснуть я не могла из-за спазмов в животе, которые заставляли снова и снова содрогаться от страха рвоты. Уиллис действительно не отходила от нас ни на шаг, делая всё, чтобы облегчить наше состояние. Она то открывала, то закрывала окно, меняла воду, укутывала нас одеялами и раскутывала, когда замечала пот на коже. То и дело спрашивала, чего мы хотим и не стало ли хуже. Но кризис закончился, а может, просто ни в желудке, ни в тонкой кишке, уже не осталось ничего, что могло бы покинуть организм. И где-то в третьем часу ночи Уиллис задремала в кресле в двух шагах от наших кроватей… а я с трудом дотянулась до Антохи и прохрипела: — Прости меня… я… я забыла… что нельзя… пить… алкоголь… это я… виновата. Я думала, что он спит, но спустя минуту его глаза приоткрылись, и раздался чуть слышный шёпот: — Ничего… я же говорил тебе, что… честно в цирк не попаду, а так… хоть попытались… — С губ сорвался шумный вздох, а Антоха вдруг чуть заметно улыбнулся. — Ты… видела их лица, когда они поняли… что проиграли? Лучший момент в моей жизни… Мои губы сами по себе расползлись в вымученной улыбке, а после я с трудом приподнялась с кровати и плюхнулась в постель к Антохе. Тот сразу пододвинулся и крепко обнял меня, а над ухом раздался шёпот: — Ничего, все живые люди… в другой раз сходим, обещаю… — Я буду ждать, тигр…