Токсин желаний

Он очнулся резко, как от ночного кошмара, но не мог шевельнуть и пальцем, словно сонный паралич все еще держал его за горло когтистой лапой. Жадно, рвано вдохнув сухой воздух, закашлялся. Голова кружилась, поэтому он не сразу понял, где находится. Больница. Он панически вспомнил схватку. Крейн. Дернулся, пытаясь сесть, но тело прошило болью. — Тише, тише, мой мальчик. Вам нельзя вставать. Брюс словно рыба открывал и закрывал рот, выискивая в стоящем рядом человеке, своего дворецкого. — Брюс, все хорошо, я знаю, у вас много вопросов, — Альфред положил свою тёплую, сухую руку, поверх его ладони, и Уэйн заметил, что тот едва сдерживает слезы, — Боже, я так боялся потерять вас. Прошу, простите мне мою сентиментальность, мастер. Брюс не сдержал слабой теплой улыбки, заметив, как Пенниуорт стирает слезу указательным пальцем. — Все позади, вы правы, не стоит мне сейчас беспокоить вас своими переживаниями. У вас получилось, все закончилось, — Альфред сжал его руку сильнее, вероятнее всего борясь с желанием сжать всего его в объятиях, — Сейчас вам нужно восстановиться, отдыхайте. Я обязательно все вам расскажу, как только придёте в себя. Брюс хрипло выдохнул, смутно видя, как в палату вошёл врач, а после, он вновь провалился в темноту. Шли дни, Брюс постепенно начинал функционировать как прежде. Уже мог самостоятельно есть, к нему вернулся голос, да, тихий и хриплый, но все же он мог отвечать на простые вопросы мед персонала и Альфреда. Спустя почти неделю, он смог уговорить старого дворецкого дать прочитать ему его мед карту, выяснив, что получил комбо из трех огнестрельных ран, две из которых чудом застряли в мышечной ткани, благодаря костюму конечно, третья прошла довольно глубоко, повредив селезенку. Видимо пуля попала в стык пластин, а учитывая, что была выпущена с близкого расстояния, смогла пройти так глубоко. Так же ему была сделана сложная операция на бедро, сулящая, по прогнозам врачей, пожизненной хромотой . «Вашу кость буквально собрали по частям, мастер Брюс!» — причитал Альфред, на все его попытки подняться с постели. В общей сложности Брюс провёл в больнице месяц, так и не сумев вывести Альфреда на прямой, такой важный для него, разговор. Дворецкий отказывался с ним говорить, ссылаясь на «не до конца окрепший организм», но перед выпиской, Брюс все же не выдержал, задав вопрос Пенниуорту напрямую: — Какого черта ты скрываешь от меня, Альфред?! Дворецкий замер, меняя воду в вазе с живыми цветами, украшавшими палату Уэйна. Его морщинистые руки дрогнули, и он бережно поставил герберы обратно на подоконник. — Я оттягивал этот момент как мог, мастер Брюс, в душе надеясь, что все уляжется само собой. Но конечно я знал, что этого не будет, ведь вы все тот же упрямый мальчишка, каким были двадцать лет назад. Альфред вздохнул, несмело усаживаясь рядом с кроватью воспитанника. — Наш дом, сэр.. Его больше нет, — он поднял сочувственный взгляд в глаза Уэйна, а затем, прочитав в них замешательство, продолжил, — Вы сумели сохранить Готэм, но поместье сгорело. Вы вряд ли помните, как это произошло. Но главное, что вы чудом остались живы. — Да, я активировал самоуничтожение, надеялся, что успею ввести код, у меня не было выбора, — Брюс болезненно поморщился, — Видимо, не успел.. Их было так много, и кажется Пугало использовал токсин. Как ты вытащил меня оттуда? — О, сэр, что вы. Мне такое было увы не под силу, — дворецкий виновато улыбнулся, сцепив руки в замок, — Джокер вас вытащил, мастер Брюс. Брюс склонил голову в бок, в немом вопросе. Он снова был отброшен в сторону, все решалось без его участия. Все делалось лишь по злой воле чертового клоуна. А значит не обошлось без смертей и на этот раз. — А мальчишка? Что с ним? — Энтони успешно был доставлен в Метрополис, и сейчас находится с