Blacker than midnight / Темнее полночи

      — Расскажешь, что случилось?              Они снова сидят на том самом диване в обнимку, потому что теперь уже нет причин скрывать чувства друг от друга. Галф видит, что Мью все еще сложно разговаривать словами через рот, но старается не давить, понимая, что не все сразу — тому нужно время адаптироваться и понять, что тут никто не будет делать ему больно в ответ на честность и откровенность.              — Я же говорю: ничего нового, — Мью грустно улыбается, все еще поглаживая животик Галфа, к которому, вероятно, у него какое-то особо трепетное отношение. — После нашего разговора я чувствовал себя настолько окрыленным, что наивно подумал о том, что и с отцом получится что-то разрулить. Но он у меня… очень специфический.              Галф примерно представляет, о чем речь, поэтому кивает, предполагая:              — Он все еще тебя не слышит?              — Как-то так, — тот еле заметно передергивает плечами. — Я каждый раз пытаюсь донести до него, что я хочу попробовать пожить другой жизнью, а не той, что он для меня приготовил. Но…              — … есть два мнения: его и неправильное?              — Что-то типа того, — Мью опускает голову ему на плечо. — И даже саботаж не работает: сослав меня в наш отдел, он все равно ожидал от меня, что я одумаюсь и вернусь.              — Но ты не одумался, — Галф запускает руку в пышную шевелюру, наслаждаясь гладкостью волос, перебирая темные локоны. — И что ты думаешь делать дальше?              — Я хочу уволиться.              — Что? — он в испуге поднимает голову. — Совсем уйдешь?              Мысль о том, что он останется без Мью в отделе… болезненная.              — Да, — мужчина кивает. — Мне кажется, что только так он поймет, что я серьезен в своих намерениях.              — И чем ты планируешь заниматься? — Галф старается не выдать, как ему больно, потому что понимает, что его эгоистичные порывы ничто по сравнению с тем, как тяжело будет Мью.              — Пока не знаю, — снова пожимает плечами. — У меня есть своя квартира, запас денег — совсем без средств я не останусь, даже если какое-то время буду без работы. Но я хочу понять, кто я и зачем тут! Разобраться в том, что дальше делать.              — И ты знаешь, что я — рядом с тобой, — Галф поощрительно кладет ладонь на плечо в попытке успокоить и поддержать.              — Знаю, — тепло улыбается, — поэтому теперь у меня достаточно смелости, чтобы попробовать осуществить свою мечту.              — Музыка, — Галф улыбается в ответ.              Он видел, как Мью иногда наигрывает что-то на своей гитаре, но каждый раз смущается, когда Галф просит послушать. И, уж конечно, петь для него тоже отказывался, хотя он и знает, какой приятный голос у мужчины.              — Глупо, да? Наследник большой корпорации хочет все бросить и стать трубадуром.              — Не глупо! — Галф обнимает и прижимает напряженное тело к себе. — Это лучше, чем всю жизнь мучиться на нелюбимой работе, зная, что не попробовал даже на шаг приблизиться к своей мечте.              — Спасибо тебе, — Мью зарывается лицом в основание плеча и щекотно дышит. — Я не знаю, что бы делал, если бы не ты.              — Так и жил бы в своей уютной раковине, моя улиточка, — он гладит твердокаменные плечи, наслаждаясь этими прикосновениями. — Но теперь уже не так страшно высунуть голову, правда?              — Правда, — тот солнечно улыбается ему. — Когда я знаю, что ты со мной.              — Смотри: брошу тебя без капиталов твоего отца, — Галф смеется, но потом осекается, когда видит, как резко Мью меняется в лице. — Прости! Это была неудачная шутка.              — Не шути так больше, — бурчит, — потому что я тебя все равно никуда не отпущу.              — Обещаешь? — ладони так привычно лежат на груди, поглаживая, успокаивая.              — Обещаю.              Их поцелуй не полон страсти и огня. Это просто соприкосновение губ, это — обещание, которое они дали друг другу о том, что будут рядом, что поддержат.       