In Your Sweetest Torment, I'm Lost

Первый раз Фрэнк становится свидетелем того, как Майки теряет самообладание, во вторник вечером, когда возвращается с перерыва. – Да пошел ты, – срывается тот, выдергивая ладонь из рук Пита, который, кажется, пытается его утешить. Фрэнк замирает в дверях комнаты персонала, наблюдая за разворачивающейся перед глазами сценой. Гейб стоит рядом, его взгляд тяжелый, а губы сомкнуты в тонкую линию, как будто он тоже пытается удержать себя под контролем. Фрэнк задумывается о том, где Трэви, как раз когда тот выныривает из-за угла и, несмотря на очевидное стремление Пита утешать прикосновением, останавливается на безопасном расстоянии от Майки. Сгорбившись, он вытягивает руки вперед, словно приближается к дикому зверю. Майки… блять, звук, который он издает, наверное, самое болезненное, что Фрэнк когда-либо слышал в своей жизни. Он замечает, как Пит вздрагивает и отступает от Майки на пару шагов. Создается ощущение, будто весь коридор замирает во времени – все, кто по нему спешил за амбулаторными карточками или одеялами, останавливаются на месте. Некоторые, правда, тут же торопятся исчезнуть, чтобы дать Майки видимость личного пространства, но пара-тройка других сестер, которых Фрэнк уже видел на работе, задерживаются либо из-за своего любопытства, либо потому, что просто не могут оставить человека в беде. – Майкс, хэй, сделаешь несколько глубоких вдохов? – спрашивает Трэви ровным, нисколько не снисходительным тоном, каким его ожидал услышать Фрэнк. Первый вдох неровный и звучит скорее как всхлип. Фрэнк инстинктивно делает шаг навстречу, но тут же останавливается, когда Трэви, вскинув голову, смотрит на него с предостережением. – Давай попробуем еще раз, – говорит он Майки. На то, чтобы дыхание Майки больше не звучало дергано, уходит пара попыток. Его плечи опускаются, и он делает шаг назад, чтобы опереться о Пита. Тот крепко его обнимает и шепчет что-то на ухо, от чего у Майки смыкаются веки. Трэви подходит к ним и тянет Майки за руку, уводя их в кабинет Пита и закрывая за ними дверь. Хлопок закрывшейся двери словно снимает заклятье, которое было наложено на коридор, и вскоре в нем снова кипит жизнь. Гейб не двигается с места, просто смотрит туда, где только что стоял Майки, а затем, подняв взгляд на Фрэнка, поджимает губы. – Пойдем, – говорит он, кивая в сторону. Фрэнк следует за ним к зоне за мусоркой, где обычно собираются курящие, и, кстати, ему кажется забавным, как много сестер курит, учитывая их профессию. Гейб не курит, но опирается спиной о контейнер, пока Фрэнк достает свою пачку. Он снова бросит, как только закончится сессия – по крайней мере, в этом он пытается себя убедить. – Что это было? – спрашивает он, прикуривая. Гейб протягивает руку, и Фрэнк дает ему сигарету. Тот затягивается и, сморщив нос, отдает ее обратно. – У пациента Майки случился передоз. Ох. У Фрэнка все внутри переворачивается. Да, он понимает, что многие из тех, кого они лечат, ведут опасный образ жизни, но за все то время, что здесь работает, он еще ни разу не видел, чтобы кто-то потерял жизнь. И ведь так глупо, совершенно невежественно считать, что он сможет работать в клинике и ни разу не столкнуться с самой Смертью. – Ты в порядке, чувак? – спрашивает Гейб. Фрэнк опирается о контейнер, чувствуя прикосновение холодного металла к руке. – Просто… думаю, я просто забыл. – Ага, – выдыхает Гейб, шаркая ногой по асфальту. – Я тоже иногда забываю. Это, эм, с моей спецификой работы я не так уж часто с этим сталкиваюсь. И еще… Майки так… реагирует, только когда теряет пациента из-за