In Your Sweetest Torment, I'm Lost

Фрэнк снова не понимает, зачем Джерард его нанял. За прошедшую неделю он звал его к себе каждый вечер, и Фрэнк начинает серьезно задумываться, существует ли вообще тот странный график работы с клиентами, который Джерард упоминал на их первой встрече. Складывается ощущение, что только на Фрэнка у него время и есть. Время, которым он не особо стремится воспользоваться по полной. Обычно он просто говорит Фрэнку стоять на коленях на подушке подле него, пока они смотрят какой-нибудь фильм. Они уже успели посмотреть почти все части про Джея и Молчаливого Боба, и Фрэнк начинает подозревать, что Джерард лично знаком с Кевином Смитом, потому что он то и дело ставит фильм на паузу и рассказывает Фрэнку какие-нибудь забавные истории, которые звучат слишком правдоподобно для вычитанных в журналах или в интернете. Иногда Фрэнк замечает, что к концу фильма погружается в состояние вроде сабспейса. Веки опускаются, а конечности становятся легкими, несмотря на то, что он просидел в одной позе полтора-два часа. В другие же дни он ощущает невероятное удовлетворение от того, что провел вечер за просмотром кино вместо переживаний из-за домашнего задания или того, что электроэнергию нужно оплатить до конца недели. В любом случае в конце Джерард всегда дает Фрэнку плитку шоколада и укладывает его в постель. Фрэнк не совсем понимает, почему Джерард продолжает держать его на, так сказать, сабмиссивной подстраховке. Поначалу он думал, что Джерард просто ждал результатов его анализов на ЗППП, прежде чем нырнуть во что-то особо кинковое. Но когда Фрэнк протянул ему бумажку из клиники, тот лишь улыбнулся и сказал: – Превосходно! Когда ты последний раз смотрел «В погоне за Эми»? Пожалуй, это самая чудная работа из всех, за которые Фрэнк брался, потому что ему действительно кажется, что Джерард нанял себе не сабмиссива, а бойфренда, который лишь иногда участвует в кинковых сценах. И Фрэнк все ждет, что однажды между ними возникнет неловкость, особенно утром, но этого так и не происходит. Фрэнк всегда просыпается позже Джерарда (даже начинает волноваться, что тот недостаточно долго спит) и застает его на кухне, пока тот поет и готовит им завтрак, от которого зубному врачу Фрэнка станет нехорошо. А потом они просто говорят. Фрэнк уже и забыл, как приятно иногда поговорить о чем-то кроме учебы или работы. У Джерарда какие-то свои, удивительно чудные способы объяснять те или иные вещи, а пристрастия – и того чуднее. Сейчас у него, видимо, эра фиксации на Жанне д’Арк. Однажды Майки, заглянувший на завтрак после двенадцатичасовой смены, прыснул, когда Джерард упомянул свою помешанность на Жанне д’Арк как бы невзначай, словно ничего особенного в этом нет. – Он тут сидел, поглаживал телевизор, когда ее в фильме сжигали на костре. Чуть ли не впал в состояние комы. Уши Джерарда вмиг покраснели, и он улыбнулся слишком широко – так, что оба уголка его губ поползли вверх, в отличие от его обычной кривоватой улыбки. И стоит только Фрэнку подумать, что он начинает разбираться в том, как Джерард живет и функционирует, как тот удивляет его снова. А вызвано это удивление ланчбоксом на кухонном столе. Он не похож на ланчбокс Майки с телепузиками, нет, он обыкновенного желтого цвета, но, блять, увидев его, Фрэнк замирает как вкопанный. Потому что он совершенно уверен, что последний раз обед ему готовили еще в школе, когда мама упаковывала ему сэндвичи с арахисовой пастой и клубникой, потому что доверять столовской вегетарианской еде было нельзя. – Что это? – тупо спрашивает он. Запеченные штрудели закончились, поэтому Джерард засыпает смесь из кукурузных хлопьев двух разных брендов в миску, кладет сверху нарезанные кусочки банана и заливает это все молоком. – Твой обед, – говорит Джерард, искривляя губы в еле заметной улыбке, которую Фрэнк почти готов назвать смущенной. – Что-то мне подсказывает, что ты недостаточно питаешься во время учебы. Фрэнк таращится на него молча, от чего Джерард немного краснеет и кладет миску с хлопьями