Драма

Жизнь состоит из слёз, вздохов и улыбок, причём вздохи преобладают. О. Генри. Дары волхвов

Догадка о происходящем в личной жизни Масато постигла Дзингудзи неожиданно, как обычно и бывает с самыми очевидными вещами, за одним из завтраков, когда виновника странных мыслей не наблюдалось среди собравшихся. Ровно две с половиной недели назад вечно собранный и отутюженный до безобразия юноша вернулся в общежитие с ошалелыми глазами в мятой рубашке, на которой даже отсутствовало несколько верхних пуговиц, а на шее его виднелось подозрительное пятно, что отдавало жёлтым на светлой коже. Рен готов был поставить все свои сбережения на то, что милый друг провёл свою ночь совершенно не один и явно не за празднованием хорошо прошедшего показа. На тщетные попытки разговорить Масато ушло долгих три дня, только юноша крепко держал оборону и на все вопросы отмалчивался или слишком странно поводил плечами, в совершенно несвойственной ему манере. Дзингудзи злился на полное отсутствие доверия к себе, но смирился с непрошибаемой упертостью своего собеседника. В любом случае ничего не могло оставаться тайной вечно. Особенно такие тщательно оберегаемые от других секреты. В их маленьком коллективе слухи разлетались очень быстро. То, что Масато не ночует большую часть недели в общежитии, стали замечать и другие. И если Токия решил придержать свои вопросы при себе, то слишком импульсивный Сё на пару с не менее разгоряченным Иттоки быстро зажали нечастного парня у самого входа в жилой корпус магистратуры. Они рассчитывали хоть на какой-то ответ, даже на очень плохо слепленную ложь, но встретились со стоическим молчанием и осуждающим взглядом голубых глаз. - Ты разве не понимаешь, что Хару-чан волнуется? - Думаю я сам могу разобраться со своей жизнью и не стоит приплетать Нанами, как аргумент к вашему неуёмному интересу. Наверное, Рен и раньше мог сложить все имеющиеся перед ним факты в полноценную картину, только в голове его не укладывалось, что знакомый ему Масато, которого он изучил вдоль и поперёк ещё в отрочестве, мог так легко окунуться в омут почти что взрослых отношений. Разве прежний Масато мог несколько дней подряд не появляться на территории магистратуры, а после оправдываться, что с разбором сцен затянули и ему пришлось ночевать у своего коллеги. И не врал же. Ясу действительно была его коллегой. О том, что Хидзирикава проводил вечера у своего учителя, говорило несколько настолько не примечательных фактов, да будь на месте Дзингудзи кто-то другой, то он явно не придал этому значение. Какая разница, что теперь от волос Масато вечно пахло чем-то приторно сладким, точно так же, как и волосы Ясу в ту единственную их встречу несколько месяцев назад, да и кто обратит внимание на проскальзывающие оговорки, когда юноша заговаривался спросонья. Все строили глупые теории, что бедного парня забрали в рабство на благо театрального искусства, а Рен молчал. Это был выбор его друга, и он не смел ему мешать. ххх Утренняя сетка вещания никогда не фонтанировала интересными телешоу или рейтинговыми сериалами. Очередная трансляция посредственной дорамы, где медовая девочка трагично роняла слёзы на экран мобильного телефона с сигналом о входящем звонке. Не стоило и пальцем в небо тыкать, чтобы угадать причину развернувшейся драмы. - Вот же дура. Ей стоило всё рассказать, а не прятаться по углам. С приоткрытого окна дует прохладный ветер, и Ясу зябко ёжится, стараясь разместиться на подоконнике более удобно. Когда она впервые достала сигареты, Масато боролся с желанием дать ей по рукам, пачку отправить в мусорку и прошерстить квартиру на наличие заначек. На долгую лекцию о вреде курения девушка лишь улыбнулась, пообещав бросить в ближайшее время. Хотя бы после окончания сезона. Через какое-то время юноша свыкся, а после горький привкус при поцелуях стал почти родным. - Ей тоже тяжело. Думаю, она не хочет перекладывать проблемы семьи на парня. Фукуда закатывает глаза, делая очередную затяжку. Ей кажется, что