Коллекция упавших звёзд

      Лотта закончила со всеми бумагами как и собиралась — к обеду. Пересмотр документов, привязанных к каждому приготовленному к продаже степню, не самое сложное дело, но весьма долговременное и нудное. Министру пришлось через единую сеть пробивать id-номера своих питомцев и вносить в базу живого товара планеты Сэйка, чтобы уже сейчас потенциальные покупатели смогли просмотреть основную информацию о скакунах. С этим вполне мог справится Вик, но невольник благополучно заснул, прикорнув к плечу госпожи, пока та сидела на диване и вбивала данные продавца через стационарный планшет, хранящийся прямо в кабинете, примыкающем к конюшням. Вроде пристройки для работы с документами. Будить своего наложника она не стала, так как лишний час работы стоит сладкого посапывания и блаженной улыбки. Он и так хорошо потрудился в её отсутствие, заслужил.       Аккуратно, чтобы не разбудить, министр потянулась, разминая затёкшую шею, и отложила планшет на стол, выключая его. Взглянула в сторону окна, за которым зелёное небо Сэйки освещало яркое полуденное солнце, и подумала о том, что обед Вику она закажет через браслет, а то паразит опять только к ужину найдёт для еды время. Кроме того ей нужно навестить Лойко и Нико — это у неё в ближайших пунктах строгого плана. Лотта тихо вздохнула, улыбнувшись той особенной улыбкой, которой улыбалась в минуты истинного спокойствия, и едва касаясь огладила светлые волосы Вика, заслужив еле слышимый вздох. Время прощаться.       Аркана переместила невольника на диван, не забыв подложить под голову подушку, и, одарив незаметным поцелуем, она покинула рабочий кабинет, а затем и конюшни, спеша обратно в поместье, где её ждали дела. Но самое неприятное из них она уже сделала — подготовила документы, а сейчас дело осталось за малым. Лотта хмыкнула, минуя сад и открытые сегодня по причине жары оранжереи. Махнула вышедшему Баку и нырнула в задний ход дворца, тут же втянув носом воздух. Сейчас её путь лежал к Лойко, и сей миг леди решила больше не откладывать, потому как из-за одного непослушного русала всё-таки пришлось перенести визит к течному омеге. Но альфа знала, что её мальчик с фиалковыми глазами обязательно её простит.       Она лихо перемахнула сразу через несколько ступеней, упрямо игнорируя лифты, и понеслась, влекомая запахом. Иногда она слышала за своей спиной злые слова, которые, видно, и не пытались скрывать. О ней говорили, что Лотта Аркана невероятно одинока, поэтому покупает себе невольников с разных концов Республики, чтобы перебить тот самый терпкий вкус одиночества. Но министр только смеялась на такие замечания, ведь ей удалось понять кое-что, что не дано понять ни одному обитателю ОРСВ — любовь купить нельзя ни за какие деньги. То, что она собрала гарем, это не попытка упиться чувствами до смерти, нет. Леди просто стремилась познать любовь во всех её красках, стремилась одарить ею всех, до кого могла дотянуться. Ещё она слышала замечания о том, что её одну на всех не хватит, что каждому омеге положен свой альфа, и на это Лотта тоже смеялась в лицо.       Любовь не должна занимать всю жизнь, любовь должна дополнять быт, а не перекрывать его. У каждого наложника было своё любимое занятие, у каждого была своя жизнь, и министр всего лишь была неотъемлемой её частью, а не ей целиком. Это не глупо, это — правильно. Лотта планировала дать каждому из своих невольников определённое, то, что сделает их счастливыми. Она платила за образования младших, она внесла законопроект, дарующий права рабам, для старших. Благодаря чувствам министр Аркана обрела смысл жизни, во имя них она шла к самой вершине, и вот это — любовь, та самая, всемогущая и несокрушимая. Да, иногда Лотта устаёт и опаздывает, да, бывает, что она валится с ног, бывает, что винит себя за то, что взяла на себя слишком многое, но потом ловит на себе любящие и верные взгляды, полные космической благодарности, и её отпускает — никто из её невольников ни разу не пожалел, что стал частью семьи Арканы. Никто не отринется от неё, будь выбор между свободной жизнью и Лоттой.       Леди поправила брюки, распустила собранные волосы, и датчик на дверях комнаты Лойко приветливо пиликнул, признавая хозяйку, и створки бесшумно распахнулись, пропуская её внутрь и одаривая сладостным запахом.       — Привет, милый, — ярко улыбнулась она парнишке, мягко подходя к кровати. После вчерашнего акта он стал выглядеть лучше — омеги планеты Коко благополучно переживают течку только в случае ежедневных разрядок, и, кажется, вчера леди расстаралась на славу. Эта особенность нередко вынуждает кокорийцев становиться рабами публичных домов.       Лойко шумно вздохнул, откидывая простыни, и даже соскочил с кровати, подскакивая к Лотте и прижимаясь к ней всем своим хрупким тельцем. Он определенно чувствовал себя лучше. Леди сжала его в ответ, мысленно отмечая, что Тэйке постоянно приходится доделывать за своей госпожой, ведь именно он отвечал за то, чтобы младший омега получал дозу лекарств, прописанных доктором Неццу и смягчающих процесс течки, и поэтому леди не сдержится сегодняшним вечером от благодарности.       — Вы очень красивая, госпожа, — проговорил Лойко, закидывая голову и улыбаясь своей детской улыбкой. Лотта хмыкнула, огладив кончиками пальцев бледное лицо, и поцеловала наложника в лоб, попутно вдыхая желанный запах.       — Спасибо, милый. О, ты почти доделал, да? — она заметила на столе почти законченную скульптуру, а омега неловко кивнул, ожидая оценки своего самого строгого критика. — Что ж, это определенный успех, — серьёзно начала альфа, подойдя ближе и не выпуская наложника из объятий, — Эти линии. Весьма детально. Ну-ка, а это что? — Аркана потянулась к вылепленной из глины кокорийской богини справедливости, и Лойко мигом обернулся, вглядываясь в свою работу. — Вот тут, — леди улыбнулась, пройдясь пальцами по шее омеги и запустив их в короткие чёрные волосы, а потом другой указала на всю скульптуру разом. — Это же сам идеал.       Невольник зарделся, смущённо отвернувшись, а министр просто поцеловала его, шепча о том, что у него настоящий талант. Мальчишка не ответил, только сладко застонал, когда Аркана потянула его на кровать, опрокинув на шелковые простыни.       Вот в этом был весь смысл — вдохновлять на новые свершения, научить жить заново и радоваться дарованными мгновениям. И в этом, конечно, была заслуга пламенной любви, которую Лотта дарила весьма искусно, но в большей своей степени сами невольники находили в себе силы идти дальше, вставали с колен, на которые их поставила Республика, и под руку с Арканой шли по лестнице к своим собственным вершинам.       Леди распахнула лёгкие одежды, примыкая разгоряченными губами к худой груди и слушая сладкие постанывания. В воздухе смешались запахи глины, полных желания тел и сладости, маревом которой был окутан течный омега. Министр скользнула пальцами по раскинутым рукам, улыбнулась, и Лойко улыбнулся в ответ, разведя в стороны худые колени. В жизни леди полно чудес, но самое важное и невероятное заключается в росте, которая она наблюдает на протяжении вот уже десяти лет.       С рычащим стоном она примкнула губами к коленям, облизнув их и скользнув ниже, к узким ступням, наблюдая, как трогательно поджимались пальчики, явно взволнованные всем происходящим.       — Через пару дней я вернусь на Коургу, — еле связывая между собой слова сообщила Аркана, попутно наглаживая обнажённые бедра невольника, и взглянула в бездонные глаза, вдруг наполнившиеся печалью. — Ровно на четыре месяца. Что скажешь? Пока я в отъезде, — альфа трепетно поцеловала худой живот, вслушиваясь в хриплый вздох, — сделаешь для меня скульптуру? Какую захочешь, но для меня, хорошо?       — Как пожелаете, моя госпожа, — губы его болезненно искривились, предупреждая рыдания, но в следующую секунду омега лучезарно улыбнулся той улыбкой, которая могла бы осветить весь мир целиком. — Я буду ждать вас.       Воздух заискрился, и Лотта хлопнула глазами, осторожно, словно пробиралась сквозь густые леса Коко, нагнулась к лицу невольника, запечатлев на его губах долгий благодарный поцелуй. Она никогда не боялась говорить о своих сложностях, ведь вероятность, что её не поймут, равнялась абсолютному нулю.       Лойко неловко скользнул руками по её спине, и министр тут же метнулась вниз, где истекала соками пульсирующая плоть. Невольник взвыл от удовольствия и откинулся назад, позволяя Аркане выцеловывать промежность и думать о том, что запах течного омеги когда-нибудь сведет её с ума.       Время неизбежно клонило к вечеру.