на стол. – Да ладно, тебе не обязательно его брать с собой, если… – Нет, я хочу! – выпаливает Фрэнк. Наступает этот ужасный момент, когда они оба, покраснев, пялятся друг на друга до тех пор, пока Джерард не ухмыляется и не указывает взмахом руки на стул, который Фрэнк обычно занимает за завтраком. – Поторапливайся, а то опоздаешь на гражданку. Фрэнк прикусывает щеку изнутри, чтобы не заулыбаться как дурачок, потому что, черт возьми, иногда ему правда очень нравится эта работа. Настолько сильно, что вчера он буквально ненавидел тот факт, что у него был выходной. Фрэнк задумывается, какого хрена он вообще попросил выходные по воскресеньям. Особенно учитывая, что в субботу Джерард снова посадил Фрэнка за учебу, пока сам его рисовал, и Фрэнк серьезно начинает считать, что такая рутина выполнения домашнего задания намного лучше его собственных по воскресеньям. – Как думаешь, сможешь сегодня приехать сразу после учебы? – спрашивает Джерард, набирая ложку хлопьев. – У меня есть кое-какая идея, но для этого, возможно, понадобится чуть больше времени. Что ж, Фрэнк заинтригован. Он позволяет себе улыбнуться и вспоминает лекции о позитивной мотивации на парах по психологии во время учебы в бакалавриате. Ну да, стоять на коленях во время просмотра фильмов было интересно и славно, но он бы очень хотел уже сделать шаг в сторону более продвинутых практик, которых Джерард лишь слегка коснулся во время их пробной сессии. – Думаю, получится, – отвечает Фрэнк, тут же направляя в рот ложку хлопьев, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. Но потом он спешно глотает еду, чтобы добавить: – Сэр. Джерард прыскает и трясет головой. – Завтракай давай, Фрэнк. * Фрэнк едва ли не писается от смеха при виде того, что Джерард считает сносным обедом. Непонимающее выражение лица Рэя делает ситуацию еще комичнее, когда Фрэнк вытаскивает пачку кислых мармеладных червячков, маффин с шоколадной крошкой, упаковку Fun Dip и три мандаринки. – Ну, – говорит Рэй, поднимая одну из мандаринок, – по крайней мере, у тебя не будет цинги. * Когда Фрэнку было пять, он очень долго до ужаса боялся темноты. Родители пытались помочь, как только могли. Перед сном папа всегда заходил с ним в комнату, чтобы вместе заглянуть в шкаф и под кровать и показать Фрэнку, что в его спальне не было ничего, что могло бы ему навредить. Мама втыкала ночники в каждую розетку в его комнате и вдоль коридора по дороге до туалета. Но ничто из этого Фрэнку не помогало. Было во тьме что-то такое, что его действительно пугало. В конце концов он это более или менее перерос. Сейчас Фрэнк в состоянии спать без ночника, и на этом спасибо. Только вот то ощущение ужаса он так и не забыл. И время от времени все тот же подпитанный беспомощностью страх накрывает Фрэнка с головой, когда он забывает оплатить электроэнергию и оказывается в своей темной квартирке. Или когда доминант оборачивает вокруг его глаз повязку. – Ты в порядке? – тихо спрашивает Джерард. Фрэнк кивает, сглатывая, когда чувствует прикосновение костяшек пальцев Джерарда, пока тот завязывает кончики повязки у него на затылке. Фрэнк делает глубокие контролируемые вдохи и пытается сконцентрироваться на том, что он сейчас в полной безопасности. Джерард не позволит с ним произойти ничему плохому. И, кстати, Фрэнка немного бесит, что именно эта мысль приходит ему в голову первой. Потому что он уже обжигался, блять, еще как обжигался. Он вовсе не считает, что те, кто его ранил, делали это намеренно – нет, в большинстве случаев это происходило случайно. Но от этого вроде как становится только хуже. От того, что они не специально причиняли ему боль, а просто были недостаточно осторожны. Он подпрыгивает на месте, когда чувствует, как руки обвивают плечи и прижимают его к крепкому торсу. Ладонь замирает посреди его груди. – Попробуй дышать чуть медленнее, – указывает Джерард. А Фрэнк даже и не догадывался, что собственные попытки успокоиться лишь сильнее его разволновали. Он где-то об этом читал. Как во время панических атак или