Мой маленький сын

Глюче понёс мальчика в ванну, быстро снял с него грязную и порванную одежду и так же шустро сунул в тёплую ванну, которую набрал, пока раздевал и осматривал мальчика. Руки старшего слегка подрагивали. Эрр никак не мог переносить крики детей, в особенности возраста Найтмера. Это напоминало ему об ужаснейших событиях его жизни. —Всё хорошо, Найти, объясни, что случилось. Посмотри на меня, малыш, всё хорошо—Эррор принялся ласково поглаживать ребёнка, успокаивая. Страх мальчика разлетался по всему пространству, сжимал воздух вокруг воспитателя, обещая раздавить. —Я... Л-лиза... И... И... И...    Маленький Кошмарик был совершенно не в силах говорить. Миниатюрное тельце содрогалось, словно сквозь него проходил сильный разряд электрического тока. Пальчики сжали край ванны. Найтмер будто готовился выпрыгнуть из воды и убежать далеко-далеко. Он уже не понимал, когда нужно бояться, а когда радоваться. Разливающаяся по телу боль была похожа на обжигающе горячий металл. Особенно драло коленки и ладошки. От них не осталось и живого места, лишь непонятные ободранные шмотки стертых костей и отвисших костных тканей. Кровь стекала незамысловатыми узорами. Раздробленный носик кровоточил не меньше. —Ну всё, мой маленький, сейчас не будет больно. Больше нечего бояться, слышишь, Найт?—Эррор положил свои ладони на маленькие ручки, вцепившиеся в ванну —Я помогу тебе, хорошо? Я буду очень осторожен и постараюсь не сделать больно, ладно?    Картина страдающего ребенка-это слишком сильное оружие против Эррора. Он тотчас принялся отмывать мальчика, больше ни о чём не спрашивая, боясь задеть того сильнее.    Густая кровь превратила безупречно прозрачную воду в алую жижу. Словно сюда не ребёнка пустили, а красную бомбочку для ванн без блёсток и ароматизатора. Конечно, воспитатель не глуп и менял воду по мере необходимости, но помогало это не очень хорошо.    Да и с осторожностью тоже вышли некоторые проблемы. Найтмер кричал, разрывался от криков и стонов. Крупные фиолетово-сизые слёзки капали в воду, пока малыш изгибался до хруста в спине, цеплялся ручками за Ошибку и бешено водил зрачками по белоснежным плиткам и стенам. Страх, кажется, навсегда застыл в этих широко распахнутых глазках. И это даже не по вине Эрра, который и притронуться к малышу еле как мог.    После очередного вскрика, грудная клетка Найти затрепетала, обещая в скором времени разорваться на мельчайшие кусочки. Со слезами мальчик избавлялся от ужасной боли во всём теле, выливал обиды, выплескивал последние негативные эмоции, искренне надеясь, что это всё в скором времени закончится. —Всё, всё хорошо, Найтмер, потерпи немного—и вновь попытка удалить грязь из ранок. —Нет! Пожалуйста, нет! Не надо! Хватит! Умоляю! Мне больно!—уже хрипел Хранитель, закрыв глаза, не переставая рыдать. —Ты же сильный мальчик, осталось немного потерпеть, я почти закончил—в ход пошла ложь во благо.    Но кто бы его слушал. Малыш запутался сам в себе, пытаясь нормализовать дыхание. Он чувствовал это ужасное жжение в груди, но ничего не мог поделать. Он прекрасно ощущал каждую ранку на своём теле, но не мог показать ни одну, ведь уже начинало казаться что всё его тельце-одна большая рана, которую невозможно залечить.    Глюче, однако, действовал мудро, верно. Ему пришлось использовать нити, чтобы держать сломанную ножку над поверхностью воды и не мочить. Одновременно с этим придерживать маленькую головку от утопления, отмывать Найти и успокаивать.    Эти крики раздавались ещё три часа, постепенно угасая. Последние минут семьдесят малыш уже просто скулил и стонал, по-прежнему цепляясь за ванну и руки Эррора.    