***

      Обедать пришлось на ходу, потому как господин Рик сообщил через браслет, что у него есть важное объявление, о котором следовало поговорить лично. И вот теперь Лотта сломя голову неслась в его кабинет, едва ли не бросив в Тэйку пустыми тарелками, в которых он принёс ей обед. На что старший омега лишь проворчал о том, что госпожа при таком режиме питания когда-нибудь доведёт себя. Альфе пришлось развернуться, одарить невольника поцелуем и только потом умчаться прочь. Но ворчания обещались быть возобновлены сегодняшним вечером, так что сильно положения её жест не исправил. И, хоть Лотта и готова была слушать заботливый нудеж старшего невольника целый день, но сейчас — господин Рик.       Хозяйка поместья влетела в кабинет управляющего, словно бежала от стаи волков, не иначе, и альфа встретил её удивленным взглядом, поправив съехавшие на нос очки. Его должность оплачивалась неплохо, но он почему-то предпочитает не такой уж и дорогостоящей операции это раритетное старьё. Лотта улыбнулась. Чужие странности ей всегда нравились — они делали людей особенными.       — Доброго утра, господин Рик, — поприветствовала она и, шумно выдохнув, уселась на стул, закинув ногу на ногу. — Вы хотели меня видеть?       — О, министр Аркана, если бы я знал, что вы воспримете это так серьёзно, добавил бы, что это не так срочно, — добродушно усмехнулся управляющий, проведя по экрану встроенного в столешницу планшета, монитор тут же вспыхнул ярким цветом, отображая над собой голограммы таблиц и списков.       — Пока выдалась минутка, — вздохнула леди, подавшись вперёд, — стараюсь всё делать сразу.       — Да, ваша поездка, — кивнул господин Рик, еле заметно нахмурившись. — Моё сообщение её тоже касается. Мне тревожно, министр, — скривив губы, поведал альфа, а Лотта тут же нахмурилась. — На протяжении нескольких дней я наблюдал странную активность в наших архивах, но не придавал этому большого значения. Но всё-таки кое-что меня настораживает — это не Парламент, это кто-то извне проверяет наши данные.       — Ищут компромат? — криво усмехнулась леди, откинувшись на спинку стула и сложив на груди руки.       — Вполне вероятно. Сигнал анонимный, я не могу определить его источник.       — Чёртова свобода доступа, — прорычала Лотта, нагибаясь к столу и окидывая тяжелым взглядом статистику посещения архива. Процент столбца «Другой источник» превышал известные на добрую половину при том, что среди последних числился и Парламент и все министерства Республики по отдельности.       У Лотты Арканы было много врагов. Всех их не сосчитать при помощи таблиц и процентов, они были разные и каждый сам себе на уме. Одни стремились занять её место, вторые узнать секрет оглушительного успеха на политической арене, третьи просто сбросить её с пьедестала, чтобы не мозолила их завистливые глаза. Леди давно научилась улыбаться им в лица, гордо шагая мимо них, но никогда не забывала о том, что рядом с ней идут одиннадцать омег, за которых она в ответе. И которые надеются на неё.       — Ничего не получат, сволочи, — прошипела Лотта, с ненавистью отключая экран. — Мою броню не пробить, так что не волнуйтесь, господин Рик. Я вас услышала, — альфа подняла руку, предупреждая его дальнейшие слова, и поднялась со стула. — Я вас уверяю, что с нашим домом ничего не случится. Я обо всём позабочусь.       Министр всегда побеждала, она всегда и во всём выходила победительницей, а жалкие попытки сломать её она пресечёт на корню. Она чиста перед собой и законом, поэтому нет смысла бояться того, что некто узнает о её затратах, — пусть подавится. Лотта широко оскалилась, окинув взглядом кабинет управляющего, зацепилась за золотые статуэтки, красивые портьеры, висячие кашпо с длинными растениями-лианами, и поклялась самой себе, что защитит свой дом любой ценой — не в первой.       — Спасибо вам, господин Рик, — оскал сменился на благодарную улыбку, и Аркана прощально кивнула, зашагав к двери.       — Не за что, министр… Ах, и ещё кое-что! — окликнул её альфа и вновь пиликнул планшет. — Господин Нито Каплана прислал вам именное приглашение на торжественный вечер, который состоится на Коурге.       