приступов тревожности начинает казаться, что тебе не хватает воздуха, тогда как на самом деле ты наоборот дышишь слишком часто. – Вот так, – мурлычет Джерард, и его голос звучит густо и так сладко, словно мед, обволакивающий его шаткие мысли. – Мы просто немного тут посидим и подышим. Что ж, видимо, Фрэнк все еще остается на подстраховке в противовес своим надеждам. Ну и ладно, это вроде как даже немного мило. Он опирается о грудь Джерарда и, судя по ощущениям, едва ли не распластался по его торсу. Голова Фрэнка слегка задрана вверх, а изгиб его шеи повторяет мягкий склон плеча Джерарда, словно они – два кусочка большого пазла. Его спина прильнула к груди Джерарда, и Фрэнк даже чувствует, как немного подается вперед с каждым его драматичным вздохом. Они сидят на полу кабинета, и Фрэнк размышляет, как долго Джерард будет их подводить к тому, чтобы наконец воспользоваться балками, на которые он смотрел в прошлый раз, когда был в этой комнате. Он чувствует, как Джерард легкими движениями поглаживает уже почти зажившие ожоги на его груди. Что бы Майки ему ни дал для лечения, без магии там явно не обошлось, и Фрэнк бы совсем не удивился, если бы сейчас выяснилось, что оба Уэя – волшебники. – Все в порядке? – спрашивает Джерард. – Ага, – отвечает Фрэнк, не понимая, почему из-за повязки на глазах его голос вдруг звучит иначе. Он звучит так, словно звуки хотят остаться у него в горле, словно они боятся выходить наружу. Джерард похлопывает двумя пальцами по нижней губе Фрэнка, и он спешит добавить: – Сэр. Джерард прыскает. – Готов к ужину? И это все? Фрэнк не понимает, это что, вся сцена? Ради этого он бежал сюда сломя голову и чуть не растянул лодыжку в попытке успеть на автобус? Джерард отпускает его из объятий, и Фрэнк чувствует поток воздуха рядом, когда Джерард поднимается на ноги. Фрэнк вздыхает и поднимает руки, чтобы стянуть повязку с глаз, но Джерард тут же обхватывает его запястья. – Нет. Фрэнк хмурится в замешательстве. – Нет? – переспрашивает он. – Хочу, чтобы ты был с повязкой до конца вечера, – отвечает Джерард. – После того, что с тобой произошло, я могу понять, почему у тебя проблемы с доверием. Но у нас ничего не получится, если ты не будешь мне доверять, так что поработаем над этим. Стояние на коленях вдруг становится таким понятным, и глаза Фрэнка начинают гореть под повязкой, когда он понимает, что та самая подстраховка, о которой он думал, оказывается, существует не только в его мыслях. – Как долго мы будем это делать? – спрашивает Фрэнк, надеясь, что его голос звучит ровно. – Посмотрим по состоянию после сегодняшней сессии, – говорит Джерард, поглаживая запястья Фрэнка большими пальцами по кругу. – Пойдем, на кухне нас ждет паста. Что ж, Фрэнку только подавай углеводы, так что он делает глубокий вдох и кивает, чтобы Джерард отпустил его запястья. Подниматься на ноги с завязанными глазами намного сложнее, чем он думал, а Джерард не спешит ему помогать. Фрэнк стискивает зубы, вдруг осознавая, что тот ждет, когда Фрэнк попросит его о помощи. К несчастью для Джерарда, запланировавшего свою маленькую игру, и на свою же беду, Фрэнк слишком упрям, так что падает пару раз, прежде чем разбирается с равновесием и встает на ноги с выставленными вперед руками. – Но прежде чем мы слишком углубимся в сегодняшнюю сцену, – говорит Джерард, – хочу, чтобы ты назвал стоп-слово. Не думаю, что простого «стоп» хватит на этот раз. – Ты не остановишься, если я скажу «стоп»? – спрашивает Фрэнк, жалея, что не видит лица Джерарда, потому что он как гребаная открытая книга, когда дело касается эмоций. А Фрэнку было бы намного лучше, если бы он понимал, что сейчас чувствует Джерард. Он ощущал бы себя в большей безопасности, если бы знал, что произойдет дальше. Все, что сейчас крутится в его голове – воспоминания о том, как он не мог и слова произнести, пока ему прожигало грудь снова и снова… – Можно снять ее, пока мы разговариваем? – Нет, – отвечает Джерард вот так просто, блять, этим невозмутимым тоном, из-за которого что-то у Фрэнка