Коллекция упавших звёзд

      Пряный чай Сэйки был особенно вкусен под вечер. Это стало своеобразным ритуалом в доме Арканы, когда хозяйка пила обжигающий сладкий напиток, а старший омега терпеливо дожидался своей порции ласк, самых чувственных и желанных. Лотта сидела за туалетным столиком, методично расчёсывая бурные волосы гребнем, и глядела на себя в зеркало. Сообщение Тэйке она послала через браслет минут десять назад, так что через пару мгновений он уже будет здесь. Министр Аркана выложила на заправленную чистыми простынями кровать подарок для наложника — тёмно-алую трабею, купленную на Коурге. Лотта и сама не скажет, с какого времени Тэй прирос к этому виду одежды, но выглядел в величественных длинных балахонах он и правда неплохо. Дико неплохо.       Леди усмехнулась своему отражению в зеркале и отложила гребень, бросив ленивый взгляд на окно. Этот день подходит к концу, а на завтра её ожидают новые дела и проблемы. Нужно будет наведать остальных омег, проследить за подготовкой степней к продаже, провести в покоях Лойко не меньше двух часов, обговорить с господином Риком некоторые нюансы, попросить у доктора Неццу более подробный отчёт о состоянии тэнгуна — когда начнётся течка, были ли у него партнёры… Строптивый омега, такой юный и сильный, она ужасно не хотела оставлять его на долгие четыре месяца, поэтому если его течка попадёт в этот диапазон, возьмёт Тэмму с собой. Еще и Тэйке сказать о командировке… Лотта снова хмыкнула, представив, какую лекцию друг прочитает насчёт того, как опасно во время гона находиться вдали от дома, без него. Но Аркана-то понимала, что её здоровье мало волнует Парламент, тем более, что цикл начинается в конце четвертого месяца, она могла успеть вернуться домой, а если и нет — тяжкую ношу пора передавать молодым омегам. Министр брала с собой Коула, так что не о чем переживать.       Мелодично звякнул браслет, оповещая о приходе невольника, и альфа поправила край той самой накидки, в которой Тэйка видел её сегодня днём. А под ней — ничего, словно бы Аркана устраивала дежавю, чтобы исправить дурацкую недоговорённость между ними. Она же видела, как омега изголодался по её телу, по ней, по её голосу и взгляду. И Лотта скучала, скучала по стройным ногам, лазоревым волосам и изящным рогам.       — Тэй, — альфа сложила ногу на ногу, чтобы тонкая ткань накидки не дала увидеть самое желанное. Ей нравилось дразнить.       — Госпожа Лотта, — наложник учтиво кивнул, так и застыв в дверях с подносом, на котором дымила чашка пряного чая. Взгляд, казалось бы, ничего не выражающий, смотрел только ей в глаза. Такой правильный, такой взрослый, старше своей альфы на четыре полных оборота. Тэйка всегда исполнял её прихоти, точно это были законы жизни и смерти, не иначе. Остальные — не такие. Остальные — прирученные, Тэйка же влюблен без памяти с первой же встречи. Аркана не верила в избранных, сказками о которых её пичкали в детстве.       — Спасибо за чай, — министр тряхнула копной волос, кивая на столик, и омега послушно подошёл, ставя поднос рядом с Лоттой, отступил, склонив голову. Заламывал руки, ждал. Леди тепло улыбнулась, беря чашку в руки и прикладывая к губам. Пряная сладость обжигала, разливая по телу тепло. — Я привезла тебе подарок, — она кивнула на трабею. — Примеришь?       Взгляд её полыхал, альфа ловко поменяла ноги, только взметнулись полы накидки, и сделала новый глоток. Омега без лишних пояснений понял, что хозяйка от него хотела, потянулся руками к броши, скрепляющей трабею, отстегнул. Зашуршала ткань в полнейшей тишине. Лотта втянула носом воздух, уловив запах чистого тела вперемешку с пряным чаем. Тэйка недавно был в купальнях. Интересно, который раз за день?       Яркий свет свечей выхватил из полумрака нежные плечи. Омега поймал её взгляд, медленно стягивая тёмно-синие одежды, обнажая выпирающие ключицы, грудь, плоский живот. Раздевался медленно, доставляя наслаждение, ведь альфа это любила. Лотта спрятала улыбку в кружке чая, исподлобья наблюдая за сползающей трабеей. Тэйка был выше неё, но не крупнее, просто силы ему было не занимать, трудно было быть над такой тушей, поэтому иногда… в самые сокровенные ночи… Аркана сглотнула, отгоняя воспоминания и замерев взглядом на сильных руках, придерживающих ткань на уровне паха. Вцепилась в чашку, неотрывно смотря на длинные пальцы. Дразнить любила не только она.       