мистером Фоксом, не переживайте, все обошлось. Отдохните еще немного, сэр. Остальное я расскажу вам дома, если конечно вы захотите знать. Его успешно выписали, не сумев скрыть данный факт от местных репортеров, и стоило им с Альфредом спуститься со ступеней местной больницы, как их окружили. Помимо навязчивого внимания, Брюс был обречен вновь передвигаться с тростью, что раздражало его, пожалуй, даже сильнее прессы. Дав несколько коротких комментариев для пары новостных каналов, он сослался на плохое самочувствие, и успешно сбежал в уже ждущую его возле ворот BMW старой модели, которую так любил старик, и брал почти всегда, когда выбор предоставлялся ему. Пока Альфред вез его по улицам Метрополиса, Брюс с горестью осознавал, как этот город был похож на его собственный. Запутанные серые переулки, закатанные в асфальт парковки, множество билбордов с бесполезной рекламой, предлагающей купить стиральный порошок или обратиться к адвокату. Он лишился дома, боялся думать об этом, и задать вопрос на прямую, но догадывался, что лишился и Артура, который скорее всего, теперь был похоронен в руинах Готэма. В руинах поместья Уэйнов. — Мастер Брюс, — позвал его Альфред, заметив как окончательно потух взгляд воспитанника, — Никто не узнал о вашем секрете, можете не беспокоиться об этом. Мистер Флек замел все следы. Уэйн поморщился, услышав фамилию клоуна, почему-то вдруг почувствовав как над ним издеваются. — Альфред, скажи, он ведь.. Старик не дал ему договорить, замотав головой, словно игрушечный болванчик. — О, нет, нет, нет, сэр! Я надеялся отложить этот разговор на потом, но Джокер жив. Брюс почувствовал как укололо сердце, и онемели ноги. Как это вообще было возможно? Любой другой давно бы погиб, сдавшись, сломавшись, устав. Но Артур был скользкой дикой тварью, способной выжить даже при климатических катастрофах, чуме, голоде. Уэйн не заметил как нервно улыбается, сжимая новую трость, сделанную из дубового массива и покрытую лаком, до побеления пальцев. — Где он? Дворецкий привёз их в апартаменты почти на окраине Метрополиса. Дорогая двухэтажная квартира, непривычно пусто обставленная, давила на героя не меньше, чем самый захудалый Готэмский район. Он плохо спал в новой постели, привычно мало ел, и почти не общался с Альфредом. На Брюса обрушилось так много, не смотря на то, что Пенниуорт всю информацию выдавал ему порционно, словно десерт, в награду за съеденный обед. Старик частенько пытался дрессировать его, будто Уэйн так и остался для него не более чем избалованным ребёнком. Так и сейчас, он узнал, что в Готэме все еще ведется чистка, за, с трудом проглоченную овсянку. Основную массу зараженных военные излечили благодаря разработке Фокса, который своевременно закончил противоядие, увы не успев доработать его до больших масштабов. « — Они собирались стереть Готэм с лица земли, сэр, сбросив на него бомбу! Разве я мог им позволить? Мне пришлось сетовать на вашу фамилию, солгать, что важные разработки Уэйн Интерпрайзис все еще находятся в городе. И конечно, я не мог не сказать, что и сам носитель фамилии остался пленником в собственном доме!» Брюс чувствовал, что облажался. Его роль оказалась такой незначительной. Он сам стал для всех них клоуном, шоуменом, актером второго плана. Думал, что это он ведёт бой, что это он их защищает. Но Артур и тут оказался прав: « — Ты прямо Мессия, да, Брюс? Но, как оказалось, именно ты здесь нуждаешься в помощи». Это его опустошило. Все и правда закончилось. Жители стали понемногу возвращаться обратно, заполнять Готэм, словно муравейник после потопа. В новостях Уэйн увидел Гордона. Комиссар гордо вещал на фоне полицейского участка, о том, о чем даже не знал. Не скрываясь, словно ребенок, лепетал о заслугах Бэтмена, приписывая ему чуть ли не мировые достижения. Брюс