Ещё один забытый сон

Тарталья бежал. Бежал с таким рвением, будто бы если остановится — наступит мучительная смерть. Хотя так и есть. Он бежал от проблем, от чертовски неправильно сложившейся судьбы. Если замедлит шаг — не сможет принять тот факт, что все это с ним происходит. Не вытерпит, не сдержится. Парень даже и не заметил, что у него стали литься горькие слёзы. Крупные капли не задерживались надолго, порывами сильного ветра слетая с щёк. Тарталья не останавливался до тех пор, пока без сил не упал в снег. Жёстко, холодно, неудобно. Однако на все было плевать, он пролежал носом к земле достаточно долгое, мучительное время, пока не упёрся коленками на твёрдую поверхность и привстал. Снег, в который только что уткнулся Чайльд, сделал его лицо румяным от холода, а заплаканные глаза делали вид ещё более жалостливый.  — Развёл нюни. Да как меня и правда можно назвать предвестником, если я страдаю из-за какой-то судьбы. Тарталья отчаянно выкидывал из головы мысль, что Чжун Ли — не «какой-то истинный», а самый, самый, самый… Есть ли смысл хвалить его сейчас? Парень, преодолевая себя, встал с колен и вытер непрошенные слёзы. Он недовольно ощутил снег, который попал под кофту и в обувь, из-за чего было ещё холоднее. Убежать от всех и вся не получилось. Чжун Ли всё равно едет, а их встреча не может не произойти, ибо это чёртова судьба. Чтоб её. Просто нужно начать к ней готовиться. Тарталья вернулся домой. Весь мокрый, красный, запыхавшийся, взволнованный и непростительно жалкий на вид. Парень быстрым и нерешительным шагом направился в свою комнату, буквально пролетая мимо ошарашенной сестры и не обращая ни на что внимания: ни на вкусный запах, доносившийся с кухни, ни на весёлые вскрики младшего ребёнка в семье, ни на то, что забыл снять верхнюю одежду и ходит по дому во всём уличном. Тарталья судорожно ищет что-то по комнате и пытается собраться, куда-то уйти, убежать, исчезнуть. Тоня, что проследила за всеми этими действиями, осторожно зашла в комнату и тихо позвала: — Аякс… приумерь пыл, милый, — сказала она ласково, подходя ближе. — Садись, садись. Девушка отобрала с рук Предвестника все вещи и отложила их в сторону. Она надавила на его плечи, заставляя юношу осторожно плюхнуться на мягкую постель. Тарталья же выглядел так, будто кто-то близкий (не дайте Архонты) умер. Лицо бледное, глаза красные, губы дрожат, в глазах плещется не то безразличие, не то опустошённость. Одним словом — нужна помощь. Тоня села рядом и положила свои нежные ладони на руки брата, сжимая их в безмолвной поддержке. Она почти уверена, что причиной такого состояния являлся Чжун Ли, но в этот раз истерика почему-то в разы запущеннее. — Давай, Аякс, твоя сестрёнка слушает тебя, не молчи. — Скоро он будет тут. Я не хочу, нет, нет… — судорожный вздох получился слишком громким и режущим слух. — Мне и так плохо, зачем… зачем… за-а-ачем? Такое бессилие Чайльд не ощущал уже очень давно. Не было сил говорить, плакать, дышать… Хотелось уснуть и больше не проснуться, прекратить эти страдания и исчезнуть, оставляя непрошенную судьбу позади. Парень даже не мог нормально сидеть, его немного потряхивало и качало, поэтому он принял решение лечь полностью на кровать, подтянул к себе ледяные руки, складывая их в замочек, и стал согревать своим дыханием. Тоня нахмурилась, когда заметила, что эти самые ладони тряслись у брата слишком сильно. Это не было похоже на эффект от холода — это самый настоящий невроз, тем более в таком огромном запущенном состоянии. Девушка взяла себя в руки и, подавляя истерику от такого вида брата, стала гладить того по голове. Она вспомнила колыбельную, что пела им мама в детстве, и решила воспроизвести её своим голосом. Проблема только в том, что он у неё дрожал, но Тоня всеми силами пыталась не сорваться на плач. Нельзя, иначе Тарталье станет ещё хуже. Спустя долгие несколько минут рваных вздохов и шмыгов, всё наконец утихомирилось. Он уснул тревожным сном. Следующий день оказался для Чайльда новым испытанием. Чувство опустошенности от прошлой истерики увеличилось в сотни раз. Он ожидал появление апатии и был ей более чем рад. За прошлую ночь парень выплакал свои нервы вместе со слезами, что очень сильно повлияло на состояние утром. Хотя бы может обратно стать старым добрым «Тартальей», который в жизни, кажется, никто, кроме как шут и оружие для развлечения других людей. И сейчас он стоит около какой-то старой колонны, покрытой снегом, с накрест лежащими руками и нахальной улыбкой. Снова новые члены Фатуи и их тренировка. Сегодня всё было менее жёстко, чем вчера — новички смогли спокойно выдохнуть и следовать указаниям Предвестника. Надеть на себя маску шута для него было легче лёгкого; он выглядел так, будто отдохнул на пляже и вернулся с новыми силами. Но это лишь самовнушение и внешняя оболочка. То, каким мраком и ужасом покрыт Чайльд изнутри — страшно представить. Вязкая, тягучая, чёрная, как смоль, и зловещая жидкость, что обтеклась вокруг его души, начинает потихоньку уничтожать весь организм. Процесс неизбежен. — Ха-ха-ха! О, друг мой, этот приём был