***
Отработать смену и никак не продемонстрировать свою настороженность было сложно. Антон искренне надеялся, что у него это получилось, хотя Оксана постоянно оглядывалась на него с кривоватой улыбкой, а Илья каждый раз, проходя мимо, бросал хмурые взгляды на искусанную шею и замотанное запястье. Хотя, возможно, они всегда себя так вели, просто Антон раньше этого не замечал. Теперь, осознавая причину их странного поведения, Шастун старался как можно реже выставлять на обзор свои раны, натягивая горло свитера выше и старательно пряча пластыри на руке за браслетами, пусть и не мог отделаться от мысли, что уж ему-то стыдиться и скрывать было нечего. Точно не перед ними. В этот день посетителей в кафе было мало, а после обеда колокольчик над дверью так и вовсе замолк на долгие десятки минут. Друзья возились на складе уже почти целую вечность, и тишина внезапно накрыла собой так сильно и крепко, что у Антона перехватило дыхание. Именно в этот момент раздражение и обида достигли своего пика, заставляя парня нагло усесться прямо на столешнице барной стойки, словно воздух вверху был чище и мог заставить его сделать полноценный вздох, выдавливая из лёгких напряжённую злость. В руку из кармана вывалился амулет, Шастун задумчиво повертел его между пальцами. Обычный металл, нержавейка, с выцарапанной на крышке четырёхконечной звездой. Внутри шелестела выжженная трава, но Антон не успел рассмотреть её внимательнее, когда рядом с ним оказалась Оксана. — Как ты его снял? Она была не то напугана, не то возмущена. Выхватив вещицу из вспотевших ладоней, игнорируя внимательный прищур, с лёгкостью вскрыла крышку и тихо выдохнула пару ругательств, перебирая кончиком пальцев сухие листики. Макар рядом хмуро следил за её движениями через плечо. — Меня больше волнует, зачем ты его на меня надела, — наконец выдавил из себя Антон, даже не пытаясь скрыть разочарование и недоверие в голосе. Девушка замерла, сначала недоумённо уставившись на Шастуна, а затем торопливо переглянувшись с Ильёй. — Тот кровосос, который заходил за тобой, — неуверенно начала она, неосознанно делая шаг назад и уже на автомате осматривая шею Антона, едва сдерживая полную жалости дрожь в голосе. Шастун не знал, как на это реагировать, поэтому лишь снова нервно подтянул ворот свитера вверх, — Ты знаешь, что он делает с тобой? Твои следы на шее… Не выдержав, замолкла, громко сглатывая вязкий ком страха. Макар мягко сжал ладонь на её плече и продолжил, всем своим видом демонстрируя едва ли сдерживаемое отвращение: — Мы подумали, что он пользуется тобой. Пьёт твою кровь, да ещё и так нагло, не скрывая следы своих преступлений! — Амулет должен был сделать тебя неприятным для кровососа, — вставила пояснение Суркова, — Они не убивают людей, поэтому он бы просто нашёл себе другой.., — запнулась, пытаясь подобрать слово благозвучнее, но, долгие секунды спустя, выдохнула устало: — Другой сосуд. Антон кивнул, давая понять, что принял их объяснение. Они продолжали стоять рядом, ожидая от него хотя бы слова, но он не мог выдавить из себя ничего внятного. В душе всё билось от тревоги, от осознания, что его новоприобретённые друзья не только знали о существовании вампиров, так ещё и до смерти боялись их. Они пытались защитить его от Попова, понимая, что тот пил его кровь. Может, Антону тоже стоило бояться Арсения? Может, он действительно чего-то не понимал и не знал? Нет, нет. Шастун даже помахал головой, выметая дурные мысли вон. Они его не знали. Не так, как его знал сам Антон. Они не понимали, о чём говорили, они видели в укусах только жажду и жестокость и понятия не имели о том, как много эти следы значили для Антона и как долго он добивался того, чтобы они появлялись снова и снова. Поэтому он мягко улыбнулся, спрыгнул со столешницы и как можно вежливее произнёс: — Спасибо за заботу, но этот кровосос не делает ничего против моей воли. — Или просто заставил тебя так думать, — недоверчиво выдавил Макар. — Нет, на меня его гипноз не работает, — твёрдо и уверенно ответил Антон, внутренне надеясь, что ему не придётся объяснять, почему, — Но, кстати, откуда вы знаете про вампиров? И как ты это вообще сделала? Оксана замерла, застенчиво опуская взгляд на пол, а Илья поджал