тепло твоей души

«Пусть скоро позабудешь ты меня, Но людям ты не говори ни слова... Пусть будет прошлое Казаться легким сном. На этом свете все недолговечно!» Оно Комати

Прожив много лет среди людей, я заметила, что ими движут разные вещи. Кто-то из них был одурманен страстью, кто-то жаждал власти, кто-то хотел обрести богатство. Не так много среди них тех, кто познал истинное счастье. Счастье, которое не будоражило их ум, а успокаивало его. Счастье, которое окутывало сердце теплом, а не измучивало его, вынуждая биться чаще. Жизнь людей всегда была коротка и быстротечна. Из года в год я наблюдала, как они рождаются, живут, умирают. Если бы срок их жизней исчислялся в тысячах, думаю, они бы сошли с ума от бесконечных страданий. Ведь ни страсть, ни власть, ни богатство не смогли бы заполнить пустоту в их душах. Но я видела, как, умирая, люди становились свободными. Их души покидали бренное тело и отправлялись в долгий путь, чтобы обрести новую жизнь и попытаться снова… Ловко приземлившись на лапы, я тенью пробежала мимо самураев, облаченных в тяжелые доспехи. Они служили богатому дайме, из замка которого не так давно был украден свиток. Ходили слухи, что этот свиток хранил в себе тайны о духах, обитавших возле деревни, спрятанной от далеких от магии людей. Там обитали ведьмы, находившиеся на грани двух миров — мира людей и мира духов. Обычные люди боялись их, но не те, кто был ослеплен жаждой захватывать земли, порабощать людей, покорять силу, древнюю и очень опасную. Несмотря на то, что люди, как и их стремления, были мне чуждыми, я прониклась странной любовью к ним. Тысячу лет мне довелось близко знать одного человека. Мы познакомились, когда я была молодой лисицей… В детстве мне нравилось ловить насекомых и удивляться, как легко они ускользают из моих лап. Все вокруг казалось таким ярким и необычным. А я была любопытной и неосторожной. Когда мне впервые удалось вблизи увидеть людей, они привлекли меня. В них не было магии, они были самыми обыкновенными. Но при этом всегда вызывали во мне интерес. Вот только мне было непонятно, что могло быть ценного в их жизнях. Люди только и делали, что разрушали и сеяли смерть. Они не могли существовать в гармонии с природой, с благодарностью пользуясь ее дарами. Нет, люди оскверняли земли и воды. Они опасны, так говорила мне мать. Но я все равно шла к ним. Было что-то интересное в том, как они жили, стараясь разузнать как можно больше об окружающем их мире, вплоть до самой смерти передавая свои знания детям. Как оказалось, их любопытство было таким же сильным, как и мое. Но люди умели грамотно им распоряжаться, а я — нет. Я не могла приблизиться к тому, что они творили. Я не умела читать, не знала цифр. Их книги пахли для меня смертью — срубленные деревья, что росли в наших лесах. Они носили шкуры убитых животных, тех самых животных, с которыми я играла, бегая по усыпанными цветами полям. Кто-то из них мог бы носить и мою лисью шкуру, если бы не один человек. Он спас меня, вытащив из ловушки охотников. Стоило ему разжать на мне ладони, как я побежала прочь, испугавшись, но быстро поняла, что за мной никто не гонится. Остановившись и оглянувшись, я увидела, что он, сидя на холодной земле, наблюдает за мной. Я убежала от него, но вернулась на следующий день, подобралась близко к деревне, возле которой и попала в ловушку. На этот раз я старалась быть осторожной. Жизнь научила, что моя беспечность может убить меня. Сидя в кустах, я искала взглядом того человека, что спас меня. Я не понимала, почему он решил вытащить меня, почему не убил. И я нашла его. Благодаря ему я узнала, что люди умеют ценить природу и заботиться о ком-то, кроме себя. Он был добрым мальчиком, а еще — умным. Увидев следы от моих лап возле своего дома, он стал оставлять мне рыбу. Он всегда кормил меня, даже в самые голодные и холодные времена. А я ела. И не потому, что была голодна, а потому, что хотела стать к нему ближе. Мы с ним подружились. Он не боялся гладить меня, рассказывал мне истории из своей жизни, а я, поедая очередную рыбу, поглядывала на него как дикое животное, пришедшее из леса. Мальчик не должен был узнать, кто я такая на самом деле. Он испугался бы. Люди всегда боялись таких, как я. Спустя пару лет после нашей встречи его жизнь унесла болезнь. Тогда впервые я познала, что такое скорбь. Я ушла из той деревни, бросившись прочь, как испуганное животное. Людские переживания пугали меня. Они были слишком сильными и глубокими, пронизывали до самого сердца. По моей рыжей шерсти текли горькие слезы. Я была молодой лисицей, что не знала до того дня смерти. Тем более столь внезапной. Для меня стало потрясением, как быстро и легко умирают люди. Жизнь для них была намного тяжелее… Я бродила по земле Японии в поисках чего-то, что не могла себе объяснить. Но однажды, почувствовав в одной из деревень знакомый человеческий запах, как гром среди ясного неба ко мне пришло осознание, что я так долго искала. Душа того погибшего мальчика пахла хвоей, лесным медом, солнечными