передоза. Фрэнк, нахмурившись, смотрит на Гейба, потому что ему только что дали еще один кусочек пазла под названием Майки Уэй. Но картина все еще неполная. Он не может разобраться, как собрать эти кусочки воедино, когда ему все еще недостает несколько штук. Гейб вздыхает. – Не мне рассказывать эту историю, но он очень остро на это реагирует. Пит старается не… просто невозможно защитить всех. А Майки – чертовски хороший медбрат, так что тяжело его не беспокоить, если нужна его помощь. – А по-человечески объяснить можешь? Гейб прыскает и пожимает плечами. – Недостаточно для этого пьян, пацан. Проветрись тут, приди в себя, увидимся внутри. Хочу, чтобы ты посмотрел на кое-какую херню по трудовому праву. – Дождаться не могу, – бурчит Фрэнк, затягиваясь. Остаток вечера тянется долго. В основном из-за того, что Фрэнк не может сконцентрироваться на заданиях, которые ему дает Гейб, потому что хочет пойти проверить Майки. Но он понимает, что, пока тот пытается с собой справиться, публика ему не очень-то нужна. К тому же, Пит, наверное, уже отправил его домой пораньше. Но, когда Фрэнк идет к выходу в конце смены, то замечает Майки, сидящим в архиве. На столе перед ним – чашка, и это, кажется, уже девятая по счету за сегодняшнюю смену. Фрэнк на мгновение опирается о дверной косяк, размышляя, стоит ли просто отправиться домой и дать Майки немного личного пространства. Он изучает взглядом его сгорбившуюся фигуру, то, как его пальцы все еще дрожат, когда он перелистывает страницы… И, стоит только Фрэнку услышать, как тот всхлипывает, он начинает действовать еще до того, как успевает об этом подумать. – Фрэнк, что ты…? Фрэнк опускается на колени рядом с Майки. Он смотрит в его широко распахнутые глаза, удерживая взгляд какое-то мгновение, а потом опускает голову на его костлявое бедро. Фрэнк понимает, что это большой риск. Сейчас Майки либо обалдеет от происходящего, либо, совсем как Джерард, поймет, что тот пытается сделать. Потому что это не совсем… это не то же самое, о чем Фрэнк подумал, когда они с Майки стояли на тротуаре. Никто им не делится, ведь это даже близко к чему-то сексуальному не относится. Просто Фрэнк дает ему понять, что он рядом, самым искренним способом, какой знает. И, кажется, это работает, кажется, что Майки начинает чувствовать себя чуть менее ранимым, когда Фрэнк стоит перед ним в таком положении. И все-таки, на какое-то мгновение повисает неловкая пауза, прежде чем Майки кладет ладонь ему на голову. Его пальцы все еще подрагивают, но вскоре Уэй уже слегка зарывается ими в его волосы. Фрэнк решает, что это помогает Майки куда больше, чем бесцельное перелистывание документов. – У моего друга случился передоз у меня на глазах, – хрипло произносит Майки, и Фрэнк морщится, представив, как долго тот, должно быть, плакал, если его голос охрип. Он понимает, что сейчас нужно будет молча слушать, не перебивая, до тех пор, пока Майки не закончит. Знает, каково это, когда тебе предстоит рассказать тяжелую историю, и как просто можно растерять запал и отвагу, когда рядом с тобой другой человек. – Помнишь, я говорил, что помотал маме нервы по молодости? – спрашивает Майки и продолжает, не дожидаясь ответа: – Я оказался в рок-тусовке, еще когда учился в старшей школе. Джерард так завидовал, что я мог попасть в любой клуб, в какой только хотел, – судя по его голосу, в этот момент Майки улыбается. Вздохнув, он продолжает: – Проблема клубной жизни в том, что ты слишком часто видишь, как люди приходят и уходят. Причем не всегда по своей воле… Да, мне было всего семнадцать, а что семнадцатилетка может знать о том, как спасти