Когда расцветают чувства в феврале

Гань Юй осталась одна у двери подъезда. Она простояла в ступоре несколько минут, но холод погнал ее домой. Небо было достаточно темным, а лицо Гань Юй светлым, и оно выделялось на его фоне как снег на грязи. Девушка зашла в помещение и медленно пошла по ступенькаи вверх. У нее не было настроения поехать на лифте, хоть это было бы быстрее. Она постучала по двери, и Сяо открыл ее. Он встретил сестру с мягкой улыбкой, сразу же снимая с нее куртку и вешая ее. Гань Юй расстегнула сапоги и поставила их в сторону, вновь разогнувшись и встретившись взглядом с братом. Он снял с нее шапку и положил ее в ящик, предлагая пройти сразу на кухню и попить чай. — Нет, спасибо, Сяо, — она отказалась от предложения парня, слегка огорчив его, ведь они всегда сидели вместе за столом и делились новостями прошедшего дня. — Я сегодня устала, я наверное пойду прилягу, а то голова болит. — Ты не заболела? — Сяо обеспокоенно потрогал лоб девушки, но он не был горячим ни капельки. — Нет, я не заболела, — она шутливо отмахнулась от брата и ушла в ванную мыть руки. — Точно? — Сяо приоткрыл дверь и впился глазами в сестру. — Я могу принести тебе чай в комнату, если тебе плохо. — Не надо, все в порядке, — Гань Юй прошла мимо него, потрепав по голове, из-за чего его волосы превратились в гнездо. — Не беспокойся. — Смотри мне… — он метнул быстрый оцениваюший взгляд на девушку, после чего ушел на кухню. Он все равно поставил чайник. Гань Юй быстро скинула с себя одежду и повесила ее на стул. Обычно так делал в основном Сяо, но сейчас ей было очень в лом делать хоть что-либо. Она кинулась на кровать лицом вниз, зарываясь в подушке полностью. Как хотелось бы ей сейчас не думать. Но все же, отсутствие мыслей равно смерти, поэтому они проносились в ее голове с невероятной скоростью. Такие противоречивые, они заставляли Гань Юй страдать от головной боли, а она все никак не могла объяснить самой себе, что же творится в ее жизни. Отец всегда говорил, что любить свой пол — это неправильно. Но прав ли он? Почему тогда Кэ Цин, которая влюбилась в девушку, не была похожа на лесбиянку из описания отца, который постоянно рассказывал о том, что с такими людьми некомфортно, что они будут об этом твердить на каждом шагу и постоянно выступать? Почему сама Гань Юй, невольно влюбившаяся в девушку — она наконец приняла это чувство, доколе неизвестное — была непохожа на это? Все это не давало ей покоя. Но хоть один вопрос решен: она действительно была влюблена в свою подругу, и ей было приятно от чувства взаимности, но очень тяжело от ощущения того, что так быть не должно. Все же отец не мог им врать, правда же? Или мог? Как бы сейчас она хотела спросить совет у мамы, но, увы, она была давно мертва, и не могла помочь дочери советом. Гань Юй лежала в абсолютной тишине. Она села на кровать, сжимая подушку в виде сердца своими ладонями, уже согретыми после улицы. Кинув взгляд на стоявшее неподалеку зеркало, она даже не раскрыла шире глаза, хоть вид у нее был не из приятных: растрепанные волосы, так как она ходила в шапке; темные «тени» под уставшими глазами; мятая футболка. Да, сейчас она выглядела не так, как обычно. Чаще всего Гань Юй не следила за своим видом лишь когда находилась в своей комнате, но если она должна была выйти к отцу или брату, то она расчесывала запутанные волосы, переодевалась в более опрятную футболку и лишь тогда покидала свою небольшую обитель. Когда девушка работала, а делала она это много и часто, она совсем не следила за внешним видом и засиживалась до глубокой ночи, занятая очередным проектом. И сейчас она также сидела на мягкой кровати в