внутри трещит. – Почему? – требовательно говорит он. – Мы еще даже не начали сцену, и… – Говоришь, что хочешь прекратить? – с намеком на необратимость спрашивает Джерард. И это так неожиданно с его стороны. Он упаковывает Фрэнку на обед ланчбокс, полный сладостей, потому что переживает, что Фрэнк недостаточно хорошо ест; зовет своего младшего брата, чтобы тот подлатал рану, оставленную другим домом, спрашивает Фрэнка, нужно ли его наказать… Но еще никогда Фрэнк не видел жесткую сторону Джерарда. Он поклясться готов, что она должна быть столь же поразительной, как и его мягкая сторона. – Нет, сэр, – отчеканивает он. – Тогда нет, тебе нельзя снимать повязку с глаз. Она останется на месте, если только не произнесешь стоп-слово, – говорит Джерард, а затем добавляет. – Кстати о нем – я жду. На мгновение Фрэнк даже рад этой повязке, потому что не может не закатить на это глаза. – Почему мы не можем просто использовать «стоп»? Стоп-слова тупые. Фрэнк вздрагивает, когда Джерард легонько шлепает его по ожогу на груди. – Да что ты говоришь? – с вызовом произносит он. – Я пытался сказать ему остановиться, – скрипит зубами Фрэнк. – Но он затолкал мне в рот кляп. – Помнишь, что я говорил про несколько уровней коммуникации? – спрашивает Джерард тоном, не предполагающим ответа. – Поэтому, – продолжает он, чуть сильнее хлопая по ожогу, – я хочу, чтобы ты придумал стоп-слово и сигнал – что-то такое, что сможешь сделать одной рукой. До тех пор мы никуда отсюда не сдвинемся. Да это просто херня какая-то, блин! Есть у Фрэнка одна небольшая часть, которая так и не выросла – часть, которая застыла во времени в то же мгновенье, когда убили его родителей. Эта часть – озлобленный парень двадцати одного года, которому хочется язвить и срываться на всем и всех, кто хоть в чем-то с ним не согласен. Который хочет ссоры, когда ссориться-то не из-за чего. Который хочет надавить на Джерарда, просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Но потом он вспоминает вязаное одеяло, в которое Джерард его обернул, и все те гребаные шоколадки. Вспоминает, что Джерард – доминант, которого он совершенно искренне хочет заставить собой гордиться, которому хочет доставить удовольствие. – Мне нужна минута, – выдыхает Фрэнк, чувствуя себя немного потерянным. У него никогда стоп-слова не было, просто «стоп». Каким-то домам от этого было некомфортно, другим же, наоборот, становилось легче, но никто еще от него настоящего стоп-слова не требовал. – Ничего, – говорит Джерард, и прикосновение его пальцев исчезает с груди Фрэнка. Стоп-слова всегда казались Фрэнку какими-то убогими. Типа, да он в жизни не станет кричать: «Ананас!» – и на полном серьезе использовать его, чтобы выбраться из плохой ситуации. Поэтому он старается придумать что-то не слишком шутливое, но в то же время такое, что точно не забудет. – Кедр, – произносит он, вспоминая улицу, по которой проходил после школы по четвергам, чтобы помочь отцу с инвентаризацией в магазине (то есть скорее – съесть все мороженое, которое папа «случайно» купил в избытке). – Кедр? – повторяет Джерард. Фрэнк кивает, и он добавляет: – Хорошо. А сигнал? Фрэнк пожимает плечами и показывает знак Ф на американском жестовом языке – единственное, что он запомнил из алфавита амслена, когда они его учили в началке. Фрэнк слышит, как усмехается Джерард, и понимает, что тот, очевидно, уловил вложенный в жест смысл. – Ладно, хватит тянуть резину, пойдем ужинать, – говорит Джерард. – Умираю с голода. Фрэнку так и хочется напомнить ему, что это была его идея – определиться со стоп-словом здесь и сейчас, но Джерард вряд ли над этим посмеется. Так что Фрэнк просто идет вперед с вытянутыми руками, потому что квартира Джерарда – та еще опасная зона, даже когда зрение в твоем распоряжении. Фрэнк хмурится, услышав смешок Джерарда. – Ага, знаю, я сейчас, наверное, на зомби похож. – И такой же медленный, – подтрунивает над ним Джерард. Он практически слышит в его словах: «Помощь не нужна?» – Давай-давай, иди вперед, встретимся на