Особенности национальных праздников

– Ну наконец-то хоть одно разумное решение, – протянул Мегатрон, стараясь заглушить зарождающееся в Искре сомнение в том, что наконец-то всё пойдёт по накатанному сценарию «пришёл – пострелял – забрал что надо». – Баррикейд не такой мягкопроцессорный идиот, как вы, его цветочками и овациями не купишь! – Баррикейд застрял почти сразу, как выскочил из створа земного моста! – радостно проинформировал Скайварп. Было явно видно, что он с трудом сдерживает вокабулятор, чтоб не загоготать от вызванного из памяти вида обляпанного грязью по самые аудиодатчики, с исцарапанными брюшными пластинами Баррикейда, яростно посылающего всех к Юникроновой альфе. – Сел намертво, на все четыре колеса, даже трансформироваться не смог! – А ты видел, КАКИЕ дороги у них были?! – тут же взвыл Баррикейд. Давно пережитое унижение снова всколыхнулось в нем и накрыло Искру стыдом и обидой. – Тебе легко говорить, ты перекинулся и полетел, а тут… – Да ладно тебе переживать, Барри, – миролюбиво произнёс Тандеркрэкер, слегка прикасаясь манипулятором к плечу Баррикейда, – Это уж когда было-то. Тот зашумел вентиляцией, но манипулятор Тандера не сбросил. Но больше, чем это, Мегатрона зацепило слово «было»: дороги… БЫЛИ… плохими? А теперь, после визита десептиконов, что – хорошими стали?! Давно привыкший к тому, что после захвата местности его армией не то что хороших дорог – камня на камне не остаётся, Мегатрон на мгновение почувствовал желание провалиться оффлайн, чтобы очнуться в привычном ему мире, с голосящим Скримом, злобно-агрессивным Кейдом и вопящими от ужаса аборигенами. «Ладно, – подумал он, – дослушаем до конца». И послал блокирующий сигнал на датчик раздражения от внешних источников. Сразу стало полегче. – Ну, продолжайте, продолжайте, что же вы замолчали, – максимально благожелательным тоном произнёс он, ни к кому конкретно не обращаясь. Старскрим сразу насторожился. Рычащий, злобно-ироничный и размахивающий пушкой Мегатрон был ему привычен и понятен, а следовательно, вполне ожидаем в своих действиях. Флегматично-спокойный Мегатрон… излучал какую-то неясную, глубоко скрытую угрозу. Но – раз не прибил до сих пор… И он заговорил снова: – Пришлось отправить за ним Скреппера со Скэвенджером. Они вытащили Кейда и вернулись, но через тридцать метров наш разведчик засел снова. Когда это повторилось в третий раз, я приказал Скрепперу и Скэвенджеру ехать впереди и все ямы с грязью заваливать щебёнкой, благо её тут на косогорах полно. – В общем, к вечеру мы добрались, – Скреппер тоже решил внести свою лепту в рассказ, оттесняя ещё пыхтящего вентиляцией Баррикейда. – Заровняли почти до самой Медведёвой Пади, километра три осталось, и тут к нам подкатили местные… – Ага, – с энтузиазмом встрял Скэвенджер, сообразив, что, раз уж пришла такая лафа и начальство позволяет, не грех и ему высказаться, – и начались такие непонятки, что у нас предохранители гореть стали. Спасибо, Саунд помог… Мегатрон перевёл взгляд на безмолвного, как обычно, Саундвейва (слава Сигме, хоть что-то осталось неизменным), тот мигнул визором и включил запись. На экране появилась морщинистая, бородатая физиономия в затёртой защитного цвета фуражке с надломленным лаковым козырьком. Выражение лица белкового напомнило Мегатрону вид фейсплейта Старскрима, когда тот, замыслив очередную пакость, пытается вызнать настроение Лидера на предмет, стоит ли начинать реализовывать замысел прямо сейчас или лучше выждать более благоприятный момент. За бородатым показались три крепких мужских особи в поношенном камуфляже, вылезающие один за другим из замызганного… У Мегатрона даже рука с пушкой дёрнулась – так этот автомобиль походил на автобота Балкхэда, только основательно потрёпанного и заляпанного грязью. Заметив движение Лидера, Скреппер быстро произнес: – И мы так подумали, сэр: квинтец, и здесь автоботы! Уже пушки активировать начали! Хорошо, что Кейд – кадровый разведчик, сразу же энергосигнатуры прокачал – нет там… На фейсплейт Баррикейда наконец-то вернулось привычное самодовольно-снисходительное выражение. В это время