Октябрь. Сезон. Арсений купил гранаты. Большие, спелые, приятно пахнущие, сочно-рубиновые. Одним словом: идеальные.
— Тоша, я дома! — прокричал он, снимая пыльно-чёрное пальто и сапфировый шарф. Поставил тяжёлые пакеты с продуктами на пол, уже представляя, как из-за угла появятся любимые русые кудряшки и изумрудные глаза. Антон вышел из комнаты, смешно семеня. По пути чуть не упал, поскользнувшись от слишком быстрого шага. Он опустился к пакетам, шаря по ним, словно кот, ищущий, чем бы поживиться. — А поцеловать? — возмутился Попов в шутку, смеряя его тёплым взглядом и лёгкой улыбкой, такой присущей ему. — Ой, да ну тебя, — отмахнулся Шастун и продолжил ковыряться. Мужчина перехватил его руки, остановив копошение. — Тогда не получишь вкуснейших гранатов, которые я, как заботливый парень, купил специально для тебя, — Арс щёлкнул его по носу, на что Антон слегка поморщился. Тоша быстро чмокнул Попова, после чего достал плоды и унёс их на кухню, громко радуясь. Мужчина покачал головой, ухмыльнувшись. «Нет, ну что за дурак?» — подумал он, а сам отправился мыть руки.***
— Антон, блять! — за столом сидел Шаст, весь перемазанный в гранатовом соке, который был, казалось, по всей кухне, тонкая струйка которого стекала на пол, что позже придётся убрать, конечно же, Арсению. — Ты можешь чистить гранат нормально, а не так, будто ты кого-то убил? — он снял очки и устало потёр переносицу. — Ну Арс, я люблю гранаты! — Тоша насупился, как мышь на крупу, шмыгнул носом и машинально, не задумываясь, мазнул пальцем по щеке, на которой появилась бледно-розовая полоска. Поморщился, разделил плод, высыпая съедобные рубины в прозрачную миску.Попов спокойно вздохнул, подошёл к Антону, нависнув над ним, повернул за подбородок к себе лицом и стёр сок с его кожи.
— А я тебя, — спокойно произнёс он, ныряя в летнюю траву. Тоша по-доброму усмехнулся и притянул к себе мужчину, даря, наконец, долгожданный поцелуй с лёгким кисло-сладким привкусом, вновь ощущая тепло любимых губ. — А у меня ещё гранатовый нектар в холодильнике, — заявил Шастун, оторвавшись от Арсения. — Как можно запивать гранат гранатовым соком? — удивился Попов, а Антон лишь забавно похлопал глазками, так и выражая: «Ничего не знаю, я тут ни при чём!» — Дурашка, — они расхохотались, заливая смехом небольшое помещение. Мужчина вновь наклонился к Тоше, мажа языком и раскрывая им губы Шаста. Просунул его внутрь и коснулся кончиком чужого. Антон обхватил лицо Арсения липкими и влажными от сока руками, блаженно отвечая на поцелуй, от которого по кухне разносились чмокающие, будоражущие чувства звуки. Сбившееся дыхание Тоши, прерываемое тихими постанываниями, распаляло Попова всё больше и больше. Он прервал поцелуй, взял Шастуна, у которого сверкали глаза от возбуждения, а губы припухли, порозовели и блестели, и повёл в спальню. Мужчина повалил Антона на кровать и пристроился над ним, возобновляя мокрые поцелуи. Плавно перешёл на щёки и скулы, слизывая с них остатки сладковатой жидкости. Тоша нетерпеливо потёрся стояком об Арсения, которого всегда удивляло, как легко парень заводится. — А-арс, хватит, — промямлил он жалостно, обхватывая Попова ногами, намекая на то, как сильно он его хочет, но тот проигнорировал мольбы Шаста. Мужчина усмехнулся и снял с Антона белую кофту-накидку. Отодвинул воротник его чёрной футболки и медленно провёл языком по шее. Спустился к ключицам, слегка их прикусил. Тоша на это податливо выгнулся и прикрыл глаза, поскуливая. Арсений засунул холодные руки под ту же футболку Шастуна. Огладил горячую кожу, отчего она покрылась мурашками, а сам Антон невольно дёрнулся. — Ты специально меня мучаешь? — он был уже весь изведён: метался по постели, не находя себе места, прижимал Попова ближе, ласкался. — Дай мне поиграть с тобой, — мужчина приподнялся и избавил себя сразу и от коричневато-песочной толстовки, и от полосатой чёрно-белой футболки, оголяя торс, который очень нравится Тоше. Раздел Шаста полностью и обхватил его сочащийся естественной смазкой член, начиная двигать ладонью как назло тягуче медленно. Аккуратно оттянул крайнюю плоть и большим пальцем размазал предэякулят по головке. Антон подавился воздухом и закатил глаза, выдыхая. Так хотелось податься бёдрами навстречу, но сильная рука крепко удерживала таз на месте. Арсению нравилось наблюдать за возбуждённым Тошей: как он стонал, хрипел и поскуливал, как пытался что-то сделать, проявить какую-то вольность, но не мог. От этого желание Попова увеличивалось, как и член в штанах, отдающий приятной пульсацией на мысли в голове.Мужчина ускорил стимуляции, но как только у Шастуна пальцы на ногах начали подгибаться, тут же прервал их.
