Кризис среднего возраста

Вечер плавно перетекал в ночь. Сейчас, всё ещё сидя за обеденным столом, девушка много думала. Она настолько глубоко ушла в собственные мысли, что даже толком не ощутила вкуса еды. Кажется это была та самая овощная запеканка, да и то, она вспомнила об этом после, когда прокрутила весь день как плёнку киноленты и вычленила оттуда определенные кусочки с фразами. Кажется эта самая запеканка была вкусной. И вроде бы мама с Кэти говорили о каком-то новом мультике или же они просто обсуждали старый. Хотя на самом деле это не важно. Сейчас её мучали вещи гораздо важнее, и наверное намного страшнее, чем мультики и запеканка. Во-первых, умер человек, если быть точным — его убили, но не суть. И это не лучший повод для радости. С другой стороны, это был тот самый человек, смерти которому, Джейн желала в первую очередь. Она конечно не гонялась за ним по всему миру и не искала его вовсе, но это скорее лишь потому, что боялась пробудить целый ворох жутких и болезненных воспоминаний. Тогда, мысли о предстоящей встрече с этим человеком и долгожданной мести для него, позволили не только вспомнить прошлое, словно всё это было вчера, но и проявить кошмары которых не было даже после случившегося. Во-вторых. Что это было? Майкрофт сделал ей подачку? Одолжение? Или это действительно был подарок? Возможно не поговори она с Гарретом было бы проще, но мысль, что за всё потребуется плата и Холмс не забудет её спросить с девушки, не покидала голову. И в-третьих. Что теперь делать? Пойти и поблагодарить его и вручить какой-нибудь ответный подарок? Если да, то что дарить? А если же оставить это и сделать вид, что ничего не произошло, то будут ли какие-нибудь последствия её бездействия? Джейн определённо знала, что будут. Ход её мыслей был прерван появлением миссис Мак'Аллистер на кухне. — Милая, с тобой всё в порядке? — взволнованно спросила женщина. — Да, всё нормально. — она прекратила наконец созерцать до тошноты белую стенку, и отправила свою тарелку в посудомоечную машину. Но видимо вновь погрузившись в собственные мысли просто закрыла её, так и не включив, а потом и вовсе вышла из кухни и отправилась вдоль по коридору в свою комнату. Новая квартира не была ещё обставлена на должном уровне, чтобы её можно было назвать уютной. Да и в прочем не имеет смысла обставлять съёмную жилплощадь с учётом, что почти день и ночь проводишь на работе. Подобный подход вполне устраивал саму девушку, но категорически не воспринимался её матерью. По мнению женщины дом должен быть домом, а не местом для ночлежки, поэтому необходимо его обустроить. Заниматься этим у младшей Мак'Аллистер не было ни времени, ни желания. Войдя в комнату, такую же безликую как и всё в этой квартире, она закрыла дверь и легла на кровать. Спина приятно заныла от столь желанного отдыха, а глаза плавно закрылись. Сон был бы лучшей альтернативой тяжёлым мыслям, но он как на зло не приходил, хотя дыхание уже выровнялось и сердце, кажется, стучало спокойнее. Джейн пролежала без сна около получаса, прежде чем встала, оделась потеплее и вышла из комнаты. Свет нигде не горел и вокруг было тихо. Девушка решила, что прогулка не помешает и решительно покинула квартиру. На улице крупными хлопьями падал снег и приятно хрустел под ногами. Мак'Аллистер улыбнулась, вспомнив шутку-вопрос: «Почему хрустит снег?» Но вспомнив ответ, тут же сникла. «У снежинки ломается позвоночник!» Грустно. Когда-то из-за нескольких совершённых Джейн ошибок, её позвоночник также хрустнул, как снежинки под ногами. Воспоминания мая 2006 года без особых проблем всплыли в голове. Ошибка первая. Джейн плохо помнит, как оказалась на улице возле хорошо знакомого дома. Также плохо помнит, как вошла внутрь и прошла по не длинному, но довольно широкому коридору. В гостинной в кресле сидел мужчина и читал газету. Он хорошо знаком Мак'Аллистер, но как оказалось она его совсем не знает. Трэвис, так его звали, заметив Джейн отложил газету, но увидев пистолет, зажатый в руке девушки, замер. По её взгляду он понял, что ей всё известно. — Как давно ты знаешь? — решает спросить Трэвис, но ему это мало, что даст. Какая разница сколько времени девушка живёт с информацией, что он предатель. Гораздо важнее сколько осталось. — Со вчерашнего дня. — в ответ он лишь ухмыльнулся, поднялся на ноги и в этот же момент Джейн подняла руку с пистолетом и направила дуло прямо ему в лицо. Между ними было около трёх метров или пяти небольших шагов. — Сядь. — Трэвис лишь поднял руки, но не дёрнулся, чтобы вернуться в кресло. — Сядь на место! — девушка говорит намного громче и чётче, чем в первый раз. Трэвис присаживается обратно — Ты же не выстрелишь в меня? — он улыбался, и эта фраза звучала скорее, как утверждение, нежели вопрос, поэтому она на него не ответила. Просто смотрела на человека, который был