***
Война сделала их калеками. Не в физическом плане, нет — она покалечила их души, забрав все привычное, все дорогое и любимое. Блейз слышал, как его мать пытали Пожиратели за то, что она не явилась на зов Лорда. Он сидел, спрятавшись в шкафу на втором этаже их фамильного поместья, зажимал руками уши, чтобы не слышать болезненных криков, и беззвучно захлебывался в рыданиях. Когда крики стихли, он осмелился спуститься вниз. Пожиратели ушли, оставив после себя бездыханное тело его матери. Блейз больше не мог оставаться дома. Похоронив мать, он переехал к Тео, но воспоминания о случившемся преследовали его по пятам. Ему постоянно снились кошмары, в которых он переживал смерть матери снова и снова, но хуже этого были только панические атаки: в первое время они настигали Блейза каждый раз, когда по радио перечисляли имена погибших. Сердце билось, как бешеное, страх замутнял голову, руки дрожали, дышать становилось тяжело. Тогда Блейз забивался в угол комнаты, свернувшись калачиком, пытался выровнять дыхание и ждал, когда приступ пройдет. Однажды Тео заметил, как он, откинув голову назад и закрыв глаза, успокаивался после очередной панической атаки. - Блейз? Блейз! - он подлетел к нему, почти падая на пол, и осторожно повернул его голову на себя, стараясь поймать взгляд карих глаз. - Я в порядке, Тео, все хорошо, - выдохнул тот. - Просто... давай не будем больше включать радио? Тео все понял без дальнейших объяснений. Драко видел, как Лорд пытает магглов Круциатусом. Он пытался научить его: - Давай, Драко, - шептал он своим скрипучим змеиным голосом. - Чтобы заклинание сработало, нужно захотеть причинить боль. И Драко пытался. Пытался захотеть. Но каждый раз, когда палочка в его дрожащей руке направлялась на задыхающегося, умоляющего человека, все, что он чувствовал — это сострадание к бедному существу, жгучую ненависть к Лорду и презрение к самому себе и своей трусости. Потому что страх, в конечном счете, перебарывал гнев, затыкал его, не давая вырваться наружу. У Драко не получалось пытать. И он не знал, радоваться этому или нет. Люциуса приговорили к поцелую Дементора. Последнее, что услышал от него Драко, когда авроры уводили его из зала суда, было: «Прости, сын». Но хуже всего дела обстояли с Нарциссой: после смерти мужа она начала медленно, мучительно долго умирать. Она чахла, увядала, как прекрасный цветок. Нарцисса могла не спать и не есть несколько дней подряд, просто смотря в окно своими стеклянными глазами. Драко умирал вместе с ней. Каждую ночь он просыпался с криком из-за одного и того же кошмара: он стоит посреди мэнора, а из его окровавленной груди торчит кинжал тети Беллы; Драко медленно поднимает голову и видит Лорда с палочкой наготове, но она направлена не на него; из палочки вырывается зеленый луч, и последнее, что Драко видит перед тем, как закричать — падающее наземь тело и мертвые зеленые глаза. А Тео смотрел на своих друзей. Единственных, самых близких друзей, которые тонули, тонули во всей этой боли, захлебывались в смерти. Его семьи давно уже нет: мать умерла, когда он был совсем маленьким, отец уехал куда-то заграницу и больше не появлялся, а тетя, которая приютила его на все эти годы, скончалась прошлым летом от рака, оставив ему свою небольшую квартирку, находившуюся почти у центра магического Лондона. Единственные, кто остался у Тео, — это Драко и Блейз, но и они потихоньку покидали его, рассеивались, как прах на ветру. И он прекрасно знал, что вытащить их обоих ему не удастся. Для чего им было жить? Разве что друг для друга. Но стоит ли пытаться, если ни один из них не видит в этом смысла? - У меня есть идея, - сказал однажды Тео, когда в начале августа они втроем собрались у него дома. - Но не уверен, что она вам понравится. - Выкладывай, - кивнул