Антон пялился на источающий пар свёрток с таким скептицизмом, будто бы он мог в любой момент встать и плюнуть ему в лицо. Запах был приятным, вокруг прилично и чисто, а персонал приветлив, но почему-то никакой уверенности во вкусе у парня так и не появилось.
— Фигня какая-то, — буркнул Шастун, осторожно расправляя бумагу обёртки.
— Ой, да ладно тебе, — вытирая потёки соуса с бороды, рассмеялся Макар, — Это вкусно!
Шастун красноречиво выгнул бровь, глядя на друга с искренним недоверием. В целом, он больше не сомневался в том, что подаваемые блюда в этом заведении могли его отравить — Илья заказал себе точно такую же позицию из меню и уплетал теперь за обе щеки. Но вкусовые рецепторы поберечь всё же хотелось.
— Да вкусный блинчик! — возмутился друг, — Чего ты нос воротишь?
— Блинчик должен быть сладким, — нахмурился Антон, приподнимая свёрток и принюхиваясь, — Или с мясом. Максимум. И то извращение. А это? Фигня какая-то.
— Ты хотя бы попробуй!
— Ну зачем? — вскинулся Шастун, невольно привлекая к себе внимание единичных посетителей, — Зачем пихать салат в блинчик? Можно я отдельно съем Цезарь и отдельно — блинчик?
— Не драматизируй, — стукнул кулаком по столу Илья, — Ешь и всё. Это часть посвящения. Хочешь жить в Ростове — ешь блинчик!
Антон для вида ещё поворчал, но покорно сделал первый укус. Блинчик оказался не сильно сладким, несколько постным и в меру масляным. Сам по себе уже был неплох, но, стоило Антону со второго укуса добраться до начинки, как слюны во рту разом стало больше. Нежная курочка, свежий сочный помидор, несколько ломтиков салата, плавленный на жаре блинной сковороды сыр и головокружительно прекрасный соус — в сочетании с мягким и нежным блином оказались идеальны.
Видимо, Шастун всё же не смог сдержать довольный стон, потому что Макар добродушно рассмеялся, хлопая его по плечу.
— Говорил же, — гордо вскинул нос он, — А летом у них классные лимонады подают. Обязательно попробуем.
— Это возмутительно, — едва пережевав наспех откушенную половину порции, взмолился Антон, — Это же просто шаверма из блинчика. С салатом внутри. Насилие над культурой! Оно не должно быть так… вкусно.
— Это ты ещё блин-кебаб не пробовал.
— Блин-
чего?!
Но Макар в ответ только рассмеялся, видимо, не собираясь удовлетворять любопытство друга. Антон, доедая свой блинчик в тишине, покосился на экран с меню над кассами и мысленно прикинул, какое блинчиковое безобразие собирался попробовать в следующий раз.
Прошло не больше пары недель с того дня, как Макар и Оксана раскрыли Антону глаза на своё истинное обличие, и это, говоря откровенно, не сильно изменило отношения между ними. Поспособствовало более доверительному общению, да, но дружба их была крепкой и тёплой и до этого. Единственное, что Шастун мог отметить, как прогресс, так это огромное количество шуток, основанных на магической составляющей окружавших его людей. Они не обижались, только подкалывали его в ответ, поразительно часто цитируя «Сумерки».
Конечно, друзьям всё ещё не нравился Арсений. Он часто появлялся в кафе, встречал или провожал Антона, флиртовал с ним во время заказа и приготовления кофе. Наверное, они понимали, что Арс много значил для Антона и не мог ему навредить, но им тяжело доводилось даже простое общение с вампиром. Да и тот, в свою очередь, не сильно стремился знакомиться с друзьями своего парня.
Антон не считал это чем-то ненормальным. Арсений в целом был достаточно тихий и апатичный, он редко сближался с людьми, а если и общался с кем, то ничего личное в это общение не вкладывал. Многим он казался высокомерным, надменным и стервозным, и пусть Антона и возмущали колючие взгляды в спину его парня, он не стремился что-либо изменить. Арс вырос в закрытой коммуне, где ему с самого детства внедряли мысль о том, что общества стоит остерегаться, люди — опасны, а контроль — главное, поэтому было бы странно, если бы Попов
не боялся общаться с людьми.
К тому же, пока Арсу было комфортно с тем кругом общения, что у него был сейчас, Антон просто не имел права что-либо делать.
— То есть они просто не видят вас? — удивлённо вскинул брови Антон.