губы, словно его поймали на чём-то постыдном. Знания, которых не было нигде и ни у кого, волшебная трава, загадочные переглядывания — у Антона внутренний сыщик восторженно захлопал в ладоши, а голос сам собой сорвался на счастливый высокий тон: — Ох, стойте. Вы не люди! Колокольчик над дверью перебил любые потенциальные попытки Макара оправдаться. Шастун кинул быстрый взгляд на вход, но, увидев там только коллег с другой смены, на мгновение засомневался, стоило ли продолжать этот разговор. Оксана рядом заметно напряглась, зажимая в ладони сломанный амулет, а Макар запоздало приветственно кивнул. Повисшее в воздухе напряжение не смогло укрыться от новоприбывших. Паша настороженно оглядел помещение, выглядывая посетителей или посторонних, а затем поинтересовался: — Что тут происходит? — Антон знает о том, что его пьют, — хмуро ответила Суркова. Паша напрягся всем телом, импульсивно хватая испуганно вздрогнувшую Лясю за руку. Они молчали пару мгновений, будто пытаясь осмыслить произошедшее. Антон тоже задумчиво потупил взгляд, понимая, что и эти люди всё это время скрывали от него правду о себе. Правду о том, что они не были людьми вовсе. Вау. Первым отмер Серёжа: — Чего?! — И ты не против, что этот кровосос использует тебя, как еду? — тут же отозвался Воля, прерывая едва начавшийся поток ругательств и скептично скрещивая руки на груди. — Во-первых, этот кровосос — мой парень, — возмущённо вступился Антон, стараясь не краснеть под удивлёнными взглядами слишком сильно, — А во-вторых, нет, не против. Моя кровь идеально подходит ему для беззаботной жизни без голода. И мне это всё, — показал на свою шею, — Мне это нравится. — Этическая сторона всё ещё хромает, — выгнув бровь, заметил Серёжа. Ляся поддакнула ему, отмирая от первоначального шока и снимая наконец с себя пальто. Друзья вокруг тоже будто оживились, начиная наперебой обсуждать, насколько было приемлемо пользоваться кровью своего партнёра в качестве еды, кажется, совершенно игнорируя стремительно краснеющего Антона. — Эй! — чуть ли не топнув ногой от возмущения, прикрикнул тот, возвращая всеобщее внимание, — Он со мной честен, аккуратен и нежен. И у нас всё взаимно. А вот вы до сих пор не сказали мне, кем являетесь! В этот раз молчание длилось недолго. Паша заботливо забрал пальто жены, повесил его в раздевалке, оставив там и своё, а пока Серёжа бегал за сменной обувью, предложил сесть за стол. Оксана с Ильёй снова переглянулись, но теперь с несколько другим выражением, сели рядом с Антоном и расслабленно растянулись на стульях, уставшие после долгой работы стоя. Атмосфера разрядилась, но Шастун всё ещё старался строить грозную мину, чтобы они не решили, что его снова можно обмануть. Наконец, когда каждый из работников кафе расположился за столом, готовый к откровенному разговору, Воля начал: — Мы с Лясей оборотни, — развёл руками и улыбнулся, будто бы это было очевидно, — Не так давно стаю образовали. А Серый к нам прибился пару месяцев назад, после того как переехал. — То есть, — Антон дал себе пару мгновений на размышление. Вдох, выдох. Лёгкий смешок, — Оборотни? — Да, — уверенно кивнул Паша, незаметно сжимая взмокшую ладошку жены под столом, — В нас есть, образно говоря, вторая личность. И эта личность — животное. Мы волки, а Серый… — Умолкни, — чуть ли не прорычал Матвиенко. Между друзьями началась шутливая перепалка, разгоняемая громким хихиканьем Оксаны, и Антон был почти благодарен им за это. После принятия факта существования вампиров, осознание существования и оборотней должно было даться гораздо легче. Стоило приглядеться и можно было увидеть, как в них прослеживалось что-то животное: острые клычки, не такие длинные, как у вампиров, но более широкие и заостренные, незаметные ежеминутные принюхивания друг к другу, система осторожных касаний. Казалось, они постоянно общались не только словами, но и запахами, движениями, едва ощутимыми вибрацией в воздухе порыкиваниями. Да, Антон определённо мог это принять. — Ладно, — громко остановил обсуждение он, переводя взгляд на друзей со своей смены, — Вы тоже оборотни? — Нет, — слегка взволнованно начала Оксана, — Я — речная нимфа. — Ого, — с нескрываемым восхищением подался к ней ближе Антон, — Нимфа? Как