на экране бородатый, пожевав губами, изрёк: – Ну вот, здрасьте вам, господа-товарищи! Что ж не позвонили, не предупредили, мы б дорогу-то подгатили, а то – из-за одной «Волги» два «Кировца» гонять! Не по-хозяйски это, Алексей Иваныч! Понятно, тебе почёт-уважение в районе нужны, да ить платить-то за это из колхозной кассы! За один трактор, так и быть, заплачу, а второй – зазря взяли, сухо ить, дожжей-то путных в нонешний год и не было! Процессор Мегатрона пробила судорога помех, когда он представил, какой оказалась бы дорога, если бы «путные дожжи» таки были. Тем временем бородач, видя, что из прибывших машин никто не выходит и не отвечает, продолжил, обращаясь уже конкретно к альтмоду Баррикейда: – Да ты не сумлевайся, председатель, сами тебя доташшим, вон к студеру прицепим и доташшим, а у ручья мужики толкнут, если что, – и, повернувшись к «кировцам», продолжил: – А вы, ребяты, взад вертайтесь, нечего казённый соляр зазря жечь! Деньги в вашу МТС я завтра с утречка перечислю. Ситуация на экране явно заходила в тупик. Плечистые мужики выдвинулись вперед, один из них волочил ржавый ободранный трос. Скреппер и Скэвенджер прочно зависли в ступоре, Баррикейд яростно шипел в комлинк: «Скрим, Саунд, я за себя не отвечаю! Я не позволю прицепить себя к какой-то колымаге! Если они подойдут ко мне – к квинтам всю разведку, я трансформируюсь и стреляю!!!» Наконец в комлинке послышался бесстрастный голос Саундвейва: «Спокойно. Создайте голоформы. Кейд – двойную, водителя и пассажира – гражданский с солидной внешностью. Пассажиром выходи и повторяй за мной…» Теперь в ступор впали уже местные: на их глазах посреди тайги из черно-белой легковушки вылез настоящий черный негр и на чистом русском произнёс: – Вы ошибаетесь. Я не ваш председатель. Мы представляем дорожно-строительную организацию и прибыли снять топографический план местности для разработки оптимального маршрута грейдерной трассы. Единственным солидным гражданским белковым, которого Баррикейд видел достаточно близко, был агент Фоулер… … Первым отреагировал бородатый. За один клик его внешность разительно изменилась: блекло-карие глаза засверкали молодым огнём, присогнутая годами спина распрямилась, плечи развернулись и даже морщины на лице как бы разгладились. – Стой, кто идёт! – рявкнул он. – Стрелять буду! Смир-р-на! От такой команды конструктиконы вздрогнули и подтянулись прямо в альтформах. Один из аборигенов, помоложе остальных, бросив трос, устремился куда-то за корпуса застывших десов. Баррикейд, которому не терпелось кардинально разрулить ситуацию, возопил по комлинку: «Ну теперь-то можно трансформироваться?! Ведь окружают уже!» – Руки вверх! – не унимался дед, – Попался, мериканский шпиён! – Ну, Афанасьич опять службу вспомнил, – с усмешкой проговорил второй из белковых в камуфляже, – сейчас заведёт, как они с Карацюпой нарушителей ловили! – Р р-разговор-р-чики в строю! – вновь рявкнул бородатый тоном, который бы сделал честь самому Мегатрону. – Ты потише, Федор Афанасьевич! Не пугай городских-то, – произнес третий белковый. – Ну какие тут американские шпионы – за две тыщи километров до ближайшей границы! Да и чего у нас выведывать – сколько комаров на болоте и где волки ***? Последнее слово оказалось десам абсолютно незнакомо. «Чё он про волков сказал-то?» – вякнул по комлинку Скреппер. Голос Саундвейва ответил: «Требую не отвлекать. Корректирую легенду». И спустя несколько кликов: «Точного перевода нет. Диапазон значений – от жестокого убийства до полного удовлетворения». Тем временем третий, повернувшись к «агенту Фоулеру», спросил: – Ты, паря, насчет дороги-то всерьёз, или тоже агитировать за кого будешь? Агитировать Баррикейду никогда не приходилось и его тоже никто никогда не агитировал – просто отдавали приказ, посылая к Юникрону на рога, и поэтому он честно ответил: – Нет, агитировать не буду. – Братаны, да за ними вся дорога щебнем замощена! – послышался из-за «кировцев» радостный крик молодого. – Я до поворота дошёл, и дальше видно – щебёнка! Бородатый тут же быстрыми короткими шажками пробежал вперёд, завернул за