тепло твоей души

Поджав под себя хвост, я сидела напротив мужчины, чей любопытный взгляд был сосредоточен на мне, но лишь до тех пор, пока на нас не обратили внимание самураи. Один из них стремительно подошел и, замахнувшись, прогнал меня. Оглянувшись, я увидела, как он ударил пленника и тот тяжело упал на землю. По его губам текла кровь. А взгляд карих глаз все так же был направлен на меня, а не на склонившегося над ним самурая, который кричал, пытаясь выяснить, куда пропал свиток. Я спряталась среди кустов, наблюдая за тревожными самураями, что упрямо старались быть собранными, и за их пленником. Ниндзя оставался тихим. Он ни разу не проронил ни слова, сжимал зубы, когда самураи запугивали его, предлагая выдать им информацию взамен на жизнь, смотрел злобно и непоколебимо. Воспользовавшись неспокойным состоянием воинов, я навлекла на них морок. Их страх перед своим господином сыграл против них же. Когда кто-то из них озвучил мысль, что среди них может быть предатель, который и помог пленнику пробраться внутрь замка, спрятать свиток, обнажились мечи. Подобравшись к самураю, на поясе которого висели ключи от кандалов, я прижалась всем телом к земле, пристально наблюдала, как те качаются из стороны в сторону, звеня. Голоса воинов становились громче и злее. Бросившись вперед, я ветром пробежала мимо самурая, крепко сжимавшего в своей руке рукоять меча, и одним из хвостом ловко сняла с его пояса ключи. Магия помогла мне остаться незамеченной для их глаз. Когда я подбежала к ниндзя, он уже освободился от кандалов на руках. Аккуратно я опустила перед ним ключи. Ниндзя бросил на меня настороженный взгляд, но принял помощь. Сняв кандалы с ног, он подхватил с земли свою сумку и ушел. А я осталась сидеть на месте, глядя, как он скрывается среди деревьев. Когда голоса самураев неожиданно смолкли, я посмотрела в их сторону. Один из них, пройдя мимо меня, со злости пнул лежащие на земле кандалы и огляделся. — Сбежал! — кричал он. — Найдите его! Немедленно! Двигая хвостом из стороны в сторону, через просвет в деревьях я посмотрела в сторону дороги, что вела к деревне, возле которой они и поймали ниндзя. Там мелькнул его силуэт. Он хромал, но, несмотря на это, шел быстро, практически бежал. Увидев то же, что и я, самураи бросились за моей искусно созданной иллюзией. А я неторопливо пошла в противоположную от них сторону, вглубь леса, где скрылся ниндзя. Я нашла его по запаху. Он не ушел далеко, но спрятался. Там, возле реки, было небольшое углубление в скале. Не пещера, но и этого было достаточно, чтобы скрыться. Я шла по реке, слыша, как плещет под лапами прозрачная вода. Приблизившись к ниндзя, я увидела, как он, прислонившись к камням спиной, сосредоточенно смотрел в мою сторону. Мы замерли, неотрывно глядя друг на друга. Нас окружали пение птиц, шум льющейся воды, шуршание листвы на ветру. Но среди этих звуков я отчетливо слышала дыхание мужчины и то, как капли крови, стекающие по его пальцам, прижатым к боку, капают в реку. — Кицунэ? — тихо спросил. Я робко наклонила голову, безмолвно подтвердив его догадку. Ниндзя медленно выдохнул, не шевелясь, и скривился, стоило ему вдохнуть поглубже. Осмотрев его, я заметила, что нет сумки, которую он взял с собой. Но зато увидела, как блеснула в его руке сталь — нож. — Увела самураев? Снова наклонила голову. Ниндзя удовлетворенно кивнул и, постояв еще немного с устало прикрытыми глазами, пошел к берегу, мимо меня. Я двинулась следом за ним, искренне не понимая, как один нож мог бы помочь ему, если бы самураи нашли его. Рассматривая мужчину, что тяжело опустился на землю, недалеко от воды, я поймала на себе его пустой взгляд. Взгляд человека, который уже давно все решил. Неожиданно ко мне