месте, – бурчит Фрэнк, нащупывая кончиками пальцев стену. – Да не, пожалуй, останусь с тобой, – говорит Джерард. – Я бы не хотел звать Майки лечить тебя так часто. Фрэнк закатывает глаза и движется вперед, не отрывая руки от стены. Он хмурится, когда выходит из кабинета и не может понять, где оказался. – Эм, – произносит он, проходя дальше с вытянутой рукой в надежде, что скоро найдет другую стену. – Не туда. Фрэнк разворачивается и делает шаг вперед, но… – Не-а, – говорит Джерард, и в его голосе отчетливо слышна улыбка. Фрэнк снова поворачивается, но теперь ему начинает казаться, что он просто развернулся на 360 градусов, так что в итоге он вообще перестает понимать, где стоит. – Ладно, – ворчит он. – Мне нужна помощь. Он чувствует, как Джерард обвивает руки вокруг его талии, а затем начинает подталкивать в другом направлении. Фрэнк рад, что Джерард не заставляет его просить вежливее и не подтрунивает над ним дальше, а просто ведет его в кухню, где уже стоит аромат чеснока и томатов. Фрэнк слышит скрип ножек стула по полу, а потом Джерард усаживает его на сиденье. Фрэнк вздыхает с облегчением, но вдруг осознает, что не сможет есть пасту без посторонней помощи. – Блять, – протягивает он. А Джерард снова смеется, вот же гаденыш. Фрэнк лишь пыхтит и сутулится в ответ. – Когда мы попробовали в прошлый раз, тебе не понравилось, потому что ты не знал, чего я от тебя хотел, – произносит Джерард, и Фрэнк слышит, как тот открывает контейнеры с едой. – Я хочу, чтобы сегодня ты позволил мне о тебе позаботиться. Покормить тебя, помочь тебе ходить, принять ванну. Делать все, что поставит тебя в уязвимое положение, чтобы ты поверил, что я не причиню тебе вреда. «Я сделаю тебе больно, но никогда не причиню вреда». Фрэнк чувствует, как его руки бродят по краю стула, на котором он сидит, чувствует, как деревянный край впивается в его ладони, когда он стискивает их вокруг него. Джерард говорит, что знает о проблемах Фрэнка с доверием, но на деле он не понимает и половины всего, и Фрэнку очень хочется ему сказать, как несправедлива эта проверка. Только это не совсем проверка. Фрэнк знает, что после всей той херни, которую Джерард наговорил про стоп-слова в кабинете, он обязательно учтет его желание, если Фрэнку будет нужно остановиться. Это уже хотя бы что-то. Такая крошечная капля безопасности, но Фрэнку кажется, что, если приглядеться получше, она вроде как даже напоминает доверие. Поэтому он вздыхает, расслабляет руки и говорит: – Ладно. * На самом деле это совсем не удивительно – то, насколько Джерард внимателен к Фрэнку, пока кормит его спагетти на пластиковой вилке (потому что Фрэнк иногда неверно оценивает размеры кусочков, и это только еще раз доказывает, насколько, блять, Джерард аккуратен в таких вещах). От этого Фрэнку становится интересно, что вообще происходит у него в голове. После каждой пары кусочков Фрэнк чувствует, как к его губам подносят пластиковую трубочку от газировки, и он делает несколько глотков, прежде чем ему снова дают пасту. И это… что ж, вслух Фрэнк этого никогда не признает, но это вроде как даже приятно. От того, что даже самое элементарное делают за него – кормят, у него просто выключается мозг. Он понимает, что Джерард пытается ему показать этим своим глупым заданьицем. Что каждый раз, когда Фрэнк открывает рот, ему протягивают вилку с лапшой или стакан с газировкой. Когда он чувствует, что по губам начинает стекать соус, их тут же протирают салфеткой, и все снова чисто. А когда он наконец чувствует, что больше съесть не сможет и поворачивает голову в сторону, Фрэнк слышит, как Джерард кладет контейнер с едой обратно на стол. Он начинает понимать, что Джерард будет о нем заботиться, что он может расслабиться и просто довериться Джерарду. – Хорошо, – мурлычет Джерард, а затем целует его в лоб. – Такой хороший мальчик, Фрэнк. Фрэнк едва не давится от внезапной волны… удовольствия? Это не совсем верное слово. Потому что да, конечно, ему приятно от того, что его хвалят. Да, блять, ему очень приятно. Учитывая