Ещё один забытый сон

Тарталья в ужасе. Насколько же реалистичным должен быть сон, чтобы привести человека, который провел в заточении с гребаными монстрами огромное количество времени, в холодный пот и учащенное сердцебиение? Даже воспоминания того злосчастного морозного дня с детства не так сильно пугают, как произошедшее только что. Наверняка, вообще ничего не сравнится с этим ночным видением, особенно если в нем участвует Чжун Ли. — Чжун Ли… Парень зачем-то произнёс это шёпотом вслух, буквально повторяя за своим сознанием, причём сам этого не заметил. В горле пересохло от частого глотания воздуха и поэтому голос стал в разы хрипее, чего бы наверняка испугались люди (если бы они тут присутствовали). Перед глазами все ещё маячило ужасное, из-за чего не получалось восстановить дыхание в обычный ритм. Разум полностью влился в воспоминания, заставляя беднягу снова и снова переживать чудовищные видения. Казалось, будто парень из этого состояния уже и не выберется, да только произошло кое-что неожиданное, что вынудило чрезмерно чувствительную натуру Чайльда отступить. В комнату проникла полоса тёплого света. Тарталья в нервном недоумении поднял свой взгляд на приоткрытую дверь, откуда выглядывала макушка Тони, и поежился. От привыкания к темноте в глазах зарябило, однако парень все равно посмотрел на часы, а потом опять на девушку. Молчание затянулось. — Я вас разбудил? — Ты нас разбудил, — Тоня как будто бы знала вопрос ещё до того, как его задали, резким тоном оборвала все шансы на отрицательный ответ. — Понятно. Тарталья мог бы сейчас вести вокруг сестры танцы с бубнами, убеждая ее в своей адекватности, но понимал на удивление хорошо — это бесполезно. Родственница в любом случае поймёт его эмоциональное состояние даже под сотней масок. Как бы не хотелось спрятаться в песок головой а-ля страус, сестра увидит все сквозь. Вот же проницательная девица. — Ты писал ему? Дверь закрылась изнутри, Тоня аккуратными шагами прошла вперёд. Однако глаза не успели привыкнуть к темноте, а поэтому, неудачно наступив на какую-то вещь, девушка уже собиралась встретиться носом с полом под многообещающее «ой», но ее вовремя ухватили за руку и усадили рядом с собой. Неуклюжая. — Нет смысла этого делать, мы расставили все по полочкам. Он вынес вердикт, который я не могу оспорить. — Идиот. Он не поинтересовался твоим решением. — А оно уже не так важно. Девушка не нашла что можно ещё сказать. Конечно, хотелось показать все свое негативное отношение в сторону одного мерзавца, однако это стоит психики Тартальи. Девушка, с трудом преодолев себя, лишь тяжело вздохнула и вынужденно поменяла тему. — Что тебе… ему снилось? Чей вообще это был сон? Тарталья нахмурился и опустил голову, не желая вспоминать это. Сам не замечая того, он все время, проведённое в комнате, рвал себе на пальцах заусенцы, и только в этот момент, по-видимому, дошёл до крови, ведь послышалось глухое «ай». Только-только сестра собралась опустить эту тему, увидев состояние брата, как последний заговорил. — Это его сон, — говорить об этом не хотелось от слова совсем, однако делать нечего. — Смерть его близкого, в то время ещё и истинного. Я видел события со стороны, чувствовал всё, что испытывал тогда Чжун Ли. Горечь, печаль, безысходность, неверие, разочарование в себе, в жизни, накатывающая истерика, желание умереть вместо соулмейта, опустошенность. Все сразу и целой горой окатило, до сих пор трудно прийти в себя. Естественно парень промолчал, что этим близким человеком была Гуй Чжун — Архонт пыли. Достаточно для сестры информации, что сам Чжун Ли не особо то человек, до недавнего времени. Видеть на лице Тони больно жалостливое лицо было свыше всех сил, поэтому Чайльд от греха подальше отвернулся и решил поменять тему. — Я что-то кричал? Почему я вас разбудил? — Ты звал его, Аякс… Ты… Услышал бы ты свой голос в эти моменты, неделю бы точно не заснул. Ты же медленно умираешь… С ума… Ты просто сойдёшь с ума такими темпами! «— Чжун Ли, прошу, — голос звучал слишком обрывисто и горько, слёзы попадали в рот, и парень буквально захлебывался ими. — Не смотри, не смотри туда, не надо… Я рядом, Чжун Ли, повернись ко мне… Почему ты замечаешь всех, кроме меня, почему ты играешь со мной… Я остался для тебя мальчиком на побегушках? Тарталья не голосил это на всю Снежную, но этот отчаянный крик, от которого любой начнет ронять слезы, даже не зная ситуации, заставляет покрыться холодным потом. Он сжимал и разжимал постельное