пришло осознание, что нож был предназначен не для них, а для него самого. Если бы я не успела найти его, когда самураи вышли на его след, то, вероятно, его жизнь оборвалась бы. Он опустился на спину, держа ладонь на окровавленном боку, и прикрыл глаза. На его бледное лицо падали солнечные лучи. Присев возле головы ниндзя, я задумчиво склонила голову набок. Похоже, он потерял много крови. Я прислушивалась к его слабому дыханию, навострив уши. Время от времени мужчина приоткрывал глаза, бросал на меня беглый взгляд и снова закрывал их. Я нашла его сумку брошенной в кустах и, сжав ее в пасти, вытащила оттуда. Забравшись внутрь, я нашла одежду, оружие, травы, полоски ткани и немного еды. Бросив взгляд на все так же лежащего на земле мужчину, рука которого соскользнула с бока вниз, я превратилась в человека и достала мужское кимоно, надела его на обнаженное тело. После я вернулась к ниндзя с бинтами и опустилась перед ним на колени. Осторожно сняв с него верх, я увидела открытую рану и приложила к ней ткань. Кровь испачкала мои пальцы. Но я не обратила на это внимание, замерла, столкнувшись с любопытным взглядом карих глаз. — Кто ты? — Мэй, — коротко ответила я и опустила взгляд на его грудь. — Можешь подняться? Нужно перевязать рану. Ниндзя кивнул и, от боли стиснув зубы, медленно сел. Я держала ладонь у него на спине. Его горячая кожа обжигала пальцы. Пока я перевязывала рану, мы молчали. Но мужчина продолжал внимательно рассматривать меня. Когда его губ тронула слабая улыбка, непонимающе нахмурилась. В отличие от него я не находила причин для веселья. — Тебе идет, — негромко сказал он, и я взглянула на него, вопросительно приподняв бровь. — Кимоно, лисица. — Прости, — опустив взгляд, неловко ответила ему. — Мне нужна одежда. Ниндзя кивнул. — Нужно уходить, пока самураи не вернулись, — сказал он. Я качнула головой: — Не вернутся. — Уверена? — не без тени недоверия спросил ниндзя. Снова качнула головой, повторив сказанное ранее. Моя иллюзия увела их достаточно далеко, чтобы они решили, что он, их пленник, сбежал в другом направлении. Им не было смысла лезть в незнакомый лес, тем более когда постепенно надвигалась ночь. Перевязав рану, я собрала ветки деревьев, чтобы развести костер. Мужчина задумчиво наблюдал за мной, но больше ничего не спрашивал. Когда с кончиков моих пальцев посыпались искры, а ветки загорелись, он не показал удивления. Наоборот, на его лице выражалось спокойствие, которое я могла объяснить одним — он знал кого-то, кто тоже владел магией. Поэтому его не напугало, что я — екай. — Зачем ты помогаешь мне? Костер потрескивал. Рядом с ним было тепло сидеть. — Потому что тебе нужна помощь, — взглянув на него, ответила я, — как и мне. Ниндзя приподнял бровь. Несмотря на слабость, он не спешил заснуть, похоже, не доверяя мне. Наоборот, держался так, словно от этого зависела его жизнь. Я видела, как он время от времени сжимает ладонь на рукоятке ножа, либо пытаясь убедиться, что тот на месте и я незаметно не стащила его, либо раздумывая, стоит ли убивать меня. Мысль об этом не обижала, но далеко и не радовала. Все же ниндзя не знал меня, не помнил, а я желала, чтобы он доверял мне и позволил позаботиться о нем. — Помоги мне найти одного человека, — немного подумав, сказала я. Мужчина пробежался по мне изучающим взглядом и кивнул. — Кто он? — Акамацу Рюноскэ, — ответила я и опустила взгляд на огонь. — В последний раз я виделась с ним на юге страны. Но… нас разлучили. Я долго жила в обличие лисы, стала дикой, — замолкаю, дотронувшись до своих распущенных волос. — Без помощи мне тяжело будет добраться до юга и найти его. — Хорошо, помогу тебе. Ниндзя все-таки уснул. Он лежал возле костра на спине, а я рассматривала