посредственные результаты по учебе и то, как профессора вечно твердят, что он недостаточно хорошо старается и не прикладывает усилия, учитывая жалостливые взгляды, которые он получает от дальних родственников или старых соседей, если где-то их встречает, ему просто… ему не просто приятно. Ему кажется, что он сделал глоток чистейшей воды после скитаний по засушливой пустыне. И Фрэнку стыдно, блять, как же ему стыдно, когда он тянется вперед и ухватывается за футболку Джерарда, услышав, что тот начинает шевелиться. – Я никуда не уйду, – шепчет Джерард, проводя рукой по спине Фрэнка. – Встань. Джерард придерживает его рукой за талию, пока Фрэнк поднимается на ноги, а затем, потянув его за собой, шагает спиной вперед. Фрэнку становится понятно, что они переходят к противоположной стороне стола, и его догадка подтверждается, когда он чувствует, как Джерард опускается на стул. – Встань на колени вот тут. Фрэнк позволяет Джерарду направить его в нужное место и с удивлением обнаруживает (хотя теперь уже не должен ничему удивляться), что на полу его ждет подушка. Джерард обхватывает ладонью заднюю сторону шеи Фрэнка и побуждает его уложить голову ему на колени. Он не должен так быстро погружаться в это состояние. Он ведь только и сделал, что поужинал. Фрэнк иногда даже с поркой справлялся, не погружаясь в сабспейс. Он совершал крайне провокационные вещи, позволял доминантам превращать себя в главную шлюху из их фантазий – и это все не погружаясь так глубоко. Он не понимает, какой силой над ним обладает Джерард. Как он может заставлять Фрэнка цепляться за него так, словно Джерард – его спасательный круг. Он держит руки вокруг икр Джерарда, крепко их обнимая и пряча лицо у него на бедре, даже несмотря на то, что он все равно ничего не видит. Возможно, так он пытается спрятать от Джерарда свое отчаянное выражение. Но Джерард даже не пытается заставить Фрэнка показать лицо, не просит его ослабить свою мертвую хватку. Фрэнк просто слышит, как тот открывает контейнер со своей порцией и начинает есть лапшу, которая теперь уже, должно быть, остыла до комнатной температуры. Джерарду, кажется, нет до этого дела. Он не торопится есть побыстрее, словно то, что Фрэнк сидит перед ним на коленях – совершенно обыденное дело. Он поглаживает Фрэнка по голове свободной рукой, время от времени оставляя ее меж лопатками у него на спине, словно пытается успокоить Фрэнка. И Фрэнк ему за это очень благодарен, потому что иногда у него создается ощущение, будто он вот-вот покинет свое тело. А в какие-то мгновенья ему вообще кажется, что его и не существует вовсе. И он бы сказал, что это просто какой-то вынос мозга, будь у него сейчас возможность обдумать это поподробнее. Это похоже на… если бы Фрэнка попросили объяснить, это вроде как напоминает ему последние мгновенья перед тем, как заснуть. Это ощущение балансирования между явью и сном. И он бы сейчас был в ужасе, в полнейшем ужасе, если бы его не придерживали руки Джерарда. Если бы он не слышал, как вилка Джерарда скрипит по пластиковым стенкам контейнера. Если бы Фрэнк просто бесцельно парил, а рядом не было бы Джерарда, чтобы за него зацепиться. Он чувствует, как Джерард легонько сжимает ладонь у него в волосах, как приподнимает его лицо и шепчет ему что-то так тихо, что Фрэнк даже не в состоянии разобрать его слов. Он погрузился слишком глубоко, чтобы просить Джерарда повторить, к тому же – поздно, потому что Джерард уже помогает ему подняться обратно на ноги. Фрэнк не уверен, сколько прошло времени, как долго Джерард держит его с повязкой на глазах или сколько он стоял на коленях на кухне. Ему кажется, будто он движется в замедленной съемке, словно пытается пробраться сквозь море патоки, пока Джерард ведет его в ванную комнату. Джерард усаживает его на край ванны и наполняет ее водой, все время придерживая Фрэнка рукой за поясницу, и позволяет ему залезть в воду лишь после того, как проверяет ее температуру. Фрэнк всегда считал комиксным вздором идею о том, что, если ограничить одно чувство, то