In Your Sweetest Torment, I'm Lost

Стоит ему только оказаться в клинике, как Фрэнк понимает, что это дурацкая идея и лучше вернуться домой. Однако он уже заходит в лобби и ловит взгляд Пита. – Хэй, я думал, ты уже уехал, – хмурясь, говорит тот. – Ага, – бормочет Фрэнк, чувствуя себя немного заторможено, словно не может заставить слова звучать так, как надо. И он даже не уверен, что сейчас делает, не уверен, что ему нужно говорить – вообще ни в чем не уверен. Почему они решили обжаловать решение суда по делу родителей? Все было… присяжным даже обсуждать там было нечего, все казалось вполне ясным и понятным, учитывая, как дерьмово выступил прокурор, и… – Фрэнк? Эй, ты в порядке? Тот молча моргает, думая о том, чего бы сейчас от него хотел Джерард. Вот это легко, это безопасная территория. Он может сфокусироваться на том, как доставить удовольствие своему доминанту, поэтому говорит, отрицательно качая головой: – Мне нужна помощь. Пит кладет на стол бумажки, с которыми возился в регистратуре, и подходит ближе к Фрэнку. – Да, конечно, что случилось? Господи, ты что, замерз? Тебя трясет, – стянув джинсовку, Пит накидывает ее на плечи Фрэнка. – Так, хорошо, я все равно собирался сегодня к Майки, почему бы тебе не поехать со мной? Фрэнк заставляет себя кивнуть. Хорошо, да, это хорошо. Теперь за ним есть, кому поухаживать, и от этого становится вроде как легче. Но он не совсем уверен, почему. Когда для него стало привычным ощущение того, что он не может сам о себе позаботиться? Ведь он был один-одинешенек с тех пор, как убили родителей. Возможно, это очередная вещь, за которую стоит благодарить Джерарда. Но он не… это не кажется чем-то плохим, не совсем. Ему вроде как даже приятно просто позволить Питу довести себя до двери, а затем, потянув за рукав джинсовки, проводить к машине. Это правда приятно. И становится только лучше, когда Пит, заведя машину, тут же включает обогреватель и приподнимает клапаны вверх, чтобы на Фрэнка не дуло, пока прогревается воздух. Они отъезжают от клиники, и Пит продолжает проверять температуру, а когда останавливается на светофоре, опускает клапаны вниз, чтобы теплый воздух подул на Фрэнка. Затем он берет его ладони и прижимает их к кондиционеру. А Фрэнк и не думал, как ему на самом деле холодно, пока не понял, что не чувствует кончиков пальцев. Когда Пит сворачивает к парковке, Фрэнк уже почти отогрелся. Подземные паркинги его всегда пугали из-за темных замкнутых пространств. К тому же, он насмотрелся ужастиков, в которых с людьми что только не происходит в этих подземных гаражах. Пит вылезает из машины и зависает в ожидании, пока Фрэнк, конечности которого, кажется, отказываются нормально работать, тоже из нее не выходит. В следующее мгновенье они уже в лифте, и Фрэнк странным образом даже не помнит, как в него зашел. Он прислоняется к Питу, уставившись в грязный пол под ногами, который когда-то в прошлом был чисто-белого цвета. Многоэтажка, в которой живет Майки, выглядит прилично, и Фрэнк задумывается, не помогает ли ему с арендой Джерард, потому Пит явно не может позволить себе платить ему такую зарплату. Когда они оказываются у двери, тот даже не думает стучать – лишь достает связку ключей и просто впускает их обоих внутрь. В квартире вовсю играет какая-то музыка, но Фрэнк не узнает группу. Стоит легкий аромат чеснока. Пит заводит его внутрь и ведет на кухню, где выдвигает барный стул и подталкивает Фрэнка, чтобы тот на него сел. Повернувшись к холодильнику, он достает баночку апельсиновой газировки и, открыв ее, передает Фрэнку. – Тебе нужно что-нибудь выпить. Фрэнк все еще пытается заставить свои руки слушаться, когда слышит, как на кухню заходит Майки: – Эй, а чт… – замолкая, тот обходит стол, вставая напротив. – Привет, Фрэнк. Тот пытается поздороваться в ответ, но потратил уже все силы по дороге сюда, к тому же, знает, что Майки обладает той