Разорвать на куски

Мы вожделеем то, что видим каждый день. Вожделение порождает мрачные, пугающие мысли. Но Геллерта это только заводило. Он наблюдал за ней, изучал, манипулировал. Бедная, бедная Куинни, такая наивная и отважная. Она бросается в огонь ради любви, но попадает в ловушку, которую даже не замечает. Он проникает в ее сознание, затуманивает мысли и внушает свои идеи. Она не просто его марионетка, ее никто не принуждает, желание появляется само. Гриндевальд знает, куда надавить, он был профессионалом в подобных играх. Это было не просто сексуальное влечение, он хотел завладеть ею полностью. Разорвать ее на гребаные куски, поглотить. Но прежде нужно было сыграть в эту порочную игру, где она подчинялась всем его правилам. Где он был хозяином, а она ослепленной его величием последовательницей. Она не была пешкой, нет. Куинни была козырем в его окровавленных руках. Он возжелал, чтобы и она ступила во тьму. В ней был потенциал — маленькая зверская искра, которую все путали с сумасшествием. Он внушил ей страх. Он хотел этого. Ее эмоции питали его, заставляли чувствовать свое превосходство. Девушка дрожала перед ним, но не отступала, она побеждала страх, чем только сильнее вызывала его влечение. Он хотел ее, хотел всю. Это сводило его с ума. Шаг к ней, шаг от него. Она пятилась назад, хоть он и говорил, что не причинит ей вреда. Куинни дрожала, но искушение было велико. Она хотела поддаться, пойти навстречу, но пока она лишь остановилась, давая ему возможность подойти вплотную. Она чувствовала его горячее дыхание на своих губах, а затем он прошептал ей на ухо: — Ты невероятно сильная, Куинни. — Волшебник отстранился и аккуратно взял ее за подбородок, поднимая взгляд девушки на себя. — Но почему ты давала вытирать им об себя ноги? Она молчала. Не только потому, что не знала, как правильно ответить на этот вопрос, но и потому, что он не давал ей возможности открыть рот. Его пальцы стали больнее вжиматься в щеки. Дыхание Гриндевальда участилось, ее сердце билось быстро. Тук-тук-тук. Она сглотнула и облизала губы, вызывая этим действием интерес мужчины. Он довольно улыбнулся и наконец выпустил ее лицо из рук. Вместо этого пальцы заскользили вниз и остановились на шее. Он чувствовал ее бешеный пульс. — От тебя пахнет страхом. — Он прислонился носом к ее пульсирующей вене, вдыхая запах пота и французских духов. Он хотел сильнее сдавить ее шею, сломать ее. Хотел схватить ее за волосы и бросить на пол. Хотел прижаться к ее коже, попробовать ее на вкус. Он отпускал ее каждый раз, томился ожиданием. Она стала зависимой от него. Она возжелала его, а Геллерт только дразнил бедную девочку. Но синее пламя снова вознеслось. Она прошла рубеж, переступила черту. Она была готова уничтожить всех, если он попросит. Она была готова на все ради него. Ему это нравилось. Это было сексуально. Его манила ее преданность. Куинни, Куинни, Куинни. Он говорил ее имя сладостным голосом, протягивая звуки. Она слушала внимательно, вникая в его интонацию. Это был конец. Ей оставалось только ждать, затаив дыхание. Он последний раз коснулся ее волос, прижался к ее щеке. Какое возбуждение он испытывал, когда делал это, когда понимал, что этот момент настал. Шаг назад, еще один. Она стояла и ждала, не сдвинувшись с места. Он хотел слизать ее слезы, попробовать ее боль на вкус. Но она уже всецело была его. Зелёная вспышка и тишина. Какое наслаждение. Лежи тихо, закрой глаза, девочка.