человека, бьющегося на полу в конвульсиях? Но я… я вошел в какое-то состояние шока. В гребаном туалете кроме нас двоих больше никого и не было. И когда я об этом вспоминаю, все, что я могу… я просто думаю, что, наверное, следовало вытащить его из уборной. Чтобы он хотя бы не умер возле унитазов. Фрэнк обхватывает руками ноги Майки и осторожно их сжимает. – Поэтому я решил стать медбратом, – говорит тот. – В смысле… ну, со временем. Но именно это… во многом, именно благодаря этому. Фрэнк поднимает на него взгляд, осознавая, что, наверное, Майки не очень удобно от того, что его подбородок впивается ему в бедро. Прокашлявшись, он говорит: – По крайней мере, он не умер в одиночестве, – и Фрэнк не пытается снова все свести к смерти своих родителей. Это история Майки, а не его. Просто именно это сразу цепляет его внимание. Как мама умерла на том операционном столе, и поблизости даже не было никого знакомого. – Ты был рядом с ним, даже если не смог его спасти. Майки ничего не отвечает, лишь снова проводит пальцами по волосам Фрэнка. Но заметно, что он хотя бы обдумывает его слова, так что Фрэнк просто опускает свою голову обратно и закрывает глаза. Майки продолжает поглаживать его по голове до тех пор, пока его ладони не перестают дрожать. * Домой на этот раз Фрэнк возвращается куда позже обычного. Джерард уже, наверное, в постели, так что он скидывает ботинки у двери, чтобы не топать слишком громко, пока пробирается по квартире. Ему бы хотелось успеть немного позаниматься, да и все равно он еще не скоро сможет уснуть, учитывая, какой тяжелый сегодня был день. Фрэнк вымотан, но уверен, что, стоит ему закрыть глаза, перед ним тут же появится терзаемое воспоминаниями лицо Майки. Колени побаливают от того, как долго Фрэнк стоял на них на холодном и жестком линолеуме. Он начинает понимать, почему Джерард такой большой приверженец подушечки, которую постоянно для него достает. Пройдя на кухню, Фрэнк берет из холодильника баночку энергетического напитка, на которые вечно морщит нос Джерард. Тот твердо уверен, что источником любого потребляемого кофеина обязан быть лишь кофе. – Рано или поздно эта херня тебя погубит, – сказал он однажды Фрэнку. – Там полно всякого дерьма и химикатов. И, между прочим, если бы Фрэнк перестал тогда хохотать, то обязательно спросил бы Джерарда, что, по его мнению, содержится во всех тех сладостях и конфетах, которые он уплетает за милую душу. Сессия все ближе, и Фрэнку кажется, что если он начнет готовиться к экзамену по договорному праву уже сейчас, то возможно все-таки его сдаст. Проходя мимо буфета, он подумывает захватить парочку поп-тартс, но потом решает не рисковать и идет прямиком в офис, чтобы позаниматься, не беспокоя Джерарда. Только вот, проходя по коридору, он замечает приглушенный свет из офиса – такой, словно кто-то оставил компьютер включенным. Фрэнк поджимает губу и проверяет время на телефоне. Уже давно за двенадцать, но Фрэнк знает, что в это время Джерард обычно в постели. Или же он думает, что это так, потому что они всегда ложатся вместе. Но теперь Фрэнк задумывается, насколько часто такое происходит. Он просовывает в офис голову – и, конечно, Джерард сидит за столом, согнувшись в такие три погибели, что при виде его позы у Фрэнка начинает болеть позвоночник. – Что ты делаешь? – спрашивает он. Подпрыгнув на месте, Джерард оборачивается – его глаза расфокусированы и смотрят будто бы сквозь. Ему требуется моргнуть пару раз, прежде чем он узнает Фрэнка. Какого хрена тут происходит? – Извини, работаю, – говорит Джерард, проводя по глазам тыльной стороной ладони. – Я даже не