Что любят вопреки всему, пусть даже эти слова пока не сказаны.              Эти объятия — самые теплые и самые пронзительные, доводящие до слез, потому что искренние. В них хочется раствориться, остаться навсегда.              Но реальность немного отрезвляет, поэтому Галф со смущением отстраняется:              — Сходи, может, в душ, расслабься, а я пока тебе постелю на диване.              Он видит, что Мью тоже сейчас неловко, поэтому встает и отходит, чтобы дать тому немного пространства. Но стоит мужчине скрыться за дверью ванной, как Галф падает на диван и роняет лицо в ладони:              — Блин!              Он готов всему миру кричать о своей любви к этому человеку, но почему Мью так сложно произнести самые простые слова?              Галф сжимает руки в кулаки и изо всех сил лупит по диванной подушке: соберись, тряпка! Когда-нибудь ты услышишь…              Он подходит к шкафу, чтобы достать оттуда постельное белье, подушку и одеяло и бросить все это на диван. И снова выдохнуть в бессилии: кого он обманывает…              Поэтому, когда Мью выходит из душа, свежий и приятно пахнущий его шампунем, Галф с ярко-малиновыми ушами сидит на собственной постели и ждет.       Почти что приговора.              — Галф?..              Он понимает удивление в голосе, потому что диван все еще не застелен, а вторая подушка сейчас в его руках. Именно ее Галф пихает Мью, когда тот заходит в его спальню:              — Держи.              — Ты хочешь, чтобы я сам постелил?..              — Я хочу, — еле слышно шепчет, не смея поднять глаз, — чтобы ты решил, где ты хочешь спать.              Он слышит этот надрывный вздох перед тем, как ощутить на себе крепость объятий и окунуться в родное тепло:              — И ты позволишь мне быть с тобой?              — Я всегда был твоим, ты же знаешь.              Подушка за ненадобностью падает куда-то на пол, пока их губы сливаются, а руки жадно рыщут по телу с потребностью удовлетворить тактильный голод. Галф стонет, когда Мью отрывается от его рта, чтобы целовать лицо нежно и деликатно, а потом буквально вгрызается в его шею, оставляя багряные цветы страсти на тонкой коже.              Но ему и этого мало, мало Мью, мало его губ и рук — теперь потребность в этом человеке у него сопровождается знаком бесконечности. Поэтому Галф отрывается от плотных мускулов под своими дрожащими пальцами, чтобы проскулить, дергая ткань вверх:              — Пожалуйста, сними.              Ему кажется, что аналогичный голод плещется в глазах напротив, потому что Мью в ответ довольно рычит и освобождает его от одежды тоже, чтобы благоговейно замереть, глядя на его полуобнаженное тело. Галф даже тянется ладонями, чтобы смущенно прикрыться, но руки перехватывают его запястья и разводят в стороны:              — Не смей! Ты такой красивый.              Румянец, наверное, никогда не оставит его лицо, но сейчас разливается и по груди тоже, потому что Мью поглаживает пальцами его соски, чуть сжимает, перекатывает, заставляя дрожать и хвататься руками за плечи.              — Я так скучал по тебе, по твоей нежной коже…              Губы повторяют то, что только что делали пальцы, вынуждая сходить с ума еще немного больше. Прохладный воздух завершает начатое, когда создает резкий контраст с теплой влажной плотью, поэтому Галф извивается в этих опытных руках.              Но Мью не останавливается на достигнутом: опрокидывает парня на постель, чтобы придавить его своим весом, довольно урча. А Галф делает то, что сам от себя не ожидал: поднимает руки над головой и скрещивает их в запястьях:              — Пожалуйста, Мью…              Тот давится воздухом от неожиданности:              — Я думал, что ты против сессий сейчас.              — А это не сессия, я просто… — он запинается, но все же потом решается сказать. — Мне просто нравится, когда ты надо мной такой большой и сильный. А я — такой слабый и безотказный в твоих руках.              