— Да, Оксана хорошо наколдовала нам защиту от чужих волшебных существ, — поддакнул Макар, попивая свой кофе из милипусечного по сравнению с его рукой стакана, — Каждый из них, кто зайдёт в наше кафе, почувствует лёгкое головокружение и туманность во взгляде. Этого вполне хватает для того, чтобы они не смогли прислушаться к своим способностям и понять, что за кассой стоит оборотень.
Вечером по Пушкинской гуляло очень много людей. Кто-то выгуливал собак, кто-то играл на гитаре или скрипке, видно было и несколько опаздывающих домой школьников, носящихся между прохожими с громким хохотом, и беззаботных студентов, вольготно расположившихся на открытых верандах безызвестных кафешек и болтавших между собой, заливисто смеясь и восторженно жестикулируя. Горели жёлтые огни уличных фонарей и гирлянд, деревья отбрасывали длинные тени на клумбы, укрытые неглубокими сугробами, а шум дороги громыхал где-то далеко, будто бы это был не самый центр города, а какая-то облагороженная окраина. Только гул толпы, тихий и монотонный, плыл по улице уютной волной.
Несмотря на лёгкий декабрьский морозец и подтаявший снег, хлюпающий под ботинками, вокруг было так светло и красочно, что внутри разливалось мягкое тепло. Хотя, думал Антон, этот жар исходил не столько от самой атмосферы города, сколько от людей. Южных, добродушных и экспрессивных. Таких насыщенно ярких и открытых, что казалось, будто сам Ростов смеялся их голосами.
— Знаешь, это странно, — наконец отмер Антон, — Могу поспорить, что я тоже почувствовал это головокружение, когда впервые к вам зашёл.
— Ой, глупости, — выбрасывая пустой стаканчик в урну, отряхнул руки Макар, — Скорее всего, тебя просто мутило после очередной трапезы твоего кровососа.
— Тогда он выпил не так много, — закатил глаза Антон, радуясь тому, что румянец можно было замаскировать шарфом, — И вообще. Он никогда не пьёт настолько много.
— Как скажешь, — примирительно поднял руки Илья, хитро прищуриваясь, — Ты, кстати, так и не рассказал, для чего выходные взял.
— Поедем с его семьёй знакомиться, — задумчиво пиная чей-то снежок, ответил Антон, — Свадьба будет. Уже.
Макар кивнул, хотя всё ещё выглядел слишком ехидным и довольным. У него, наверняка, было ещё много комментариев на этот счёт, но он благоразумно предпочёл промолчать, чтобы не смущать друга сильнее обычного. Да и чтобы просто его не нервировать лишний раз, всё-таки знакомство с родителями парня всегда волнительно, даже если брак — уже решённый вопрос.
— И ты веришь в эту тему с родственными душами? — вместо этого задумчиво протянул Илья.
— Ну, — Антон сделал паузу, набирая в грудь побольше воздуха, а затем устало выдохнул его, не найдя вовремя достаточно убедительные слова. Следующая попытка вышла более удачной, хотя голос его теперь звучал слегка надломленно и неуверенно, — Я верю в то, что моя кровь идеально ему подходит. Это научно подтверждено. И я понимаю, что свадьба в таком случае — способ удержать удобного человека рядом с вампиром. Логично, что в дальнейшем тема про «истинное родство душ» и «любовь до гроба» была во многом романтизирована. Возможно, выдумана. Нужно же было как-то убедить глупеньких людишек в том, что брак с нечистью на их же пользу.
— Вампиры всегда были привилегированной кастой, — вставил Илья, задумчиво цокая, — Богатыми и могущественными то есть. Не думаю, что кто-то из простых и бедных людей мог отказаться от такого брака. Для них это было спасением, пусть и с перспективой каждые пару недель оказываться на столе главным блюдом.
— Так ты себе это представляешь? — ухмыльнулся Антон, возмущённо пихая друга в бок.
— Ой, а что? Хочешь сказать, что это происходит на шёлковых простынях в полумраке горящих свечей?
Антон задумчиво хмыкнул, чтобы за тем с гаденькой ухмылкой на губах выдать:
— В прошлый раз меня ели, усадив на стиральную машинку. Он снял с меня футболку, долго крыл шею засосами, чтобы разогреть кожу, увеличить приток крови. А потом он на протяжении всей трапезы держал меня за волосы. А я держал его за..