заметил, что уже так поздно. Ты только вернулся? – Фрэнк кивает в ответ. Джерард опускает глаза на энергетик у него в руках. – Не собираешься идти спать? – Мне нужно позаниматься, – говорит ему Фрэнк. – На работе совсем не было возможности… – Ага, ты сегодня очень поздно вернулся, – немного хмурясь, замечает Джерард. – Не хотел уходить до Майки, – отвечает Фрэнк, а затем, вздохнув, опирается о дверной косяк. – Эм, тебе, наверное, стоит ему завтра позвонить. Джерард щурит глаза, и Фрэнк буквально видит, как за ними крутятся шестеренки. – Он в порядке? – Он потерял пациента, – говорит Фрэнк, наблюдая за тем, как Джерард воспринимает эту информацию, меняясь в лице. – Хорошо. Наберу его завтра. Фрэнк чувствует внезапный укол чего-то… быть может, возмущения, потому что он сыт по горло загадками и недосказанностями. И он понимает, как несправедлив, особенно учитывая, что в их с Джерардом контракте прописан пункт о том, что тема родителей не обсуждается никогда. Но с Уэями все иначе. Что-то там происходит, и Фрэнк точно уверен, что это «что-то» взаимосвязано. И, возможно, это из-за того, что они сейчас его единственная семья, но ему правда хочется знать, в чем дело, чтобы попытаться помочь им, избавить их от боли. – Это тебя потрясло? – мягко спрашивает Джерард, и Фрэнк переводит взгляд на него, замечая, что тот откинулся на спинку стула. – Это же клиника. Люди умирают. На лице Джерарда появляется какое-то странное выражение, но оно тут же сменяется другим. – Хочешь, проведем какую-нибудь маленькую сцену перед сном? Выглядишь… – Я стоял на коленях перед Майки. Фрэнк не совсем уверен, почему это произнес. Не то чтобы он собирался скрывать это от своего дома. Но, наверное, все же стоило обсудить это несколько иначе, чем вот так просто сболтнуть. – Ты… – начинает Джерард, но тут же замолкает. Теперь он выглядит еще более запутанным, чем когда Фрэнк только заглянул в офис. – Он был расстроен, и… не знаю. Я как-то об этом не думал, – объясняет Фрэнк, ощущая, что сердце начинает биться чуть быстрее. – Окей, – протягивает Джерард, поднимая на него взгляд. – Я не злюсь, если ты об этом беспокоишься. Просто пытаюсь понять, в каком ты сейчас состоянии. А. Ну, Фрэнк об этом не думал. Честно говоря, он вообще ни о чем не думал, кроме того, что вертелось на самой поверхности сознания. Возможно, причиной этому стала смерть в клинике, что так явно напомнила ему о смерти родителей. Возможно, оно нагнаивалось где-то в глубине, в темноте, дразня его, несмотря на то что он даже близко к этому подходить не собирался. Возможно, он сфокусировался на Майки из личных, эгоистичных побуждений и стоял на коленях лишь потому, что это помогло ему отключить свой разум. – Фрэнк? Фрэнк хмурится. – Я в порядке, – заявляет он, ставя баночку энергетика, которую до сих пор держал в руке, на книжную полку у двери. – Наверное, все-таки просто пойду спать. Джерард удерживает его взгляд, а Фрэнк не понимает, почему вообще ждет от него разрешения уйти, хотя они никогда такого не практиковали. Возможно, глубоко внутри он ждет хотя бы каких-то указаний после того, как столько времени провел на коленях в состоянии подчинения, когда никто над ним не доминировал. Если об этом подумать, Фрэнк действительно чувствует себя немного бесцельно. Чтобы вызволить себя из своих мыслей, он сжимает ладони так, что ногти впиваются в кожу. Потому что последнее, что ему сейчас нужно – это вспоминать о родителях. Сегодня он не хочет быть тем, кто сломлен. Пусть хотя бы раз все внимание будет обращено на Майки. – Хочу, чтобы ты разделся перед тем, как ляжешь в постель, – говорит