— Пожалуйста, Арс, возьми меня уже, — чуть ли не хныкал он, а в глазах стояли слёзы от этой сладкой пытки. Арсений коснулся низа живота Антона, щекоча еле ощутимыми прикосновениями подушечек пальцев. Провёл по рёбрам, груди, потеребил его чувствительны соски, отчего у Тоши прошла дрожь по всему телу. — Хороший мой, мы даже игру не начали, — улыбнулся лукаво и поцеловал Шаста, чтобы хоть как-то утолить его жажду близости и сохранить интерес к происходящему. Попов поднялся с кровати, снял с себя штаны, поднадоевшие вставшему члену, носки и направился на кухню, перед этим кинув: — Не смей себя касаться. — О-ох, да ты издеваешься? — он не понимал, чего добивался мужчина. Антон хотел нормально потрахаться и снять это неприятное, уже болезненное возбуждение. Арсений — просто лучший парень Тоши. Он необычайно красивый, интересный, заботливый. В постели потрясающий: такой чувственный, обжигающе страстный. Знает, как сделать Шастуну приятно, подмечает все мелкие детали, любые изменения и использует это, доставляя невероятное удовольствие. Антон еле сдерживал себя, чтобы не начать дрочить, достигая, наконец, долгожданного оргазма. Он уже надумал потереться о простынь, ведь Попов запретил только стимуляцию руками, но тут названный появился в спальне с той самой прозрачной миской с зёрнами граната. — И что на этот раз? — лёгкое опасение слышались в голосе Тоши, а лицо выражало беспокойство. — Сам всё увидишь, — выдал он, чёткого ответа не дав. Мужчина прошёл к кровати и поставил посуду на тумбочку. Перевернул Шаста на живот. Тот повилял задницей, показывая своё нетерпение, за что и получил звонкий шлепок. — Лежи смирно, не дёргайся, — приказал Арсений.Он положил руки на ягодицы Антона. Огладил их, а потом сжал. Медленно поднялся вверх, сминая бока. Попов резко прижался к Тоше членом. Тяжёлое дыхание парня сменилось прерывистым вздохом, полным недоумения.
«Боже, что он себе позволяет?» — подумал Шастун, которому по-прежнему — хоть приказа и не было, но «не дёргайся» подразумевало и это — нельзя было говорить. Мужчина придавил его и начал нацеловывать шею. Не удержался и втянул в рот кожу, оставляя засос цвета кожуры граната. Антон на это откинул голову, чтобы Арсению было удобнее метить его. Хоть завтра Тоша и предъявит ему претензию за собственнические следы на своём теле, Попов знал, что тот делал это только для вида. Ведь на самом деле Шаст, стоя перед зеркалом, втайне от мужчины — тот чисто случайно как-то посмотрел в приоткрытую дверь — рассматривал многочисленные засосы, бережно оглаживая их контуры.Антон потёрся о член Арсения, податливо выгнувшись.