его, борясь с желанием сесть рядом и дотронуться до его лица. Подул прохладный ветер, и я подняла взгляд к звездному небу, чувствуя, как по коже бегут мурашки. В человеческом теле намного холоднее, чем в лисьей шкуре. Бросив взгляд на мужчину, я подумала, что, вероятно, ему тоже холодно. А может, просто нашла причину, чтобы лечь рядом с ним. Обернувшись в лису, я осторожно приблизилась к ниндзя и легла у него под боком. Я прислушивалась к его спокойному дыханию и уже почти погрузилась в сон, когда почувствовала за ушком робкое прикосновение. На следующий день, проснувшись первой, я превратилась в человека и, одевшись в кимоно, ушла собирать травы к тем, что уже есть, чтобы сделать снадобье. Их научила меня готовить одна ведьма, с которой я познакомилась больше двухсот лет назад. Не так давно, да. Вернувшись к ниндзя, я застала его, стоящего по колено в реке. Он ловил рыбу. Присев на берег, я с интересом рассматривала его. На нем были только закатанные штаны. Я видела, как напрягаются его мышцы на спине и плечах. Много лет назад он вел себя точно так же. Несмотря на раны и боль, старался внести свой вклад. — Ты так и не сказал, как тебя зовут, — когда он вышел из воды с рыбой в руке и палкой, на конец которой был привязан нож, заметила я. Ниндзя сел рядом со мной. — Кадзу. Он готовил рыбу, пока я — снадобье. Это напомнило мне о том времени, когда мы жили вместе. С ним я всегда чувствовала необъяснимое спокойствие. Какими бы холодными и страшными не были времена, он окутывал меня теплом и заботой. Особенно хорошо я чувствовала его любовь, когда мы жили вместе как мужчина и женщина, деля одну постель на двоих. Но он оберегал меня, даже когда считал простой лисицей. С тоской я посмотрела на Кадзу. Отныне он казался таким далеким, чужим. Это сводило мое сердце с ума. Оно чувствовало рядом кого-то, кого можно любить, но я не позволяла ему это. Кадзу накормил меня рыбой, и я, обернувшись лисой, убежала к деревне. Самураев я не встретила, зато услышала, как о них говорят местные, убежденные, что те упустили своего пленника. Когда самураи были в деревне в последний раз, то долго ходили от дома к дому, пугая своими злыми взглядами детей. Своровав посуду, с которой удобно будет закончить снадобье, смешав в ней все его ингредиенты, и небольшой кусочек тофу, от которого мне уж очень тяжело было отказаться, я побежала обратно к лесу. Может, мне стоило еще отыскать для себя кимоно, но я не решилась. Я и без того взяла достаточно, было бы нечестно так много красть у бедных. Деревня сводила концы с концами. Да и мне нравилось носить кимоно ниндзя. Оно было удобное, хоть и немного большое для меня. Я закончила готовить снадобье и подошла к Кадзу, села рядом с ним, возле костра. С любопытством он посмотрел на меня. Я протянула ему миску со снадобьем — мазью, которая должна помочь ранам затянуться быстрее и избавить их от заражения, если в этом есть необходимость. — Это поможет, — сказала я. — Мажь два раза в день, пока не заживет. С небольшой настороженностью Кадзу взял из моих рук миску и поднес ее к носу, вдохнул запах лечебных трав. Эту мазь я готовила ему в прошлой жизни, когда он был самураем. Его взгляд скользнул по моему лицу. Он смотрел немного теплее, чем прежде. Я увидела в карих глазах благодарность. Даже если та была поддельной, это тронуло мое сердце. — Спасибо, — он наклонил голову. Я ответила тем же и поднялась с земли, поборов в себе желание вытянуть руку и коснуться его лица. Перед глазами стояли воспоминания из нашей прошлой жизни. Мне так хотелось хотя бы на мгновение вернуться туда, чтобы оказаться в сильных и заботливых объятиях своего мужчины, который сейчас со мной был таким отстраненным. Я села возле реки, слыша, как