Рамки

— Нет, ты видел своё лицо, Куро? — Николь всё никак не могла унять рвущегося наружу смеха. — Николь, это не смешно! В прошлый раз, когда мы с ним столкнулись, мы оба чуть не отправились на тот свет.       Куромаку осуждающе посмотрел на смеющуюся девушку, скрестив руки на грудной клетке. Дело было серьёзным, а она хихоньки да хаханьки. Лучше будет оставить её в агентстве. «Да, так и сделаю». — Эй, — небольшая ладошка со следами заживших ожогов появилась перед его лицом, — перестань так смотреть на меня. Если бы мы сразу воспользовались моей идеей, не было бы такой сложности. А ещё если бы ты не отправил меня обратно, усыпив дротиком, меня не попытались бы взорвать. Так что тут больше твоей вины, чем моей.       «Кардинал» нахмурился. Он не хотел вспоминать произошедшее. И уж тем более признавать свою вину. Но возражения не успели сорваться с его уст, ведь он уловил небольшую обиду во взгляде напарницы. Уже три года прошло с тех пор, как они начали работать вместе, а он всё никак не привык бороться с её эмоциями. Они были как ураган. Выбивали почву из-под ног, не давая и шанса здраво мыслить. Таков уж её характер: взрывной, переменчивый. Сейчас обижается, а в следующую секунду уже обнимает. И нет сил на неё злиться. Их хватает только чтобы прижать к себе в отчаянной попытке защитить от всех опасностей. Вот только главная опасность для неё — работать с ним в паре. Но как убедить Николь сидеть дома или в лаборатории, пока он рискует жизнью?       Он пытался не одну сотню раз. Это число уже подходило к тысяче. Но нет, она упрямо стояла на своём. А запереть её не представлялось возможным: он уверен, что в её мультиручке найдётся способ сбежать и найти его. — Николь, ты понимаешь, что тебе лучше остаться? — не слишком громко спросил он, поглаживая рыжие волосы. — Это тебе так кажется, — девушка тут же вывернулась из его объятий, на которые сама же и сподвигла. «Быстро же меняется твоё настроение» — Ника, будь благоразумной. Ты либо взорвёшь нас всех либо умрёшь одной из первых.       Николь лишь развернулась и пошла к выходу из лаборатории. Но Куромаку не позволил: взял её за руку и притянул к себе. Она всегда во время споров уходила, если не хотела «тратить время на доказательство». Обычно он и сам никак не препятствовал ей, думая, что это пойдёт ей на пользу. Подумает надо всем и поймёт, кто был прав.       Правда, только в половине случаев она приходила с извинениями. В остальных продолжала упираться, что не раз уже выходило боком для обоих.       Но если сейчас дать ей уйти, это будет воспринято как разрешение на миссию. — Ты останешься. Точка. Тут тоже есть, чем заняться и помочь мне, не рискуя своей жизнью. — Не останусь! Хватит вести себя, как идиот, — серые, чуть светлее, чем у него самого, глаза горели яростью и праведным (как казалось Николь) гневом, — я не позволю тебе отправиться туда одному. В прошлый раз мы победили вместе. Так же будет и сейчас. — А если я скажу Клеопатре никуда тебя не выпускать? В отличие от некоторых она чётко следует заданным инструкциям, не пререкается. И сделает всё в точности, как я скажу.       Если бы взглядом можно было убить, то Штаты лишились бы своего самого лучшего агента. Но, увы, такой силы учёная не имела и поэтому смогла лишь со всей яростью наступить на ногу своему напарницу и сбежать, слыша за спиной его крик. «Чёрта с два я останусь».

***

— Куромаку, нет! Ты не можешь так… — чужие губы накрыли её собственные, прерывая гневную речь. «Он никогда не делал этого сам».       Именно этот факт настолько ошарашил Николь, что она не секунду перестала вырываться свою руку из крепкой хватки. Их поцелуи можно было по пальцам одной руки посчитать. Уж слишком оба были заняты работой и спорами друг с другом. Но сейчас они целовались прямо в коридоре агентства, где их мог увидеть любой.       Куромаку же просто не знал, как иначе донести до этой упрямицы, как он за неё боится. Боится до дрожи в кончиках пальцев. Он не сможет выполнить свою работу, если она будет рядом, будет рисковать собой. — Ты… Останешься. Это для твоего же блага, — шепот прямо в губы, от которых пришлось оторваться. — Ни за что. Ты не будешь рисковать собой в одиночку. Я с ума сойду, пока буду гадать: умер ли ты или ещё жив.       Но её напарник был непреклонен: заведя её в одну из бесчисленных комнат, Куромаку кивнул Клеопатре, которая уже ждала. — Всё как договаривались. Делай что хочешь, но она не должна отсюда выйти. Николь, отдай мультиручку.       Но Николь лишь упрямо сжала губы и помотала головой. — Ну почему ты не можешь хоть раз послушаться и сделать, как надо? — Не «как надо», а как тебе хочется, — злобно пробормотала девушка, вырвав свою руку.       Она не останется. Не отпустит его туда одного. Если рисковать, то вместе. И плевать, кто за кого боится больше. Да, Николь понимала, что напарником движет страх её потерять. Но она не ребёнок. Вполне может за себя постоять и отступить, если ситуация станет слишком критичной. — Я достаточно подготовлена, чтобы быть в состоянии защитить себя. И знаю, когда надо отступить. — Вот как раз последнего ты и не знаешь, — парень тяжело выдохнул и потёр переносицу.       Он был твёрдо намерен оставить её здесь. Но сейчас понятно, что она наделает кучу дел, а отвечать ему. Вдруг правда сама придёт. Тогда он не сможет её защитить, ведь может оказаться слишком поздно.       Замкнутый круг. Он хочет держать её как можно дальше от опасности, но удержать её невозможно. Но если даже сейчас запереть её здесь, всё равно найдёт способ выбраться.       Он самый лучший агент Штатов, лауреат Нобелевской премии, впрочем, этим отличилась и его напарница. Но сейчас он не может обезопасить собственную напарницу с характером упрямого капризного ребёнка. — Хорошо, твоя взяла. Но ты не отходишь от меня ни на шаг. Не лезешь на рожон. Сделаешь не так, как я скажу — сразу усыплю и отправлю обратно. И плевать, какие ракеты он в тебя пустит.       Николь счастливо улыбнулась и обняла его за шею в порыве радости. «Она неисправима»