Теперь же, измученный ребёнок мирно дёргал носиком, вжимаясь в своего спасителя. И ничего больше ему не надо было, лишь это ощущение тепла и заботы, и, конечно, этого удивительного мягкого пледа, в который он укутан по самый подбородок. Спать он, видимо, не собирался. С надеждой мальчик рассматривал знакомые монотонные обои, вдыхал аромат свежего молока и шоколада. —Солнышко моё, пожалуйста, посмотри на меня—пролепетал Эррор, спокойно сидящий на диване, покачивая ребёнка.    Словно по команде лиловые глазки встретились со взглядом воспитателя. —Д-да?    Эрр поёжился. Этот голос был отвратителен. Низкие хлюпанья, хрипы, смена тона из-за поврежденного после криков горлышка. Он кричал слишком долго и громко, сорвав свой прекрасный, певучий, детский голосок. —Когда она тебя оставила в покое, как ты добрался до меня?—ласково мурлыкая, спросил Ошибка —Окно... Я помню только окно, а потом сирену и красный с синим... Они оставили меня... Было темно и страшно-страшно... Ещё вода с неба капала... Часто-часто, я весь мокрый был... А потом... Потом...—малыш уже вновь собирался залиться слезами—Я упал с лестницы... Меня нашли ребята со двора, но Бон-бон их обидел и они убежали... А потом он помог мне прийти к тебе... —Подожди... Скорая приехала, обработала твои ранки и уехала? Почему они не забрали тебя?—в голову Ошибки молниеносно пришёл ответ. "Он же Хранитель. Это единственный повод, по которому его могли оставить в таком состоянии на улице даже при отсутствии документов" —Да. Наверное, это из-за Бон-бона.    Оши переключился на вторую странность. Кто, черт возьми, такой Бон-бон? —Бон-бон?—Эрр шустро вытер слёзы и принялся поглаживать щёчки Найти—Кто такой Бон-бон? —Тебе нельзя знакомиться с ним. Ты тоже будешь бить меня и ругаться—на удивление чётко выдал Найтмер, словно испугавшись того, что Эррор может узнать о Хранителе. И вновь в недавно спокойных глазках промелькнули отчаяние и страх.    Глюче решил покончить с этим разговором. Ему не хотелось больше мучать этого мальчика. —Тебе пора поспать. Устал, бедненький, измучался у меня. Скоро тебе лекарства принесут и боль убежит, мгм?—Эррор встал, удобно взяв Найта и стал его покачивать, ласково хлопать по спинке и поглаживать. —Дядя Ласт?—промямлил Кошмарик, вжимаясь в своего дорогого друга. —Да, дядя Ласт. Он уже бежит из аптеки домой...—словарный запас Эрра кончился—Всё хорошо, зайчик. —Хорошо?—детская невинность и верность пронеслась в лиловых глазках, почти мгновенно заменяясь ужасной тоской и неимоверной грустью.    Малыш громко заплакал, начиная крупно вздрагивать. Его снова било дрожью. Слёзки ещё не скоро оставят эти прекрасные глазницы. Он снова как маленькая обезьянка впивается в тело Ошибки и кричит от непонимания этого мира взрослых. Он уже ничего не понимает. Он просто устал. Он просто хочет домой. Он просто хочет понять, что такое дом. —Найти, Найти, хороший мой, котёнок, сладкий, не надо плакать, не надо, всё уже хорошо—крепкие ладони приподняли детскую черепушку. Это так напоминает о чём-то далёком—Ну же, малыш, всё, всё, всё... —Пожалуйста, пожалуйста, Эррор, не оставляй меня! Мне страшно! И больно! Пожалуйста-а-а!—разрыдался мальчик, умоляюще согнувшись. Его вполне устраивало нахождение на груди Оши. Найтмер был бы рад остаться здесь навегда—Я хочу быть только с тобой! С тобой! Пожалуйста, не отдавай меня никому! Я... Я... Я буду послушным, Эррор! Я никогда не буду капризничать, я буду хорошим, но прошу!...    Найтмер быстро оказался прерван некогда грубыми и шероховатыми руками, что прикрыли его ротик. Этот жест мог бы показаться слегка грубым, но как ещё прервать истеричного маленького мальчика? Тем более, когда он совсем не слушает то, что ему говорят. —Ты останешься здесь, я научу тебя всему-всему. Тебе больше не будет ни больно, ни страшно, ни обидно. Рядом со мной ты будешь в безопасности, мгм? Я постараюсь заменить тебе хорошего отца, малыш, хорошо?    Как только Ошибка убрал руку, в доме повисла гробовая тишина. Найтмер больше не кричал, лишь скромно улыбаясь, глядел на своего дорогого приемного папу. Он осторожно прильнул к его плечу, даже позабыв о своей боли. Ему наконец было тепло. Тепло и хорошо рядом с ним.    