они так живут уже целую вечность. Словно никогда и не было периода, когда она была готова лично придушить сидящего в метре от неё парня. Он всегда спал с ней на одной узкой кровати, а поутру давился пережаренными тостами или слишком сладкой кашей. Чего таить, сам юноша уже слишком привык к полному отсутствию режима и даже к режущему слух диалекту, на котором Ясу тараторила лишь дома. Было ли вообще что-то в её жизни до появления Масато? Страшно представить, что однажды можно проснуться совершенно одной. В полумраке рыскать рядом рукой и наткнуться на скомканную простынь, а не на мирно спящее тело. Одиночество никогда не страшило Ясу. Ей большую часть жизни казалось нормальным не быть в зависимости от человека или отношений. А что теперь осталось от прежнего стержня? Ему надо было лишь прикоснуться к ней и позвать по имени, чтобы выстроенная за долгие годы стена рухнула. - В любом случае, это не имеет смысла. Сама себе усложняет жизнь. Сигарета лёгким движением отправилась в полёт, приземляясь во влажную раковину. Масато неодобрительно качает головой, а Фукуда лишь сдавленно хихикает и спрыгивает с холодного подоконника. Он никогда не привыкнет к её дурашливому поведению, но от этого лишь смешнее наблюдать, как парень краснеет, когда она подходит ближе и аккуратно берёт его за руку. - Пошли. - Мы можем опоздать. - Тогда нам придётся поторопиться. ххх Самые плохие события всегда происходят неожиданно. Ещё вечером ты желаешь человеку добрых снов и клятвенно обещаешь приехать в ближайшее время, а следующим днём второпях собираешь сумку, параллельно вымаливая отпуск у собеседника на том конце провода. Ей слишком долго было хорошо. - Большое спасибо, господин Кабаяши. Я понимаю, что это наглость с моей стороны просить вас об одолжении, но, пожалуйста, не говорите никому из труппы о причине моего отъезда. Мужчина что-то невнятно проговорил, словно решая соглашаться ему или нет. - Хорошо. Удачи тебе, Ясу-тян. - Благодарю. Квартира, покинутая слишком неожиданно для разгара рабочей недели, казалась опустевшей внутри, как и её хозяйка. Единственная надежда была на то, что оставшийся на столе кофе не покроется изрядным слоем плесени в её отсутствии. ххх В Хакодате слишком холодно, по сравнению с душным и пыльным Токио, а в воздухе витало присутствие скорого дождя. Ясу вдыхает знакомый запах родных улиц и не чувствует ничего, кроме ужасной усталости вкупе с нервным напряжением. Ей не хватает моральных сил позвонить отцу, попросить забрать её со станции и наконец отвезти домой. Но скорее всего он в больнице, наплевав на соблюдение установленного режима, сидит рядом с грустно улыбающейся женщиной, уверяя, что скоро ей будет хорошо. Спальные районы очень редко меняются по пришествию времени. Девушка помнит каждый магазин ещё с глубокого детства, когда в память врезается пёстро украшенные витрины в честь праздников, да смешной мужчина-продавец с ужасным акцентом. Ноги сами ведут в ближайший минимаркет, ведь в холодильнике, скорее всего, ничего и нет, кроме может быть десятка яиц и скисшего молока. В корзину отправляется упаковка риса, свиная вырезка, какие-то пахучие травы для мяса и две бутылки светлого пива. На кассе знакомое улыбчивое лицо, с которым надо перекинуться парочкой ничего не значащих фраз, а то соседи могут подумать, что в своей столице совсем одичала и зазналась. К семи часам стол уже накрыт, а девушка лениво переключает канал за каналом, стараясь выцепить вечерние новости или неплохую комедию. Вокруг слишком тихо. Почти мертвенное молчание среди бетонных стен. - Я дома. Входная дверь закрывается с щелчком и на кухне появляется отец. Без своей привычной наглой улыбки на смуглом лице, но всё равно счастливый от приезда дочери. Пусть и причина была далеко не радостной. Ужинают они молча, иногда кидая едкие комментарии к происходящему на экране телевизора. Мужчина слишком голоден, чтобы отвлекаться на разговоры, а Ясу боялась задать самый мучительный и грызущий её изнутри вопрос. На