фыркнул, выключив телевизор. Он никогда не гнался за славой, тем более, когда оказался в действительности так бесполезен. Что ж, возможно он никогда не был главным героем, даже в собственной жизни. Самозванец. Самоедство пришлось прервать, в дверь его спальни постучали. — Мастер Брюс, Люциус и Энтони пришли навестить вас. Но если вам все еще не здоровится.. — Нет, все в порядке. Впусти их. НеБэтмен натянул одну из улыбок принадлежавших миллиардеру-филантропу, зачем-то решив притворятся, не собираясь взваливать личное бремя на близких ему людей. Мальчишка первым забежал в комнату, улыбаясь во весь рот. Его непослушные вьющиеся локоны были старательно зачесаны назад, а от одежды уличного бродяги не осталось и следа. Издалека виднелась рука Альфреда, тщательно подбирающая ребенку гардероб, как он делал когда-то и для Брюса, не позволяя аристократии оставить свои жесткие рамки даже для детей. Следом зашёл Фокс, они молча кивнули друг другу, решив не перебивать щебечущего ребёнка, позволив ему вдоволь наговорится. Тонни поделился своим, непривычным для него, бытом в городской квартире, пожаловался на необходимость регулярных водных процедур и вечный надзор Люциуса и Пенниуорта, который в перерывах между уходом за Уэйном, успевал навещать и их. Когда мальчик наконец устал, Альфред забрал его в другую комнату, заманив свежей выпечкой, запах которой, уже разнесся по всему помещению, и мужчины наконец остались одни. Необходимость в улыбке спала и Брюс с облегчением расслабил скулы. — Дерьмово выглядите, мистер Уэйн, — Фокс сдержанно усмехнулся, легко коснувшись плеча старого друга, — Неужели Альфред переусердствовал с опекой? — Не то слово, — Брюс вяло скривился в ответ, позволив себе прикрыть глаза глубоко вздохнув. — Сейчас вам не о чем переживать, Брюс. Я подготовил чертежи для нового поместья, конечно позволив себе разгуляться на этапе зарисовки новой пещеры для Бэтмена, — Фокс подмигнул, разместившись на кресле возле постели Уэйна, и заметив как тот помрачнел, поспешно добавил, — Я не ждал, что это сильно приободрит вас, однако вижу, что вы лишь сильнее посмурнели. Не отвечайте сейчас, время есть. — Не думаю, что в Бэтмене еще есть нужда, Люциус, — щекотливая тема неприятно поскреблась за грудиной, сковывая льдом конечности, — Готэм чист. — Лишь временно, — излишне резко ответил Фокс, не чуть не смущаясь своего тона, — О, или вы вдруг решили снова заниматься этим непотребством, выставляя себя дураком у всех на виду? Брюс ни сколько не оскорбился, прекрасно зная, что Фокс имел ввиду. Его игра в развязного холостяка, сорящего деньгами направо и налево. Куча женщин на одну ночь и показное нахальство. Да, он был дураком. Ему выпала не та карта. Удача ушла у него из-под носа еще в роддоме, когда Марта Уэйн впервые услышала крик младенца и твердо решила назвать его Брюсом. Но тем не менее, это тоже был он. Доказывать что-то себе самому, ему, всему городу, уже не было нужды. — Да, друг мой. Почему бы не пожить так, как у меня отлично получалось? Или ты думаешь, что чертова полиция Готэма, годами спонсируемая моим фондом, абсолютная пустышка?! — Брюс сорвался на хриплый крик, чувствуя как лоб покрылся испариной, его затрясло от злобы, — Я устал, Люциус. Хватит. — Ничего, мистер Уэйн, вы правы, — темнокожий мужчина иронично улыбнулся, поднимаясь, — Вам нужно отдохнуть. О, чуть не забыл. Ваш сумасшедший друг, при задержании, представился как Джон Доу. Поэтому неопознанный до сих пор числится под юрисдикцией Метрополиса. — А Гордон что? — брюнет нахмурился, погрузившись во власть головной боли. — Комиссар предпочел не забирать одну из главных проблем обратно в Готэм, поэтому на опознании просто солгал. Люциус тепло улыбнулся, а затем, покинул комнату, оставив неБэтмена в легком недоумении. Альфред держался до