белье, что хорошо попало под руку, и ворочался, да так, что вся простынка сложилась вокруг него как забор. Громче всего было слышно рыдания. Эти шмыги, захлебы, покашливания — все так сильно давило на ментальное здоровье невольных слушателей и самого участника, что становилось не по себе. — Оставь… — в перерыве с рыданием промямлил он, — …оставь хотя-бы немного места в своём сердце, я же так стараюсь показать себя, почему ты закрылся от истинных именно тогда, когда появился я.» — Не преувеличивай, Тоня, со мной все в порядке, — Чайльд ведь даже улыбнулся и выглядел довольно естественно, годы тренировок не прошли зря. Он провел рукой по волосам сестры и показательно зевнул, намекая, что пора бы ей идти к себе в комнату и дать Тарталье отдохнуть. Девушка распрощалась довольно быстро. Она не хотела уходить, однако парень дал ей довольно понятные намёки. Перед выходом сестра оставила ему несколько конфет, что взяла по пути сюда, и только тогда, убедившись в спокойствие парня, поспешила дальше. Когда Чайльд наконец был убеждён, что дверь за Тоней плотно закрылась, он встал, поёжившись от холода, с постели и подошёл к тумбе, где лежали сладости. Осматривая их нечитаемым взглядом пару секунд, парень взял одну и поспешил обратно пройти к кровати. Засунув вкусное в карман тёплой домашней одежды, Чайльд стал поправлять сползающую простыню и одеяло, а только потом лег. — Стоит ли молиться богам, если один из них так сильно ранил мою душу? Какой в этом смысл? Тарталья лежал и плакал. Сам бы хотел знать от чего и почему. Однако контролировать слезы не было сил совсем, поддаться эмоциям хотя бы наедине с собой казалось очень привлекательной идеей. А на душе тьма. Слишком больно, слишком навязывающе, слишком… На удивление спустя пару дней Чайльд смог отойти. То есть, сделал вид, конечно. Вообще, вернулся в строй он уже на следующее утро, но избавиться от накатывающих истерик смог только сейчас. Спасла работа, точнее ее огромное количество. Фатуи набрали себе новеньких, а некоторые Предвестники благополучно этих новеньких и обхаживали. Точнее, кто был добр и ласков, а кто-то стоял с миленькой улыбочкой и нагло требовал от бедняг невероятные навыки. Тарталья был явно не в духе. Кажется, новобранцы его точно возненавидят на все время своей работы, но имело бы это для юноши значение. — Вы не прорветесь далеко с такими способностями, как вас допустили к нам? О, Царица, хотя-бы ты дай с них пользу! — Но вы сами же провалили поручение в Ли Юэ, — какой-то дурак решил выделиться, не осознавая совершенную ошибку. — Всю работу выполняла восьмая Предвестница! Видимо это был самый бойкий из всех, думающий, что его мнение имеет хоть какой-то вес. Другие поджали головы и опустили взгляд, когда увидели, что Чайльд стоит в оцепенении. Он, кажется, прошёл стадии принятия за эти несколько секунд, останавливаясь на гневе. Неожиданно для всех, воздух разрезал звонкий смех, правда слышимый с таким характерным сочащимся ядом, что становилось не по себе. Тарталья грациозно пошёл вперёд и довольно замечал, как другие расходятся у него на пути. А в конце стоял тот самый смельчак, до последнего надеющийся, что все обойдётся. Его глаза бегали по сторонам, пытаясь найти в ком-то поддержку. На середине пути в руках Предвестника появились водные клинки, глаз бога засветился ярким голубым цветом и не предвещал ничего хорошего. За счет довольной гримасы, со стороны это казалось жутко. Смех прекратился, оставляя за собой только одно эхо, пока у всех в ушах не отразилось это надменное: — Сражайся! Смельчак заволновался, но взял поудобнее оружие в своих руках. Только успел замахнуться, как оно оказалось выбито из рук, а сам он от неожиданности и страха покачнулся, падая на землю. К шее приставили острые концы клинков. На лице Тартальи играло театральное разочарование. — Бездарность. С тобой так неинтересно. Поднимая руку, он покрутил меж пальцев клинки и растворил их, не обращая внимания на взгляды рядом стоящих фатуйцев. Парень плавно повернулся и ушел, таким образом заканчивая сегодняшний урок. Настроения не было абсолютно, поэтому, когда проходил мимо нескольких новеньких, что сейчас обсуждали новости на улице, непроизвольно прислушался, надеясь уловить что-нибудь интересное. Сплетни иногда могут быть очень полезны. — …умер сегодня, — Был слышен голос незнакомой девушки вдалеке, — …пригласила бюро Ваншэн разбираться с этим. Настроение и душевное состояние Тартальи, казалось, не могло ухудшиться ещё больше…