Параллельные миры Тэ

И не то чтобы они никого не ждали, но Чонгук вдруг подорвался, под смешок Тэхёна, пытавшегося вернуть его обратно. Забегал взглядом по спальне – они точно ВСЁ убрали? Осмотрел себя, счастливо наблюдающего за ним Тэ. Тот уже принял вертикальное положение. Приподнял брови, похлопал по одеялу рядом с собой. Вздохнул на проблеск паники в вытаращенных глазах. Встал, чмокнул Чонгука в щёку и выглянул из комнаты, наблюдая за мемберами. Те были настолько добры, что не рассыпались сразу по общежитию, а какое-то время посвятили горячему обсуждению новой песни Юнги. Прямо там, у входной двери. Намджун как будто брал интервью, официально и многословно. Юнги отвечал так, будто проговаривал аудиозапрос для поисковика. Хосок тараторил фоном, рассыпая восторги и междометия, Чимин что-то шептал, вопросительно и с напором, а Джин ржал своим беспощадным смехом, пытаясь заглушить это всё неистовым шуршанием пакетов. Усевшийся всё-таки на кровать, Чонгук с ожиданием смотрел на спину Тэхёна, прислушиваясь к звукам у двери. Прошептал: - Ну что там? Тэхён покачал головой, тоже шепнув в сторону Чонгука, – цирк, – и, уже громче, – ну наконец-то, мы тут уже умираем с голода. Привлекая к себе внимание всех одновременно. Хёны вздрогнули, все пятеро, дружно, будто Тэхён их сейчас застукал на чём-то неприличном. Хотя… В какой-то степени так оно и было. Тэхён снова покачал головой, подмигнул сросшемуся с кроватью Чонгуку и, рассекая оглушительную тишину, подошёл, забрал пакеты и понёс их к холодильнику. Не обращая внимания на пристальные оценивающие его – настроение, состояние, походку, одежду – взгляды. Пошуршал там немного. И крикнул: - Джин-хён, спасай! Я не знаю, куда это, тут реально места совсем нет! И всё снова пришло в движение. К счастью, уже более естественное. Для всех, кроме Чонгука. Но тот и не двигался. На всякий случай. Сидел с отчаянно непричастным видом. Таким, что никто не решился задать ему даже какой-нибудь отвлечённый вопрос. Не прямо сейчас. Никто, кроме Чимина, в наивную нечаянность которого уже сто лет никто не верил. - Ну что, как концерт? – спросил он у макнэ, невинно улыбаясь. Вернувшийся в комнату Тэхён невозмутимо уселся рядом с Чонгуком, включил видео на том же моменте, где его остановили, и пожал плечами: - Пересмотрели раза на три. И Чимин бы пропустил это мимо ушей, но возмущённо-потрясённый взгляд макнэ на Тэхёна выдал их с потрохами. Ну, как всегда. Говорит Тэхён, а всё выбалтывает – не сказавший ни слова Куки. Чимин, не сдержавшись, заржал. Да блин. Чонгук поморщился, мысленно вытащил свой список «обязательно научиться» и добавил туда пункт «не палиться!» И приписал: «взять пару уроков у Ви». И может и к лучшему поначалу потренироваться на хёнах. Хоть они и в курсе, мягко говоря. Но ведь можно же будет поучиться скрывать подробности. Чонгук покраснел. Ну, всякие разные подробности. * * * Тэхён покраснел за весь вечер только один раз. Когда к ним с Чонгуком, уже почти ночью отправившимися вместе чистить зубы, поскрёбся всё тот же Чимин. - У вас там вот… за кровать упало, – и протянул открывшему дверь Тэхёну до боли знакомый вязаный комок. Тот только охнул, выхватывая скомканную вещь. И нещадно краснея. Ожидаемо – вместе с ещё не закончившим чистить зубы, заляпанным пастой Чонгуком, вытянувшим шею, чтобы рассмотреть, что там такое обнаружилось за кроватью. Но что удивительно – одновременно с зардевшимся за компанию Чимином. Тот пожал плечами, улыбнулся на зависший вид Тэ и на какого-то совсем юного сейчас Куки, и уже повернулся к выходу, не желая отнимать у них время, но он был бы не он, если бы ушёл просто так. Промурлыкал: - Я не стал разворачивать, а то вдруг там все три просмотра, – и улизнул, разулыбавшись от ответного в спину: - Там твоя зависть! Спасибо… - Какая удивительная кофта… – задумчиво произнёс Тэхён, разглядывая её в своих руках. - Блин, я вроде бы проверял за кроватью. - Она живая, что-ли? – Тэхёна явно это всё задевало – она на нас обиделась и сама туда уползла? - Да просто закинули нечаянно. Лицо Тэхёна ясно выражало нежелание смиряться с таким прозаичным