— Всё-всё, я понял! Мерзкие женатики! — затыкая уши, Макар стартанул с места, убегая от разоткровенничавшегося друга. Антон со смехом начал его догонять, и прохожие без лишнего ворчания просто расступались перед ними.
Это была середина декабря, и Антон впервые за долгие годы почувствовал нечто, похожее на чувство ожидания праздника. Нового года или свадьбы — ещё не разобрался. Но ждал с нетерпением.
***
Семейное поместье Поповых находилось не так далеко от Ростова, как Антон представлял себе ранее. По рассказам Арсения это было какое-то очень уединенное место, фактически посёлок, в котором проживали одни вампиры. Располагался посёлок недалеко от Старочеркасска, так что Арсений позволил себе вольность и прогулял субботнюю пару по физкультуре, чтобы свозить Антона в этот маленький городок, где каждая улица была исторической.
Антон не был большим любителем архитектуры, но и его скудного культурного просвещения хватило для того, чтобы полюбоваться старыми и величественными церковными комплексами, милыми колоритными домишками и не менее колоритными жителями.
На главной улице уже готовились к воскресной ярмарке, и продавцы начинали завлекать к себе туристов и проезжих ростовчан, охотно рассказывая про свой рукодельный товар, сдабривая речь старыми, почти забытыми словечками.
Антон действительно не любил экскурсии и долгие прогулки. Для него путешествия заканчивались на главной улице центральным парком, а единственные достопримечательности, которые он охотно посещал — ГУМы и ЦУМы. Но почему-то в этот раз он не жалел о том, что согласился прогуляться с Арсением по вымершему городу, целиком превратившемуся в исторический памятник.
Именно в этом месте Антон впервые услышал, как звучит настоящий Ростовский говор, попробовал облепиховый чай, заваренный на самоварном кипятке и выловил в толпе несколько сияющих серебром взглядов, мимолётно решив, что это местные русалки выбрались из студённой воды, чтобы насладиться игрой и пением народного ансамбля.
Сидя на берегу Дона, укрытый теплом Арсеньевского бока, Антон перекатывал в голове из стороны в сторону новые воспоминания и не мог представить себе нечто более прекрасное, чем это утро. Арсений нежно держал его за руку, тыкался губами в висок, и его присутствие рядом ощущалось таким правильным, что Антон почти испугался этого настойчивого и очень насыщенного чувства.
Возможно, и было что-то реальное в той версии, где их единение не заканчивалось кровью.
Впрочем, вскоре от томительного и прекрасного чувства не осталось и следа. После обеда приехала Вероника, чтобы забрать и подвезти их до дома, и её ехидные смешки и многозначительные взгляды заставляли Антона настойчиво краснеть, стараясь прикрыть пятнистую шею растянутым воротом футболки.
— Арс, на Антоне твоя одежда? — притворно удивилась девушка. А когда Арсений разразился недовольным рычанием вперемешку с громкими ругательствами, рассмеялась, — Просто спросила. Чего ты сразу заводишься?
Антон, конечно, всю оставшуюся часть поездки прятал взгляд на чёрных резиновых ковриках новенькой Нивы, поэтому пропустил момент, когда поля-поля-леса превратились в величественные дома-дворцы, огороженные трёхметровыми стенами забора. Ещё больше Антон удивился, когда машина завернула во двор одного из таких дворцов.
Конечно, Арс говорил, что в этом месте живут в основном одни вампиры, но Антон не думал, что их дом будет всерьёз соответствовать его стериотипному представлению о гнёздышке вурдалаков. Осовремененное, конечно, — никаких горгулий на крыше и чёрного гранита, — но всё равно стереотипно большое, величественное и помпезное.
В целом, к моменту, когда они вошли в прихожую, задерживаясь там, чтобы снять грязные ботинки, Антон справился и с шоком, и со страхом, и с нервозностью. Только смущённые пятна румянца всё ещё окрашивали его щёки — Вероника продолжала пилить его хитрым взглядом и время от времени шуточно дралась с Арсением, тоже порядком стеснённым её вниманием.
Антон терпел-терпел, шёл вперёд и искренне верил, что знакомство пройдёт хорошо. В конце концов, родители Арса, по его же заверениям, были взрослыми и тактичными людьми.
— Арс, на нём твоя одежда? — первое, что услышал Антон, переступив порог просторного и светлого зала.
Он тут же несчастно простонал, теряя все остатки терпения и воли. Ухватился за своего парня мокрыми и дрожащими пальцами и крепко зажмурился, не желая видеть отражение своего красного лица в отполированном плиточном полу.