своей мешковатой одежде, скрывавшей ее фигуру. Ей казалось, что если она признается хоть кому-нибудь о своих чувствах и переживаниях, то ее покинут. Ведь это же вроде считалось «неправильным»? Или нет? Гань Юй уже запуталась. Ее глаза смотрели в пол, а слезы начали капать прямо на подушку. Незаметно для себя, она начала плакать. Все накопившиеся эмоции, на которые у нее не было времени, сейчас стали проявляться. Хотелось лечь и больше ничего не делать, лечь и не думать, лечь и заснуть. Гань Юй потихоньку сползла на пол, тихо всхлипывая, чтобы Сяо не услышал и не пришел. Она обхватила сердечко и прижала к себе еще сильнее, почти скомкав его. Одна сторона уже стала на одну треть мокрой, а девушка все не могла остановиться. Она прижалась лицом к предмету, чтобы ее точно не было слышно, и начала уже не плакать, а рыдать. Теплая грубоватая рука прошлась по спине Гань Юй, и она даже не смела поднять голову. Она лишь на секунду замолкла, прежде чем продолжить свои страдания. К ней в комнату пришел Сяо и сел рядом, сбоку, чтобы девушка не могла посмотреть на него подняв глаза. Он молча гладил сестру по спине одной рукой, а вторую он положил поверх ладони Гань Юй. Сяо не очень нравились касания, зато он знал, как они действуют на сестру, и всегда помогал ей, ведь кроме него никогда никого не оказывалось рядом. Только здесь, дома в темной комнате и совсем одна девушка могла дать волю чувствам. — Я устала, — она наконец более или менее успокоилась, и придвинулась ближе к брату. — Когда все стало таким сложным? — Тебе следует больше отдыхать, — он не стал язвить, что «я уже говорил тебе, а ты не послушалась». — Пожалуйста, иначе все станет еще хуже. — Если бы проблема была только в этом… — она промолчала, не обращая взгляд на Сяо. — Я запуталась в себе. — Что-то случилось? — Сяо пересел теперь напротив нее. — Это связано с Кэ Цин? — Сяо, — она изначально не хотела это говорить, но ведь он ее самый лучший друг, он ведь должен понять. — Я влюбилась в Кэ Цин. Тишина. Многозначительная тишина. Сяо не знал, что ответить, а Гань Юй уже сожалела о принятом решении рассказать все брату. Теперь он отвернется от нее, она ему станет противна, он перестанет с ней общаться и будет хранить этот секрет, презрительно глядя на свою сестру, и вообще- — Если ты счастлива, то счастлив и я, — Сяо наконец раскрыл рот. — Если ты ее любишь, я не имею ничего против. — Правда? — Гань Юй ушам своим поверить не могла. — И тебе не противно от того, что я полюбила девушку? — Знаешь, я давно понял, что слушать отца не всегда правильно, — парень встал с колен и отряхнулся, глядя в зеркало. — И тебе стоит тоже начать так делать. — Спасибо, спасибо тебе, — она вновь начала плакать, но теперь не от горя, а от счастья того, что ее приняли, пусть пока это только двое, но это двое самых дорогих ей людей. — Ты не представляешь, как мне помог. — Я сделал чай, — Сяо подал сестре руку и помог встать с пола. — Пошли. Он потрепал ее по голове также, как и она делает, и позвал за собой. Гань Юй сейчас не заботил ее внешний вид, она даже не избегала зеркал, она просто не замечала их. Ей сейчас было наплевать на то, как она выглядит, хотя соблазн взглянуть на свое лицо был велик. Сяо не умел проявлять заботу словами, зато у него хорошо это получалось действиями. Сидя за столом на кухне, Гань Юй вместе со своим братом пила теплый чай, рассказывая о своем сегодняшнем приключении с Кэ Цин. Она взяла в руки телефон и набрала какое-то сообщение. После он начал разрываться от ответов, и каждый раз это было от Кэ Цин. Гань Юй, каждый раз брав в открывав сообщения, улыбалась, ведь теперь это ее девушка писала ей.