Блейз, отпивая немного кофе. Его кожа, казалось, посерела, а глаза перестали светиться привычным огнем. Тео достал бумажку из кармана и подвинул ее к ним по столу. Драко с Блейзом переглянулись. - Все настолько плохо, что ты не можешь сказать этого вслух? - Драко почувствовал, как к горлу подступает комок. Если Тео, который всегда был прямолинеен и не боялся высказываться, сейчас передает им чертову бумажку, значит, дело дрянь. - Что происходит? - Просто прочтите. Драко нервно развернул бумажку и принялся читать. Чем дольше он вчитывался в текст, тем шире открывались его глаза. Он растерянно посмотрел на мрачного Нотта. - Тео, ты же это не серьезно, да?.. - Драко передал бумажку Забини, не сводя глаз с Тео. - Я предельно серьезен, Драко. - Тео глянул на него в ответ и, дождавшись, когда такой же растерянный Блейз дочитает, продолжил: - Я не слепой. И не тупой. Я видел флакончики с ядом у вас обоих. «У обоих?..» - сердце Драко упало куда-то в живот. Он тревожно посмотрел на Блейза, который упрямо глядел в пол. - Тео, ты не должен... - Не надо, - оборвал его тот. - Вы — единственные, кто у меня остался, понимаете? И если вы хотите... - он рвано выдохнул. - Хотите покончить с собой, то уж будьте так добры взять и меня. Это мой сознательный выбор. Воцарилась гулкая тишина. Драко думал, что он в ней задохнется. Для него было шоком, что Блейз, тот самый Блейз, вечно веселый, стойкий, упрямый Блейз хотел... умереть. А Тео, тот самый Тео, который любые неприятности встречал с ухмылкой и с каким-нибудь острым словцом, честный, сообразительный Тео, собирался умереть вместе с ними. - Ты уверен? Нотт кивнул. - Мы были вместе с самого начала, - тихо сказал он, глядя на друзей. - Так будем вместе до самого конца. Несколько секунд они просидели молча, будто до конца не веря тому, что все это действительно происходит. Первым опомнился Блейз. - Мерлин, Тео... - его голос дрожал. - Тео, какой же ты придурок. - Он подлетел к нему, заключая в крепкие объятия. Драко чувствовал, как по щекам скатываются слезы. Он на ватных ногах подошел к друзьям и обхватил их обоих руками, кладя голову куда-то на плечо Тео. Он слышал тихие всхлипы, но не мог точно разобрать, кому они принадлежат. - Мерлин, какие же мы все придурки, - вдруг рассмеялся сквозь слезы Блейз. - Да не говори, - фыркнул ослабшим голосом Тео, и Драко невольно расхохотался вслед за ними. Черт знает, сколько они так простояли посреди гостиной, сжимая друг друга в объятиях. Мир вокруг будто замер, давая юношам возможность попрощаться. В конце концов Блейз отстранился и, одарив их какой-то особенной, понимающе-грустной улыбкой, спросил у Тео: - Ну, так что там за список? Через час перед ними на столе лежал пергамент с начерканными на нем двенадцатью пунктами: 1. Добежать до Хогвартс-экспресса в последний момент наперегонки; 2. Станцевать пиратский танец на столе в Большом Зале, или операция «Что вы знаете о пиратах?»; 3. Подмешать в стакан Филча зелье ирландского танца; 4. Обстрел грязью под дождем; 5. Устроить битву едой в Большом Зале; 6. На Хэллоуин - загримироваться, зарыться в куче листьев и пугать проходящих мимо первокурсников; 7. Оживить тыквенный фонарик за столом преподавателей; 8. Ночная вылазка на метлах; 9. Читать стихи на камне у Черного озера (с выражением так, чтоб прям до слез); 10. Пойти в Хогсмид в***