ей дорог. И ключевое слово здесь было отнюдь не «дорог». Ей мерзко, словно её закинули в яму с помоями. Жёлтый свет казался противным, свежий воздух — наоборот душным, а просторная комната сжалась до размера кунсткамеры. Наконец не выдержав, Джейн опустила руку, в глазах стояли непрошенные слёзы, а на плечи навалилась вся тяжесть мира, отчего она присела на ближайший стул и прикрыла глаза. Мак'Аллистер и не заметила, как Трэвис потянулся в складку между сидением и спинкой кресла, на котором он сидел. Не заметила или не хотела замечать. Впрочем это уже не имело никакого значения. В голове крутилось слишком много мыслей и чувств: от простой обиды до необходимости что-то сделать. Сейчас Джейн назвала бы это шахматной партией. Её ход — она пришла к нему домой. Майкрофт наверняка назвал бы её глупой, так бессмысленно подставиться. Теперь черёд оппонента, но Трэвис продолжает сидеть неподвижно и не предпринимая никаких действий, будто его это не касается вовсе. Ошибка номер два. Они не сказали друг другу ни слова ровно до того момента, когда девушка встала со стула и не взглянув на мужчину, направилась к выходу, бросив через плечо: — Они будут здесь через час, этого времени хватит, чтобы собрать вещи. Больше ей здесь делать нечего. Даже если его арестуют, она всё равно проиграла эту партию. Мак'Аллистер едва успевает сделать пару шагов прежде, чем повернуться на шуршание за её спиной, как вдруг резкая сильная боль охватывает всё тело, от кончиков пят до последнего волоска на голове. Потом слышит грохот и даже не сразу понимает, что это она, как тряпичная кукла, просто упала на спину. Боль никуда не делась, но зато теперь легко можно понять её эпицентр. Пуля разорвала небольшой слой кожи и застряла в нижней части позвоночника. Кружившие до этого мысли сосредоточились лишь в одной фразе: «Слишком больно!» Третья ошибка, или же просчёт оппонента. Джейн лежит и смотрит на потолок, старается считать, чтобы не утонуть в боли и не умереть от шока. Помогает слабо. Но как иначе абстрагироваться от того, что неслышно разрывает перепонки, заставляет сглатывать противную желчь и не биться ногами об пол? Ноги! Она их не чувствует. От слова - совсем. Кажется пуля её не убьёт, но сделает инвалидом. Что ж, лучше умереть. Девушка досчитывает до шестидесяти трёх, когда в поле её зрения появляется Трэвис и нависает над ней. Если его лицо будет последнее, что она увидит, то это будет самой ужасной смертью. Однако не смотреть на него не получается, он закрывает ей обзор на белизну потолка, по которой пошла едва заметная трещина. — Судя по всему паралич. — едко подмечает мужчина, и слегка пинает руку, а та безвольно отталкивается от удара. — Жаль, ты мне правда нравилась. Что это? Последнее признание? Оно ей не нужно, может забрать обратно. Больше не говоря ничего Трэвис направляется к двери, до которой Мак'Аллистер не дошла несколько шагов. И прежде чем отдать себе отчёт о своих же действиях, всё также лёжа на полу в луже собственной крови, из последних сил поднимает руку с пистолетом и делает два выстрела. Одна из пуль точно попала ему в шею и Трэвис хватается обеими руками за горло, пытаясь зажать рану и остановить кровь, но она вытекает сквозь пальцы. Он оборачивается, издаёт непонятные хлюпающие звуки, а в глазах страх в перемешку с болью и злостью. Джейн ошиблась, если это лицо последнее, что она увидит, то вполне согласна и на такую смерть. Эти ошибки дорого ей обошлись. Лечение, длившееся чуть дольше года, шесть операций на позвоночнике, от которых шрам, почти на всю спину и убитые нервные клетки. А ещё девушка дала себе обещание больше не верить людям, в особенности мужчинам. И кажется она неплохо справлялась, пока ей не принесли папку противного жёлтого цвета. Воспоминания того случая возникли небезосновательно. Но теперь появился другой вопрос: «Кому верить?» Мэллори врать смысла не было, да и не умел он особо. При этом он что-то скрывал и очень не хотел, чтобы этот секрет перестал быть секретом. Майкрофт, наоборот, врать умел и делал это достаточно хорошо. Холмс был политиком до мозга костей, а занимаемая им должность лишний раз подтверждала, что сентиментальность ему не присуща. Мак'Аллистер более чем уверена, что этот дефект он отсёк ещё в утробе матери. Но он спас ей жизнь. Зачем? Если это описать шахматной партией, то тогда ответ простой. Ему нужно, чтобы она сделала правильный ход. Однако люди не пешки и могут совершать не те ходы, которые необходимы. Просто выйти из игры ей не удастся, значит нужно играть. Словно в подтверждение её мыслям за спиной появился чёрный Jaguar. Мак'Аллистер не знает, хочет ли она снова видеться с Холмсом или нет, но это предложенный ход. Она вполне может проигнорировать его и пойти домой, вряд-ли её силой затолкают в машину. А может сесть в авто и посмотреть, что будет дальше.