остальные обострятся, но теперь он все же видит в ней долю правды. Потому что это бесспорно самая шикарная ванна, какую он принимал за всю свою жизнь. Вода ровно той температуры, что граничит со слишком горячей, а пузырьки мягкой сладкой ватой прикасаются к его коже. Джерард усмехается, и на лице Фрэнка, должно быть, отображаются его эмоции, потому что Джерард тут же объясняет: – Выглядишь так, будто ты на седьмом небе. Фрэнк чувствует, как губы расплываются в улыбке, но уверен, что к этому моменту уже потерял способность говорить. Он и сам не осознавал, пока Джерард не заметил это во время сцены с прищепками, что переходит в невербальный контакт, когда погружается глубоко в сабспейс. Джерард купает Фрэнка молча, с осторожностью наклоняет его голову назад, пока полощет ему волосы, чтобы случайно не намочить повязку на глазах. И к моменту, когда Джерард вынимает пробку и Фрэнк слышит, как вода стекает из ванны, он уже почти ожидает, что и сам сейчас растает и утечет сквозь сток вместе с водой. – Поднимайся, – мурлычет Джерард, обхватывая Фрэнка рукой, чтобы он не потерял баланс, пока вылезает из ванны. Полотенце, которое следом накидывается на его плечи – самое мягкое в его жизни. Родители никогда не позволяли Фрэнку прочувствовать всю степень их финансовых проблем, но Фрэнк все равно понимал, как часто они с трудом сводили концы с концами. Не настолько, конечно, чтобы приходилось голодать, но уж пафосных полотенчиков у них точно не было. Еще одно полотенце подсушивает его волосы, и Фрэнк задумывается, как растрепанно они выглядят после того, как Джерард заканчивает процедуру. Торчат ли они кверху, как в детстве, когда Фрэнк не заботился о том, чтобы уложить их с помощью геля? В любом случае, Джерард ничего не говорит, лишь вытирает его полотенцами и подталкивает из ванной комнаты. Складывается ощущение, будто дорога до спальни занимает больше времени, чем что бы то ни было из сегодняшней сцены, и Фрэнк думает, что вот теперь он уже по-настоящему ускользает вглубь. Он даже не помнит того, как оказался в постели, только чувствует, как его накрывают тяжелым одеялом, вдавливающим его в мягкий матрас, и все, Фрэнк всем доволен и готов уснуть прямо сейчас. Но следом он чувствует, как Джерард укладывается рядом, как тепло и нежно голые ноги Джерарда переплетаются с его собственными, как мозолистые кончики его пальцев поглаживают Фрэнка по щеке и начинают скользить вверх к повязке. – Мне нужно вернуть тебя обратно в реальность, – шепчет Джерард, стягивая повязку. – Можешь не торопиться открывать глаза. Мягкое свечение по другую сторону от его опущенных век кажется слишком ярким, но он все равно открывает глаза и, медленно моргая, видит перед собой тускло освещенную спальню. Единственным источником света здесь оказывается лампа на тумбочке у кровати со стороны Джерарда, но ему все равно мерещится, будто он тонет в этом свете. Фрэнк усмехается при мысли об этом, потому что только Джерарду под силу превратить в источник комфорта то, что раньше его пугало. – По шкале от одного до пяти, где один – это плохо, а пять – хорошо, – начинает Джерард, – как ты себя чувствуешь? Если ты еще не готов говорить, можешь просто показать на пальцах. Фрэнк закрывает глаза надолго, позволяя себе взять паузу от внезапного избытка чувств и ощущений, а затем, снова их открыв, переводит взгляд на Джерарда. И это, блять, гребаная ошибка, потому что… то, как Джерард сейчас выглядит? Оно узлами скручивает все внутренности Фрэнка и заставляет его подумать: «Я мог бы его полюбить». Что попросту глупо. Не только потому, что Джерард его клиент, но и потому, что Фрэнку это совершенно не нужно. И он понимает, что это полное дерьмо. Что это не здорово или типа того, что ему, наверное, стоит все-таки набрать тот номер, который ему дал Брайан, чтобы перестать собирать у себя в голове такие вот пугающие мысли по крупицам, и попробовать с ними наконец разобраться. Но это потом, думает он. После учебы. После учебы все будет возможно. После того, как он сделает из себя