Он наконец был в безопасности.    Вскоре Эррор, почувствовав, что его мальчик засыпает, поднялся и спокойно Потопал в спальню. Он прекрасно понимал, что пока малыш не уснет из-за боли, сковывающей маленькие ручки. Ласково поглаживая того по спинке, Эрр устроился на кровати полулёжа, держа Найтмера на своей груди.    Через несколько минут дверь в квартиру тихонько открылась. Это Ласт собственной персоной. Любвеобильный мальчик тихонько вошёл в комнату, невольно шурша пакетом. Говорить он начал в пол голоса. Нежный лепет заставил Кошмарика обратить внимание на вошедшего. —Этих таблеток нигде нет. На другой конец города за ними мотался, простите, что так долго, мои хорошие—Сливочка выставил необходимые препараты. Он умудрился прихватить и стакан воды —Дядя Л-ласт?—протирая кулачком глазки, тихонько промямлил хриплым голосочком Найти, полностью оборачиваясь к тому —Да, мой хороший, я принёс тебе лекарства—Ласточка огладил немного припухшую щёчку —Спасибо, понятия не имею, что бы мы без тебя делали—благодарно проурчал Ошибочка, уже удобно расположившись на кровати и усадив своего мальчика на колени    Найтмер охотно принял лекарства, даже не спрашивая, от чего они. По тусклому взгляду видно, что мальчику не очень хорошо. Действие лекарств пришло почти мгновенно. Усталость повалила малыша с ног и он буквально полетел вниз головой, ненароком уснув прямо на коленях Эррора.    Благо, и воспитатель и его друг одновременно поймали мальчика, не дав ему упасть. —Совсем устал, бедненький—прошептал Ласт, помогая Эрру уложить маленького Хранителя. Честно, восхищается детьми, учитывая его историю.    Уголёк не возражал помощи, даже наоборот, был неописуемо рад ей. Он тихонько поднялся, задернул плотные шторы, которые совсем не пропускали свет, включил ночник и настроил благоприятную температуру в комнате. —Можешь посидеть с ним чуть-чуть? Мне его корить нечем, надо в магазин сбегать—едва слышно прошептал Ошибочка    В ответ простой кивок и горящие глаза.    Через пару минут Эрр удалился. . . .     Утро. Топот кошачьих лап. Тихие бурчания воспитателя на кухне. Едва различимое жужжание холодильника. Приятный запах завтрака, чая. Тонкие-тонкие лучики солнца, которые просвечиваются сквозь толстую пелену штор. Приятное поскрипывание кровати. Неопрятная нежность. Ласковые нотки заботы в воздухе.    Дверь в полуночное царство открылась. Внутрь тихонько перебирая ногами вошёл воспитатель. Он поставил поднос на тумбочку и присел на край кровати. —На-айти-и... Просыпайся, мальчик мой, солнышко уже поднялось, и ты вставай—ласково проурчал Ошибка довольно негромким голосом. —Е-ещё пять минуточек, пап... Пожалуйста...—прокряхтел Найтмер, уже и позабыв про то, что весь перебинтован, точно мумия—Я... Спать...    Тихий смешок Эрра заставил таки открыть нашего малыша глазки. —Как ты себя чувствуешь? Сильно болит?—осторожно усаживая малыша на кровати, поинтересовался Эрр. —Больно, но я могу потерпеть. Лекарства, которые принёс дядя Ласт...—Хранитель некоторое время потер глазки, а после сладко зевнул—... Очень помогли... —Вот и хорошо. Сегодня ещё таблеточек выпьем и будешь совсем как новенький у нас—Эррор врал прямо своему малышу в лицо, улыбался и врал. Наверное, и Найт понимал это—А пока давай позавтракаем. Я такую вкуснятину сегодня приготовил, так она ещё и твоему горлышку не повредит.    Полный энтузиазма ребёнок посмотрел на поднос.    Оши подошёл к окну, распахнув шторы. Не слишком светло, но и не темно. Гроза наконец закончилась, но где-то вдалеке всё же сгущались сероватые тучи. Но ведь все мы знаем, что хороших концовок не существует =)

Детский дом под руководством Ториель Дримурр 23 июня 10 часов 53 минуты Первая комната. Мужской корпус.