рядом плещется рыба, наблюдая за тем, как пламя вытесняет тьму с земли. Запах костра, который обычно отпугивал, но которым теперь пропахли мои волосы, заставил задуматься о том, что я снова стала близка к человеческому миру. Десятками лет я жила как дикая лисица, роя норы, охотясь, остерегаясь охотников. Но когда я находила этого мальчика, душа которого так сладко пахла для меня, то возвращалась к людям, притворяясь ручной или пытаясь быть похожей на них. Делала все, чтобы оставаться с ним. Потому для людей я всегда была либо смешной лисой, либо привлекательной женщиной. Они никогда бы не смогли принять мою истинную сущность. А может… Кадзу тоже не сможет? Услышав рядом шум шагов, я отвела взгляд от тихой воды и посмотрела на ниндзя. Он протянул мне горсть ягод, который я, поблагодарив, приняла. Кадзу сел рядом и, задрав голову, устремил взгляд на безоблачное небо. Ягоды, что он дал мне, были хорошо знакомы мне — немного кислые, но, несмотря на это, вкусные. Они росли здесь неподалеку. — Правда, что вы любите жареный тофу? — негромко спросил ниндзя. Я посмотрела на него и столкнулась с любопытным взглядом карих глаз. — И жареных крыс, — добавила я. — Все жирное — самое вкусное. Улыбнувшись, Кадзу кивнул и опустил взгляд на землю, на которой танцевали тени языков пламени. Нас окружила ночь. Я чувствовала недосказанность между мной и этим ниндзя, но мы не решались от нее избавиться. Было много вопросов и мало ответов. Но ночь часто раскрывала тайны. Во мраке тяжелее спрятать то, что легко — на виду у всех, при свете дня. Ночь для людей все равно, что жареный тофу для кицунэ. И я надеялась, что она даст нам стать ближе. — Ты согласился помочь мне, потому что я помогла тебе? — спросила я. Кадзу добродушно хмыкнул, ответив: — Помогаю, потому что нужна помощь. Я улыбнулась и съела горсть ягод. В ночной тишине мы смотрели на звезды. От холода по коже бежали мурашки. Я первая ушла спать. Вернувшись к костру, обернулась лисой и вылезла из-под упавшего мне на морду кимоно, легла на него сверху, свернувшись калачиком. Мой взгляд пробежался по сидевшему возле реки Кадзу. Повернув голову, он смотрел на тени неподвижно, как камень. Мгновенно я поняла: ниндзя увидел, как изменился мой силуэт. К моему удивлению, это смутило меня. Словно я поделилась с ним чем-то тайным, глубоко личным. Давно я не переживала настолько сильные эмоции. Они были живыми, человеческими. Из-за смущения я, зажмурившись, спрятала морду в лапах. Но вместе с тем сердце забилось быстрее от игривого и бесхитростного интереса к тому, что почувствовал Кадзу, увидев меня такой — естественной и магической. У него на глазах я не осмеливалась перевоплощаться ни в лису, ни тем более в человека. Только когда Кадзу отворачивался, я меняла облик. Что-то подсказывало, что ниндзя нарочно находил себе дело и поворачивался ко мне спиной, когда мне было это нужно. Он всегда хорошо чувствовал перемены в поведении людей и угадывал их мысли. Я заснула под треск костра, утонув в воспоминаниях, которые столетиями хранила в сердце, оберегая как сокровище. А когда лучи утреннего солнца упали мне на морду, приоткрыла глаза и сонно потерла лапой морду, перевернулась на спину, потягиваясь. Все же под открытым небом лучше всего спать в облике лисы, но вот в теплом доме всегда хотелось лечь в постель человеком. Я встала на лапы и осмотрелась, но не нашла взглядом Кадзу. Зато мне на глаза бросилась его сумка, что лежала рядом с потухшим костром. Превратившись в человека, я надела кимоно и подошла к реке, присела, набрав в сомкнутые ладони прозрачной, прохладной воды, умылась ею. Она была обычной, но, несмотря на это, исцеляла душу, позволяя мне быть частью природы, волшебной и дикой, как и я