Из Уилтшира с любовью...

      Гермиона торжествующе вскочила с кровати полюбоваться на свою работу: запястья и лодыжки Драко были связаны, как в их первую встречу в её комнате.              Гнев на его лице сменился недоверчивой улыбкой, и он вызывающе уставился на неё.              — Извращенка.              Возможно, это и так, но она всё ещё пылала от ярости. Несколько круговых движений палочкой — и концы верёвок обвились вокруг столбиков кровати, разведя в стороны его руки и ноги. Гермиона сбросила с себя пижамные шорты и трусики прямо на пол, через голову стянула футболку и отбросила её тоже. Драко наблюдал за ней с ухмылкой, и, когда она заползла на него, его эрекция снова дала о себе знать.              Впиваясь ногтями ему в плечи, она стала тереться о его член. Драко зашипел и толкнулся вверх, но она не дала ему войти, продолжая двигаться лишь вдоль его члена. Это не приблизило бы её к оргазму, но позволяло хоть немного ослабить пульсировавшее в ней напряжение.              Гермиона сама себя не понимала, но она была настолько возбуждена и в то же время так чертовски зла, что готова была его укусить. Наклонившись, она оставила на его шее свирепый засос. Драко рассмеялся и откинул голову, предоставляя ей доступ получше. Она снова прижалась к нему и с силой всосала кожу в ложбинке между шеей и плечом. Он охнул, когда она пустила в ход зубы.              После того, как Гермиона отстранилась, она заметила страдальческое выражение на лице Драко, но звуки, которые он издавал, говорили о том, что происходящее доставляло ему удовольствие. Оперевшись на его руки, она потёрлась грудью о его грудь. Потом опустилась ниже, изменив угол таким образом, что могла скользить клитором по всей длине члена.              Драко извивался и толкался навстречу, но она только послала ему злую улыбку. Не всё всегда будет происходить по прихоти этого прохвоста. Гермиона перебралась выше и села ему на грудь, раскинув ноги по обеим сторонам от его головы. Засосы горели ярко-красными пятнами на его бледной коже.              — Заставь меня кончить, — приказала она. Она могла бы простить ему всё, что сегодня случилось, если бы он последовал приказу и отлизал ей.              Возможно, могла бы.              Его губы сложились в ухмылку:              — Извинись, и я что-нибудь придумаю.              Она ахнула. Он опять за старое?              Гермиона была так зла на него в этот момент! У неё до сих пор в голове не укладывалось, что Драко с ней так обошёлся. Он вколачивался в неё, держа словно безвольную куклу, не позволяя ей ни двинуться, ни даже оглянуться. Он отлупил её, трахнул, кончил ей на спину и, чёрт возьми, ушёл!              Даже не дав ей кончить!              И всё потому, что его разозлило её решение.              Драко использовал секс, чтобы наказать её. Возможно, это и была своего рода ролевая игра, но сути дела это не меняло.              И он до сих пор продолжал это делать.              Гермионе захотелось его ударить, и она так и сделала. Она сдвинулась ему на живот и шлёпнула ладонью по его груди.              — Ты такой придурок! — воскликнула она. — Я не могу поверить, что ты так со мной обошёлся! Что, чёрт возьми, с тобой происходит? — закричала Гермиона и снова его ударила.              Драко сжал кулаки и прикусил губу, а его серые глаза вспыхнули огнём. На его лице снова расцветала невыносимая ухмылочка.              — Извинись.              — Нет, чёрт возьми! — закричала она, снова ударив его по груди. Верёвки, которыми были зафиксированы его конечности, натянулись — и опять провисли. — Мне не за что извиняться!              Тяжело дыша, Гермиона выпрямилась, оседлав его торс. Драко прикусил нижнюю губу, с самодовольным выражением лица наблюдая за ней.              После нескольких напряжённых секунд тишины он спокойно ответил:              — Я не дам тебе кончить.              Сейчас Драко не был взбешён, как тогда, когда отшлёпал её. Сейчас он говорил вполне осознанно. И он всё равно принёс ей чертежи. Так на кой чёрт он всё это творит?              Кем, блядь, он себя возомнил?              — Ты не можешь указывать, что мне делать! — прорычала она.              Он властно приподнял бровь.              — Я сожгу пергаменты. У тебя не останется времени, чтобы получить необходимую информацию от кого-то ещё. Сиди, блядь, дома!              Испугавшись, она резко вдохнула. Неужели он действительно так и поступит? Так вот зачем он сам предоставил планы? Чтобы у неё появилась иллюзия, что всё готово, чтобы у неё не было времени самой как следует всё спланировать? Неужели он готов пойти на что-то подобное?              