— Мам! — Арсений с готовностью укрыл его собой, позволяя несчастно засопеть в плечо, а сам звучал строго, пусть и тоже был готов провалиться под землю от стыда, — Ну что вы устроили, в самом деле!
— Прости-прости, дорогой, — Антона коснулась нежная женская ладонь, и только в этот момент он понял, что фраза была адресована ему. Оторвался от комфортабельного плеча и слепо заморгал, вновь приспосабливаясь к яркому свету. Перед ним стояла женщина средних лет, красивая безумно, мягко улыбающаяся и невероятно счастливая, — Привет. Я не хотела тебя смутить. Просто для нас делиться одеждой — очень важный шаг.
— Так Арсений пытается перекрыть твой запах своим, — пояснил подошедший мужчина. Тоже невероятно красивый, статный и до боли в висках блистательный. Антон так загляделся на него, мысленно сравнивая со своим Арсом, что чуть не пропустил важную фразу мимо ушей.
— Зачем? — еле выдавил из себя Шастун, доверительно поворачиваясь к Попову, — Ты ничего не рассказывал мне об этом. От меня плохо пахнет?
— Это что-то вроде инстинкта, — перебила молчащего сына женщина, всё ещё не убирая горячую ладонь с руки Антона, поглаживая его покрытую мурашками кожу и практически вынуждая выпустить Арсения из крепкой хватки. Антон охотно вёлся на поводу, заинтересованный новой информацией, и поэтому вскоре позволил и снять с себя куртку, и усадить себя на кресло, — Ему настолько нравится твой запах, что он пытается скрыть его от окружающих.
— Хотя мы его ощущаем совсем иначе, — подала голос с дивана Ника, что уже вовсю уплетала какие-то вычурные рулетики, — Я, лично, не нахожу твой запах самым прекрасным на свете. Обычный такой запах.
— Но раз Арс так отреагировал, то для него он невероятно привлекателен. В этом и суть связи с донором, — мягко изменила ход беседы женщина, не отрывая своего восхищённого взгляда от смущённого вниманием человека.
— Настолько, что он не стесняется демонстрировать своё обожание публике, — неодобрительно протянул глава семейства. Арс скуксился под его строгим тоном и наконец покорно сел рядом, — Неужели настолько сильно гормоны взыграли? Посмотри, что ты с его шеей сделал! Кошмар, как он тебя только терпит, такого невоспитанного кровопийца.
— Пап, всё немного не так, — вступилась за брата Вероника, — Антон боится иголок. Настолько, что мне раза три пришлось доставать нашатырь, пока пыталась взять кровь для анализа.
— Правда? — обеспокоенно нахмурилась женщина, доверительно заглядывая Антону в глаза, — И как же вы…
Тот только пожал плечами, неловко почёсывая затылок и невольно пробегаясь пальцами по точкам укусов, уже успевших затянуться. Арсений кинул на него потяжелевший взгляд, и Антон тут же отнял руку, осознавая, что, возможно, оставлять на коже как можно больше следов — тоже какая-то извращённая вампирская причуда.
Дальнейшая беседа потекла мирно и тихо. Семейство обсуждало последние новости, интересовалось успехами детей и последними сплетнями родителей. Антон много рассказывал о себе, вскоре привыкнув к пристальному вниманию и множественным знакам внимания. Поповы заботились о нём, то ли специально, то ли тоже инстинктивно: подносили чай и варенье, открывали самые вкусные конфеты, пересказывали уже тысячу раз рассказанные в узком кругу родных шутки, открывали тайны и объясняли особенности иерархического устройства вампирского клана.
Антон совсем скоро перестал чувствовать себя лишним. Уже спустя пару часов он уютно лежал на плече Арсения, слушая, как Ника играет на пианино. Рука Арса почтительно лежала на его плече, даже не смея под строгим отцовским взглядом опуститься ниже, но Антон чувствовал, как клокотало у Арса в груди желание.
Попову нравилось, что он был здесь, нравилось, что семья его приняла, и он хотел заявить свои права.
В этом было что-то до щемящей теплоты в груди милое, но в большей степени что-то животное. Горячее и будоражащее.
Впрочем, скоро эта прекрасная атмосфера уюта и тепла была прервана дверным звонком.
