Интернат

Машина проезжает резные ворота. Кажется, резьбу хотели сделать сдержанно-официальной, как и подобает школе, но минималистская вертикальная ковка и потемневшая от времени краска вызывали ассоциации с готикой. Не спасали даже вензеля «TC» （Toyama college) по обе стороны ворот. Серебристый «Мерседес» выезжает на выложенную камнем площадку перед зданием, глушит мотор. Стоит Неджи выйти и захлопнуть заднюю дверь, как автомобиль поспешно трогается с места, сверкая серебряными рыбьими боками. Водитель не кивает ему на прощание, вообще на него не смотрит. “Разумеется, нет никакого смысла быть вежливым к кому-то, кроме старшей ветви” - подумал он. Словосочетание “побочная” Неджи избегал использовать. Оно приносило с собой гадливое ощущение беспомощности. Воспитание помогло не выпускать мысли наружу. В действительности он выглядел предельно спокойным, только пальцы на багажном кейсе слегка побелели. Он спокоен. Сосредоточен как перед началом битвы. Никто не удосужился его встретить. Брови сдвигаются к переносице. Он спокоен. Ручка кейса дрожит от крепкой хватки. Спокоен. Неприятно. Решение Хиаши, бездействие водителя, безмолвие со стороны персонала колледжа. Свободной рукой касается переносицы, выдыхает. Закрывает глаза, привычно концентрируя внутреннее внимание на абстрактной точке впереди. “Успокойся”. Этому способу успокаиваться учил его отец. “Эмоции убивают разум, если дать им победить себя. Но если научиться абстрагироваться от чувств, ты сможешь направить их в нужное русло. Контролируемый гнев - самое опасное оружие”, - говорил тогда Хизаши. Эти же слова слышал Неджи, стоя над могилой через неделю после аварии. Неслышные никому, кроме него, они давили на него, проваливались в мозг через череп, от мозга раздавались вибрацией по всему телу. Тогда его всего трясло от обиды, злобы, несправедливости. Он знал, что отец не должен был на это идти, знал, что его подставили, что… “ убивать разум… дать эмоциям победить себя…” Слова отца звучали изнутри него, набатом отдавались в ушах. Не давали сбежать, не давали расслабиться и разгромить всё вокруг. И - через раздражение, через злобу - успокаивали. До сих пор, в ситуациях, подобных этой, он вспоминает эти слова. Как мантру, как свою вербальную медитацию. Чтобы всегда помнить. “Контролируемый гнев - самое опасное оружие”. Через пару выдохов наступает облегчение. Эмоции, терзающие его, остаются на периферии восприятия, вперед выступает рассудок. Он - в настоящем, в точке времени, и нужно понять, как поступить сейчас. Оглядываясь вокруг, прикидывает варианты. Особенности интерната, студенты справляются со всем сами? Не похоже. Частные заведения, обычно, не допускают такой халатности. Другой вход? Маловероятно, но уже реальнее. Надо убедиться. Территория оказалась действительно огромной. Каменное поле платом расстилалось вокруг дома. За его границами трава вздымалась из-под земли. Резкая, взъерошенная, как будто её специально не стригли. Дополняли интерьер перекошенные ветви подстриженных по типу бонсай деревьев. Зелень выделялась на костлявых отростках ровными полукруглыми островами. Неджи вдруг стало неуютно на них смотреть. Он повернулся назад, к зданию. Сама структура его была вывернута наизнанку. Входная дверь казалась выдолбленной из монолитного куска дерева, будто в средневековье. Вместо крыльца - одна каменная ступень. Редко где, в потемневшей от времени стене кирпича зияли прорехи окон. Они же, завешенные тёмной тканью, напоминали закрытые веки. Вправо строение сужалось в коридор, теряющийся в зелени высоких деревьев. Нигде больше не было столь высокой растительности, как в этом месте. Слегка нахмурившись, подходит ко входу и удивлённо осматривает тяжёлое железное кольцо, заменяющее и звонок, и ручку. Да уж, архитектор явно поклонник зАмковой архитектуры. Не стучит кольцом - слишком клишированно и глупо. Вместо этого тянет ручку на себя. Дверь отходит с лёгким скрипом. Он заходит внутрь, обуреваемый впечатлениями. Медленно идёт по незнакомому ранее коридору. Колёсики сумки мерно перекатываются сквозь ложбинки плитки. Внутренний интерьер колледжа оказывается занятным. Сам факт того, что пол школьного кампуса застлан плиткой, а не типичными для учебных заведений деревом или вообще ничем – бетонным минимализмом, уже вызывал вопросы: зачем? Крупные квадраты тёмной кварцевой керамики покрывали пространство под ногами. Она была изготовлена из смеси пород, явно на заказ, поэтому удивляла разнообразием оттенков. Где-то среди темных плиток были заметны рыжевато-охристые пятна, будто ожоги, где-то черные фигуры пересекала белая прожилка, будто у мрамора. Стены на контрасте выполнены из светлой панельной плитки, также с переходами оттенков. Плитка располагалась рядами прямоугольников, которые, в свою очередь, составляли очередной сегмент стены, отделялись рамкой. Создавалось ощущение, будто ты не в интернате, а действительно в отеле. Или в человеческом улье: сегментарное