русалка? — Да, наверное, — застенчиво заправила русую прядь волос за ухо Суркова, — Но на самом деле не очень. Говоря откровенно, мы мало чем отличаемся от общепринятого образа ведьм. Просто исторически жили на берегах, молились речному богу и использовали дары воды в повседневной жизни. Никакой магии. Просто наука и опыт, — вытянула перед собой сломанный амулет, высыпая на стол выжженную траву, — Видишь? Тут вербена и лимонник. Кровососы терпеть их не могут, один запах кажется им отвратительным. Поэтому и засунула их в этот кулон. Антон задумчиво кивнул, пытаясь как можно дружелюбнее улыбнуться. Что-то ему не нравилось в этом рассказе, что-то казалось неправильным, но Оксана не врала и не пыталась скрыть правду, поэтому повода для нового витка разбирательств не было. Не хотелось трепать нервы всем присутствующим только из-за странного предчувствия, которому Шастун не мог даже дать внятную окраску. Поэтому он повернулся к Макару и выжидательно уставился на него блестящими от предвкушения и ожидания глазами: — Ну а ты? Тот замялся, неожиданно краснея. Вцепился в стол стальной хваткой и поджал губы, стараясь не смотреть другу в глаза. — Да скажи ты ему, в этом нет ничего постыдного, — вступилась Ляйсан, уверенно перегибаясь через стол и мягко обхватывая его широкую ладонь своей. Илья ранимо посмотрел на неё побитым взглядом, но кивнул, выдыхая рвано: — Я — фея. — Фея? — не сдержал смешок Антон, — Фея чего? Пива? Под всеобщее перехихикивание, Илья невпечатлённо выгнул бровь. — Очень смешно, — хмуро отозвался он, мстительно щипая улыбающуюся Оксану за бок. Чуть погодя, размышляя над чем-то не дольше минуты, встал с места, — Идём. Громко зазвенел колокольчик над дверью, возвещая о том, что в кафе появились посетители, так что Оксана осталась в зале, обслуживая людей и параллельно передавая смену Лясе и Серёже. Макар же, уверенный в том, что его помощь не требовалась, повёл Антона мимо кухни и раздевалки в сторону кладовки. Открыв ничем не примечательную дверь, он выключил фиолетовую лампу и сделал шаг в сторону. Шастун ахнул, восхищённо разглядывая многочисленные переплетения стеблей и листьев. В маленьком помещении, едва ли больше размером среднестатистического балкона, было так много растений разной величины и красоты, что дверной проём казался порталом в чудесный лес. Каждое растение, каждый цветок дышали жизнью, излучая такой яркий свет и тепло, будто могли в любой момент заговорить, рассказывая о том, как им здесь хорошо. — Не знаю, есть ли в этом какая-то магия, — неуверенно произнёс Макар, — Я всё-таки думаю, что нет. Просто нам всегда удавалось выращивать то, что для других не дано вырастить. Самыми удивительными в этом мини-саду были цветы. Все совершенно разные, невообразимых расцветок и форм, источающие сладкий притягательный аромат. Антон никогда не видел ничего подобного, даже отдалённо похожего, будто это были ещё неизвестные, никем не изученные представители. Осознание уникальности того, что происходило в этой кладовке, в этом кафе, да и во всём этом городе, ударило по голове тяжеленной наковальней. — Неужели людей так мало? — задумчиво пробормотал Шастун, — Или мне просто повезло устроиться в место, где работают одни сверх-существа? — Нет. Кровососы сбиваются в семьи и живут спокойно. Множатся и расселяются повсюду. У них огромная инфраструктура, они имеют большое влияние даже в людском обществе, а мы.., — Макар громко захлопнул дверь в кладовку, не забыв снова включить лампу, — Нас слишком мало, и мы разрозненны. Оборотни, и те больше не образовывают в стаи. Антон нахмурился, недоумённо уставившись на переодевающегося в сторонке Пашу. Разве могли оборотни, учитывая их склонность к формированию огромных семей, тоже оказаться в меньшинстве? Но Воля только пожал плечами, уверенно завязывая фартук на талии: — Многие стыдятся своей второй личины и игнорируют её, причисляя себя к людям. — Я не видел других фей, мои родители тоже. Скорее всего, большая их часть тоже предпочитает идентифицировать себя, как людей, — поддакнул Илья, — Оксана раньше жила в поселении с сородичами. Их было около двадцати, но Дон обмельчал, и многие переехали в низовья, к Азовскому морю. Она не захотела уезжать, и мы нашли