же магией, что и Джерард, так что просто поймет, что нужно делать. По крайней мере, он на это надеется. Пит и Майки о чем-то перешептываются, пока Фрэнк пытается поднять баночку газировки к губам. Она слишком сладкая; Фрэнк будто бы ощущает вкус густой патоки или чего-то такого; чувствует, как она обволакивает его язык, и начинает казаться, что он вот-вот приклеится к небу, навсегда лишая Фрэнка возможности говорить. Он вздрагивает, почувствовав прикосновение холодных пальцев к своему запястью, но сразу понимает, что это всего лишь Майки проверяет его пульс. Тот не хмурится, ничего такого, но от внимания Фрэнка не ускользает намек на беспокойство в его взгляде. Майки поглаживает руку Фрэнка, а затем, дотронувшись до подбородка, начинает поворачивать его голову то в одну, то в другую сторону, внимательно всматриваясь в его глаза. Фрэнк не уверен, что тот пытается в них увидеть, но что бы там ни было, Майки, должно быть, успокаивается. – Думаю, тебе нужно поесть, – говорит он. – Любишь спагетти? – Да кто их не любит? – прыскает Пит. Майки улыбается его словам и оставляет Фрэнка с газировкой, чтобы достать посуду из шкафа. Пит помогает ему, и Фрэнка успокаивает воцаряющаяся атмосфера домашнего уюта, пока те вытаскивают приборы, накладывают еду в миски, а затем добавляют туда немного соуса. Пит берет две тарелки и выходит из кухни, оставляя на Майки третью и Фрэнка, которого тот, схватив за локоть, тянет со стула вниз. – Сюда. Оказавшись в гостиной и получив свою миску, Фрэнк так и стоит с ней в руках, пока Пит и Майки устраиваются на диване, оставляя для него место рядом с собой. По дивану раскиданы пледы, и он скорее похож на гнездо, чем на предмет мебели. Это заставляет Фрэнка задуматься, как часто Майки засыпает без сил прямо на нем, не доходя до спальни. – Фрэнк, а ты будешь садиться? – спрашивает Пит, но в его словах нет и намека на снисходительность. Фрэнк не тупой, и он пытается держать эту мысль в голове, потому что его начинает настигать чувство стыда. Какого хрена сейчас происходит? Почему он не может говорить? И почему родители просто не могут остаться в своих могилах, почему продолжают его преследовать? – Или хочешь встать на колени? – спрашивает Майки. Его слова звучат столь буднично и непринужденно, совсем как у Джерарда, и от этого у Фрэнка на секунду перехватывает дыхание. Потому что… черт. Перспектива опуститься на колени звучит просто восхитительно, он бы с огромной радостью выключил мозг и позволил бы сейчас быть за себя в ответе кому-нибудь другому. Он хотел бы подчиниться. Подчиниться чему-то, что не так страшно, как происходящее у него в голове. Пит вытаскивает из-за своей спины декоративную подушку и кладет ее на пол перед диваном, ровно посередине между ними двумя, а в мыслях у Фрэнка пролетает: «Какого хрена? Почему они вообще это делают?» Потому что это не должно быть таким обычным. Они ведут себя так, будто то, что делает Фрэнк, – совершенно нормально. Будто заявиться к Майки, будучи не в состоянии произнести ни слова, и захотеть встать перед ним на колени – для гостя в порядке вещей. Для гостя, которого в эти гости даже не звали. – Давай я ее возьму, – говорит Пит, забирая у Фрэнка миску с пастой. – Какое у тебя стоп-слово, Фрэнк? – спрашивает Майки, а затем, склонив голову на бок, добавляет: – Или невербальный знак, если не можешь его произнести. О… о, точно. Фрэнк его еще ни разу не использовал. Он поднимает руку, показывая им жест, означающий Ф в амслене. Майки улыбается. – Хорошо, Фрэнки. Хочешь встать для нас на колени? Кивнув, Фрэнк начинает опускаться на подушечку на полу, не сводя глаз с них обоих, словно волнуется, что они могут в любой момент передумать и назвать его долбанутым. Это не похоже на тот раз, когда он стоял на коленях для Майки, что само по себе уже было рисково. На этот раз все ощущается куда острее, ведь сейчас он это делает для