Глаза Мью горят огнем, который воспламеняет их обоих еще больше. Галф довольно стонет, когда ремень извлечен из джинсов его партнера и теперь стягивает его руки, фактически приковывая к изголовью кровати.              Теперь он умирает от наслаждения, когда мужчина начинает ласкать языком его чувствительную кожу, очерчивая линии от ключиц до самого низа живота, проходясь по каждому мускулу, который выдается из-за напряжения его хозяина. Но самый главный источник возбуждения пока изнывает без внимания. Поэтому Галф умоляюще шепчет:              — Пожалуйста, потрогай меня там, внизу.              Мью поднимает голову:              — Ты уверен?              — Как никогда и ни в чем.              Кажется, секунды хватило на то, чтобы его оставшаяся одежда улетела куда-то в неизвестном направлении, и теперь Галф задыхается от наслаждения, когда умелая рука ласкает его член, потирает пальцами влажную головку и доводит его до новой грани помешательства.              — Могу я?.. — темноволосая голова склоняется над его возбужденной плотью, но в последний момент Мью решает уточнить, не против ли Галф.              — Ты можешь все, — выдыхает он и взвивается от ослепляющего удовольствия, когда влажные горячие губы опускаются на его член.              Теперь он не рад тому, что попросил себя связать, потому что пальцы болят от желания зарыться в эти волосы, контролировать ритм. Но все, что ему остается — это нетерпеливо подкидывать бедра вверх в попытке продлить это удовольствие. Правда, сил у него еще хватает, чтобы прошептать:              — Я хочу тебя в себе.              Взгляд Мью — отчаянный и какой-то дикий:              — Ты уверен? Мы можем не спешить, я доведу тебя ртом…              — Я уверен, — он почти плачет, — но у меня ничего нет!              — Я рад, что ты спросил, — белозубая лукавая улыбка почти ослепляет, — потому что так случайно получилось, что у меня с собой все есть.              — Ты подготовился? — Галф не может не улыбнуться в ответ, пока его тело сворачивается в тугую спираль от желания.              — Скажем так: я надеялся. Погоди минутку…              Может на самом деле прошла и минута, пока Мью ходил к своей сумке в соседней комнате, но она показалась ему вечностью, в течение которой он изнывал от нетерпения. Но наконец его партнер вернулся, и его можно пожирать жадным взглядом и просить:              — Разденься! Я хочу тебя видеть полностью.              Мью довольно мурчит:              — Мой мальчик такой нетерпеливый, — но повинуется, стягивая с бедер джинсы и белье.              Да, его мужчина невероятно красив, его нагота подобна образам древнегреческих богов, столь изысканная и совершенная. И она полностью принадлежит Галфу.              — Ты готов?              Влажный палец в латексе касается его отверстия, но Мью все еще медлит, поэтому он кивает и еще шире раздвигает бедра, чтобы задохнуться от первого прохладного проникновения фаланги и от жаркого рта на его члене — его партнер всегда знает, как доставить ему удовольствие. Да, у них давно не было секса, он уже немного отвык от этого ощущения распирания изнутри и чуть ерзает, чтобы его нивелировать. Но рот и губы Мью с этой задачей справляются куда лучше, заставляя видеть перед глазами божественный свет и звезды.              Поэтому и два пальца внутри — не такое уж и страшное испытание, особенно когда они настолько длинные, что через пару движений нащупывают его простату. Его простреливает от этого острого ощущения, срывая с обкусанных губ стон:              — Еще!              — Еще, мой хороший? Тебе нравится?              — Еще, Мью, пожалуйста! Сделай так!              Пальцы теперь работают и на манер поршня, пробивая до нужной точки, и на манер ножниц, растягивая тугие стеночки. И последнее было бы неприятным ощущением, если бы все это не компенсировалось тем удовольствием, что расползается по его телу подобно электричеству, покалывая и распространяя свои заряды.              