Он снова проиграл ей в упрямстве.

— Николь, даже не думай! — он рванулся вперёд, пытаясь схватить её за запястье, но успел лишь ухватить лямку рюкзака. «Чтоб её ручку. Точно надо было забрать!» — Отпусти его, потом ещё догоним! — голос был пропитан отчаянием.       Ей не справиться с ним. Она прыгает выше головы. Отпусти он этот несчастный рюкзак, и она улетит в небо прямо вслед за врагом, держащимся за ногу робота. Николь же успела во время их взлёта, зацепить его ногу подобием лассо, но их другого материала, не менее прочного, чем обычная верёвка, к сожалению для Куромаку. Но он не мог позволить Николь так рисковать. Она обещала его слушаться. «Конечно она нарушила обещание, как же иначе. Сам мог бы догадаться». — Успокойся, осталось немного, и я смогу отключить роботов. Твоя программа работает отлично. — Но ты не отключишь его, если вы будете в воздухе!       Они бы и дальше продолжили спорить, но случай решил за них. Лямка оборвалась. Куромаку упал на спину из-за инерции, а Николь же стала подниматься выше, с надеждой наблюдая за процессом взлома. Но спокойно дождаться ста процентов ей не позволили: рослый смуглый мужчина стал тянуть «верёвку» на себя, поднимая «пассажира». — Думаешь, превзошла меня? Ты не отключишь роботов, ведь мы оба умрём. — Ты так думаешь? — девушка нащупала в кармане небольшую таблетку. Если прикрепить её к своему халату, вокруг неё образуется своеобразный «пузырь безопасности».       Зато у противника точно нет такого. В принципе, никто не будет её ругать. Вот только она все три года стремилась к тому, что отучить агентов от радикальных методов, не убивать никого, не калечить сверх меры. А сама, получается, собирается сделать то, против чего так яростно выступала? Но с другой стороны, если не отключить роботов, они убьют каждого агента. Абсолютно каждого. Даже… «Куромаку», — имя пронзило разум, и она оглянулась назад, на клочок земли, где застыл силуэт. — Хотя, вы только и горазды убивать, да? Сама небось как-нибудь спасёшься, а меня оставишь умирать. Ты же его напарница. Значит, точно такая же. Убийца. Убийца?       Она может стать убийцей?       Да, её бездействие убьёт многих людей. Но если убить этого человека, пусть и косвенно, её душа не найдёт покоя. Это будет пятном, позором. Убийство непростительно. Но и спасти Куромаку надо. — В твоём голосе столько злости и… Отчаяния. Но я не убийца, — она улыбнулась ему, прямо в красные глаза с жёлтым белком.       В другой раз она бы даже заинтересовалась этим феноменом. Но сейчас было не до этого. Они уже достаточно далеко от земли. Ещё чуть-чуть и кислорода станет катастрофически мало.       Секунда — и кнопка отключения нажата. Вторая секунда — таблетка нацеплена. Третья — Николь оттолкнулась от Пика, заставив их разойтись в разные стороны во время падения.       Через десять секунд сработала таблетка. Через две минуты тело плашмя упало на воду, отчего некоторые кости сломались. Через три минуты тело пошло ко дну, ведь плавать не умело.       Через десять минут шар прибило к берегу.

***

— Николь! Николь, ты полная идиотка! — ещё никогда Куромаку не бежал так быстро.       Когда они скрылись из виду, он поверил, что правда потерял её. Что больше никогда не услышит её голоса, смеха. Что она больше никогда не будет с ним спорить, называть «Куро». Да, это отнюдь не самые положительные моменты их отношений, но он привык к этому. Это было уже больше традицией. Но ему правда нравилось, как краснеет её лицо от злости, как краснеют её уши от смеха, как глаза метают молнии. Глупо, но факт.       Иррационально, но бороться невозможно. Он пытался противиться этому год. Год читал множество книг по биологии, выясняя, отчего у него такой сильный интерес. Николь же просто посмеялась и сказала: — Вроде умный, а такой глупый. Это любовь, гений.       Их отношения были неоднозначными. Но он определённо дорожил ей, боялся за неё. Любовь это или нет, но Николь нужна была ему, как кислород.       И на несколько минут ему показалось, что этот кислород исчез. Что он задохнётся от одиночества и тоски. «Я стал таким сентиментальным с ней. Где былая выдержка? К чёрту, лишь бы она была жива!»

Шар лежал на берегу, поблёскивая от влаги.

      Куромаку подбежал, сияя, зовя Николь по имени.       Но на него посмотрели не серые глаза. Красные. С жёлтым белком. — Николь… — вырвалось вместе с выдохом.