По крайней мере, сейчас он был связан. Она может забрать планы и аппарировать с ними в любой момент.              Тогда к чему было рассказывать всё это и выдавать свой тайный план?              Что творится в его голове?              — Прекрати! — она снова шлёпнула его.              Он вздёрнул подбородок вверх и приоткрыл рот, из которого вырвался низкий мучительный стон.              Глаза Гермионы округлились от озарившей её догадки. Неужели он… Он что, просто хотел, чтобы она его ударила?              Когда он поднял голову, чтобы взглянуть на неё, на его лице красовалась зловещая улыбка.              — Я сожгу их. Ты не сможешь никуда пойти.              Его мышцы напряглись в ожидании удара. Драко смотрел на неё. Его серые глаза пылали огнём.              — Драко, что за чертовщину ты творишь? — прошептала она. Он лежал перед ней распростёртый, буквально источая похоть. И, ничуть не стесняясь своего желания, спокойно выдержал её взгляд.              — Давай, — прорычал он. Его ноздри раздувались, а дыхание стало поверхностным и учащённым.              Гермиона потрясённо замерла.              — Я не дам тебе кончить, — пригрозил он.              — Я справлюсь сама, — ответила она, слегка испуганная тем, что происходит. — Ты не сможешь мне помешать.              По правде говоря, у неё уже пропало всё желание. Но она всё равно не собиралась его развязывать. Она понятия не имела, что творилось в голове Драко.              Он посмотрел на неё и дёрнул за верёвки, напрягая мышцы.              — Я ведь Пожиратель смерти. Я этого заслуживаю.              Гермиона была шокирована.              — Ты не один из них, и ты не заслуживаешь этого, — мягко возразила она.              Драко несколько секунд молча смотрел на неё, размышляя, а затем его губы медленно изогнулись в жестокой улыбке.              — На втором курсе я хотел, чтобы на тебя напало чудовище из Тайной комнаты. Единственной трагедией для меня стало то, что никто так и не умер.              — На черта ты…              — На четвёртом курсе, — с усмешкой перебил её Драко, — это я рассказал Рите Скитер все сплетни о вас с Поттером, — и злобно улыбнулся.              — Я всё это знаю! Но ты…              — Лучшие воспоминания о Хогвартсе у меня остались с пятого курса, — Драко натянул верёвки, а потом снова расслабился. — Я снимал с тебя баллы за то, что ты…              — Драко, прекрати…              — Грязнокровка.              Гермиона разочарованно выдохнула и сжала кулаки. Зачем он это делал?              Она задрожала от гнева.              — Драко. Прекрати!              Драко снова поднял брови и ухмыльнулся.              — Мерзкая.              — Нет, — выдавила она.              — Поганая, — серые глаза с насмешкой сверлили её взглядом.              — Остановись, — выдохнула она.              — Гнусная, — он злобно ухмыльнулся, сверкнув зубами.              — Ты уже не веришь… — запротестовала она, но он снова её перебил:              — Грязнокровка.              Гермиона схватилась за голову, запустив руки в кудри, и зажмурилась. Она не могла на него смотреть. Драко считал, что должен понести наказание за то, что сделал. Словно он и так недостаточно страдал. И, что ещё хуже, он получал от этого удовольствие.              Она чувствовала, как он возбуждён. Его член маячил у неё прямо за задницей. Драко хотел, чтобы она его ударила. Она никогда не видела его таким возбуждённым: то, как он на неё смотрел, как часто дышал, как раскраснелось его лицо, насколько были напряжены его мышцы…              Но Гермиона не собиралась его бить. Она не могла и не хотела, поэтому Драко решил её спровоцировать.              Она простила его, но он себя не простил. От этой мысли ей стало плохо.              Негромко посмеиваясь, он спросил:              — Знаешь, о чём я сожалею из нашей школьной жизни, грязнокровка?              Гермиона в ужасе посмотрела на него, отпустив волосы и уронив руки. Она знала, что ей лучше не слышать слова, которые сорвутся с его губ.              Он злобно улыбнулся.              — Что Уизел не задохнулся… насмерть.              Прежде чем она успела понять, что делает, Гермиона ударила его. Сильно. Голова Драко дёрнулась в сторону, и он толкнулся тазом вверх и натянул верёвки. Его руки и ноги вздрогнули. У Драко вырвался ещё один долгий и низкий стон удовольствия. Он медленно повернулся к ней. Глаза торжествующе блестели, на щеке красовался красный отпечаток ладони.              — Прекрати, — взмолилась она. Её голос от волнения звучал выше. — Я не хочу причинять тебе боль. Ничего из того, о чём ты говоришь, уже неправда.              — Что именно неправда? — его голос был холоден и бесстрастен. — Я начал эту войну. Это из-за меня Дамблдор полетел с башни, твои друзья мертвы, а твои родители…              — Стой! — закричала она, не желая слышать остальное.              Сжатая в кулак рука замерла над его солнечным сплетением. Гермиона чуть не ударила его снова. Его грудь вздымалась, а руки натягивали верёвки. Драко в предвкушении смотрел на её кулак, чуть ли не до крови закусив нижнюю губу.              Он натянул верёвки ногами и толкнулся к ней бёдрами.              — Давай же, — потребовал он. — Пожалуйста, — его голос был низким, и в нём слышалась дрожь. Он перешёл на мольбы: — Гермиона. Сделай мне больно, — просьба прозвучала мучительным стоном.              — Я не хочу причинять тебе боль, — прошептала она.              — Но я хочу, чтобы ты это сделала, — Драко снова прикусил нижнюю губу и вздрогнул. Одна мысль о том, что она может ударить, дико возбуждала его. Она не знала, что делать с ним в таком состоянии.              — Пожалуйста, — умолял он. — Сделай это.              — Я не стану, — ответила Гермиона и почувствовала, как горло сдавил спазм, а на глазах выступили слёзы.              Она хотела, чтобы он прекратил эту игру. Но это была не игра. Это не было ролевой игрой, какой-то причудой или чем-то ещё, чем, как она наивно считала, они сегодня занимались. Всё это было по-настоящему.              — Сделай мне больно, — громко и требовательно сказал он. Теперь на его лице отчётливо отразился гнев. — Мне это нужно, — в глазах Драко снова вспыхнула тьма, теперь они выглядели зловеще. У неё кровь стыла в жилах от этой перемены. — Я позволял насиловать женщин!              Гермиона в ужасе уставилась на него, не зная, как вести себя с ним после того, как его глаза потемнели, а он всё ещё находился в таком состоянии. Теперь он стал совершенно непредсказуем. Она не понимала, что ещё он может выкинуть или сказать, и чувствовала, что совершенно его не знает.              — Сделай это, — громче прорычал Драко. Он был опасен, несмотря на то, что оставался связан, и Гермиона действительно испугалась. Он натянул верёвки, извиваясь всем телом и пытаясь вырваться, пока бросал на неё яростные взгляды. Она начала переживать, что у него действительно получится вырваться. Он был намного сильнее неё.              — Я убивал грязнокровок, пока они на коленях молили о пощаде. Ты знала об этом, Гермиона?              — Нет! — она покачала головой. По её лицу полились слёзы. — Они тебя заставили…              — Я убивал детей, пока они цеплялись за своих матерей!              Драко попытался согнуть ноги, сильнее натягивая верёвки. Его запястья уже натёрлись, и на них появились красные следы. Он зашипел от удовольствия, сдирая кожу.              Гермиона подавила рыдания, не желая слушать о его деяниях.              — Но тебя бы убили, если бы ты… — слабо запротестовала она.              — Сделай мне больно! — громче зарычал Драко. Его мышцы вздымались, когда он начал яростнее бороться с узлами. Он тянул и выкручивал руки и ноги, извиваясь под ней. Кожа его запястий потрескалась, когда он в очередной раз неистово натянул свои путы.              — Я чёртов монстр, Гермиона! — заорал он на неё, и его тёмные глаза казались дикими и обезумевшими.              Она энергично покачала головой, отрицая это.              — Нет! — Гермиона уже всерьёз подумывала оглушить его. Она действительно начинала бояться его. И за него тоже. Она не понимала, что случилось.              — Давай же! — закричал он, подаваясь к ней настолько, насколько позволяли путы.              Она вздрогнула и потянулась за палочкой, но он выгнулся дугой, приподнимая таз. Не удержавшись, она упала вперёд на его грудь, еле успев выставить руки по бокам от его головы. В его тёмных глазах отражались злость и безумие. Было невыносимо видеть его таким.              Драко заорал прямо ей в лицо:              — Чёрт возьми, Гермиона! Просто, блядь, сделай это!              Глубоко вздохнув, она опустила голову ему на грудь, чтобы не видеть его лица. Гермиона зажмурилась и обняла его за плечи, зарыдав навзрыд. Она совершенно не представляла, как с этим справиться.              — Прекрати, пожалуйста! Драко, я тебя люблю. Пожалуйста, перестань, — плакала и просила Гермиона, надеясь, что сможет до него достучаться. Она не знала, как заставить его остановиться, и всхлипнула, прижимаясь к его груди.              — СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО! — его мучительный вопль эхом разнёсся по всему дому, и она, вздрогнув, зажмурилась ещё крепче.              Драко дёрнулся вверх, и она сильнее прижалась к нему, крепко обхватывая его тело, пока он боролся с верёвками; её слёзы, тем временем, продолжали капать ему на грудь. Он хрипел и рычал, как животное — отчаянное и рассвирепевшее, — борясь с путами, которые его удерживали. Гермиона рыдала у него на груди, пытаясь сдерживать его в те моменты, когда он, яростно извиваясь и брыкаясь, подбрасывал её тело.              Внезапно он затих.              Драко часто и тяжело дышал, с каждым вдохом приподнимая её тело. Гермиона ничего не говорила, просто прижималась к нему и тихонько плакала. Несколько долгих минут она слушала, как его сердце замедляет свой ритм, успокаиваясь после того грохота, с которым оно только что билось. Он тихо всхлипнул, а затем вздохнул, признавая своё поражение. Она осторожно приподнялась и увидела, что он запрокинул голову и закрыл глаза. Гермиона изучающе смотрела на него, чтобы понять, не собирается ли он повторить то безумие, которое творил. Но признаков этому не было. Он не шевелился и лежал с закрытыми глазами, продолжая ровно дышать.              — Я пойду вниз, попью, — сказала она, при этом её нижняя губа задрожала. — Мне нужно время, — она судорожно вздохнула. — Тебе тоже.              Гермиона оставила Драко связанным, побоявшись так быстро отпускать его, и для спокойствия затянула узлы покрепче. Он никак не отреагировал. Она не знала, мог ли он причинить вред ей или себе.              Гермиона надела пижаму и спустилась вниз. Опираясь обеими руками на столешницу, она отдышалась и выпила воды, а затем поняла, что хочет чего-нибудь покрепче. Осмотрев алкогольные запасы родителей, она выбрала бутылку портвейна, открутила крышку и сделала глоток. Поморщившись, она закупорила бутылку и поставила её обратно на полку.              Гермиона сползла по кухонному гарнитуру на пол и, обхватив голову руками, снова заплакала. Он ненавидел себя. А она об этом даже не догадывалась. После всего, через что Драко прошёл, что сделал для своей семьи, для своих друзей и для победы над Волдемортом, он не учитывал, какой ценой ему это далось, и был полон ненависти к себе. Он не простил себя за прошлое и за то, что делал сейчас, чтобы выжить и продолжать шпионить.              Дети.              Драко убивал детей.              Она вытерла глаза, но они всё равно остались затуманенными.              Гермиона ещё с той ночи, когда он напился, была в курсе, что он убил заключённых, но тогда его признание было расплывчатым, и он был так разбит, что она не стала на него давить. Она не стала разбираться с его пьяными признаниями и мало задумывалась о последствиях или о том, придётся ли ему снова убивать. Драко нужно было с кем-то поговорить, но в тот раз она ушла, не зная, как справиться с его горем. Не зная, стоит ли ей вообще это делать.              И теперь всё это вырвалось наружу.              Убийства, изнасилования, пытки, всё, что он был вынужден делать или свидетелем чего вынужден был стать. Это сжирало его изнутри.              Как он мог сохранить при этом человечность? Как он мог сохранить представление о том, кем он был? Как бы она чувствовала себя, если бы оказалась на его месте? Смогла бы она справиться лучше?              Будь у него выбор, Драко постарался бы избежать участи Пожирателя смерти. Он бы оказался где-нибудь очень далеко вместе с семьёй. Единственная причина, по которой Драко оставался, заключалась в том, что он хотел спасти своих родителей. Он бы ничего из этого не стал делать по собственному желанию. Это то, что отличало его от Пожирателей. Он на самом деле не был Пожирателем смерти. Никогда им не был. Это просто роль, которую он играл. Если бы он отказался убивать заключённых, их бы всё равно убили. Его неповиновение ничего бы не дало ни ему, ни им. Его бы запытали, а потом убили бы за отказ выполнить приказ.              Разве Драко этого не понимал? Должен был.              С чего вообще всё это началось? Сначала она разозлилась на то, как он с ней обошёлся, но потом всё вообще вышло из-под контроля. Она так и не понимала, как и почему всё это случилось. Что-то послужило спусковым механизмом и спровоцировало его.              Поднявшись наверх, Гермиона вытерла лицо о футболку, держа стакан воды, который несла Драко. Она не знала, с чем ей теперь придётся столкнуться, и с волнением шла по коридору. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она вошла в гостевую комнату.              К счастью, Драко выглядел просто вымотанным. Он открыл глаза, и Гермиона облегчённо выдохнула. Они были не тёмными, а ярко-серыми — теми самыми, которые она так любила. Он следил за ней вымученным взглядом, пока она подходила, огибая кровать. Она села на матрас и несколько мгновений молча смотрела на него.              — Если я развяжу тебя, ты причинишь мне боль?              Он нахмурился, обеспокоенный её словами.              — Я бы никогда…              — Но просто ты…              — Тебе понравилось, что я тебя отшлёпал, — прохрипел он. Видимо, его голос был сорван криком.              Так и было. Если бы он продолжил, она могла бы кончить. Но всё это меркло по сравнению с тем, что произошло потом. Драко сказал, что никогда не причинил бы ей вред. Но контролировал ли он себя? Его глаза выглядели очень опасными. Он напугал её.              Гермиона потёрла лоб.              — Я имею в виду то, что было потом, — она медленно вдохнула. — Если я тебя отпущу, ты причинишь вред мне или себе?              — Нет, — ответил он, с раздражением покачав головой. — Я не… Не в этом дело.              — О чём ты? — она была в замешательстве.              Драко изучающе смотрел на неё. Серые глаза поблёскивали в темноте.              — Это должна быть ты. Я хочу, чтобы ты сделала мне больно. Именно тебя я заставлял страдать. Тебя и других маглорождённых. Разве это не метафорично?              Гермиона ослабила одну из верёвок, удерживавших его руки, чтобы он смог немного приподняться. Она дала ему стакан воды, и Драко выпил его.              — Но я не хочу. Драко, тебе и так сильно досталось, — объясняла она, всё ещё вспоминая тот ужас и беспомощность, которые испытала всего десять минут назад. — Ты уже наказан намного больше, чем следовало бы. Ты этого не заслуживаешь.              Она встретилась с его затравленным взглядом.              — Заслуживаю.              Гермиона нежно провела рукой по его лицу, убирая с глаз пряди волос. Драко казался таким печальным и смирившимся со своей судьбой… Он был вынужден делать ужасные вещи, чтобы продолжать шпионить для Ордена, а ещё чтобы защитить свою семью и друзей, а потом он должен был понести наказание. Он просто принял всё это как данность.              Неужели он смирился с перспективой отправиться в Азкабан?              У неё внутри всё сжалось от чувства вины.              Из-за постоянных недомолвок Кингсли она была совершенно уверена, что он специально ведёт всю эту игру с Драко и просто не собирается давать ему Непреложный обет. Но она не знала, какова была конечная цель Кингсли. Когда война закончится, собирался ли он помиловать Драко? Она же была его куратором, разве не должен был Кингсли посвятить её в эти планы? И если не собирался, что могла сделать Гермиона, чтобы Драко всё же получил помилование?              До сих пор её исследования различных источников ничем не увенчались, но решимость помочь Драко лишь возросла. Может быть, она не там искала?              — Нет, — Гермиона покачала головой и схватила его за руку. — Ничего такого ты не заслуживаешь. Если бы я тебя в чём-то винила, я бы не была с тобой, — она медленно выдохнула. В ней уже зарождались новые рыдания. — Ты напугал меня, Драко.              Он невесело рассмеялся и посмотрел на свою грудь, мокрую от её слез.              — Я и сам испугался.              Гермиона не могла сдержать дрожь в голосе и боялась, что снова заплачет.              — Ты говорил кошмарные вещи.              — Я знаю. Прости, — мягко сказал он, искренне извиняясь. — Я перестал себя контролировать, я не знаю, что произошло.              — Не поступай так со мной снова, — твёрдо, как приказ, сказала она, и его глаза метнулись к ней. — И не поступай так с собой. Ты не должен… — теперь её голос звучал неуверенно. — Я не знала, что делать. Это было ужасно.              — Я слишком далеко зашёл, — глаза Драко сверкнули на неё из-под чёлки. В них было что-то тёмное, чего там не было раньше, что-то дьявольское. — Я всё ещё хочу, чтобы ты причинила мне боль, — он облизнул нижнюю губу, и его голос упал на октаву. — Мне понравилось.              Гермиона почувствовала, как её желудок сжался от жара в его словах. Ей понравилось, когда он её отшлёпал. Она не могла отрицать притягательности этого момента и понимала, почему он тоже хотел получить от неё порку. Это был способ высвободить скрытые страхи, напряжение и едва сдерживаемую панику, вызванную войной, с помощью ролевой игры.              