— Пришли, — устало выдохнул отец семейства, неохотно вставая с места, — Антон, прости, что это происходит так сумбурно, но мы не могли отказать нашим соплеменникам в том, чтобы они пришли и посмотрели на тебя.
— Ничего страшного, — неуверенно протянул Шастун ему в спину, а затем обернулся к Веронике, — А почему это так важно?
— Они хотят убедиться в том, что ты действительно донор, и Арс не пытается с помощью обмана свинтить со свадьбы, — пожала плечами та, залпом допивая свой чай, — Не знаю, как они хотят это себе доказать, но, думаю, им вполне хватит вида на твою шею и одолженную одежду.
Её насмешливое подмигивание и недовольное ворчание Арсения потонуло в гуле голосов из коридора.
Когда гости с должной долей скептицизма на лице прошли в зал, Антон успел заметить среди них Гелю. Прекрасную, надменную и сверкающую, как всегда гораздо более совершенную, чем он сам. Он даже успел сильно расстроиться и испугаться её появлению, почувствовав себя лишним, но в следующее мгновение Арсений потянул его за руку вверх, заставляя подняться с дивана, а затем приобнял за талию, оставляя короткий поцелуй на бледной щеке.
Его глаза снова светились неоном, но теперь он не внушал чувство беспомощности и благоговения. Он мягко проникал под оболочку страха, раскалывая скорлупу неуверенности, грел самое сердце и удерживал на поверхности густой патоки неуверенности в себе, не позволяя захлебнуться в собственном путанном сознании. Он приводил в чувство. Вселял веру.
Антон улыбнулся в ответ и с этой уверенной, кажется, даже почти по-вампирски блистательной улыбкой пошёл встречать гостей.
***
На балконе было просторно и тихо. Слегка холодно.
Двери хорошо заглушали непрекращающийся гул голосов из зала, где банкет в честь предстоящей свадьбы и не собирался затухать. Антон не привык к таким долгим и интенсивным празднествам, да и постоянное внимание незнакомых ему
людей вампиров начинало раздражать. Он подловил момент, когда Арсения начали расспрашивать про учёбу, и выскользнул из его цепких объятий, выходя на балкон.
Тут стоял небольшой столик, пара стульев и огромный горшок с не менее огромной пальмой. На улице было темно и немного холодно, но Антон не собирался возвращаться назад за курткой.
Ему нужно было пространство. Немного тишины и спокойствия, чтобы вновь вернуть на лицо ту самодовольную и надменную мину, что он настойчиво изображал всё это время, достойно представляя себя не как случайного счастливчика, несправедливо оказавшегося не на своём месте, а как полноправного члена семьи.
— Ты сам догадался надеть его шмотки или тебя заставили?
Антон был горд собой, когда почти не вздрогнул, почувствовав приближение Ангелины. Она вальяжно развалилась на перилах, касаясь его ладони своей, поглаживая нежными пальчиками его, огрубевшие от постоянных ожогов.
Антон не знал, почему, но он не мог себя заставить её оттолкнуть. Он видел, как она пялилась на него весь вечер, замечал, как она пыталась воздействовать на него знающими ухмылками и гипнотическим взглядом, но не поддавался на провокации. То ли устал, то ли не видел в ней больше угрозу.
— Мне только сегодня рассказали про эту штуку с запахом, — пожал плечами Шастун, меланхолично рассматривая бесконечные поля у горизонта.
— Было бы интересно узнать, как ты действительно пахнешь, — тихо протянула Геля, осторожно наклоняясь к его шее ближе. Остановилась в считанных миллиметрах от горячей кожи, мимолётно заглянула в глаза Антона и, не обнаружив в них никакого протеста, нежно провела аккуратным носиком по линии его челюсти.
Её красивые неоново-синие глаза медленно прикрылись, ресницы затрепетали под светом фонаря, а затем она плавным движением отстранилась. Восстановив хоть какое-то подобие дистанции между ними, Геля ещё долго стояла с закрытыми глазами. Блаженно молчала, кажется, даже не дыша, улыбаясь совсем незаметно, самыми уголками губ.
Мгновение спустя выражение её лица изменилось, приобретая грубые, жёсткие черты. Она не раздумывала над чем-то, а прислушивалась, забавно по-собачьи наклонив голову в бок.
— Зря я это сделала, — хмыкнула наконец Геля, открывая свои теперь обыкновенные, человеческие карие глаза, — Кажется, у меня будут проблемы.
— Почему?