лучами. И она нашла для себя новый дом. Он выглядел почти так же, как в прошлую нашу встречу. Только на этот раз мальчик был старше и носил одежду намного богаче, чем в прошлой жизни, в которой был ребенком простого рыбака. Несмотря на то, что он казался другим, взгляд его оставался прежним. В карих глазах было присущее ему тепло и спокойствие. Когда он посмотрел на меня, на дикую лисицу, что неотрывно наблюдала за ним, то слегка улыбнулся. Он не узнал меня, но я понравилась ему. Так я стала ручной лисицей в доме богатого господина. В то время меня интересовали знания, что люди копили. Мальчик все так же рассказывал мне истории из своей жизни, только теперь они были другие. Его забавлял мой интерес к книгам и искусству. А я всегда его внимательно слушала, лежала рядом, на полу, пока он занимался с учителями, и впитывала каждое умное слово. Мальчик повзрослел, возмужав, а я не состарилась ни на день, на что он не мог не обратить внимание. В одну из моих последних ночей в доме его семьи он сидел вместе со мной на полу и гладил меня, но ничего не говорил. А я чувствовала сердцем, что что-то не так. Спустя несколько дней мальчик покинул родной дом, отправившись на войну. Не знаю, почему он не взял меня с собой. Я все скулила и скулила, надеясь, что когда-нибудь боль от разлуки с ним перестанет терзать. Но нет, становилось только хуже. Никак я не могла понять, почему после стольких лет он решил бросить меня, решил, что я ему не нужна. Мы были так близки… Я сбежала из дома богатого господина, что отпустил своего единственного сына на войну. Первое время я искала мальчика среди храбрых воинов, но, так и не отыскав его, отправилась снова путешествовать по Японии. Но я находила, всегда находила его. В следующей жизни он обзавелся красивой женой. Со стороны наблюдая за тем, как он любит ее, я не находила себе места. Мне хотелось броситься на нее и до крови вонзиться когтями в ее нежную кожу. Испытав сильную ревность, я трусливо сбежала. Он был человеком. Мне не место рядом с ним, думала я. Хоть однажды мальчик должен познать счастливую жизнь рядом с любящей женщиной. Но мысли о нем не покидали меня. Тогда-то я и решила, что хочу жить среди людей. В следующей жизни мальчик был самураем у высокопоставленного господина. Впервые он увидел меня в человеческом облике и полюбил, да так сильно и горячо. Как никогда я была счастлива, деля с ним постель, заботясь о нем, узнавая его, как раньше не могла. Он обучил меня навыкам владения оружием, чтобы я могла защитить себя, когда его не будет рядом. В один пасмурный день мой храбрый самурай погиб, сражаясь за своего господина. Его душа не просто так пахла хвоей, лесным медом и солнцем. Он — дитя природы. Добрый, верный, чуткий. В его глазах теплилась любовь ко всему живому. Я осталась незамеченной для устроившихся возле костра самураев. Робко шагнув в сторону мужчины, что устало склонил голову, замираю. Листва под моими лапами зашуршала. Самураи не заметили этого, а вот мужчина поднял голову и устремил на меня хмурый взгляд карих глаз. Его нижняя губа была разбита, а бровь — рассечена. Я замерла на месте, неотрывно глядя на родное лицо с враждебным выражением. Никогда за тысячу лет он не смотрел на меня зло. При виде меня его карие глаза всегда загорались интересом, но не в тот раз. Будто прочитав мои мысли, он растерянно моргнул: злость сменилась усталость — и перевел взгляд с меня на разговаривавших рядом самураев. Медленно я подошла к мужчине, от которого теперь пахло не только лесом, но и кровью. Его одежда была испачкана в грязи, а руки — закованы в кандалы. Подобравшись к нему вплотную, я поймала на себе любопытный взгляд карих глаз. Во мне загорелось необузданное желание почувствовать тепло его тела, уткнуться мокрым, лисьем носом в его ладони, глубоко вдыхая исходящий от него запах. И я сделала это, когда он нашел в себе силы коснуться моей морды кончиками пальцев, мозолистых, испачканных запекшейся кровью. Его губ тронула слабая, но искренняя улыбка. Наконец, я увидела в нем того, кого искала. Медленно, едва шевеля руками, чтобы кандалы не шумели, мужчина поглаживал меня, часто поглядывал на самураев. В его карих глазах можно было увидеть отражение горящего поблизости костра. Самураи совсем не следили за ним, вероятно, убежденные, что после всего того, что они сделали с ним, он слишком слаб, как физически, так и духовно, чтобы даже предпринять попытку сбежать. Но между тем мужчина внимательно наблюдал за ними подобно ястребу в небе, что выслеживает свою добычу… Поставив лапы на его ноги, я потянулась к родному лицу. Мужчина удивленно посмотрел на меня и отклонился от моего любопытного носа, которым я втягивала его запах, хорошо знакомый и очень приятный. Когда наши взгляды столкнулись, мы оба замерли. Глядя в красивые карие глаза, неожиданно даже для самой себя я захотела, чтобы впервые он узнал меня ни как дикую лисицу и ни как человеческую женщину, а как кицунэ. Захотела, чтобы он узнал меня настоящую. В этой жизни мальчик стал ниндзя.