От рухнувшей на пол ткани всколыхнулась свеча, осветив мощный не по-омежьи член, нежные бледно-голубые яички и длинные ноги, крепкие и изящные. Лотта шумно выдохнула, скользнув взглядом по вздрагивающему органу, примечая тонкие венки и белые узоры, переплетающие всё тело целиком, на бедрах, животе, руках, груди, огибая извилистыми линиями соски и устремляясь к шее и выпирающему кадыку.       — Подойди, — тихо приказала она, снова примкнув к чашке. Невольник послушно оказался рядом, такой беззащитный, такой красивый. — Ты ревнуешь меня?       Вопрос, кажется, застал врасплох, потому как Тэйка вскинул на неё взгляд, приоткрыв рот и с полнейшей растерянностью смотря ей в лицо. Но альфа только нахмурила брови, снова приложившись к краям чашки. Никакой пощады по отношению к этому чувству, таков устав дома Арканы. Её наложники — семья, не соперники и уж точно не враги. Лотта не терпела дурное отношение омег друг к другу.       — Хочу напомнить, Тэйка, я не принадлежу ни одному из вас. То, как ты смотрел на Баку… Это непростительно.       — Да, госпожа. Прошу простить меня, госпожа… Я не знаю, что на меня нашло.       Старший омега рухнул на колени, беря её стройную ступню и примыкая к ней нежными губами, по очереди расцеловывая каждый палец. Какое смирение, какая верность. Аркана почувствовала, как сердце кровью обливается только от вида его раскаяния, но знала, что поступала правильно, потому что любое неповиновение нужно пресекать на корню.       — Ну же, подними голову, — мягко произнесла министр, касаясь ступней его щёк и побуждая посмотреть на себя. — Я верю тебе, Тэй.       Она огладила его лицо, а он закрыл глаза, всё так же стоя на коленях перед своей госпожой. Лотта вдруг игриво улыбнулась, пряча лицо в чашке, и скользнула ногой вниз по груди, задевая сосок. Почувствовала, как омега вздрогнул, весь подобрался, пока её ступня гладила живот, вдруг сорвавшись ниже, обогнула член, протиснулась меж бедер, побуждая раздвинуть ноги. Большим пальцем Лотта коснулась ануса, внутренне замирая от липкого жара, перевела взгляд на лицо омеги, с удовольствием замечая, как тот приоткрыл рот, судорожно хватая им воздух.       — Ты же знаешь, я люблю тебя, Тэйка. Очень люблю. Помнишь об этом?       Аркана надавила, чувствуя напряженные мышцы; его член, лежавший на её ноге, отвердел, блеснули капельки смазки. Министр сделала последний глоток чая, убирая ступню от его ануса и резко поднимаясь со стула, оправила свою накидку.       — Помню, госпожа, — хрипло отозвался раб, поднимая затуманенные глаза.       Альфа коснулась пальцами его рогов, нежно ведя до самого основания, скользнула к виску, зарываясь пальцами в лазоревых волосах. Бледно-голубая кожа, почти что белая, отливала в свете свечей странным мистическим светом. Таким завораживающим. Лотта хищно улыбнулась, закидывая его голову, оттягивая волосы, он был готов сделать всё. Послушный омега. Министр жарко выдохнула, ощущая собственное возбуждение, коснулась другой рукой набухающего клитора и подалась бёдрами навстречу, призывно раздвинув ноги. Тэйке намекать не надо было, омега облизнулся, подныривая меж её бёдер и обхватывая губами клитор, утыкаясь носом в трогательно кудрявый лобок. Министр ахнула, вцепившись в его волосы и вжав его голову сильнее. Тэй ласкал умело, водил горячим языком, попутно толкая пальцы глубже, под половые губы, где касаться никто, кроме него, не имел права. Постыдная женская тайна, почти что омежья, и от прикосновений хотелось стонать. Но Аркана резко убрала его руки, позволяя только сосать клитор, набухший, готовый излиться. Наложник опешил на секунду, но тут же принялся нализывать нежную головку, пыша горячим дыханием. Никто из омег дома Арканы не был меченным, хотя так иногда хотелось оставить лиловый синяк на затылке этого паршивца, такого искусного в своём деле.       