себя. И… блять, с него будто шкуру сдирают живьем. – Тише, все хорошо, – говорит Майки. – Все идеально, ты выглядишь прекрасно. Фрэнк улыбается себе под нос, потому что и сам знает, что умеет привлекательно стоять на коленях. Он делал это столько раз, что отработал движения до идеального. Майки еще раз одобряюще улыбается ему, после чего поднимает пульт от телевизора. Фрэнк слышит щелчок, а затем – как Майки какое-то время листает каналы и останавливается на, судя по звукам, каком-то реалити-шоу. Глаза Пита загораются так, будто это его любимая передача. – Вот, поешь, – говорит он, протягивая Фрэнку вилку со спагетти. – Майки готовит лучший в мире соус к пасте. – Из томатов Гейба, – добавляет Майки. Фрэнку становится интересно, так что он открывает рот и дает Питу себя накормить. И да, паста просто потрясающая. Фрэнку должно быть стыдно, что собственный босс сейчас кормит его спагетти, пока он стоит на коленях в гостиной брата своего доминанта. Но на деле вся неловкость пропадает. Фрэнк перестает обо всем думать. Больше не пытается разобраться, как должен себя чувствовать или что должен делать, и просто существует посередине между Питом и Майки. И в этом нет ничего эротического, слава, блять, богу, потому что Фрэнк не уверен, что справился бы с этим. Точно не после всего, через что он прошел. Нет, происходящее не имеет никакого отношения к страху того, что им с кем-то делятся, как тогда, когда он психанул при Майки возле кафе. Сейчас он в безопасности. Это даже напоминает ему тот случай, когда Джерард кормил его пастой, пока у него были завязаны глаза. Возможно, именно из-за этого он так глубоко погружается в успокаивающие воды сабспейса. Когда паста доедена, Майки убирает волосы Фрэнка с лица и притягивает его поближе, чтобы он прислонился к его бедру. – Вот так, – говорит тот, кладя ладонь ему на голову. На какое-то мгновение наступает тишина, а потом Пит, простонав, жалуется: – Не понимаю, почему она вечно возвращается к этому идиоту. – Все дело в прическе, – отвечает Майки, начиная машинально играть с волосами Фрэнка. – А тебе-то откуда знать? Твои волосы всегда либо выжжены, либо прячутся под шапочкой. – Ну у тебя-то с ними дела куда лучше, – усмехается тот. Снова повисает молчаливая пауза, а потом Пит заявляет: – Вот же стерва! – Почему тебе так нравится это шоу, если от него ты постоянно начинаешь психовать? – подшучивает Майки, зарываясь пальцами в волосы Фрэнка и потягивая их за кончики. – Прошу прощения, мы вообще знакомы? – К сожалению, да. – Пошел ты, Майкиуэй… эй, а мне нужно говорить потише ради… – Фрэнк понимает, что Пит указывает на него. – Не, – отзывается Майки, опуская ладонь, чтобы начать поглаживать его шею. – Думаю, все нормально. Хочешь, чтобы мы вели себя потише, милый? Фрэнк трясет головой, потому что ему приятно слушать, как они препираются из-за телевизора. Приятно иметь возможность раствориться на фоне, будто он все еще с ними, но от него не ожидают активного участия. Фрэнк чувствует прикосновение еще одной руки – она не принадлежит Майки, и его это вовсе не беспокоит так, как, наверное, должно бы. Потому что за все те недели, что пробыл в клинике, он научился доверять этим парням. В голове слышится тихий шепот – предостережение, что они могут серьезно его ранить, если только захотят; что Брайан никак не сможет спасти его из такой передряги. К тому же, распределение силы очевидно пугающее, ведь Пит – его босс, а Майки имеет влияние на Джерарда. Но этот шепот тут же стихает, когда Пит начинает массажировать его плечи и произносит: – Обязательно скажи, если тебе понадобится что-нибудь еще. Фрэнк улыбается, потому что сейчас у него есть, собственно, все, что только нужно. * Фрэнку очень тепло. Практически на грани дискомфорта. Мгновение спустя, он понимает, что укутан в довольно толстый плед… и совсем не помнит, как тут оказался. Но стоит только ему