ему Джерард. – Я сейчас подойду. Это не совсем обещание провести сцену, но Фрэнк все равно благодарен за приказ. Он разворачивается на пятках и идет в спальню, стягивая футболку и позволяя ей упасть на пол. Джерард заходит в комнату еще до того, как он успевает залезть под одеяло. Фрэнк опирается спиной об изголовье кровати и наблюдает за тем, как Джерард раздевается, а затем, выключив свет, тоже залезает в постель. Сначала Фрэнк ничего не понимает, пока к нему не возвращаются воспоминания о том, что Джерард сказал в самом начале их знакомства во время одной из сессий последующего ухода. Тактильный телесный контакт после сцен очень важен. Фрэнку хочется объяснить Джерарду, что он вовсе не падает в дроп. Что в том, чтобы стоять на коленях перед Майки, не было ничего сложного. Но стоит только ему прижаться щекой к обнаженной груди Джерарда и почувствовать, как переплетаются их ноги, бурление внутри, о котором Фрэнк даже не подозревал, начинает затихать. – Лучше? – шепчет Джерард. – Как так ты всегда знаешь, что мне нужно, даже когда я сам об этом не догадываюсь? Джерард зарывается носом в его волосы, и Фрэнк буквально физически чувствует его улыбку. – Ты умеешь показывать, что тебе нужно, просто не осознаешь этого. Фрэнк издает вопросительный звук, но, честно говоря, он был бы не прочь продолжить разговор утром, потому что теперь, оказавшись в горизонтальном положении, вдруг понимает, как вымотался за день. – Иногда я явно это ощущаю, – продолжает Джерард. – Ты словно заряжаешь воздух вокруг, когда находишься в напряжении. – Это плохо? – спрашивает Фрэнк. Джерард пожимает плечами. – Хотел бы я, чтобы ты не переживал так сильно, но, думаю, такова твоя натура, – говорит он, а затем игриво толкает Фрэнка. – По крайней мере, пока не начнешь мне больше открываться. – Так, как это делаешь ты? Фрэнк винит во всем свою усталость, правда. Но он не жалеет об этих словах. Разве что о том, как именно их произнес. Джерард на мгновение напрягается, но, вскоре расслабившись, проводит рукой по спине Фрэнка. – Что ты хочешь знать? Абсолютно все. – Как ты начал этим заниматься? – вместо того спрашивает Фрэнк, позволяя глазам закрыться, словно он готовится к сказке на ночь. Это легкий вопрос, который, как предполагает Фрэнк, в то же время может на многое пролить свет. Он слишком устал для чего-то тяжелого. Однако, когда ладонь Джерарда замирает, Фрэнк начинает подозревать, что ошибся. – Это долгая история. Он открывает глаза и приподнимает голову, чтобы взглянуть на Джерарда. – Долгая, в смысле, что она реально длинная, или ты просто пока не готов мне ее рассказать? – Вроде как, и то, и другое, – отвечает тот. – Тебе не кажется немного двуличным то, что ты просишь меня открыться, хотя сам еще не готов этого сделать? Джерард прикрывает веки и, глубоко вдохнув, снова их открывает. – Закрывай глаза, Фрэнк. Ты устал. – Мы еще продолжим этот разговор утром, – возражает тот. Джерард слегка по-садистски ухмыляется – такой улыбочке Фрэнк бывает рад, когда его дом держит в руках флоггер. Но не сейчас. – Давай так. Ты покажешь мне своих скелетов в шкафу, а потом я покажу тебе своих, – говорит Джерард. – Майки сказал бы, что мы снова ведем себя как дети. Джерард прыскает и наклоняется, чтобы оставить поцелуй на лбу у Фрэнка. – Засыпай, малыш. * Джерард никогда не спит подолгу, даже по субботам. Поэтому Фрэнк немного удивлен, когда, потягиваясь, задевает его рукой. А в следующее мгновенье у него сна ни в одном глазу, потому что его указательному и среднему пальцам становится очень влажно и тепло. Открыв глаза, он думает, что, наверное, еще