объяснением. - Представляешь, я хотел её выбросить. Чонгук пожал плечами – он о судьбе кофты беспокоился не особо. - Но я её сохраню. - Сумасшедший хён, – восхитился Чонгук. - Никогда этого не отрицал, – блеснул глазами Тэхён, – она будет нашей первой семейной реликвией. Сказанные в шутку, эти слова мгновенно изменили атмосферу. Или не в шутку? Чонгук не ожидал микровзрыва в груди, вызванного ими. - Семейной? – скрывая реакцию за прополаскиванием рта, ровно спросил он. Он всё ещё никак мысленно не именовал то, что происходило у них с Тэхёном, потому что это почему-то никак не втискивалось в те понятия, которые были до этого в его голове, которые были общепринятыми и которые он заполнял собственными представлениями по фильмам, книгам, песням. Но то, что он сам сейчас чувствовал, этого было слишком много, чтобы называться одним словом, даже самым сильным. Много – по-подростковому, где «здесь и сейчас», «никак иначе» и «вместе до конца», с абсолютным ещё непониманием, до какого именно конца. - Ты моя семья, Чонгук, и уже очень давно, – добил, пробираясь руками ему под футболку Тэхён, не замечая его реакции. Ластясь, прильнул к нему, и тут же был сметён крепким до боли объятием. Откликнулся мгновенно, стискивая в ответ. Начиная укачивать и гладить. - Ты удивительнее любой кофты, – прошептал в висок застывшего в его руках Чонгука, – с тобой всё время хочется плакать и целоваться, – стёр влагу с его щёки, – не знаю, как я справлялся с этим раньше. Чонгук невольно рассмеялся, шмыгая и отмирая. - Это ты удивительный, – хрипло сообщил подбородку Тэхёна и начиная с этого места выцеловывать путь к его губам. Немного сбившись по пути на шею, в открытую наслаждаясь тонкой и горячей кожей, но больше всего – беззащитностью тут же выставленного горла. Тэхён его когда-нибудь убьёт своей доверчивостью и уязвимостью… - И кофта… – донёсся сверху сбивчивый шёпот, а в волосы пробрались чуткие и цепкие пальцы. Кажется, шея это одно из самых чувствительных его мест, успел зафиксировать Чонгук, и окончательно потерялся в Тэхёне. * * * Они не торопились. Они полностью были в это погружены – но не торопились. Это касалось и сцены и того, чему Чонгук так и мог дать названия. С Тэхёном было легко не торопиться. Хотя Чонгук был вечно голодным, и теперь это касалось не только еды и любых новых навыков. Он мог весь день залипать на Тэхёна и искриться об него, а потом вечером, уставшие, они валились на любую из попавшихся кроватей, как в самый первый их вечер вместе, Куки и Тэтэ, и засыпали, свернувшись друг в друге, как котята. И Чонгук не представлял, что он бы мог – так – с кем-то другим. Или другой. Ни с кем, сколь угодно классным и милым. Хотя его пытливый ум пытался это представить, но остальной организм внятно давал понять, что – ну нет, без вариантов. И направлял этот пытливый ум фантазировать о Тэхёне, старательно, да, до покалывающих от прилива крови щёк и невозможности смотреть на Тэ, в метре от него повторяющим за Хосоком новые движения. В этих фантазиях не было никакой конкретики по поводу «когда» и «где» или любой другой конкретики. Эти фантазии как будто не особо от него и зависели, а он… а он теперь просто знал, что если чему-то будет срочно необходимо свершиться – оно просто возьмёт и свершится. Без предварительной записи в планировщике. Он – перфекционист – не моргнув глазом присягнул на волю волшебной случайности, правившей мирами Тэ. Но при этом новые рубежи, по молчаливой единогласности, штурмовал именно он. Как минимум, первый заявлял о чём-то, чему «срочно необходимо было свершиться», а там уже – как масть пойдёт, как карты лягут, как извернутся параллельные миры – каждый раз сюрприз и удивительный Тэхён, готовый абсолютно ко всему. И не важно, что зачастую именно Тэхён подводил его к «необходимому». Важно, что к моменту свершения им обоим это было нужно до потери пульса. Так что Чонгук не торопился. А ещё им просто было некогда. * * * Иногда ему было не по себе, насколько были переплетены их профессиональные и личные жизни. Во-первых, точнее, во-вторых, точнее, даже в этом переплетение было такое, что расставить