Галф выгибается, когда в нем уже три пальца, но ласковое “тшшш, я очень аккуратно” успокаивает его и помогает расслабиться и принимать их в себя. Вероятно, от ремней останутся следы на запястьях — так сильно он дергается, пытаясь вырваться. Поэтому, когда Мью извлекает из него пальцы и отбрасывает в сторону использованный презерватив, Галф начинает умолять:              — Пожалуйста, отстегни меня от кровати!              — Ты хочешь, чтобы я тебя развязал?              — Нет, просто отстегни ремни!              Теперь его руки связаны, но он может закинуть их за голову Мью, чтобы притянуть того к себе и целовать, целовать, целовать… Но тот через минуту освобождается из этого захвата, чтобы потянуться за еще одним презервативом и натянуть его на член:              — Ты точно хочешь этого? Может быть больно.              — Хочу!              — Тогда давай очень медленно и осторожно.              Мью садится перед ним и раздвигает бедра, перекидывая через них ноги Галфа. Головка члена упирается в его анус, но пока не входит. Галф поднимает голову и с отчаянием смотрит на своего партнера:              — Пожалуйста, я больше не могу! Мью!              — Сейчас, мой хороший.              И правда: все в этот раз очень медленно, словно Галф — хрустальный и разобьется от малейшего неловкого движения. В нем сейчас только головка, Мью словно дает ему возможность привыкнуть к растяжению и самому все контролировать. Тот откинулся назад на руки и тихонько шевелит только бедрами, растягивая партнера.              Галф ценит это, но ему сейчас так хочется ощутить полное единение, что нет сил на все это промедление, поэтому он сам начинает аккуратно двигать бедрами вверх и вниз, помогая члену проникнуть глубже. И удовлетворенно шипит сквозь зубы, когда боль смешивается с удовольствием от полного погружения.              Он видит, как расширились зрачки Мью — его глаза почти черные, но тот кусает губы и все еще сдерживается, давая Галфу полный карт-бланш. А ему это не надо. Все, что сейчас необходимо — этот мужчина в объятиях и ощущение, что его любят.              — Мью!              — Что, больно?              — Двигайся уже!              — А ты нетерпеливый, — тот улыбается, но меняет позицию: становится на колени между его ног, чтобы сделать бедрами первый пробный толчок.              Теперь Галф снова может закинуть руки за голову Мью, притянуть к себе для поцелуев и умирать от каждого движения, которое бьет по той самой точке внутри, заставляя вскрикивать от болезненного удовольствия каждый раз, когда это происходит. Оргазм кажется так близко, так рядом, что он всхлипывает от нетерпения, подаваясь навстречу и плача. Но до финала доводит его совсем другое:              — Я так люблю тебя, так люблю…              Шепот, почти неслышный, срывается с любимых губ между поцелуями, но это заставляет слезы хлынуть нескончаемым потоком, а тело изогнуться в волне яростного белого света, что выжигает его изнутри и помогает возродиться фениксом.              Сквозь дымку он ощущает, как Мью делает еще несколько движений прежде, чем упасть на него, погребая под собой и своим влажным теплом.              И теперь Галф может прошептать, целуя влажный висок:              — Я люблю тебя. Ты же знаешь, что всегда можешь держаться за меня. Что бы ни случилось — ты можешь мне рассказать, потому что я всегда рядом. Я люблю тебя.              Потому что что бы ни готовила для них судьба, они всегда будут вместе и всегда будут держаться друг за друга.              Cling to me       You can say anything to me       When you`re lost, turn and see       You know I`ll always be here       Never let go       Cling to me              Держись за меня,       Ты все можешь мне сказать.       Когда ты потерян, обернись — и ты увидишь,       Ты же знаешь, что я всегда здесь, рядом       И никогда тебя не отпущу.       Держись за меня.