чёрном фоне мелькают титры. Тянуть дальше нельзя. - Как мама? Полупустая бутылка ставится на стол слишком громко, отчего девушка вздрагивает, опуская взгляд на собственные пальцы. - Завтра всё точно будет известно. Поражение было не маленьким, но прогноз хороший. Остальное неважно. - А реабилитация? - Нууу, если твоя мама не будет упрямиться и позволит логопеду заниматься своей работой, а ты ей поможешь с разработкой руки, то через месяц-два она точно уже будет находиться дома. Ясу облегченно выдыхает. Она ничего не понимала в медицине, но от звонка отца и фразы: «У мамы инсульт», внутри всё рухнуло вниз. Ей известно, что от инсультов умирают или остаются на всю жизнь инвалидами. Возможно ли представить любимого человека навечно привязанного к постели? Девушка смогла. И даже слишком отчётливо. Этот город казалось был покрыт огромным куполом, что не даёт времени повредить его основные черты, оставаясь таким же монолитным кусочком жизни Ясу, как первый поход в театр или выступление на самых крупных соревнованиях в своей жизни. Даже её комната не менялась. Тут до сих пор жила пятнадцатилетняя девочка с любовью к ярким плакатам, смешными серёжками в ушах и ненавидимым прозвищем, что хуже репейника прицепилось к ней с начала средней школы. На полочках и рабочем столе нет следов пыли с очевидным ощущением опустения. Даже кровать была аккуратно застелена свежим бельём. Тут пахло домом и тем, отчего Ясу бежит уже больше шести лет. - Наверное, от себя никуда не деться, даже при большом желании. Голова лишь коснулась мягкой подушки, а перед глазами всё поплыло, погружая сознание в долгий и тревожный сон. ххх Отец оставляет её на пороге больницы вместе с двумя книгами и трясущимися коленками. Ей очень страшно увидеть то, чего она так старательно пыталась не воспроизводить перед глазами раз за разом. Вот она в палате, а мама пустым взглядом смотрит сквозь неё и не может даже слова сказать. Ведь она не узнаёт собственную дочь. Найти нужное отделение помогает приветливая медсестра с дежурной улыбкой и аккуратно собранными тёмными волосами. Она же разговаривала с местным персоналом, а после, с чувством выполненного долга, передала бледную Ясу в руки другой женщине, чуть старше и строже на первый взгляд. - Вам не стоит очень сильно на неё наседать с расспросами. Прошло слишком мало времени, нарушения сознания и речи сейчас особенно заметны, но не стоит переживать, при продуктивной работе со специалистами всё поправимо. После подойдите, пожалуйста, на пост, я выдам вам памятку и рекомендации. Они останавливаются около двери, точно такой же, как ещё десять до этого, и Ясу дрожащей рукой хватается за ручку. - Благодарю. Внутри витает запах чего-то особого. Выглаженных до скрипа простыней, хлорирующих средств и тех странно-горьких цветных пилюль. Остроты добавляла и сгущающаяся духота в залитой солнцем комнате, отчего закутанная в одеяло женщина казалась слишком инородной. Так не должно быть. - Не хочешь открыть окно? Жарко, ужас просто, так и вспотеть недолго. Юкако Фукуда поворачивает голову и смотрит на дочь, как на пришествие к ней Господа. Она призывно хлопает ладонью по свободному пространству на кровати. Ясу пытается не всматриваться в лежащую фигуру, но всё равно разум цепляется за странное выражение лица, словно одна часть онемела и всё никак не может вернуть себе чувствительность. Может это лишь игра света вместе со странной бледности создали такой эффект? - Как тебе больничная еда? Вкуснее, чем папина стряпня? - Да, это хотя бы возможно есть. «Не обращай внимание – это временно. Всё пройдёт. Нужно время,» - как мантру повторяла про себя Ясу, слыша, насколько невнятной звучит знакомая речь. Каждое слово казалось разжеванным в мелкую кашу между коренных зубов. Не связанным глухим таким бесцветным. Она присаживается рядом, ставя пакет на колени, и чувствует наступившее дежавю. К ней когда-то так же приходила мама, с литровым пакетом гранатового сока и постной курятиной в ярком контейнере. Ясу