попробовать из-под него выбраться, как его крепко обнимают чьи-то руки и слышатся недовольные звуки. И в этот миг он вспоминает события прошедшего вечера. Письмо, возвращение в клинику, колени. То, как Майки постепенно вывел его из сабспейса, усадил на диван и заставил выпить стакан воды, а затем – съесть батончик Reese’s. – Хочешь спать здесь один или в моей спальне с нами? – спросил он Фрэнка. Тот схватил Пита и Майки за руки, чувствуя себя удивительно маленьким, когда Пит ему улыбнулся. Для троих человек кровать Майки была недостаточно большой, но, когда те двое свернулись вокруг Фрэнка, им всем удалось на ней поместиться. С Питом и Майки с обеих сторон, Фрэнк чувствовал себя в безопасности. Будто бы они его телохранители и защищают от кошмаров, которые так и грозят утащить его во тьму. Но сейчас он слышит голос Майки за дверью, и тот факт, что Фрэнк лежит в постели со своим боссом, начинает заставлять его чувствовать себя немного неловко. А затем – и вовсе ощущается пощечиной, когда дверь спальни открывается, и в комнату заходит очевидно уставший после поездки Джерард. Фрэнк ждет, что сейчас начнутся крики, угрозы, обвинения. Он пытается выпутаться, но уже слишком поздно. Пит начинает ворчать, когда он выбирается из его медвежьего захвата и откидывает тяжелый, прижимающий к матрасу плед. – Я… я не… – начинает Фрэнк, но что он вообще пытается объяснить? Сказать, что ничего не делал, будет ложью, ведь делал еще как. А Джерард предельно ясно дал ему понять, что не хочет, чтобы Фрэнк занимался подчинением с кем бы то ни было еще, что Фрэнк – его и только его. – Сэр, я… – Так, ясно, я пошел за кофе, – бурчит Пит, поднимаясь с кровати. По пути из спальни, он похлопывает Джерарда по плечу. Когда дверь со щелчком закрывается, в голове у Фрэнка словно прорывает дамбу. Он бросается с кровати на пол на колени перед Джерардом. – Прости меня, я не… накажи меня, мне так жаль. Брови Джерарда собираются в замешательстве. – Фрэнк, почему ты хочешь, чтобы я тебя наказал? Лицо Фрэнка искажается в гримасе шока. Это что, какой-то тест? Джерард обычно не играет в такие игры, значит, быть может, он сейчас действительно разгневан? – Я… – Фрэнк замолкает, и следующее слово ощущается сродни потоку желчи, вытекающей изо рта: – Изменил. Джерард мгновенно обхватывает его за предплечье и тянет вверх, на ноги. Вот и все, думает Фрэнк, сейчас его накажут по-настоящему, и поделом, он заслужил каждую чертову минуту этого наказания. Фрэнк издает всхлип, затем – еще один – уже из-за того, как он слаб, раз не может остановить свой плач. Он сам на себя это навлек. Но Джерард просто подталкивает его шагнуть назад и присесть на краешек кровати, после чего сам опускается перед ним на колени. Он берет ладонь Фрэнка в свои руки и немного ее сжимает. – Фрэнки, малыш, эй, – произносит Джерард. – Хочу, чтобы ты сделал для меня глубокий вдох, хорошо? Верно. Потому что он тут себя дураком выставляет, проливая слезы из-за своего неверного поступка. Раз уж на то пошло, то это Джерард должен быть расстроен, ведь это его предали. Вдох звучит так, будто Фрэнк задыхается. Джерард поднимает его ладонь к своим губам и целует каждую костяшку по очереди. – Давай попробуем еще раз. Несколько попыток спустя, Фрэнку наконец удается сделать полноценные вдох и выдох, чтобы ни тот, ни другой не звучали, как всхлипы. Джерард терпелив, он держит его за руки и мягко шепчет слова поддержки, пока Фрэнк не успокаивается. – Расскажешь, почему ты считаешь, что что-то сделал не так? – просит Джерард, не отпуская его ладоней. Черт, он правда заставит Фрэнка проговорить все детали? В подробностях рассказать про этот вечер и показать, какой из него ужасный саб и отвратительный бойфренд? – Я стоял на коленях перед Майки и Питом, – говорит Фрэнк, не отрывая глаз от потрепанного ковра, потому что не сможет посмотреть своему дому в глаза. – Ты и раньше