спит. Потому что Джерард лежит рядом, обнаженный, с растрепанными после сна волосами, посасывая пальцы Фрэнка, словно леденец. – Хочу, чтобы ты меня трахнул, – говорит он с пальцами во рту, а затем заглатывает их еще глубже, пока они не касаются задней стенки его горла. – Господи еб твою мать, – стонет Фрэнк, начиная не спеша водить пальцами у него во рту, завороженно наблюдая за тем, как при этом выглядит Джерард. Лишь пару движений спустя сквозь завесу заклятия до Фрэнка доходит тот факт, что Джерард хочет, чтобы он его трахнул. И этого достаточно, чтобы он тут же вытащил пальцы из его рта и потянулся к тумбе. Джерард укладывается на подушки, раздвигая ноги пошире, словно это для него привычное дело, хотя снизу обычно Фрэнк. Это совсем не… Фрэнка не волнует вся эта тема с тем, кто сверху, а кто снизу. Ему просто очень нравится секс, а с такой работой… с такой бывшей работой, как у него, быть снизу приходилось куда чаще, чем наоборот. Его это никогда не напрягало (и не то чтобы должно было). Просто для некоторых из его старых клиентов это являлось очень важным, и Фрэнк рад, что его это особо не волновало, потому что иначе было бы реально хреново. Но сказать, что он никогда не думал о том, каково это – трахать Джерарда, было бы ложью. Как тот смотрел бы на него снизу вверх с раскрасневшимся лицом, с растрепанными белыми волосами. Представив его таким, Фрэнк так сильно сжимает тюбик в руке, что едва не забрызгивает смазкой все вокруг. Он усмехается себе под нос, потому что, должно быть, выглядит сейчас, как чертов девственник – такой нетерпеливый и весь на взводе. Но Джерард ничего об этом не говорит, лишь тянется к нему и прижимает его к себе для поцелуя. Выходит довольно неторопливо, учитывая, как безумно Фрэнк сейчас себя чувствует, но ему кажется, что именно поэтому Джерард и тянет время. Фрэнк сдается, не позволяет взять над собой верх инстинкту, вопящему о том, что нужно поторапливаться и поскорее приступать к делу. Вместо этого Фрэнк погружается в то безопасное состояние, которое они выработали вместе с Джерардом. В котором он может закрыть глаза и позволить тому всем заправлять; в котором его тело отвечает на все намеки и подсказки, что ему оставляет дом, вместо запутанной паутины вопросов и сомнений своего разума. – Подготовь меня, Фрэнки, – выдыхает Джерард в его влажные от слюны губы. Фрэнк все еще не может отойти от ощущения губ Джерарда на своих. Кивнув, он пытается приподняться над ним и в то же время смочить пальцы смазкой. Джерард немного этому усмехается и, забрав у него тюбик, помогает ему с заданием. Фрэнка немного коротит или типа того, потому что Джерард снова над ним смеется, но звучит это так ласково и тепло, что у него начинает колоть в сердце. Джерард обхватывает его запястье и тянет его руку к себе между ног до тех пор, пока скользкие кончики пальцев Фрэнка не касаются его входа. – Два, хорошо? – выдыхает Джерард. – Начни сразу с двух. Фрэнк следует указанию, но ему тут же приходится захлопнуть глаза и сделать глубокий вдох из-за высокого, хриплого стона, который срывается с губ Джерарда. На Фрэнка сразу находит желание сунуть пальцы свободной руки ему в рот, чтобы услышать, какие звуки тот будет издавать, если его заполнить с двух концов сразу. Блять, нужно срочно сфокусироваться на нормативных актах, которые они обсуждали вчера на паре, чтобы сию секунду не кончить. Джерард не стремится облегчить ему задачу, насаживаясь на его пальцы с таким видом, будто ничего прекраснее в жизни не испытывал. Он сжимается вокруг них и стонет: – Теперь три. Фрэнк добавляет еще