- Честно говоря, - Блейз первым нарушил тишину, царившую в купе, - я до сих пор не очень понимаю третий пункт. - Это который про зелье ирландского танца? - усмехнулся Тео, заглядывая в список. - Именно, - Блейз энергично закивал и повернулся к задумавшемуся Драко. - Такое зелье вообще есть? И как ты собрался его готовить? - В золотом котле лепрекона и под ирландскую волынку, умник. - Серьезно, что ли?.. - Да нет, конечно, - как-то грустно хмыкнул Драко. - Может быть, потом я тебе расскажу. - Понятно, - протянул Блейз. - Лучший зельевар на курсе не хочет делиться своими профессиональными секретиками. - Ты бы все равно ничего не понял, Блейзи, - хмыкнул Тео, откидываясь на спинку сидения и расправляя в руках «Ежедневный пророк». Драко облегченно отвернулся от начавших соперничать в колкостях друзей. Он чувствовал себя немного виноватым, потому что был благодарен Тео за то, что тот перетянул внимание Блейза на себя. Но у Драко не было абсолютно никакого желания объяснять ему, как готовить это дурацкое зелье ирландского танца, которое было простейшим производным из обычного зелья танца, которое они, в свою очередь, проходили еще на третьем курсе, но Блейз, естественно, все пропустил мимо ушей, потому что никогда не питал особой симпатии к зельеварению. Драко устремил свой взор в окно, за которым уже проносились зеленые деревья и поля. Мысли его были далеко. Они витали вокруг одного очень конкретного гриффиндорца, который, насколько Драко мог быть уверенным, сейчас тоже был где-то в этом поезде. Из-за него Драко, с того самого момента, когда они впервые составили этот перечень предсмертных сумасшествий, мысленно добавил еще два личных пункта: 13. Признаться; 14. Поцеловать. Парень задумчиво проводил взглядом маленькую красную птичку, пролетевшую мимо окна. Он еще не совсем представлял себе, как именно собирается выполнить эти два пункта, но в одном Драко был уверен точно: он не позволит своей тайне умереть вместе с ним. Слишком долго и слишком сильно любил, чтобы не признаться. А если у Драко получится поцеловать его... то тогда и умереть не жалко. - А вот меня лично немножко настораживает пункт номер восемь, - Тео снова уставился в пергамент. - О, не беспокойся, мы с Драко позаботимся о том, чтобы ты не свалился с метлы. В очередной раз. - Блейз хихикнул и кивнул на левую руку Тео в бинте. - Вообще-то, я из-за тебя и упал, дурень. - Ты пытался меня подрезать! Драко слушал их болтовню как сквозь пелену. Он посмотрел на Блейза: тот выглядел гораздо лучше, чем летом. Темные круги под глазами стали меньше, на лице все чаще виднеется прежняя уверенная ухмылка, но глаза по-прежнему не горят. Драко заметил, что он часто нервно теребит рукава своего пиджака, или же закусывает губу и стучит пальцами по коленке. Тео, казалось, остался прежним, за исключением сильно бледного лица и синих кругов под глазами. А еще он начал сутулиться. Драко никогда не видел, чтобы Тео сутулился. Сам же Драко прекрасно знал, что выглядит примерно так же: уставший, бледный и будто какой-то неживой. Он невольно вспомнил про три маленьких флакончика с прозрачной жидкостью, которые сейчас лежали на дне его портфеля, завернутые в грубую ткань. Но вместо страха, который должен был закрасться в сердце любого другого человека, Драко чувствовал только зияющую пустоту. Пустоту и облегчение. Для него весь мир был одним большим серым пятном, которое с каждым днем становилось темнее и темнее. И он не ждал, даже не надеялся, что когда-нибудь это изменится. Драко бросил взгляд на список дел, который лежал, не до конца сложенный, справа от него. В самом низу острым почерком Тео было подписано: Выполнить до весны. Потому что весна — время возрождения, начала новой жизни. А они свою собирались закончить. Но, прежде чем уйти, они собирались оторваться. Зажечь. Да так, чтобы, как выразился Блейз, «первогодки слагали о нас легенды». «Что ж, - подумал Драко, безразлично разглядывая чернильные линии на пергаменте. - Значит, зажжем». А Хогвартс-экспресс тем временем мчался дальше и дальше сквозь зеленые поля, залитые сентябрьским солнцем, и в последнем купе последнего вагона трое юношей начали отсчет дней до своей смерти.