неплох, действительно неплох! — парень оттолкнулся от колонны и подошёл к одному новичку, отчего тот весь сжался и готов был, кажется, уже на колени пасть и молить прощения за преступление. Тарталья пару секунд недоумённо поморгал, а потом вновь улыбнулся и похлопал мужчину по плечу. — Я так хочу почувствовать тебя в бою! Что насчёт поединка? Ха-ха, смертельно бить не буду, не дай Царица. Соглашайся! Как раз наберёшься опыта у самого молодого и сильного Предвестника в Снежной, дружище! Новенький из Фатуи покосился на своих коллег, но кроме взглядов жалости и сочувствия ничего не увидел. Обнадёживающе. Мужчина взял покрепче рукоять своего меча на поясе, сдвинул правую ногу назад и был готов нападать. — Дайте мне какое-нибудь оружие, — Предвестник протянул руку в сторону, где как раз стояли «зрители», и в следующую секунду сжал в ладони копье. Цокнув, про себя проговорил, — хватит искать в каждом моменте Чжун Ли, когда же ты уже угомонишься. Парень не подал вида, лишь действия стали нервными и неэффективными. Тарталья делал выпады вперёд или сторону, подкидывая иногда копьё для атаки вверх или прямо и вкладывая в него элемент гидро. Все было бы прекрасно и слишком легко, если бы не его плохая внимательность. Мысли заполнила горечь из-за оружия, что он держал в руке. Он копировал стиль Чжун Ли, сам это понимал, но ничего не мог поделать. Снова ситуация стала критичной: он совсем не обращал внимания на свои и чужие удары, а просто отчаянно пытался остановить накатившую истерику. Всё его состояние плавно стало переходить в ярость. Злость на самого себя и свою слабость, злость на Чжун Ли и его поступки. Тарталья плохо понимал, как сражается или какие использует движения, всё вылетело из головы. Очнулся только тогда, когда хотел нанести противнику удар в сонную артерию, совершенно это не контролируя. Но резкий удар в солнечное сплетение выбил его из колеи, причем к счастью, Предвестник не успел совершить ошибку. Спасли же мужчину от гибели рядом стоящие новички. В отличие от прошлых, эти были готовы встать на защиту своего коллеги, что отчасти обрадовало Чайльда. Предвестник от удара отлетел назад, сгибаясь и непроизвольно садясь на мокрый и холодный снег. Голова была опущена, дыхание сбито, руки прижаты к грудной клетке. Его конечности снова охватила дрожь, тремор, а сердце билось просто с бешеной скоростью. Чувство страха и непонятной тревоги охватило разум парня и как будто сжирало изнутри; ему хотелось кричать, но ком в горле не давал этого сделать. Мысли спутались; Чайльду кажется, что он сходит с ума. «Я сейчас умру,» — мысль повторяется в его голове каждую секунду, словно заевшая пластинка. И тут, кажется, он и мог бы благополучно умереть, как и думал, жаль только, что не как хотел — в бою. Но чья-то маленькая и нежная рука легла на его плечо. Чайльд не обратил на это внимание вплоть до того момента, пока этот человек не отклеил его ладошку от груди и взял в свою руку. — Вы сильный, мистер Чайльд, — произнесла девушка тихим голосом, — вы справитесь, давайте дышать медленно, вместе? Повторяйте за мной. Она начала плавно вдыхать и выдыхать, пытаясь достучаться до него, но нахмурилась, не увидев никакой реакции. Тогда девушка аккуратно повернула свободной ладонью голову Тартальи к себе и заставила его смотреть на свое лицо. — Привет, Чайльд, — улыбнулась Ху Тао и положила свободные пальцы на его щеку, вытирая ручьи чужих слез, — здесь нет никого, кроме меня и тебя. Повторяй за мной. Хозяйка ритуального бюро медленно и плавно дышала, при этом ласково и спокойно улыбаясь, чтобы создать для Тартальи абсолютно комфортную ситуацию. Она довольно наблюдала, как парень стал пытаться делать также, а пока начала говорить о другом, пытаясь отвлечь Предвестника от панической атаки. — Смотри какая у меня красивая кроличья шуба, правда? Купила здесь! Ваши торговцы не скупы на уступки, урвала по дешёвке! — девушка засмеялась, резко задумываясь, — о, только надеюсь ты не ярый защитник фауны? Конечно, кролика жаль, но все мы когда-то умрём и будем похоронены каким-то образом. Он, — она показала на шубу, — вот таким. Тарталья успел отдышаться и смотрел на Ху Тао огромными глазенками, если здесь она… то… — Чайльд, милый, ты меня слушаешь? Твои глаза будто через меня глядят, не забывай, что мы тут одни, тебе нечего страшиться. — Одни… — Так точно! Ой, — та хихикнула, — я на «ты» перешла, не обессудь. Девушка поднялась со снега, совсем не показывая, что замерзла, и потянула Тарталью за руку, заставляя встать тоже. — Я так хотела познакомиться с твоими родными! Твои рассказы о них так умиляли меня, и я пообещала себе, что обязательно напрошусь к тебе в гости. Веди. Ху Тао улыбнулась и всем своим поведением показывала, что никуда не уйдёт, так что придётся Предвестнику идти домой с ней. Ну, она помогла ему, надо хоть чаем отблагодарить… — Кстати, помнишь ты рассказывал про вашу игру… мм… как же там… «Снежки», во! Так и не поняла её смысла, поясни. Может я буду использовать эту технику в ритуалах? Чайльд фыркнул и зачерпнул немного снега в дрожащую ладошку. — Ну смотри…