друг друга случайно, а потом решили не расставаться и справляться с трудностями вместе. Поэтому тебе скорее просто повезло наткнуться на наше уютное гнёздышко. — А почему вы так не любите вампиров? — Они напыщенные и самодовольные, — с отвращением скривился Макар. Проводив уже готового к работе Пашу взглядом, нахмурился, добавляя заметно тише, — И опасные. — Вы боитесь, — обобщил Антон. — Все боятся, — ещё сильнее нахмурился Илья. — Я не боюсь, — уверенно заглянул парню в глаза Антон. Глубоко выдохнул, будто уже устал это повторять, хотя всё ещё определённо было впереди, — Возможно, я чего-то не понимаю или не знаю, но не боюсь его. И не собираюсь, — мгновение спустя смягчился, взяв друга за руку и внушая пристальным взглядом доверие, — Не переживайте, про вас я не расскажу. Но вы должны мне пообещать, что больше не будете пытаться меня "спасти" от него. Макар на долгие секунды замолк, будто бы взвешивая все за и против. Наконец слегка наклонился к Антону и прошептал: — Ты уверен, что он тебе не навредит? — Уверен, — не думая и доли секунды, ответил Шастун. — Ну, тогда я постараюсь в это поверить, — добродушно улыбнулся Илья, крепко, почти до хруста сжимая чужую ладонь в ответ, — Но завтра тебе не отделаться. Будешь рассказывать всё от начала до конца. Антону ничего не оставалось, кроме как кивнуть и согласиться. Раз уж решили быть честными друг с другом, то стоило быть честными до конца и обоюдно.***
На улице уже было до омерзения холодно, так что, добравшись до кинотеатра, Антон не стал даже слушать причитания Арсения. Схватил его за руку и стащил по лестнице вниз, буквально волоча за собой в тёплое помещение. Да, конечно, огромная лестница-трибуна с граффити на перекладинах выглядела идеальным местом для прелюдии перед первым всамделищным свиданием, но ветер с огромной скоростью бил в лицо мелкими каплями тумана, а у Шастуна не было шарфа и капюшона, так что пришлось идти на жертвы. Внутри было гораздо более людно и шумно, но безумно красиво и светло. Антон практически заставил Арсения избавиться от промокшей верхней одежды, сдав её в гардероб, и быстро купить билет на ближайший сеанс в маленьком зале. Не то чтобы он так хотел скорее посмотреть фильм, просто давящее смущение и нереализованное возбуждение после вчерашнего вечера заставляло его стыдливо прятать глаза, и в темноте это казалось более осуществимой задачей. Ряд взяли предпоследний, избегая смущающих мыслей про места для поцелуев, но в этом, как оказалось, не было никакого смысла, потому что к началу фильма других зрителей так и не обнаружилось. Фильм оказался до омерзения скучным, и Шастун предложил бы уйти, если бы его не разморило теплотой помещения, мягкостью кресел и томительным присутствием парня рядом. Темнота и уединение заставляли едва ли потухшее желание разгореться вновь. Антон прикусил губу, ощущая на языке солёный привкус крови и всем нутром взывая к скованному смущением Арсению. Посмотри на меня. Поговори со мной. Я так хочу тебя ближе. — Как всё прошло? — шумно сглотнув, будто по волшебству подал голос Попов. Антону даже пришлось потратить лишние пару мгновений, чтобы привести себя в чувство и поверить в то, что парень действительно заговорил с ним. Кажется, чуть ли не впервые за день. — Лучше, чем я предполагал. Неловко, конечно, но неплохо. — То есть я могу не съезжать? — кривовато улыбнулся Арс, поворачивая к нему голову. Шастун хитро улыбнулся в ответ, подаваясь вперёд и шепча почти в губы, наверняка обдавая чувствительные рецепторы вампира ароматом свежей крови: — То есть ты должен купить ей тортик в знак извинения за то, что собираешься трахнуть её внука. Вместо ожидаемого вожделения на лице Арсения отразилось какое-то странное сожаление. Боль и сожаление. Он потупил взгляд, неосознанно всё же облизывая губы и цепляя их клыками. Его зрачки были расширены, а дыхание участилось, но он сдерживал себя, пытаясь подобрать слова. — Что? Я сказал что-то не так? — тут же запричитал Антон, чуть отстраняясь и сглатывая густую слюну. В голове панически бились различные тревожные мысли, и ни одну из них он не мог полноценно сформулировать, поэтому просто вцепился в собственные коленки, — Прости, я просто… Я подумал, что раз уж мы во