Но разница была в том, что она не считала, что заслуживает наказания за непослушание. Драко же искренне верил, что он заслужил боль. Это добавило дополнительный, непредсказуемый уровень опасности к тому, что при других обстоятельствах могло бы стать ярким сексом по обоюдному согласию.              Гермиона положила руку ему на грудь.              — Ты не должен больше говорить мне ничего подобного, — решительно сказала она, а потом добавила, чтобы прояснить: — Никогда.              — Я знаю, — медленно ответил Драко и сглотнул. — Мне жаль. Я не стану.              — Я не… — она судорожно вздохнула и скользнула рукой вниз к его животу. — Я не знала, что делать. И до сих пор не понимаю, что с тобой происходило.              Гермиона взмахнула палочкой, освобождая его от верёвок, а затем исцелила его запястья и лодыжки. Он облегчённо выдохнул и потёр запястья, пока она устраивалась рядом с ним в постели. Когда он потягивался, она заметила, как по его телу прошла дрожь, а затем он повернулся к ней и совершенно обессиленно закрыл глаза.              — Что случилось? — прошептала она, и он снова их открыл. Глаза были серыми, которые она так любила, но небольшие вкрапления темноты мерцали в тусклом звёздном свете окна. Она заправила его длинную чёлку за ухо, а затем провела пальцем по линии челюсти.              — Может быть, я смогу помочь? — она скользнула рукой вниз по его шее и большим пальцем погладила подбородок. — Ты же знаешь, что я тебя люблю. Тебе не нужно ничего от меня скрывать.              Драко изучающе на неё смотрел.              — Может быть, потому, что я так часто использую окклюменцию. Стресс от этого лишь нарастает. — Гермиона ободряюще кивнула. Она так и предполагала. Драко продолжил: — Я совершенно не знаю, во что мне верить. Я думаю, что, когда я рядом с тобой, то воспринимаю всё острее, потому что мне не приходится сдерживать в себе все эмоции. Может быть, поэтому я… — он крепко зажмурился, и по его щеке скатилась одинокая слеза и упала на подушку. — Прости, я не пытаюсь оправдать то, что сделал. Это просто… Я всегда ношу маску и боюсь, что кто-то узнает. Я… я чуть не попался прошлой ночью.              Её глаза расширились от ужаса.              — Что? Как?              Он открыл глаза и встретился с ней взглядом.              — На вечеринке мне в напиток подлили зелье болтливости.              Гермиона уже знала, что Волдеморт был параноиком по поводу шпионов, но искать их насколько активно? Подозревал ли он, что в его окружении есть шпион? Насколько опасным было положение Драко?              — Ты знаешь, кто это был?              — Один из моих… — он замолчал, и его горло заметно сжалось, — друзей. Я не знаю, кто именно.              Её сердце разрывалось от жалости. Он не мог доверять даже собственным друзьям.              — Тебя кто-нибудь подозревает?              Драко молча покачал головой.              — Иногда… иногда я хочу, чтобы меня раскрыли. Ты не знаешь, что я сделал. Я заслуживаю…              — Прекрати, — прошептала она и легко провела пальцем по его нижней губе. — Ты хороший человек, и ты делаешь всё, что в твоих силах. Ты не заслуживаешь того, о чём говоришь.              Гермиона вытерла слёзы, появившиеся в уголках глаз.              — Ты не понимаешь, — разочарованно произнёс он и глубоко вздохнул.              Драко так сильно переживал. Ему нужно было всё рассказать, и она должна была это услышать. Они не могли и дальше молчать о его преступлениях и о том, что он делал, исполняя роль Пожирателя смерти. Это разъедало его изнутри. Она не знала, как помочь ему, но держать всё в себе было не лучшим выходом и могло привести к катастрофе.              — Ты… — она сомневалась, что хочет услышать ответ на свой вопрос, но пришло время его задать. — Ты хочешь поговорить о том, что сделал?              Глаза Драко метнулись к ней, чтобы понять, серьёзно ли она это предложила. Она прижалась к нему и сжала его руку.              — Расскажи мне, — она сжала ещё чуть крепче. — Пожалуйста.              Он несколько мгновений молча смотрел на неё, а затем начал:              — Я пытал заключённых. Людей, с которыми мы вместе учились, и других. Среди них могли быть твои друзья, — он вздохнул. — Да, это и были твои друзья. Я пытал твоих друзей.              Это было именно тем, чего она боялась. Его роль Пожирателя смерти. Он был Пожирателем. И она не могла продолжать воспринимать всё, словно это были два разных человека. Он пытал Ханну, Оливера, Элоизу, Дедалуса и Джона. И, согласно его пьяному сумбурному признанию, он же их и убил.              