последнего, и даже после угроз и устроенных голодовок, не раскололся, так и не поведав воспитаннику информацию о местонахождении Джокера. Поэтому сейчас, получив ее так внезапно и легко, Брюс растерялся. Получается, что с момента его задержания прошло чуть больше месяца и ни об одной жертве пока объявлено не было. Может Артуру тоже не хило досталось и он просто набирался сил перед очередным побегом или готовил какой-нибудь жуткий террор? Брюс тряхнул разболевшейся головой, пытаясь сфокусироваться. Но что если он просто сдался? Решил остаться здесь, тем самым закончив их отношения? Уэйн нервно усмехнулся, сжав пальцами плотное одеяло, укрывающее его по пояс. Ему вдруг стало ясно, чем могло быть обусловлено клоунское затишье. Бэтмена больше нет. Джокеру нужен был герой, а банальный миллиардер никогда не был ему интересен. Он отдал долг, спас его шкуру, замел следы. Собственноручно уничтожил Бэтмена. И теперь был свободен. Это открытие так сильно поразило его, как однажды поразила зависимость от психа-убийцы, что он не заметил, как перестал дышать, до боли сжимая челюсть, вновь кроша эмаль задних резцов. И Брюс решил погрузится в рутину. Он выздоравливал, снова начал свои измождающие тело, тренировки. Обговорил с Фоксом план по капитальному ремонту Уэйн Интерпрайзис, попросил вновь созвать совет директоров, восстановив работу компании. Пришлось нанять больше половины новых сотрудников, так как не все жители Готэма согласились вернуться, обретя для себя новый дом в лице гостеприимного Метрополиса. Шли дни, Люциус все чаще уезжал в Готэм, чтобы лично отслеживать работы, проводимые в башне, поэтому Энтони плавно переехал жить в апартаменты Брюса. Альфред был несказанно рад, и почти не скрывал этого. У его хозяина наконец началась обычная жизнь, и он даже обзавелся семьей, пусть и не родной по крови. Как тут не радоваться? Однако сам Уэйн данного восторга не разделял. Его тяготило собственное существование, и все, что он делал, делал скорее механически, не ради достижения каких-то целей, а просто, чтобы не сойти с ума окончательно. Встреч с Артуром он не искал, но ежедневно смотрел новости, чтобы знать, что шут до сих пор не вышел на охоту. И этого ему казалось достаточно. Он сильнее сблизился с мальчишкой, проводя с ним вечера, когда Альфред накрывал им ужин, снова готовил давно забытые рецепты сладостей и прочих вредных «сахарных» и калорийных блюд. Тонни значительно похорошел. Мальчик постепенно учился манерам, посвящая по несколько часов в день домашним базовым урокам математики и чтению. Он был способным, смышленым, живым и упорным. Он видел в Брюсе того, на кого стоит ровняться, и позже, уговорил его и на физические тренировки. Теперь они занимались вместе. Днем с Альфредом развитием духовным и моральным, а вечером, когда город накрывали сумерки, физическим. Тема клоуна негласно стала в их доме табуированной. Брюс догадывался, что Пенниуорт провел с мальчишкой беседу, поэтому освободил его от нужды объясняться, и Брюс конечно был ему за это благодарен. В шкуре наставника Брюс провел пол года. Он восстановил здоровье, и даже не смотря на прогнозы врачей, почти не хромал, однако трость не оставил, решив, что это будет его безоговорочной ношей, воспоминанием. Он вернулся в светский мир, вновь нырнув с головой в забытые рауты и элитные вечеринки. Стал появляться в газетах и на экранах с очередными женщинами: моделями, дочерьми элиты, и просто красивыми проститутками. Метрополис принял его как родного, наслаждаясь обретенной звездой. Но этого Брюсу Уэйну конечно было мало. Он стал впадать в меланхолию, злоупотреблять алкоголем, и Альфред с Люциусом, приняли решение действовать. Пока бабник-сибарит играл свою роль перед камерами, перед самим собой, поместье Уэйнов понемногу возводилось, возрождаясь из пепла.