деление коридора навевало такие мысли. Стены и пол на первый взгляд абсолютно не сочетались друг с другом, но, проходя всё дальше, Неджи осознал: его это не раздражает. Предметы разных эпох причудливым образом подходили друг другу, сливаясь в ансамбле сегментности. Однако есть ещё кое-что… Да. А где люди? Он только понял, что идёт по абсолютно пустому коридору и его никто не встретил. Ни единого ученика не было видно. Ни единой двери не было открыто. Он не назвал бы себя трусливым, но прочитанное «Сияние» давало о себе знать жуткими ассоциациями. В конце коридора показалась дверь, такая же чёрная, из добротного дерева. Хмурясь, он потянул ручку на себя, в удивлении (который раз уже за день?) уставился вперёд. Стеклянный коридор. Его не было видно снаружи из-за пышных крон дзёлькв (непонятно как прижившихся в гористой местности). Ветви обнимали каркас коридора, как стеклянного младенца. «Бред какой-то», - все, как мог Неджи отреагировать сейчас на стремительно меняющийся интерьер. Он уже по инерции шёл вперёд. «Если на меня сейчас полетят стены, я не удивлюсь», - апатично подумал он. Смена впечатлений и долгая дорога наслаивались на плечи ватными одеялами усталости. За коридором оказалась лестница. Невысокие бетонные ступени, перила, покрытые рыжеватым лаком – более знакомая школьная проектировка. Убрав ручку чемодана, Хьюга медленно принялся спускаться вниз, проклиная незадачливых архитекторов и невнимательный персонал. Он уже возненавидел новую школу. Чем ниже он спускался, тем отчётливее слышал звуки. Негромкие переговаривания, стук форменной обуви по плитке, шорох бумаг и сумок. Обычные звуки, которые бывают в школах. Поправка: в частных школах. Бесплатные общеобразовательные - похуже ада Данте, он догадывался. Наконец, первый этаж. Осталось только открыть эту злосчастную дверь, и… Из резко распахнутой двери вырастает лохматая макушка. Не поворачиваясь к нему, макушка исследует пространство и резюмирует флегматичным тоном: - Кажется, опять в коридоре завелась крыса. - Это вы мне? – спокойно спрашивает Неджи Хьюга. Копна серых волос вздрагивает, мужчина поворачивается к нему лицом, наполовину закрытым маской. Единственный глаз прикрывается в примирительной улыбке. - Аа, это ты новый ученик? Говорящая голова за секунду просачивается внутрь помещения, являя собой и тело. Стоявший перед ним мужчина с трудом тянул на преподавателя. Рост под два метра, крепкое натренированное тело. Неджи, изучавший боевые искусства, точно это подметил, следы тренировок не скрыть даже под пиджаком и водолазкой в стиле Джобса. И - главное - лицо наполовину закрыто плотной медицинской маской. Что-то подсказывает Неджи, носит он её не для защиты от сезонного гриппа. Всё сложнее. Единственный открытый глаз поблёскивает в полутьме помещения. Мужчина проявляет радушие и любопытство, однако Хьюга не обманывается на этот счёт. Инстинкты подсказывают ему, что такой человек способен убить, не дрогнув. “Зачем он здесь? Он же не может быть...” Мужчина протягивает руку: - Какаши Хатаке, учитель английского языка. Что-то внутри Хьюга ухает вниз. Это место настораживало и одновременно удивляло. Странное сочетание. Оправданное. Вот только… - Идём, - второй раз взъерошенный преподаватель перебивает его мысли. - Для начала познакомишься с деканом. Все бумажки - он закашлялся, - кхм, документы, подпишешь у него. Потом можешь обустраиваться. На ходу Неджи кивнул, прекрасно понимая, что спиной Какаши его не увидит. На удивление тот хмыкнул. Вот и хорошо. “как он мог увидеть? Это же…” - Было понятно, что ты ничего не скажешь, но кивнёшь. Первые дни здесь вообще сложно заговорить, - он понимающе кивнул. - Но ты привыкнешь. Минуя однотипные красновато-серые коридоры (здесь вообще не было ничего выдающегося) они свернули в крыло, оканчивающееся высокой дверью из красного дерева. - Орочимару-сама! - Какаши постучал, кашлянул, после приоткрыл дверь - Новый ученик. Из глубины помещения донеслось - Прекрасно, проходите. Звуки заглушало расстояние, но Хьюга успел уловить тон голоса. В приторном тоне ощущались угрожающие ноты. Он инстинктивно напрягся, закрыл глаза, заранее концентрируясь действовать сосредоточенно, не на эмоциях. - Парень, - отвлёк его Какаши. Как и прежде он стоял спиной к нему. В который раз прервал внутреннюю работу Хьюги. “Парень? Где его субординация?”. Не скрывая раздражения, он выдохнул с вызовом. - Да? Как ни странно, странный учитель даже ухом не повёл на такую фамильярность. “Видимо, с ним такое возможно. Но не стоит забываться. Необходимо держать себя в руках” - подсказал внутренний голос. Преподаватель неожиданно снизил тон до полушёпота. - Одна вещь, которую нужно знать перед походом к Орочимару. Он посмотрел на Хьюгу из-за спины. За ворохом прядей виднелся шрам через левый глаз. - Будь начеку. Вдох-выдох. “Направленные разумом эмоции - лучшее оружие" - пронеслось в голове. - "Черта с два я облажаюсь, Хиаши-сан". Дверь открылась.