   Козомама никогда не принимала того режима детских домов, который предстал ей во время работы над данным проектом. После того, как Тори вышла из подземелья в реальный мир, она осознала, что всё же там, внизу, было в разы лучше. Её действительно пугали люди, которые приучают детей к единому режиму дня, дают лишь одностороннее образование, фактически отгораживают от всего мира, не дают даже права выбора... После потери собственных детей, для неё это было полной дикостью.    Лёгкие шажки не совсем легальной предпринимательницы раздались по второму этажу её заведения. На носу как обычно поблескивают очки, такие же, как и у Глючного дружка.    Персиковые виниловые обои просто идеально подходят к ламинату на полу и дверям из светлого дерева. Тумбочки, с безопасными углами, цветы в пластиковых горшочках на белоснежных окнах... Это выглядит, словно самый обычный дом, только довольно большой. —Найтмер, уже давно пора вставать—промурлыкала Тори, осторожно заходя в комнату, где практически никого не было—Найти, ну же.    Монстриха присела на край кровати, положив пушистую лапку на отвёрнутого ото всех мальчика, что грустно всхлипывал, даже не вылезая из под одеяла. —Не надо... Мне уже ничего не надо... —Ты даже не завтракал, малыш, идём же —Я не буду    Найт горько Шмыгнул носом, сильнее сжавшись под одеялом. —Послушай, Найтмер... Я прекрасно знаю, что ты не можешь понять действий Эррора, но- —Не произносите его имя!!!—Найтмер резко подорвался с кровати, тут же ударив по руке Ториель.    Директриса в лёгком испуге отпрянула от воспитанника, услышав этот едва ли не загробный голос. Но увидев в следующее мгновение рыдающего мальчика, не раздумывая сомкнула того в объятиях. —Ты сильно обижен на Эррора, но ты должен его тоже понять, Найтмер. Ему тоже очень тяжело сейчас. —Да?! Ну и от чего же?! От того, что следующим избавился от меня?! Он... Он обещал! Он заботился обо мне! И ради чего! Чтобы бросить, но ещё более жестоким образом, чем Лиза и все остальные, да?! Он просто поразвлекался со мной и выкинул! Я был его пробным сынишкой, да?! Так, развлечение на пару недель!    Маленькая грудь резко вздымалась и опадала. Истерика Кошмарика не хотела отступать. Покинутость и удурченность заполнили маленькие косточки. Сжатые кулачки и зубки, яростный взгляд, тихие всхлипы. Ториель не раз видела это. —Найтмер, прекрати это. Эррор старается для тебя. —Он ничего не делает для меня... —Эррор- —Я не хочу никого видеть. Оставьте меня одного. Уйдите все—Маленький Хранитель укутался в  одеяло с головой, явно намекая на то, что больше не будет говорить,—Уйдите.    Ториель послушалась своего воспитанника и, смирившись, вышла из комнаты.    Найтмер, тихо хлюпнув носиком, прижал к груди одну из купленных Эрром игрушек. Маленький мальчик взмолился всем возможным богам, чтобы его вновь забрали туда, где его кормят, где его любят и, конечно, где о нём заботятся и неустанно думают. .  .  .    Малыш совсем не знал, что его дорогой Ошибка и вправду пашет изо всех сил, лишь бы получить заветные документы об усыновлении. —Святой Создатель, во имя всего, что я когда-то разрушил... Как же раньше было легко, а... Взял ребёнка-твой ребёнок. Выкинул ребенка-уже не твой ребенок. Никаких документов—Эррор недовольно бурчал, сидя в чистеньком и светлом кабинете Ториель. —Ох, мой дорогой Оши, раньше и мы с тобой не работали на эту мизерную зарплату с детьми—посмеялась Тори, продолжая заполнять какие-то бумажки—Было... Было время...    Ошибка неуютно сжался, поднимая взгляд на директрису. —Какого тебе быть какой-то бабушкой, заполняющей бумаги, после должности хранительницы Руин Оутертейла, и воспитательницы семнадцатого корпуса, м?