— Какой ты сегодня непослушный, — подметил он и сжал волосы Тоши, слегка оттягивая голову назад. — Просто очень возбуждённый, — ответил Шастун и ещё раз повертел задницей. Попов вновь усмехнулся, перегнулся через кровать, чтобы взять миску и осуществить свою внезапно появившуюся необычную задумку, которая — он уверен — понравится Антону. — Замри, пожалуйста, — мужчина взял несколько зёрнышек граната. Выложил из них дорожку вдоль позвоночника Тоши. Положил парочку зёрен во впадинки выше лопаток. — Вау, это так красиво, — восторженно произнёс он.На бледной коже с выпирающими костями ярко-красные съедобные рубины выглядели потрясающе.
— Арс, ты серьёзно? — недовольно подал голос Шастун, пытаясь повернуть голову, но её грубо вдавили обратно в постель. Ох, как ему нравилась эта властность Арсения: глаза закатывались от удовольствия, а нижнюю губу невольно приходилось закусывать. Попов мягко прикоснулся губами к спине Антона, и это очень контрастировало с рукой на голове, до сих пор грубо сжимающей волосы. Мужчина выцеловывал кожу, потом высунул язык и мокрой дорожкой добрался до зёрнышка, всасывая его и съедая. Глаза у Тоши расширились от удивления. «И в этом игра?» — с лёгким отчаянием осознал он, потому Арсений будет долго оттягивать момент самого интересного, а это значило, что Шасту придётся долго терпеть, а он и так уже не мог. Попов тем временем продолжал водить языком, изредка беря в рот зёрна, пока Антон мелко дрожал. Мужчина, после того, как закончил с поеданием рубинов с тела Тоши, вновь взял небольшую горку этой пищи, поднял руку над спиной парня и сжал ладонь в кулак, покрывая поверхность кожи соком. — Он же липкий, — подметил Шастун, явно не ожидав такого. — Да? — со смешком и наигранным недоумением поинтересовался Арсений. — А мне казалось, что ты любишь всё, связанное с гранатами, — Антон на это ничего не ответил. Попов наклонился к его спине и принялся бережно слизывать кисло-сладкий сок. Язык проходился по коже, очерчивал лопатки, позвоночник. От слюней по комнате разносились влажные звуки, смешанные с трением о простынь от нетерпеливого ёрзания Тоши, который выгибался, подставлялся. Ему, бесспорно, нравилось это, как мужчина и думал. Сам Арсений также наслаждался происходящим. Ему приятно доставлять Шасту удовольствие каким-то необычным образом, поражать своей фантазией, доказывать и показывать безграничную страсть и любовь.Когда Попов закончил и уже собирался взять новую горсть, Антон его окликнул:
— Арс, прошу, хватит, нализал уже, — он порядком подустал от этого всего. Ну где активные действия? Сколько ему ещё ждать, пока мужчина наиграется? Знаете, как член болезненно ныл? Арсений усмехнулся двусмысленности фразы, хоть второго Тоша и не вкладывал. Вернул миску обратно на тумбочку, из которой и взял смазку. Шастун принял коленно-локтевую, оттопырив задницу. А то зная Попова, тот ещё долго бы наглаживал её и мял, только после этого начав как-то действовать, опять же неторопливо.Какого же было удивление Антона, когда мужчина вместо того, чтобы растягивать его, размазал гель по ляжкам.