конструктиконов и, глянув из-под руки, с удивлением воскликнул: – Батюшки-светы, и впрямь – дорога! Да милаи вы мои! Будь вы хочь мериканцы, хочь китайцы аль марсиане какие – да за такую дорогу!.. А я уж тож было подумал: ну, коль не шпиёны – то точно у нас выборы внеочередные начинаются! – А чё? – заржал молодой. – Американцы себе негра в президенты выбрали, а у нас губернатором негр будет! Клёво, а! – Никшни, Егорша! – прикрикнул на него дед. – Тут дело сурьёзное, тут обсудить всё надоть! – И зачин обмыть, – хохотнул второй камуфляжник, который говорил про службу деда с Карацюпой. – Тебе, Трофимыч, лишь бы обмыть! Дообмывались надысь, чуть последний живой трактор в болоте не утопили! – А что, Федор Афанасьевич, за буряковкой-то и разговор легче пойдёт, – вновь рассудительно произнёс третий. – Зацепляйте, ребята, «волжанку» к грейдеру, да поехали в посёлок. Темнеет уже. Ночь у нас падает быстро, лучше не рисковать. Пограничный конфликт был исчерпан к удовольствию обеих сторон. Волшебное слово «буряковка» стало решающим, и Баррикейда, под шипение Скрима: «Не нарушай конспирацию, шлакодел!», прицепили-таки к Скэвенджеру тросом последнего и потащили юзом по колдобинам, дергая и мотая во все стороны. За время пути Кейд перебрал родных и близких всех действующих лиц до десятого колена, посылая их по очереди к шаркам, квинтам и Юникрону. Немного успокоило его лишь то, что у болотистой речушки «студер» с белковыми прочно увяз, и сколько бы камуфляжники под дедово «И-ех, ребятушки, ухнем!» ни толкали его, из ямины не вылез. Скреппер, волнами разгоняя грязь, объехал всех по прямо болотине, и белковые с облегчением прицепили к нему свой потрёпанный «вездеход». Совсем стемнело, и Баррикейд, «едущий» последним, в инфракрасном излучении с мрачным удовольствием наблюдал, как подпрыгивают и стукаются друг о друга органики. Скреппер ехал по прямой, на все колдобины ему было абсолютно налить отработкой. Подъехали уже по полной темноте. Посёлок оказался довольно большим, но почти везде спали, окна светились лишь в нескольких домах. Около одного из таких и остановились. Рёв моторов стих, и стало слышно, как из конца в конец заливаются лаем проснувшиеся собаки. Метрах в тридцати на высокой мачте горел единственный на всё село уличный фонарь. Вокруг роилась мошкара. – Правление, – махнул рукой Афанасьич, – а тут мы со старухой живём. У нас и заночуете. Дом большой, места всем хватит. Проходьте. А ты, Егорша, добеги до Михалыча, покличь его сюда, и Петра Андрианыча тоже покличь. Скажи – разговор сурьёзный есть. Молодой быстро растворился в темноте. Остальные, отряхнув со штанов и сапог подсохшую грязь и скинув в сенях куртки, прошли в дом. За время пути Саундвейв успел передать «разведчикам» уточнённую легенду, данные о манерах поведения и привычках русских и вдолбить в их процессоры главную заповедь секретного агента: «Не знаешь, как поступить – поступай как все». Поэтому они по очереди помыли руки в подвешенном на стене жестяном ведре с пипкой и, войдя в горницу, сделали размашистое движение правой рукой, глядя на нарядную картину, висевшую в восточном углу у окна, а потом протопали к длинному деревянному столу, стоящему посреди комнаты. – Старуха, слава богу, нонеча в районе, внуков нянчит, так что никто разговору не помешает, – сказал дед, выставляя с помощью Трофимыча на стол четверь «буряковки», граненые стаканы и нехитрую закуску. И, оглядев рассевшуюся за столом компанию, спросил у Баррикейда: – А что водитель-то твой, господин-товарищ представитель, в избу не взошёл? Тот, уже «подкованный» Саундвейвом, веско ответил: – Не положено. По инструкции должен постоянно оставаться в машине. Личность Баррикейда могла находиться только в одной голоформе, вторая была просто трёхмерным изображением. – А-а-а, по инстру-у-укции, – с усмешкой протянул Трофимыч, – Да ты не бойсь, паря, у нас твою «Волжанку» не украдут. Кому она тут нужна – мыльница елозящая! У нас один тока председатель по ним с ума сходит. Вот скрепер взять покататься могут – эт мощ-щ-щная машина! По болоту прёт как посуху! Скреппер заулыбался от