стоял на коленях перед Майки, – задумчиво произносит тот, а затем, хмыкнув, продолжает: – Тогда ты, кажется, тоже переживал из-за моей реакции. – Прости, – хрипит Фрэнк, уставившись в пол. Джерард отпускает одну его руку и обхватывает освободившейся ладонью его лицо, приподнимая кверху и заставляя посмотреть себе в глаза. – Я тобой горжусь. Что? Джерард ухмыляется. – Откуда это удивление? – добавляет он, поглаживая подбородок Фрэнка большим пальцем. – Майки рассказал, что произошло. Ты был не в лучшем состоянии и обратился за помощью. Фрэнк, я тобой очень горжусь. – Нет, ты не понимаешь, – настаивает тот. – Я позволил Питу меня кормить, как это делал ты. Джерард лишь улыбается и кивает, так что Фрэнк продолжает: – Позволил Майки гладить меня по голове и называть меня «милым». – Ну, ты и правда очень милый, когда подчиняешься. – Я спал с ними в постели! Джерард склоняет голову набок, словно пытается прочесть что-то по выражению лица Фрэнка. – Вы занимались сексом? – Нет, – быстро отрезает тот. – Нет, разумеется, нет. Джерард медленно выдыхает. – Ты раньше спал в одной кровати с Брайаном, так? Когда выпивал или падал в дроп после встречи с каким-нибудь клиентом? Фрэнк поджимает губы и, кажется, начинает понимать, к чему тот клонит. Но потом трясет головой. – Это другое. – Потому что ты подчинялся Майки и Питу? – интересуется Джерард, вновь поглаживая его подбородок, словно снова погрузился в глубокие размышления. – Да, – отвечает Фрэнк, а затем добавляет: – Сэр. – Ты считаешь, что подчинение обязательно должно вести к сексу? – улыбнувшись, спрашивает тот. Фрэнк хмурится. Нет, вовсе нет. Ну, он думает, что, возможно, раньше так и было… когда он еще работал с клиентами и… ну-у, может быть, даже не только тогда. В большинстве случаев, ага. Но клиенты бывали и такие, кто просто хотел, чтобы он играл роль какой-нибудь мебели или типа того – которым просто нужно было иметь над кем-то влияние на часок-другой. И, поразмыслив над этим, он начинает применять этот опыт к себе. То, что они делают с Джерардом, не всегда связано с сексом. Ну да, многое, конечно, связано, ведь такие у них отношения. Но вот моменты, когда тот вел его по квартире с завязанными глазами или когда ему нужно было сохранять неудобную позу, были сродни катарсису, словно некая форма психотерапии. Когда Фрэнку требовалось на какое-то время отключиться, Джерард был рядом с веревкой наготове и становился его опорой, пока тот уплывал на спокойные задворки своего сознания. Это согревало, утешало. – Нет, – наконец, отвечает он. Джерард улавливает решительность в голосе Фрэнка, судя по искорке, сверкнувшей в его глазах. Словно он начинает гордиться им еще больше. И это… Фрэнк наконец ощущает, как исчезают последние нотки страха, и их сменяет теплота, которую он чувствует, когда радует своего доминанта. – Значит, вчера у тебя был тяжелый вечер, и ты просто попросил друзей о помощи, – подытоживает Джерард. – И Майки предложил сцену, после которой тебе стало легче? Фрэнк кивает, освобождаясь от руки, по-прежнему покоящейся на его подбородке, и прячет лицо, уткнувшись лбом в плечо Джерарда. Тот посмеивается и сжимает его в крепких объятиях. – Ну, значит, на этом пока и остановимся, – шепчет он. – Думаю, я смог донести свою мысль. – Да, сэр, – мягко произносит Фрэнк, прижимаясь к нему еще сильнее. – Можем теперь поехать домой? * – Ты уже двенадцать раз прошелся по этой пачке. Фрэнк смотрит вниз – и действительно, Патрик прав. Левый угол пакета с документами, который он готовил для Гейба, сцеплен степлером не меньше двенадцати раз. За последнюю неделю он изучил каждую, какую только смог найти, стипендию для детей, про которых система предпочитает забывать. Для таких, кто пропускает много уроков, потому что им приходится работать, чтобы дома на столе всегда была еда. Таких, кто едва может сдать все предметы, потому что не в