приоритеты было невозможно – он не мог не думать о группе. Обо всех. О хёнах, которые выдали такую поддержку им с Тэхёном, о которой можно было бы только мечтать. Выдавали уже тогда, когда он сам ещё ничего не понимал. Несмотря на то, что это был риск для всех. Риск тогда и риск сейчас. Их приняли, и они не имели права подвести. Чёрт, они не имели бы права подвести, даже если бы их не поддержали. Но так… Так это было бы совсем… Но Чонгук верил, что они справятся. Они оба были профи, оба в одной лодке и в одной семье, и это даже не требовало объяснений, это было просто по умолчанию, что эту лодку не раскачивает никто и никак, вне зависимости ни от чего. Хотя Чонгуку было тяжело обуздать собственничество, а Тэхёну – тактильность и отсутствие комплексов. Но если уж они справились тогда, во время прошедшего камбэка, то и сейчас были должны. А во-вторых, точнее, во-первых, Чонгук переживал, не слишком ли они с Тэхёном завязаны на эмоции от тренировок, концертов, и прочих вещах, напрямую связанных с их профессией. Но потом вспоминал, что в их случае одно практически невозможно без другого, и от этого становилось и легче и страшнее. Если закончится что-то одно, не кончится ли и второе? Он думал, что в его случае эта зависимость максимальна. У каждого из хёнов – он видел это ясно – были точки опоры, выходящие за границы BTS. И у Тэхёна. У Тэхёна едва ли не больше, чем у других. У себя он таких не видел… Хотя, наверное, другие бы с ним не согласились. Иногда самый бесстрашный в мире Чонгук очень боялся… А существует ли настоящий он? Чон Чонгук. Пришедший в BTS с зерном таланта, пусть даже и золотым, но плотно упакованным в шелуху комплексов и стеснения. Чон Чонгук, с которого – не всегда бережно – но содрали эту шелуху, и выдали ворох новых знаний и умений. И – он так чувствовал – по кусочку себя. Каждый из шестерых. Создавая из него нечто такое, что он смог не только признать это и принять себя, но и полюбить того, кем он становился. Было легко это сделать, когда ты на шесть седьмых состоишь из того, что любишь заранее. Одну седьмую он полюбил немного авансом, но уже точно знал, что не остановится, знал, что он будет ещё лучше, рядом с хёнами, потому что их энергия и навыки были нескончаемыми, и рос не только он, но и они, и где были пределы этого, он даже не видел из точки, в которой находился сейчас. Сейчас – в упоении по Тэхёну – ему вообще всё казалось беспредельным. Казалось, что они смогут покорить не только страну, но и весь мир. Пусть это и было сравнимо с вероятностью полететь в космос или снять клип в здании ООН. Но иногда он боялся. Когда кому-то из них было плохо – по любой из причин. Когда и без того непрекращающиеся тычки из внешнего мира были совсем уж под дых, и неважно, касалось ли это всей группы или одного из них. Когда у него что-то не получалось – и он загонял себя, чтобы не отстать ни от кого ни на шаг. Когда кто-то из них сильно ссорился. Когда Тэхён смотрел на него так пронзительно, что Чонгук немного умирал… Что видел Тэхён, глядя на него? Что он видел такого, что заставляло его одним взглядом выбивать из Чона дух? Не ошибался ли он? Не обманывал ли Чонгук всех и себя? Он бы хотел, чтобы это никогда не кончалось. Но разве могло так быть – жизнь напролёт? Его последние несколько лет… Они были такими, что происходящего в них хватило бы на несколько судеб. Призвание, музыка, бесконечные тренировки, работа до седьмого пота и последнего нерва, растущая популярность, хёны… Тэхён… Так много и так стремительно. Так ярко. С таким темпом и толикой везения – далеко ли их потолок? Что будет, когда они его достигнут? Что будет, если не достигнут? Раньше он не думал об этом так много. Это было прерогативой старших. «Здравствуйте, я Чон Чонгук. Позаботьтесь обо мне, пожалуйста». А сейчас всё неуловимо менялось. И не только из-за страха потери Тэхёна – это оказалось тем крючком, который потянул всё остальное. Потерять остальное тоже стало страшнее. И себя. Потерять себя, не успев найти. Это стало не только пугать, но ещё и бесить. Откровенно говоря, бесить – даже сильнее. Кто он? Чон Чонгук – кто!?