— Неприлично чужих мужей пробовать, — подмигнула она и, не дожидаясь новых вопросов, объяснила:
— Я про запах. Мы его ощущаем чуть иначе. Физически-то носом, но после этого на языке всегда ощущается его вкус. Вкус крови. Для нас это, как пригубить вино перед трапезой, — улыбнулась дружелюбно, разворачиваясь на месте, чтобы быть с собеседником лицом к лицу, — Кстати, ты вкусный. Уверена, Арсений это более чем смог тебе доказать, — махнула рукой на пятнистую кожу шеи парня, — Но для остальных вампиров ты тоже ничего, если тебе было интересно.
Антон кивнул болванчиком, не зная, что ещё стоит сказать в такой ситуации. Он чувствовал себя несколько неловко, потому что то, как вела себя Геля сейчас, совсем не соответствовало тому сучьему образу, что он составил для неё в своей голове. Конечно, она была самоуверенная и дерзкая, немного надменная, но он замечал это во всех вампирах. Как видовой признак.
А она, ко всему прочему, была ещё эмпативная, бережная и очень тактильная.
Её руки не прекращали трогать его истерзанные работой ладони, и почему-то это не вызывало в нём никаких отрицательных эмоций. Эти ласковые поглаживания и нежные пощипывания приковывали к себе, завоёвывали, гипнотизировали. Они грели, вынуждали ластиться ближе, просить больше и настойчивее.
Несмотря на всю гамму негативных чувств, скопившуюся внутри за долгие месяцы со дня первой встречи, Антон волшебным образом смог быстро перестроиться, разглядев в Геле хорошую подругу. Он больше не видел в ней угрозу, не чувствовал враждебность, хотя вполне мог бы, учитывая то, что она буквально
попробовала его.
Это была какая-то странная интуиция. Внутренний свет, который бесконечно тянулся к девушке, умоляя подпустить её неприлично близко. Довериться и не бояться.
— Ты расстроилась? — без лишнего контекста спросил Антон, поддаваясь таинственному чувству.
— Нет, — хмыкнула Ангелина, отточенным движением откидывая волосы за плечо, прижимаясь к боку парня своим, — Мне не о чем беспокоиться.
— Я понимаю. Ты в любом случае будешь невестой будущего главы, — припоминая иерархию клана, проговорил Антон, — Но… Арс.
— У меня не было к нему чувств, — перебила его Геля, с всезнающей ухмылочкой пихая в бок острым локтем, — Он, конечно, хорош собой. Самый красивый, самый эрудированный и самый понимающий, по моему экспертному мнению. Но, — задумчиво пожевала губу, кидая на бурлящую толпу гостей за стеклом балконной двери потемневшим от внезапно нахлынувшей тревоги взглядом. Резко выдыхая, будто готовясь к прыжку с парашютом, встала на носочки и прошептала Антону на ухо:
— Он рассказывал тебе про то, как убил человека?
Шастун невольно отшатнулся, безмолвно шокированно уставившись на неё. Внутри всё похолодело от её тёмного, будто покрытого пеленой страшной тайны тона.
— Тогда я не буду тебе это говорить, — покачала девушка головой, ещё раз проводя носом по его челюсти, чтобы затем устало прислониться лбом к гладкой бритой щеке, — Это личное. Пусть он сам расскажет, когда будет готов.
— А если не расскажет, — удерживая её ладонь, словно боясь, что она уйдёт, бросив его на съедение собственным страхам, прошептал Антон.
Ангелина в ответ нежно улыбнулась, всё же мягко отстраняясь. Развеивая темноту, проговорила:
— Это не такая страшная тайна, как тебе кажется. Он замечательный, я бы никогда не стала его хвалить, если бы это не было правдой. Просто то, что произошло… Это навредило ему. Заперло его природное начало, напугало и оттолкнуло от собственной силы. Ты же заметил?
Антон отстранённо кивнул, и Геля ободряюще ему улыбнулась. Она уже была у двери, держалась за её ручку. За стеклом балкона её семья стояла одетая и в любой момент готовая уйти — похоже, несдержанные знаки внимания действительно считались чем-то непозволительным, раз они так быстро собрались домой. Девушка тоже торопилась, но напоследок позволила себе бросить Антону ещё один хитрый взгляд, прошептав:
— Спроси у него, кто такой Вадим.
А затем беззаботно помахала рукой и скрылась в гуле множества голосов.
Антон снова остался на балконе совсем один, но теперь стоять в тишине и холоде было не так комфортно и спокойно.