—Эррор поднял действительно серьезную тему. —Тебе стоит говорить потише, сынок. Никто не должен знать, что мы с тобой и Ластом немного- —Немного не из этого мира и были вынуждены отправиться на поиски счастья, после разрушительной войны нашего Мультиверса, который поделился на две стороны и не мог решить, как бороться с Вирусом? Немного должны сейчас воевать за остальные миры? Должны быть рядом со своими семьями, которые погибли от чертового вируса, да? Немного... Немного...    Козомама ласково улыбнулась, поднимаясь с новенького кожаного кресла, которое она так сильно любит. —Ох, Ошибочка. Теперь наша участь не разрушать миры или защищать Руины. Я должна разбираться с документами, а ты с детками,—Ториель немного дернула ушками, задорно улыбаясь—Ты оправился после потери Оутера и малыша Блэки. Мы оба делаем успехи в этом, пользуемся вторым шансом.    Бывший Разрушитель осторожно улыбнулся. Воспоминания больше не грызли его как черные кошки посреди темной ночи, раздирая душу и сердце. Теперь они скорее ютились маленьким теплым комочком под его растопленным сердцем. —Знаешь, почему я ещё скучаю по тем временам, когда спокойно убивал миллионы жителей Альтернатив?—выдавил Ошибка, заглядывая в глаза директрисе с искренним сожалением.    После пятисекундной паузы, оба пришельца на эти земли выдохнули единую фразу: —Мы скучаем по старой одежде...      Изумлённые взгляды монстров пересеклись. —Мой чудесный-чудесный длинный плащик! Я столько времени на него потратил! —Ох, а моё платье? Такой сложный покрой, такой баланс цвета! А эти звёздочки на моей одежде? —Помнишь мой шарфик? Мой прекрасный. Изумительный. Идеальный, длинный шарфик! Он настолько легендарный, что его зашивал наш Найтмер. Он так материл меня в тот день, когда я порвал его, что просто ужас! —И твои чудесные красные тапочки! Я так обожала их! —А Ласт? Помнишь одежду Ласта? Наверное только он и рад, что теперь не приходится выглядеть, как черт знает что...    Дискуссия закончилась грузным вздохом со стороны взрослых модных критиков. После этого оба задорно рассмеялись, даже не прикрывая по-светски рот. —Ох, Ошибочка... Ну чтож теперь поделаешь, м?—с лёгкой, как весенний ветерок улыбкой, Тори вновь уселась за бумаги. —Жить дальше и пользоваться вторым шансом, что ж ещё?—Глюче плюхнулся на диван, расслабленно выдохнул и наконец закрыл глаза. Он уже давно устал,—Как там Найтмер? —Истерит только так. Уже и не знаю, что теперь делать. Он ждёт, пока ты придёшь, но скрывает это,—Тори вмиг подняла глаза,—Не иди, если тебе очень сложно привыкнуть к ребёнку. Я знаю, что сложно принять потерю своего малыша.    Эррор простодушно улыбнулся и чуть склонился вперёд, локтями упираясь в бёдра. Он стал рассматривать свои руки. —Несомненно, я любил Блэки. Любил Оутера. Но что же я теперь могу поделать? Они были бы несчастны, если бы я продолжил убиваться по ним,—последовал тяжёлый вздох,—Они показали мне одну интересную вещь. Я должен делать счастливыми тех, кто мне дорог, пока их не стало. И я буду делать это. Конечно, я всегда буду помнить своих мальчиков, но я уже принял, что их больше нет.     После своей речи, Оши заметно выдохнул и расслабился, вновь отваливаясь на спинку дивана. —Так, когда ты заберёшь его? —Завтра.    В уходящих лучах закатного солнца на безымянном пальце правой руки Эррора ласково сверкнуло золотое колечко. —Как же всё-таки сложно взять домой ребёнка. Нет, вот серьезно! Как раньше было? Взял ребенка-твой ребенок, выкинул ребёнка-не твой ребенок!    Эрр продолжил ворчать, сидя в уютном кабинете Ториель.