всём разобрались, то мы могли бы… — Антон, — горячая ладонь накрыла его побелевшие костяшки, стискивая в крепкой хватке. Арсений тяжело задышал ему в висок, ласково потираясь носом о завитушки волос. Заговорил тихо, но уверенно, нежно, завораживающе спокойно, будто пытаясь загипнотизировать хотя бы голосом, — Всё произошло очень быстро. Я… Ты мне нравишься. И я хочу тебя трахнуть, — прервался на короткий чмок во всё ещё окровавленные губы, задержался дольше положенного, стискивая пальцами чужой подбородок и углубляя поцелуй, вылизывая изо рта сладкий привкус крови. С трудом оторвался и продолжил с заметной хрипотцой: — Но мы не так давно знакомы, и между нами достаточно странные отношения. Мало того, что я пользуюсь тобой, когда голоден, так ты ещё скоро будешь обязан вступить со мной в брак. — Ого. Да ты боишься, — пьяно улыбнулся Антон в ответ. Сам вновь прильнул к губам в жадном поцелуе, но прервал его тихим стоном, когда сильная рука крепко стиснула его бедро. Мысли вернуть в прежнее русло было сложно, и выжидательно-строгий взгляд Арсения этому не способствовал, — Меня всегда поражало, что именно ты всего боишься. Это же я — жертва и еда, а ты — идеальный хищник! — Это была отсылка к «Сумеркам»? — недовольно пророкотал Попов, сильнее сжимая пальцы на бедре и поднимая ладонь выше. — Да, это была отсылка к «Сумеркам», — нагло ухмыльнулся Антон. Мгновение спустя веселье схлынуло, и он подцепил горячие пальцы Арса, переплетая их со своими. Узел в животе горячо пульсировал, но мозг всё ещё работал быстрее члена, поэтому Шастун смог выдавить взволнованно: — Тебя действительно так беспокоит то, что ты пользуешься мной? — Я чувствую, что это делает нас неравноправными в отношениях, — Арс хмуро уставился на экран, но руку не одёрнул, позволяя чуть влажным от пота пальцам успокаивающе поглаживать гладкую кожу кисти. — О, так мы всё-таки встречаемся, — улыбчиво буркнул Антон и, поймав недовольный прищур Арсения, хихикнул. Шастун проследил кончиками пальцев ход вен по предплечью к локтю, а затем вцепился в мятую ткань рубашки. Перекинулся через подлокотник, укладывая голову на широкое плечо, расслабленно вытянулся в кресле и продолжил лёгким и непринуждённым тоном: — А если я скажу, что мне нравится, когда ты меня ешь? — Это из-за яда, — тут же ответил Арсений, но Антон заметил, как его дыхание сбилось, а взгляд потяжелел. И пальцы снова принялись ощупывать внутреннюю сторону бедра. — Нет, — чуть неуверенно под наплывом возбуждения начал Антон, — Ну, то есть частично да. Но в большей степени я получаю удовольствие от осознания, что ты сильнее, — пальцы замерли над плотно обтянутой джинсами коже, а затем принялись выводить на ней гипнотические круги, поднимаясь то выше, то ниже. Шастун сдержал взволнованный вздох, возвращая себе трезвый ум, — Ты держишь контроль надо мной, ты пьёшь мою кровь и оставляешь на моей коже синяки и раны, и я возбуждаюсь от этого только сильнее. Мне приятно не столько осознание того, что ты можешь в любой момент оборвать мою жизнь, сколько понимание того, что ты никогда этого не сделаешь, — ноги свело сладостной судорогой от лёгких прикосновений, но Антон нашёл в себе силы, чтобы заглянуть Арсу в глаза и слегка приподняться, выдыхая ему в губы: — Потому что ты не животное, Арс. И не человек. Ты существо, выше и могущественнее всех, кто только есть на Земле. Ты мог бы найти и подчинить себе кого угодно, но выбрал меня, и это не может не возбуждать. Арсений молчал долгие минуты, продолжая беззастенчиво лапать уже мелко дрожащие от гиперстимуляции бёдра и вдыхать жаркий аромат чужого возбуждения. У него и самого глаза уже давно светились в темноте ярким голубым неоном, а неудовлетворение и жажда бились частым пульсом на виске, но он держался. Быстро чмокнув желанные губы совсем ничтожно-нежным поцелуем, Попов улыбнулся развеселённо: — Ты мазохист, да? — Антон в ответ растянулся в ещё более широкой и счастливой улыбке, на что Арсений рассмеялся уже совсем открыто: — Боже мой, ты же правда мазохист! Я встречаюсь с мазохистом! Они просидели до конца сеанса, но фильм так и не посмотрели. Последний ряд в зале пустовал, но это не имело для них значения — места для поцелуев были там, где они сидели.