похвалы и лыбился до тех пор, пока разобиженный таким сравнением Баррикейд не зашипел ему по связи: «Чему радуешься, идиот? Вот угонят белковые твою альтформу – будешь призраком без корпуса шарахаться!» Скреппер вскочил и опрометью бросился вон из горницы. – Чего это он? – оторопело спросил хозяин. – До ветру приспичило, – блеснул вновь приобретёнными знаниями «агент Фоулер». – Ну, за знакомство, – разлив по первой, произнёс дед, единым махом опрокинул в себя полстакана и обтер бороду рукавом. Десы дружно повторили его жест. Было вкусно, но для них такая доза была слишком уж микроскопической. – Ну я, стал-быть, Фёдор Афанасьич Карташов, колхозный счетовод, булгахтер по нонешнему, – начал представлять своих хозяин дома. – Эт – Валентин Дмитрич, наш первый бригадир (рассудительный чуть приподнялся и кивнул ), а эт – Трофимыч, завгар (балагур лихо мотнул головой). А вас как звать-величать? Уже готовый к такому повороту, Баррикейд солидно ответил: – Ты, как я понял, Фёдор Афанасьич, в особых войсках служил (довольный дед согласно закивал), что такое секретность – знаешь. Да и вы, я вижу, люди серьёзные (теперь кивнули уже все, дед и Валентин Дмитрич – степенно, Трофимыч – всё так же лихо). Так что вам могу сказать: дорожные строители – прикрытие. Мы – секретная воинская часть, испытывающая новое секретное оборудование… – Значить, дороги так и не будет, – расстроено произнёс дед. – Эх-ма! Я уж поверил было, прикидывал уж, где вас разместить, чем кормить, сколько буряка пустить в перегонку… – Дорога будет, – заверил Баррикейд, – строительное оборудование тоже будем испытывать. По принципу территориальной дислокации мы будем шефствовать над вашим колхозом, помогать вам техникой… – Вот это другое дело! – сразу приободрился Фёдор Афанасьич: как обращаться с шефами, пусть даже самыми секретными, он знал хорошо. – А вы будете снабжать нашу часть топливом, – продолжил Баррикейд. «Счетовод и булгахтер» снова приуныл. – С топливом, паря, у нас у самих напряженка… Лимиты… – Ваша «буряковка» – идеальное топливо для нашей новой техники, – успокоил его «ответственный представитель». – Ну, этого добра у нас хватает! – радостно встрял Трофимыч. – Так это, небось, ваши братаны на Дне Авиации летали? Тоже буряковку уважают! Вот это асы! Я ж в авиации техником служил, но такого высшего пилотажа ещё не видал! (При этих словах Старскрим повернулся от экрана и с гордостью посмотрел на Мегатрона.) – Ишь ты, – промолвил рассудительный, – Значит, новую технику сразу на экологически чистом топливе проектируют? – Валенти-ин Дмитрич… – укоризненно протянул Баррикейд. – Понятно, и тут засекречено, – с усмешкой кивнул тот. С улицы послышались голоса и топот нескольких пар ног. Но прежде, чем среагировал Баррикейд, старый пограничник Фёдор Афанасьевич грозным шепотом произнёс: – Всё, мужики! Они – дорожники и наши шефы. Про другое остальным знать не надоть! Всё понял, Трофимыч? – Да ты чё, Афанасьич?! Я – могила! – с обидой в голосе тоже громким шепотом выдал тот. Новая легенда работала отлично. Саундвейв, как всегда, оказался прав. Русские были приучены уважать секретность, лишних вопросов не задавали и на все неясности сами находили исчерпывающее объяснение. Тут в комнату ввалилось местное пополнение, вместе со Скреппером, которого клятвенно заверили, что никто его «лесовоз» до утра не тронет. И под буряковку разговор потёк по накатанному в таёжных поселках руслу: ругали власть, ругали дороги, вконец ошалевшую погоду и расплодившихся волков, потом перешли на виды на урожай и осеннюю охоту с рыбалкой, куда шефов обещали взять в полном составе… При этом верный долгу разведчика Баррикейд всё пытался выведать у белковых, как, собственно, добывают «буряковку» и где её склады. На что рядом сидящий Трофимыч неизменно отвечал ему: – Да ты что, мил человек! Кто ж буряковку складывает! Её ж перегоняют и употребляют по назначению, перегоняют и употребляют… Достали вторую четверть… Вскоре разговор сам собой затух и запись выключилась вместе с провалившимся в офф Баррикейдом. К чести десов, отрубились они одновременно с местными.