состоянии открыть учебники из-за депрессии. Таких, кто даже не пытается вступать в кружки и секции, потому что и так еле справляется с тем, чтобы высидеть уроки в кабинете, полном сверстников. – Точно, – бормочет Фрэнк, отодвигая пачку в сторону и приступая к следующей. – Ты в порядке? – спрашивает Патрик и, чтобы тот не чувствовал себя неловко под его вниманием, не перестает щелкать что-то на компьютере. Типа того? Фрэнк не совсем уверен, как он себя чувствует последнее время. В основном старается быть постоянно чем-то занятым, так что даже не успевает об этом подумать. Джерард однажды заставил его взять паузу и поиграть на гитаре, а потом отправил на занятие по йоге. И, хотя Фрэнк ворчал всю дорогу, внутри все же признавал, что в результате чувствовал себя спокойнее. Но, если не учитывать ежедневные хлопоты и проблемы темперамента, то нет, Фрэнк не думает, что он в порядке. Письмо из юридической фирмы по-прежнему лежит у него в сумке, и он уверен на все сто, что они захотят с ним связаться уже очень скоро. А еще он не перестает ощущать эту странную неловкость рядом с Майки и Питом, что, конечно же, не их вина, да и Джерард больше не поднимал эту тему. Фрэнк знает, что тот сказал еще не все, что хотел, и у него наверняка припасен какой-нибудь важный урок, который он хочет преподнести Фрэнку, но пока это не произойдет, Фрэнк так и будет весь на нервах. Он понимает, что странно себя ведет; что Брайан и Рэй видят, что мысленно он не с ними по тем вечерам, когда они встречаются вместе; что Трэви начинает расстраиваться от того, что Фрэнк перестал ему открываться. Он просто не знает, как это объяснить. Он… ему кажется, что он чувствует себя так, будто кто-то потянул за ниточку и начал медленно его распускать. Ему нужно что-то такое, что позволило бы чувствовать себя в безопасности. – Ага, – врет Фрэнк, лучезарно улыбаясь в ответ. Патрик, кажется, не убежден, но он не из тех, кто будет давить и давить до тех пор, пока Фрэнк не психанет и не выдаст ему все с потрохами. В такие дни он начинает ценить Патрика еще сильнее. Фрэнк остается на работе куда дольше, чем положено, и то уезжает лишь потому, что Гейб буквально выталкивает его за дверь с поручением посмотреть дурацкий фильм и съесть ведро мороженого. Как будто то, что творится у него в голове, можно исправить тем же способом, как и стереотипное кино-расставание. Однако же ему и правда становится чуточку лучше, когда он добирается до дома – как и всегда. Это место вроде как обратилось его собственной крепостью, где никакой из внешних кошмаров не может его тронуть. Особенно учитывая то, что у него есть Джерард, который противостоит всем этим монстрам ради него. Джерард стоит на кухне, хмурясь на миску перед собой, а затем тыкает в нее прибором. – Не думаю, что она должна выглядеть как клей. Ухмыльнувшись, Фрэнк останавливается за ним, обнимая руками за талию и прижимаясь лбом к его спине. Джерард издает довольный звук и подливает в то, что сейчас пытается приготовить, еще немного миндального молока. – У меня для тебя есть подарок, – говорит он Фрэнку пару мгновений спустя. – Надеюсь, не то, что у тебя в миске. – Иногда ты такой засранец, – прыснув, заявляет Джерард. – Так что там за подарок? – с любопытством спрашивает Фрэнк. Джерард оставляет свой кулинарный эксперимент и убирает миску в раковину, прежде чем выпутаться из объятий Фрэнка. – Пойдем в кабинет. О-о-о-о, подарочек-то кинковый. Подарки такого рода быстро набирают популярность у Фрэнка. Например, вместо какого-нибудь безвкусного сувенира с недавней поездки на фестиваль, Джерард привез ему очень красивый флоггер, а потом наглядно продемонстрировал, какие красивые отметины он может оставлять на Фрэнке. Когда они заходят в кабинет, Джерард поворачивает Фрэнка к себе лицом и мило ему улыбается. Тот уже собирается опускаться на колени, но Джерард отрицательно трясет головой и