Её сердце болело за друзей и за него.              Драко посмотрел на неё, ожидая увидеть ужас, осуждение или разочарование, и продолжил, заметив только беспокойство.              — Я наблюдал за тем, как насиловали заключённых. Я просто… — он сделал глубокий вдох. — Я просто позволял этому произойти.              Он взглянул на неё и сглотнул, снова ожидая её осуждения. Гермиона молчала и большим пальцем поглаживала его костяшки. Она почувствовала тошноту при мысли о том, что её друзья так сильно страдали в плену перед смертью, но сохранила на лице выражение беспокойства.              — Я видел, как Нагайна сожрала профессора Бербидж, и я при этом улыбался.              Драко, казалось, стало тошно от воспоминаний, и он снова закрыл глаза. Она протянула руку и поглаживала его шею и плечо, молча ожидая, пока он продолжит.              — Я держу людей под Империусом, контролируя их месяцами. Отнимаю их волю. Я угрожаю им или их близким. Даю взятки. Шантажирую. Я… — он сбился, словно внезапно что-то осознал, и в отчаянии посмотрел на неё. — Гермиона, я превратился в своего отца. Стал очередной марионеткой Тёмного Лорда.              — Нет, — твёрдо возразила она, стараясь не заплакать. — Это неправда, Драко.              Но ему нужно было выговориться и снять груз с души, а ей нужно его выслушать. Она зарылась пальцами в его волосы. Тут ей в голову пришла ужасная мысль. Он использовал Непростительные проклятия, и, по-видимому, довольно часто. Что, если они начали влиять на его поведение?              Тонкс рассказывала, что использование Империуса в течение длительного времени вызывает у заклинателя желание манипулировать и контролировать других людей.              Контролировать.              Она сказала Драко, что он не может контролировать её, и он взорвался.              Гермиона ясно помнила, как изменились после этих слов его глаза. Вот почему она раньше не могла ни с чем связать изменение оттенка радужки глаза! Она просто ничего не знала о влиянии Непростительных на заклинателя. Внезапно его поведение и то, что он говорил, обрели смысл. На нём отрицательно сказывался Империус.              Драко и после душа продолжил её злить, но уже не так, как раньше. То, что он делал, было больше похоже на ролевую игру, и он уже знал, что ей отчасти понравилось то, что случилось, даже если она была в бешенстве.              Но потом она ударила его, и всё пошло наперекосяк. Что случилось в тот момент? Должно быть что-то ещё.              Ей придётся спросить Тонкс. Она должна знать.              — Я… — снова заговорил Драко, вырывая её из размышлений. Он глубоко вздохнул и с опаской посмотрел на неё. Что может быть хуже того, о чём он уже успел рассказать? — Я соблазняю стажёрку в Министерстве, чтобы получать информацию из Финансового бюро. С ноября.              О.              Это началось даже раньше, чем они стали встречаться. Но он надеялся, что Гермиона не будет злиться, ревновать или осуждать его. Чем дольше она молчала, тем сильнее росло его беспокойство. Он обнажал перед ней свою душу, и ему нужно было, чтобы она приняла его и простила.              Но она ничего не могла с собой поделать. Ей сделалось дурно при мысли о том, что Драко был с другой девушкой.              Гермиона прикусила губу, обдумывая свои слова, пока он нервно за ней наблюдал.              — Мне больно думать о тебе с кем-то ещё. Но это ничем не отличается от остального, чем тебе приходится заниматься на службе у Сам-Знаешь-Кого. Это не твой выбор.              Он уже не выглядел настолько напряжённым и снова нерешительно заговорил, пытаясь доказать, что она всё же должна на него сердиться:              — Получается, я предаю тебя. Всё это время. Всё время, пока мы были вместе.              Гермиона провела пальцами вниз по его шее, плечу, по мышцам предплечий, а затем ещё ниже, к его кисти.              Гермиона покачала головой.              — Ты меня не предаёшь.              Но вот она — она предавала его. Чувство вины скрутило её изнутри, и на глаза выступили жгучие слёзы.              — Я просто сожалею о том, что тебе приходится всё это делать.              Выражение лица Драко смягчилось, а его тело расслабилось, потому что она поняла тяжесть его положения.              — Гермиона, самое ужасное в этом то, что у меня всё это отлично выходит. От меня ждут больших результатов, и я преуспеваю, — Драко сделал паузу, — и тогда они хотят ещё больше.              