— Зачем это? — недоумённо спросил он, оборачиваясь на Арсения, чтобы увидеть его хитрые глаза и некую сосредоточенность. Кожу не очень-то и приятно холодило, а горячие пальцы и дыхание Попова создавали дисбаланс ощущений. — Ты ведь хотел экспериментов в постели, — просто ответил мужчина, продолжив распределять по коже хлюпающий от действий рук лубрикант. — Нет, экспериментов хотел ты, меня всё устра… — но ему не дали договорить ладони, перешедшие на член. Боже, наконец-то! Естественная смазка тонкой ниточкой стекала на кровать, неприятно дразнила уретру, а сейчас всё это исчезло, сменившись наслаждением. Арсений массировал головку большим и указательным пальцами. Двигал ладонь прокручивающими движениями по всей длине, пока Тоша блаженно постанывал.Но всему хорошему приходит конец. Вот Попов и убрал руки. Мужчина придвинул Антона за бёдра ближе к себе, выпрямил его спину, немного подняв тело, и приказал:
— Перекрести и сожми ноги. Не разводи, — Тоша растерялся, похлопал глазками и раскрыл от удивления рот. «Нет, стоп, он серьёзно сейчас? Межбедренный секс? Без проникновения? То есть как?» — не мог понять Шаст. — Хороший мой, давай, — он похлопал его по тазу, и Антон, наконец, сообразил, что ему приказали, сдвинув ноги. Арсений свёл его ляжки и просунул член между ними. Тот приятно двигался между кожи из-за смазки. Руки позволяли уменьшить промежуток на столько, на сколько нужно, обеспечивая головке приятную узость. Попов двигался плавно, дразня себя. Смотрел, как член то входил, то выходил, пачкая ноги Тоши в естественной смазке. Мужчина сжал ляжки Шастуна сильнее и ускорился, а его дыхание сбилось. Антон вначале не понимал, в чём смысл такого секса и почему он нравится Арсению, а потом вошёл во вкус и начал самостоятельно насаживаться на член. — Да, вот так, ах, мой хороший, — подбодрил его Попов вперемешку со стоном, а сам запрокинул голову, прикрыл глаза, схватил Тошу за талию и увеличил скорость движения бёдер. Шаст кожей чувствовал горячий член и его фрикции. Это походило на какие-то поглаживания, однако возбуждение не спало, а наоборот — стало ещё ощутимее. Больше всего было приятно от реакции мужчины на всё происходящее и его стоны, приятно ласкающие уши. Похоже, ему действительно это нравилось. Даже в такой ситуации Арсений не терял своей властности, что очень радовало Антона и распаляло в какой-то мере. Тоша положил руку на свой член и спешно ей задвигал. Гель, распределённый Поповым ранее, облегчал мастурбацию. От быстрых движений ладони раздавались хлюпы. — Арс-с, о-ох, прошу, быстрее, я почти кончил, — мужчина придавил парня и начал вбиваться ещё быстрее, на максимум, отчего шлепки кожи о кожу стали чаще, а стоны обоих громче и протяжнее. У Шастуна выступил пот. Арсений слизал его с виска, ощущая солоноватый привкус. Перешёл на шею, задерживаясь на ней, оставляя ещё один засос. Укусил за плечо. — Какой ты прелестный, — Антон прикрыл глаза, свёл брови, чувствуя, как по ногам заструилась чужая горячая сперма. Попов продолжил движения бёдрами, а Тоша — рукой. Вскоре и тот кончил со звонким стоном, прогнувшись, максимально прижимаясь к мужчине, ощущая на своей спине бережные поцелуи. Арсений свалился набок и потянул Шаста рукой за талию к себе, обнимая. Уткнулся в его волосы, до сих пор приятно пахнущие шампунем, носом и восстанавливал дыхание, закрыв глаза.Антон также отдыхал, обдумывая произошедшее.
— Теперь в душ идти, я весь липкий, — прервал он тишину, и Попов открыл глаза, чувствуя вибрации от голоса Тоши рукой, покоящейся на его груди. — Ну ты меня и облизал всего. Я что, сосательный петушок по-твоему? — мужчина тихо рассмеялся от такого сравнения. И ведь действительно: сладкий, на палочке (не будем уточнять, про рост мы или кое-что другое) и петушок. — Пойдём в душ вместе, — предложил Арсений, целуя Шастуна в макушку, который хоть и не признавал, но всегда млел от такой ласки, чуть ли не урча. — Только если ты меня там нормально не трахнешь, спать будешь на коврике в прихожей или в скворечнике на улице, — предупредил он с милой улыбкой, вставая с кровати. — О, и потом я доем гранат, который заботливо чистил для себя, а ты использовал его в таких непотребных целях. — Тебе-то хоть понравилось? — поинтересовался Попов, тоже поднимаясь с постели и смотря на Антона тепло, как и всегда, особенно когда распирает нежность к этому маленькому любителю красных плодов. — Да, но больше жертвовать своими гранатами я не собираюсь! — сказал он зло, беря полотенце и уходя в ванную. — Порой мне кажется, что ты любишь их больше, чем меня, — подметил мужчина, копаясь в шкафу в поисках домашней одежды. — У нас любовь и гранаты.