один, наблюдая за тем, с какой жадностью Джерард принимает его пальцы, и задумывается, как часто они теперь будет заниматься сексом вот так? Как часто Джерард любит быть снизу? Потому что у Фрэнка определенно начнутся проблемы с сердцем, если это станет для них обыденным делом. – Ладно, я готов, – выдыхает тот, наклоняясь, чтобы оттянуть руку Фрэнка в сторону. Но Фрэнку совершенно по-глупому хочется отложить само действо еще ненадолго. Хочется просто наблюдать за тем, как его пальцы погружаются в Джерарда, хочется сперва привести сознание к нужному состоянию, чтобы не кончить в тот же миг, как только он войдет в Джерарда. – Ну же, Фрэнки, – скулит Джерард, и это… полнейший разрыв шаблона – слышать его голос таким… о чем-то умоляющим, когда обычно это Фрэнк извивается на постели вне себя от ощущений. Фрэнк достает пальцы и, наскоро смазав член, пристраивается к Джерарду. И – ох, ему просто необходимо погрузиться до упора как можно скорее, иначе он психанет или типа того. Это чертовски обалденно: теплота и узость окутывают его, отчего Фрэнку начинает казаться, будто ему душу высасывают через член или что-то еще настолько же безумное. И он знает, что, наверное, не очень-то хорошо справляется с задачей – даже не подождал, как настоящий джентльмен, чтобы Джерард дал ему отмашку, мол, все хорошо. Нет, в какой-то момент Фрэнк просто осознает, что толкается в него, совсем как какой-нибудь пубертатный урод. Но он просто ничего не может с собой поделать. И ему так охуенно хорошо, ясно? Типа, высший класс, лучшая задница, с которой Фрэнк только имел дело. Бедра уже горят от напряжения, а жар, пронизывающий все тело, несется по его сосудам, заставляет чувствовать себя так, будто он попросту плавится в не что иное, как чистое первобытное желание. Но что-то здесь не так. И дело не в… это снова его глупый разум или типа того. Потому что дело определенно не в Джерарде. Не в том, как его раскрасневшиеся, припухшие губы полураскрыты в приглушенном стоне. Не в том, как он издает самые сладостные звуки, которые Фрэнк хочет почувствовать на своем языке. И точно не в том, как его ногти впиваются в спину Фрэнка. И все же, что-то не так. Видимо, настолько, что это даже становится заметно по лицу Фрэнка, потому что Джерард вдруг кладет руки ему на бедра. – Фрэнк? Эй, малыш, остановись на минуту. Посмотри на меня. Фрэнк не помнит, чтобы закрывал глаза, но сейчас он их открывает и опускает взгляд на Джерарда. И ему тут же хочется расплакаться или типа того, потому что это так, мать вашу, тупо! Он все испортил. Он… Джерард никогда больше не захочет, чтобы Фрэнк его трахнул, будет считать его слабаком… – Поговори со мной, – шепчет Джерард, прикладывая ладонь к его щеке. – Хочешь остановиться? Фрэнк трясет головой. Он слегка вращает бедрами, хлопая ресницами от того, как восхитительно сейчас ощущается Джерард. – Это все мой тупой разум, – отвечает Фрэнк. – Не понимаю, что не так. Джерард молча моргает, задумчиво прикусывает губу, а затем, хмыкнув, говорит: – Дай мне оседлать тебя. Фрэнк в замешательстве хмурит брови, но следом выходит из Джерарда и опускается на спину рядом с ним, потому что, ага, такая перспектива звучит очень заманчиво. И лишь когда Джерард забирается на него сверху, вжимая его в матрас своим весом, Фрэнк вдруг понимает, в чем дело. – Еще, – хрипит он. Джерард, должно быть, тоже это осознает, потому что что-то в его выражении лица меняется, а помещение словно замирает, как и обычно, перед началом сцены. И именно этого Фрэнку и не хватало – ощущения принадлежности Джерарду. Тот опускает руку ему на горло, изучает ее