сама. Поэтому мне нравилось жить в лесу. Здесь были мои корни. Я не заметила, как намочила края кимоно, когда зашла в реку. Прохладная вода ласкала кожу. Мне хотелось окунуться в нее с головой, почувствовав телом течение реки. Но вместо этого я неподвижно стояла на месте, прикрыв глаза, подставив лицо теплым лучам солнца. Так я прощалась с этим место. И хоть моя лисья сущность не желала покидать его, сердцем я чувствовала, что скоро для меня все изменится. Кадзу вернулся с двумя убитыми кроликами. Я терпеливо ждала, когда он приготовит их, несмотря на то, что для меня было бы вкуснее съесть их сырыми, вонзая в мясо лисьи клыки. Сидя рядом с костром, я украдкой наблюдала за Кадзу. Мне казалось милым, что он заботился обо мне, хотя прекрасно знал, что я в этом не нуждаюсь. Возможно, он все еще чувствовал себя обязанным за спасение. Рана Кадзу заживала. Я прятала улыбку, когда видела, как он пользуется приготовленной мной мазью. Кадзу сам перевязывал рану. Когда он подсел ко мне, я перебирала травы, чтобы хоть чем-то занять себя. — Нужно собираться в дорогу, — сказал Кадзу. — Где живет мужчина, которого ты ищешь? — В столице, — ответила я. На следующий день Кадзу ушел в деревню, чтобы взять еду в дорогу. Я ждала его возле реки. Когда он вернулся, то принес мне обувь и женское кимоно, простое, но красивое. Я замерла, не решившись взять из его рук одежду. Он мог украсть ее — не так я хотела попрощаться с этим местом. Я хотела дать жителям этой деревни взамен что-то ценное, чтобы загладить вину за те неудобства, что мы доставили им, но у меня ничего не было. — Чтобы не привлекать внимание, — все так же протягивая мне кимоно, сказал Кадзу, а когда столкнулся с моим взглядом, добавил: — Я купил их. Я кивнула, коротко поблагодарив, и взяла вещи. Отойдя на несколько шагов, Кадзу отвернулся. Он ждал, когда я переоденусь. Надев новое кимоно и обувшись, я аккуратно сложила одежду ниндзя и подошла к нему, дотронулась до его плеча, чтобы он обернулся. Взгляд Кадзу пробежался по мне, быстро, ни за что не цепляясь, но я все равно заметила. Забрав свою одежду, ниндзя сложил ее в сумку, и мы отправились в дорогу. Три дня мы были в пути, два раза ночуя уже привычно под открытым небом, но один — в постоялом дворе. Я много интересовалась у Кадзу жизнью людей. За то время, что я обитала в лесах лисой, какие-то вещи менялись. Даже обычаи и традиции становились немного, но другими. Это странный уклад жизни человека, который я поняла только на третьем веку своей жизни, оказавшись в центре страшной кровавой бойни, чудом уцелев. Правила устанавливали те, на чьей стороне была сила, в чьих руках оказывалась власть. — Ты много знаешь о таких, как я? — спросила я, когда утром мы ушли из постоялого двора. — О Екай? Кадзу кивнул. Мы шли рядом друг с другом. Он смотрел прямо перед собой, но бросил на меня любопытный взгляд. — Да, но я не думал, что среди вас есть такие, как ты, — ответил ниндзя, а когда я непонимающе покачала головой, пояснил: — Ты сильно похожа на человека. Поведением, речью, манерами. — Около ста лет назад я долго жила среди людей, — сказала я. Задумчиво посмотрев себе под ноги, Кадзу ничего на это не ответил, на что я не смогла не обратить внимание. — Ты не интересуешься, зачем я ищу того человека, — я склонила голову набок, чтобы видеть его лицо, — почему мне любопытны люди и что я видела за десять веков своей жизни. Почему? — Меня это не касается, — даже не взглянув на меня, прохладно сказал Кадзу. — И мне это не интересно, лисица. Я не поверила ему. — Ты не хочешь, чтобы в ответ я тоже задавала вопросы о тебе? — тихо спросила я. — О твоей жизни? Кадзу снова промолчал, и я решила, что больше не станут донимать его своими расспросами.