Министр шумно выдохнула через рот, натягивая лазоревые волосы и побуждая омегу оторваться от своего занятия и взглянуть ей в глаза. Клитор пульсировал, набухший и горячий. До такого исступления умел доводить только Тэйка, и, собственно говоря, бессовестно пользовался своей способностью. Старший омега облизнулся, глядя в помутневшие глаза своей госпожи снизу вверх, ждал дальнейших распоряжений. Блестела в свете скупой свечи нежно-голубая кожа, и леди вцепилась в его плечи, побуждая подняться, и впилась в приоткрытые мягкие губы. Клитор дрожал от нетерпения, и Лотта толкнула наложника в сторону кровати, и новая трабея полетела вниз, только взметнулись алые ткани.       — Моя госпожа, — сбивчиво шептал Тэйка в перерывах между кусачими поцелуями, хаотично гладил любимое тело, то и дело приподнимая бёдра. Аркана рыкнула на него, схватив за кисти и прижав к подушкам над его головой.       — Ты знаешь, Тэй, я улетаю на Коургу через неделю, — тихо призналась она, лизнув твёрдый сосок и куснув нежную кожу. Почувствовала, как омега под ней вздрогнул, но продолжила вести языком по белесым узорам. — На четыре месяца.       — Лотта, гон… — напомнил невольник, но тут же протяжно застонал, когда она упёрлась задницей в стояк, дразняще потёршись об него.       — Я помню, Тэй. Поэтому я возьму с собой Коула. Он справится, Тэй, — сбивчиво зашептала министр, мокро целуя живот, считая губами рёбра.       Кажется, старший омега испугался её слов, как-то разом напряглись его плечи, он поджал колени. Аркана отпустила руки, затуманенным взглядом посмотрев в такие же лазоревые, как и волосы, глаза. Скользнула по аккуратным, не таким как у Олли, рогам. У наложника с планеты Саха рога (рог, оставшийся после побоя) были крупные, ветвистые, внушительные, немного пугающие, несмотря на хрупкость самого раба. У Тэйки не такие, у него они напоминают аккуратную диадему, почти что смыкающуюся на лбу, такими даже не ранить. Такой беззащитный, такой уязвимый.       — Тэй…       — Ты поступаешь неразумно, — сглотнув, сказал он, нахмурив брови. Сейчас Лотта вспомнила, что друг был старше. Не на десять полных оборотов, конечно, но всё же. — Для Коула это будет стрессом, — голос его сорвался, дыхание сбилось. Но даже возбуждённый, Тэйка умел держать себя на высоте, лежа под ней совсем нагой.       — И что ты предлагаешь? — сердито спросила министр, заведя руку за спину и коснувшись напряженного члена, проследила за тем, как изменился взгляд, но ни одна мускула не дрогнула на лице старшего наложника. В эти моменты Тэйка неимоверно злил.       — С каких пор ты решила брать в командировки кого-то? — голос был серьёзен, но махинации, которые продолжала сотворять Лотта, скользя по всей длине и задевая ноготками нежную головку, делали свое дело — омега сцепил зубы, свистяще выдыхая воздух. Сдавайся.       — С таких, что у Коула течка. У Нико и Самарта — тоже. Они полетят со мной, и ты ничего не сделаешь. Тебе же легче будет, и мне спокойнее. Прости, Тэйка, но тебя, несмотря на твою течку в конце четвертого месяца, я взять не смогу.       — Почему?.. — вопрос показался глупым и слишком капризным, видимо, даже Тэю, потому как омега тут же смутился и отвернулся. Сглотнул; вздрогнул кадык. Лотта опёрлась о его бока, чувствуя приятную тяжесть внизу живота, сверкнула глазами. Строптивость нужно наказывать. Леди рывком перевернула его на живот, побуждая выпятить задницу.       — Потому что ты уже взрослый, Тэй, не вредничай, — прошипела она, в отместку кусая округлую ягодицу и оставляя неглубокие следы от зубов. Тот дернулся, но остался на месте, призывно качнув бёдрами. — К тому же пора передавать полномочия. Я о тебе волнуюсь.       — Считаешь меня слишком старым? — должно было прозвучать как шутка, но вышло бурчаще и обиженно. Аркана не ответила.       Порывом нежности министр прижалась губами к недавнему укусу, словно извиняясь, огладила подушечками пальцев ноги, прошлась по промежности, нащупывая уже готовый к соитию анус. Горячий и мокрый, он пульсировал, и Лотта закусила губу, чувствуя собственное возбуждение, клитор истекал соками. Тэйке и правда нужен отдых. Омеги с дикой планеты 5-го сектора Мю не нуждались в постоянном контакте во время течки, они вообще спокойно переживали сей цикл без партнёра, так что отъезд Лотты никак бы не навредил здоровью старшего омеги, наоборот, принёс бы пользу. Принесёт пользу. Тэйка мальчик взрослый, понимает, что это важно. Не каждый день строятся межпланетные плазмопроводы, а для Сэйки это жизненно важно. Важно для планеты — важно для министра, и она готова оставить ради этого даже любимого омегу.       — Не злись, Тэй, ты же знаешь, я люблю тебя, — прошептала она, мягко вводя один палец и растягивая мокрую плоть, нажала на мышцы, протиснулась глубже, ногтем задевая чувствительную простату. — Когда я вернусь, всё у нас будет хорошо, я брошу все свои дела и буду с вами, договорились? Мы отпразднуем начало Нового Цикла все вместе. Даже если мне скажут лететь к чёрту на куличики, я всё равно останусь с тобой, обещаю.       Лотта добавила второй палец, слушая сбитое дыхание, глядела на упругую задницу, на алеющий укус, на скомканные простыни, на исписанную узорами спину. Она любила Тэйку, но променять благополучие семьи на его прихоти не могла, и он это понимал. Лотта рывком вытащила пальцы, пристраиваясь сзади, властно раздвинула половинки и вошла, омега только дёрнулся и шумно выдохнул. Высокий, сильный, взрослый. Порой, министр чувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой, чьи приказы и капризы Тэй готов исполнять ежечасно. Она толкнулась, мышцы сжались вокруг клитора, и леди завороженно наблюдала, как нежно-голубая плоть поглощала её, обволакивая влажным теплом.       Весь дух разом выбило, и альфа вцепилась в ягодицы, снова двинувшись вперёд. Наложник застонал пронзительно и громко, Лотта словно наяву увидела распалённое лицо, стекающую тёплую слюну, полузакрытые синие глаза. Но сегодня она не хотела встречаться с ним взглядом, поэтому только толкнулась сильнее, натягивая мощное тело, и вскоре стремительные толчки сопровождались влажными шлепками и громкими, ничем не сдерживаемыми стонами. Старший наложник бесстыдно двигался бёдрами навстречу своей альфе, кричал, вздыхал, мычал, закусывая от удовольствия простыни, министр видела это сквозь пелену наслаждения, втрахивая Тэйку в мягкие шелка. У них ведь всегда так — разговоры по душам, ворчание и протяжные стоны, сотрясающие комнату министра. И старший раб снова заснет на её постели, грея своим телом. Лотта закинула голову, вся мокрая и потная, сжимала омежью задницу, ощущая дрожь такого податливого тела — Тэй кончил вместе со стоном, выгибаясь в спине. Леди Аркана всё равно была главной в их паре, каким бы взрослым ни был старший омега. В её руках он всё равно плавился, подобно восковой фигуре с планеты Лагурра.       Лотта рыкнула, толкнулась, и тёплая сперма излилась внутрь, заставив Тэйку ещё раз простонать, обессиленно подаваясь бёдрами ей навстречу. Альфа хрипло выдохнула, отстраняясь и наблюдая, как белесая бесплодная жидкость струйками текла по ногам, капая на чистые простыни. Завтра с утра она их сменит. Лениво скользнула взглядом по едва державшемуся в стоячем положении Тэйке, мысленно усмехаясь, что даже его сильное тело легко устаёт. Грациозно пала рядом с ним, глядя в синие глаза, и широко улыбнулась.       — Скажи, что любишь меня, Тэй.       — Я люблю тебя больше всего на свете, — шёпотом проговорил, обессиленно упав рядом с ней. Ночь пахла минувшей страстью и почти погасшей свечой. Дом Арканы был оснащён новейшими плазменными лампами, но все же министр отдавала предпочтение живому огню.       Лотта хмыкнула, пристраиваясь у него на груди, и вдыхая родной запах. Тэйка всегда был символом надёжности. С самого начала именно он был той семьёй, к которой юная министр спешила после всех командировок и заседаний. И никто из наложников не сможет его заменить. Никто из наложников не сможет заменить кого-либо из её странной семьи, мысленно поправилась леди Аркана, обнимая тёплого омегу и слушая его мерное дыхание.       Вот так они и жили в своём маленьком, созданном тяжким трудом, мирке — слабые мужчины-омеги и сильная женщина-альфа.       — Спокойной ночи, Тэй.       — И тебе, Лотта.       Он любил называть её по имени, и леди не спешила запрещать. Ей тоже нравилось считать Тэйку равной себе. Только вот такого, к сожалению, она никогда не сможет себе позволить. Она — министр Аркана, она хозяйка этого дома, она наследница титула главы семьи, как старшая из детей. Леди Лотта должна быть сильной и гордой, но только не сейчас. Сейчас хочется в последний раз коснуться пальцами красивых рогов и провалиться в беспамятство, греясь теплом любимого тела.