взглядом какое-то мгновенье, а затем смотрит на Фрэнка и говорит: – Коснись моего запястья дважды. Фрэнк следует указанию, и Джерард тут же освобождает его из своей мягкой хватки. Он поглаживает Фрэнка по щеке. – Хочу, чтобы ты коснулся моего запястья два раза, если захочешь, чтобы я остановился, это понятно? – Да, сэр, – отвечает Фрэнк. И вот Джерард уже опускается на его член, который, на удивление, до сих пор не обмяк. Ну, может, не на такое уж и удивление. Покачиваясь на нем, Джерард тянется к соскам Фрэнка. Он сжимает пальцами пирсинг на них до тех пор, пока Фрэнк, вскрикнув, не подкидывает бедра вверх. Джерард наклоняется, чтобы пройтись по измученной плоти языком, а затем начинает двигаться выше, оставляя поцелуи на его теле вплоть до шеи, где вскоре заменяет свои губы рукой. – Глубокий вдох, – шепчет он, и это все предостережение, которое получает Фрэнк, прежде чем ладонь Джерарда начинает сжиматься вокруг его горла. И он больше не может дышать. И это не… совсем не так, как он представлял раньше. В этом нет никакой остроты, о которой он слышал в связке с играми с удушением. Он даже уже и не замечает, как Джерард продолжает покачиваться на его бедрах. Вместо этого все физические ощущения становятся приглушенными и оказываются задвинутыми на задворки сознания, пока тело пытается осознать тот факт, что больше не получает кислорода. И, честно говоря, это такое охуенное облегчение – почувствовать, как на мгновение все отключается. Ничего не ощущать, ни о чем не думать. Ему кажется, будто он дрейфует где-то посередине между Джерардом и собственным телом, будто бы его вообще отсюда унесло, если бы только Джерард его не держал под контролем. Потому что именно это Джерард и делает. Контролирует его – вплоть до каждого вздоха. И это… настолько, блять, значительно. Это заставляет Фрэнка по-новому взглянуть на то, что такое любовь, позволяет ему осознать, что она может включать в себя куда больше, чем он мог себе вообразить. А затем Джерард поднимает руку, и словно вся жизнь, связь с которой Фрэнк потерял на мгновение, внезапно обрушивается на него обратно. Он ощущает жжение в легких и давление, будто грудь прогнулась внутрь. Чувствует, как жгучее топливо плещется по его сосудам, пока Джерард продолжает делать с ним все, что захочет. И Фрэнк даже не уверен, что ему все еще можно считать, что это он трахает Джерарда. Потому что ощущает он себя совершенно покоренным. – Да? – стонет Джерард так, будто уже близок к завершению. Настолько близок, что Фрэнк паникует, испугавшись, что все это скоро прекратится – прежде, чем он успеет вновь почувствовать подобное небытие. – Еще, – хрипит он. Усмехнувшись, Джерард наклоняется, чтобы по-собственнически облизать его шею. – Так и знал, что тебе понравится. Сделай для меня глубокий вдох, милый. Фрэнк вдыхает, и в награду ему Джерард снова опускает ладонь на его горло. На этот раз он уже не взлетает. О нет, он оседает. Падает вниз, сквозь матрас, рушится на самое дно – туда, где ад ласкает землю. И Фрэнк вдруг думает, что никогда не был хорошим. Много чего не был достоин. Но сейчас это не кажется ему таким уж и плохим. Под прикосновениями Джерарда он думает, что это даже, может быть, прекрасно. Что он бы с радостью сгорел для него в любой момент. Когда Джерард вновь позволяет ему дышать, Фрэнк кончает еще до того, как успевает вдохнуть полной грудью. Он чувствует, как Джерард начинает сжиматься вокруг него, а следом – горячие капли его спермы у себя на животе. И все, он теряет рассудок. Настолько, что даже не уверен, произнес ли «Люблю тебя» вслух или же только в своих мыслях.