достойного человека, он начнет хорошо к себе относиться. Но это нужно сначала заслужить. – Хэй, – тихонько подталкивает его Джерард, одним движением пальца заставляя Фрэнка приподнять голову. – Мне нужно число, малыш. Фрэнк поднимает руку и не успевает даже об этом подумать, пальцы сами складываются в нужном жесте. Джерард, хмыкнув, спрашивает: – Три, хах? С этим, пожалуй, можно работать. Фрэнк осознает, что Джерард немного переместил их обоих, уже позже, когда бережно прижат к груди Джерарда, а в его руках тает шоколадка. Он снова опускает веки, потому что держать их открытыми становится сложно. Ну и еще пальцы Джерарда снова поглаживают его по волосам, убаюкивая и погружая его в спокойные, безопасные воды. – Ты великолепно со всем справился, Фрэнки, – шепчет Джерард, пряча похвалу рядом с поцелуем, который он оставляет у Фрэнка в волосах. – Знаю, тебе было непросто вот так отпустить контроль, и я очень тобой горжусь. Ты такой храбрый. Фрэнку хочется сказать ему, что храбрым он не был ни дня в своей жизни, но слова теряются где-то между вдохом и выдохом. А затем он снова погружается в сон. * – Блять. Фрэнк кутается в одеяло, когда слышит громкий стук. Открыв глаза, он видит, как Джерард скачет на одной ноге, держа в руках кучу одежды. Он бросает взгляд на Фрэнка и снова выругивается. – Прости! Я не хотел тебя разбудить. Фрэнк с усилием садится и хмуро поглядывает на Джерарда, ничего не понимая и все еще находясь в полусонном состоянии. И… в каком-то еще. Он чувствует себя вымотанно, будто всю неделю боролся с лихорадкой, и очень надеется, что не начинает заболевать. Он все еще не разобрал завалы по учебе со времен последней болезни. И он правда не уверен, что может снова подвергнуть Брайана всем ужасам заботы о себе больном. – Что происходит? – спрашивает он и тут же морщится, услышав, как хрипло звучит его голос. – Совсем забыл… Майки постоянно твердит, что мне нужен ассистент, – бурчит Джерард, закидывая вещи в чемодан. – Мне нужно быть в Лос-Анджелесе сегодня днем, у меня встреча, и… черт, я опоздаю на самолет, если не выйду прямо сейчас. Фрэнк кивает и спешит вылезти из кровати. Он все понимает. Он и так уже слишком загостился у Джерарда. – Ох, эй, нет, – говорит Джерард, отрываясь от своего чемодана, чтобы подтолкнуть Фрэнка обратно в постель. – У тебя еще где-то час до подъема. Поспи еще немного, тебе это нужно. Фрэнк смеривает Джерарда угрюмым взглядом, и тот улыбается в ответ, наклоняясь, чтобы чмокнуть Фрэнка в кончик носа. – Нечего так на меня смотреть, – шутливо отчитывает он, но затем его улыбка чуть меркнет, и он обращает на Фрэнка пристальный взгляд. – Как ты себя чувствуешь? Я вчера так и не вывел тебя в полное сознание до того, как ты уснул. Ага, Фрэнк тоже помнит, как под конец все стало немного размытым, но все, вроде как, прошло неплохо, так что он пожимает плечами. – Я в порядке. – Обещаешь? – Джерард поджимает губы. – Ты же не говоришь это просто так, да? – Обещаю, – легко улыбается Фрэнк в ответ. Еще мгновенье Джерард продолжает смотреть на него, затем – на свой чемодан и вздыхает. – Я очень не хочу вот так тебя оставлять, но… – Я понимаю. И я в порядке, иди уже и поработай хоть раз, – подтрунивает над ним Фрэнк, за что получает мягкий щелчок по носу. – Засранец, – прыскает Джерард, но все равно поднимается и торопливо закидывает в чемодан что-то еще – вещи, на которые он, уверен Фрэнк, даже не взглянул толком – а затем закрыв и выкатив его к кровати, оставляет на лбу у Фрэнка еще один поцелуй. – Позвони, если тебе что-нибудь понадобится. Я дам тебе знать, когда вернусь. Ну да. Потому что Джерард не его парень и ничем Фрэнку не обязан. Ни звонком в середине дня, чтобы узнать, как дела, ни звонком ночью, когда Фрэнк был бы у Джерарда, если бы он остался в городе. – Ага, хорошего тебе перелета, – Фрэнк слышит собственный голос, и звучит он пусто. Джерард одаривает его сияющей улыбкой и вылетает из квартиры. Фрэнк слышит, как сигналит лифт, и остается совершенно без понятия, что ему теперь делать.