Он судорожно вздохнул, и она нежно провела рукой по его волосам. Драко открыл было рот, чтобы снова заговорить, но потом закрыл его. Она терпеливо ждала, когда он продолжит.              Казалось, он был не в силах встретиться с ней взглядом, поэтому лёг на спину и уставился в потолок. Её рука соскользнула ему на грудь. Она чувствовала, как ровно и гулко билось его сердце.              — Той ночью… — Драко вздрогнул и стиснул зубы. Её пальцы подскочили на его груди. — В ту ночь, когда я пришёл сюда, — он имел в виду ночь, когда она нашла его пьяным внизу в гостиной, — мы убили всех заключённых из подземелий. Убивали их целыми семьями. Родителей, детей, была даже бабушка… — Гермиона наблюдала, как его кадык дёрнулся, когда он давил в себе рыдания, и её сердце разрывалось от жалости. — Я знал, что у меня не получится выполнить убивающее заклинание. И там была моя мать. Они стали бы пытать её, если бы я потерпел неудачу. Может быть, убили бы, я не знаю. Не знаю… — его грудь вздымалась, когда он освобождался от мучивших его воспоминаний. — Поэтому я перерезал им горло. Быстро и безболезненно. Их всё равно убили бы. Какая разница кто? Я, или Грег, или Винс? — он вздрогнул и крепко зажмурился. — Я не могу… Я уже не смогу стать таким, как прежде, Гермиона. Я — зло.              — Ты не такой, — она свернулась калачиком у него под боком и крепко обняла его, обвивая руками и ногами. Его руки, обычно сжимавшие её тисками, безвольно лежали вдоль тела. — Ты не зло. На самом деле ты не Пожиратель смерти, и ты — не твой отец. У тебя свой собственный путь.              — Слишком поздно, — всхлипнул он, захлёбываясь словами. — Дамблдор говорил, что я не убийца, — его голос надломился. — Он ошибся.              Гермиона изучала его, лежащего с закрытыми глазами. Казалось, он вот-вот рассыплется на части. Она уткнулась носом в его плечо и крепче прижала к себе, надеясь, что сможет его удержать. Она чувствовала себя ужасно, не зная, как помочь.              — Что ещё ты мог сделать, Драко? Был ли другой выбор?              Он выглядел так, словно собирался что-то сказать, но помолчал, а потом тихо ответил:              — Умереть?              — И если бы ты был мёртв вместе с ними, твоя жизнь… — Гермиона ничего не могла с собой поделать. Она громко всхлипнула, представив его безжизненное тело и потускневшие глаза. Драко повернулся к ней. Возможно, он не подумал, как его мрачные мысли могут на неё повлиять. По его щеке скатилась ещё одна слеза. — Твоя жизнь бы бессмысленно оборвалась. Как бы это помогло?              Он не ответил.              — Драко? — Гермиона нежно обхватила его пальцы и слабо их сжала. Она не знала, как ему помочь. Всё, что она знала, — это то, что она любила его, и что он всегда выбирал меньшее из двух зол. Что ещё он мог сделать? Что ещё мог бы сделать любой другой на его месте?              Слёзы катились по её щеке. Она не могла перестать представлять его мёртвое, безжизненное тело.              — Разве я бы любила тебя, если бы ты был злом?              Он нежно посмотрел на неё глазами, полными боли.              — Нет.              Её горло сжалось. Она попыталась сглотнуть, но не смогла. Только через некоторое время ей удалось заговорить:              — Тебе хватит этого, чтобы удержаться?              Он не ответил. Его глаза были закрыты.              — Драко?              Гермиона смотрела, как он дышит. Его грудь стала вздыматься ровнее — он засыпал. Несмотря на то, что он в конце концов успокоился после сегодняшнего срыва, она была в ужасе за него. И за себя.              Она смотрела, как он спит, чувствуя, как кожу стягивают солёные дорожки слёз.              Что же происходило?              Состояние Драко ухудшалось. В этом была и её вина.        ______ Примечания от автора MistressLynn: Читатели: Вы на полном серьёзе включили всю эту сложную сюжетную линию с влиянием от Непростительных заклинаний лишь для того, чтобы написать кинковую НЦу? MistressLynn: Я? Что? Конечно, нет. Это… (прочищает горло) Нет! Почему вы вообще так подумали? Читатели: (поднимают бровь). MistressLynn: Действие от проклятий — это одно из последствий войны. А в этой истории я исследую подобные темы. Тут есть всякие метафоры. Философские дискуссии и… всё прочее. Разве я похожа на человека, который вставил бы целую сюжетную линию с единственной целью — написать чёртово порно? Читатели: (Многозначительно глядя на Шантаж, Все они на вкус одинаковы, Тело Драко и Блюдо, которое лучше всего подавать холодным). MistressLynn: Хорошо, возможно, вы правы. В следующей главе: Драко попадается.