кладет руку ему на талию. – Такой хороший мальчик, – шепчет он, и сердце Фрэнка наполняется теплом. – Но я не хочу, чтобы твой разум был затуманен сценой, когда я тебе его подарю. Фрэнк поджимает губы, гадая, к чему же тот пытается подвести. – Пожалуйста, присаживайся, – говорит Джерард, кивая в сторону желтого стула, который обычно занимает Фрэнк. Заинтересованно взглянув на Джерарда, он послушно выполняет поручение, пока тот останавливается у сундука. Присев, Фрэнк наблюдает, как Джерард достает оттуда кожаную коробочку. Пододвинув сундук поближе, он садится на него, чтобы оказаться с Фрэнком лицом к лицу. – Хорошо, – выдыхает Джерард. – В общем, я уже какое-то время об этом думал, – говорит он, улыбаясь так, будто взволнован и в то же время в восторге от происходящего. – Но то, что произошло на днях у Майки, натолкнуло меня на мысль, что, возможно, сейчас для этого как раз самое время. Фрэнк хмурит брови. – Думаю, этот опыт показывает, как ты вырос с тех пор, как мы начали наши отношения, – Джерард замолкает, чтобы ему улыбнуться. – У тебя не было контракта, и ты столь пренебрежительно относился к своему подчинению, позволял кому угодно делать все, что им взбредет в голову. Теперь же подчинение приносит тебе пользу настолько, что ты ищешь в нем комфорт и утешение. Фрэнк перестает улавливать суть разговора и просто пялится на черную коробочку, недоумевая, что в ней может находиться такого, что Джерард решил толкнуть целую речь. – Хочу, чтобы тебе было комфортно подчиняться своим друзьям, если они предложат тебе сцену, – говорит Джерард. – Знаю, в прошлом ты пережил что-то такое, из-за чего тебе сложно на это пойти… но я хочу, чтобы ты понял: это не то же самое, как если бы я отдал тебя другому. Фрэнк, ты же понимаешь, стоять на коленях перед Майки – не то же самое, как если бы я тебя ему отдал? Фрэнк сглатывает. Ну, теоретически, да, понимает. Это совсем не то, что с ним делали некоторые клиенты. Так что он кивает в ответ. – Нет, здесь мне нужно устное подтверждение, – настаивает Джерард. – Да, сэр. Я понимаю. – Понимаешь что? – уточняет тот. – Что ты не отдаешь меня другим людям, – говорит Фрэнк. Джерард выдыхает, выглядя так, словно с его плеч свалился большой камень. – Хорошо. Думаю, ты так испугался с Майки и Питом… и в тот раз с Майки, потому что тебе нужно было какое-то подтверждение, что ты мой – что бы ни произошло. У Фрэнка пересыхает во рту, потому что теперь кусочки начинают складываться воедино. Ему кажется, будто сердце вот-вот выскочит из груди, когда Джерард открывает коробочку и показывает ему ошейник внутри. В нем нет ничего особенного, но Фрэнк думает, что он идеален. Это обычный кожаный ошейник такой ширины, которая напомнит ему о принадлежности Джерарду, но в то же время не привлечет внимания, если Фрэнк будет носить его на людях. По центру расположен маленький серебряный замок с – Фрэнк тянется поближе, чтобы как следует его рассмотреть – замочной скважиной в самом низу. – Тебе не обязательно его брать, – говорит Джерард. – Это серьезный шаг. Даже для меня. У Фрэнка начинает пощипывать глаза от бурных эмоций, что сейчас бушуют внутри. Джерард дарит ему это… дарит вообще все. Хочет, чтобы Фрэнк мог свободно быть собой, мог делать то, что ему необходимо, при этом не переставая чувствовать защиту своего доминанта. Джерард так просто во всем разобрался, в то время как сам он ощущает себя так, словно до сих пор тыкается в темноте в надежде найти верный путь. – Фрэнки? Тот отрывает свои дрожащие руки от ошейника и поднимает взгляд на Джерарда, замечая, как полны его глаза трепета. Будто это он сейчас должен быть взволнован. Будто Фрэнк мог бы его бросить, отказать ему и… и, черт, на него еще никогда в жизни не смотрели так, будто до ужаса боятся его потерять. Еще никогда он не чувствовал такой любви, что сейчас исходит от Джерарда. – Можешь его на меня надеть?