хотела вспомнить, почему она вообще оказалась в тот раз в больнице, но ничего, кроме совсем маленьких отрывков из прошлого, в голову не шло. Может ей вообще это приснилось? - Папа сказал, что ты не хочешь заниматься с логопедом. Почему? - Котёнок, я ведь… взрослая как бы… я… - Я поняла тебя, не продолжай. Стало понятно в чём выражалось нарушения сознания. Девушка совсем ничего не могла поделать, оставалось лишь накрыть мамину ладонь своей и мягко сжать холодные пальцы. А ведь в палате так душно. - Я принесла парочку книг. Думаю, сегодня я могу тебе прочесть что-нибудь на твой выбор. - Работа? - У меня отпуск. Не переживай из-за этого. Так что ты хочешь почитать: Рю Мураками или может Эйми Ямада? ххх Этим вечером телефон без устали трезвонил больше двух часов. И если сначала это были ненавязчивые звонки от коллег, которые после перешли на парочку смс с просьбой рассказать причину отъезда, то вот Масато не ограничивался и дюжиной. Сначала было желание всё рассказать, прояснить ситуацию, но тогда бы он приехал сюда. Почему-то в этом Ясу не сомневалась. А что потом? Картина маслом, а не встреча отца с её малолетним любовником. «Здравствуйте, я восемнадцатилетний Масато Хидзирикава, и мы с вашей дочерью неплохо проводим время вместе,» - фраза звучит привычно-вежливым тоном юноши, отчего приобретает совершенно нездоровый подтекст. А смартфон всё надрывался, проигрывая уже в который раз навязчивую мелодию. Несколько недель назад Наока отправил ей ссылку на статью, спросив её мнения на этот счёт. Ясу ожидала какой-нибудь разоблачительный рассказ или душераздирающее интервью с пометками автора, но на пёстром сайте огромными буквами виднелся заголовок. «Любовь на подмостках театра.» Некоторым людям и свиньями быть не надо, чтобы даже в жаркий летний день найти огромную кучу грязи. В двух с половиной страницах со странным трепетом обсасывались их взаимоотношения с Масато, дополняя всё едкими комментариями и не совсем приятными фактами. Раскопали и её прошлое вместе с неудачной спортивной карьерой, и не забыли про дурацкий снимок из выпускного альбома. Но чем больше Ясу читала, тем больше понимала, что слишком много правды затесалось среди откровенной желтухи и слухов. Она смотрит на свою фотографию, сделанную на одном из давних выступлений, с подписью «Истинная средне-восточная красота» и хочет разбить телефон вдребезги. На что она вообще могла рассчитывать? Законы в среде айдолов жестокие и бескомпромиссные. О каких отношениях может идти речь, если ты достояние целой толпы девушек от одиннадцати до шестидесяти трёх? Тем более с неудачной актрисой получившейся в результате межнационального брака. Только успевай зачёркивать подходящие пункты в бинго «Самый худший вариант». Может быть, если на её месте была другая девушка, то всё бы и получилось. Будь у неё чуть больше таланта, хорошая родословная и покладистый характер, то не было смысла быть скрываться и расходиться разными маршрутами, чтобы после встретиться у неё дома без страха засветиться в новостных сводках. Взгляд падает на книжную полку и ряд сборников с мифами и легендами. Глупая мысль проноситься в голове, но Ясу всё же встает и наугад достает, что первое попадается под прошедшим по корешкам пальцы. Не открывая глаза раскрывает книгу и ногтем указывает на строчку. Легенда о кольце Соломона была слишком кстати, отчего на душе становится неприятно тоскливо. Царь был настолько мудрым, насколько подверженный эмоциям. Он злился, радовался и горевал, как в последний раз. Обратился он к мудрецу с просьбой облегчить его страдания, и получил Соломон в дар кольцо с высеченной на нём фразой «Всё пройдет». Долго помогало это царю, пока однажды не принесла ему надпись успокоения, и в сердцах сорвал Соломон кольцо, думая выкинуть его в пруд, но увидел, что на внутренней стороне имелась надпись… Взяв в руки телефон, девушка отклонила вызов и закинула несчастный девайс под подушку, надеясь не видеть его ближайшие несколько дней. - И это тоже пройдёт.