Лотта задумчиво пожевала губы, а потом мысленно поблагодарила саму себя из прошлого за то, что наказала господину Рику проверять все её сообщения, прежде чем она сама их прочтёт — так было меньше стресса, ведь если бы она увидела приглашение от этого мерзкого типа, пришедшее на её личный планшет, разбила бы беднягу-гаджет на месте.       — Ответьте согласием, — коротко отозвалась леди и всё-таки покинула поднадоевший кабинет, выскользнув в коридор. У неё в кармане лежал гребень в виде переплетенных виноградных лоз для непослушных каштановых кудрей Нико, и она спешила его вручить.       Тяжко вздохнув, альфа качнулась на пятках и припустилась вперёд, минуя картинные галереи и лестничные пролеты. Гнев закипал в груди, подмываемый тревогой, и Лотта стремилась отвлечь его мыслями и чувствами, пыталась напомнить себе, как соскучилась по ворчливому лагуррскому принцу, но отчего-то внутри была только дрожь и неприятная липкость. Не нравилась ей эта активность в архивах. Ещё и приглашение от Капланы! Да что б он сдох, лицемерная скотина.       Она прекрасно помнит, как пару лет назад ссора с этой крысой едва не стоила ей должности, ведь — надо же! — Нито Каплана сообщил Парламенту, будто Лотта Аркана наживается на невольническом рынке, получая часть доходов от продаж. Министру тогда пару месяцев пришлось доказывать, что никакого дохода она не получала, при этом ещё умудрившись не вплести в расследование Грэга. О, она тогда знатно попотела, каждый вечер возвращаясь домой злая и уставшая, полная ненависти к самой себе и правительству Сэйки. Но больше всего она ненавидела Каплану, и чувство это ещё подпитывала его любовь к издевательствам над омегами-рабами. Настоящая тварь, каких поискать.       Тяжко было, альфа тогда изъела бы саму себя изнутри, если бы не любовь и поддержка, которыми она питалась и которые так искренне ей дарили. Тэйка чуть с ума не сошёл вместе с ней, верно и стойко просиживая ночи напролёт рядом за рабочим столом, нежными пальцами массировал её затёкшую шею. Лотта нежно улыбнулась, сворачивая в нужный переход. Баку заваривал успокоительные отвары из собственно выращенных растений, Коул каждый божий вечер готовил целебные ванные, Вик полностью брал на себя конюшни, каждый чем-то пытался помочь. Это был первый раз, когда Аркана увидела своих невольников такими — сплоченными, неравнодушными, внимательными и любящими. Она тогда так расчувствовалась, что даже разрыдалась на плече того самого Нико, который день за днём на протяжении всего расследования твердил, чтобы она не смела распускать нюни, а Лотта просто замазала слезами его одежды. Змей тогда долго ворчал, но с небывалой нежностью смахивал слезинки, сцеловывая их и слизывая с щек.       Альфа беспрепятственно скользнула в покои лагуррца после того, как получила разрешение хозяина обители, и замерла в нерешительности прямо на пороге, всё ещё утопая в воспоминаниях.       — Утро доброе, госпожа, — раздалось раздраженное приветствие, и Лотта отмерла, оборачиваясь в сторону звука и заставая Нико в полунагом виде, сидящим прямо на кровати. — Не сочтите за грубость, но вы выглядите так, словно с утра успели завалить добрый десяток лагуррских быков.       — Сочту это за комплимент? — хмыкнула Аркана, двинувшись прямо к нему. Невольник тряхнул кудрями, закусив клыками нижнюю губу, и метнулся рукой к шее, яростно царапая зудящую кожу.       — Сочтите за что угодно, — рыкнул тот, а глаза зеленые так и вспыхнули, как только альфа оказалась в нескольких шагах от него. Снова провёл ногтями по шелушащейся чешуе, и Лотта не сдержалась, перехватила его ладонь, прижав к груди.       — Ну-ну, вон уже — до крови расцарапал. Доктор Неццу прописал тебе мазь, а ты всё упрямишься как ребёнок, — покачала она головой, ища глазами спасительный тюбик. — Вынуждаешь меня.       — К чему это? — подозрительно прищурился невольник, но руку не отнял, только нетерпеливо поелозил бедрами по простыням. Аркана решила, что на этот вопрос ответ Нико и так прекрасно знает, поэтому только ловко дотянулась до мази, лежавшей на тумбе, и бесцеремонно умостилась на коленях лагуррца, сверкнув карими глазами.       Сквозь открытое окно в комнату влетел порыв тёплого ветра, окутав замеревшие тела запахом сада, и Лотта словно в забвении коснулась чешуйчатых скул самыми кончиками пальцев. Невольник шумно выдохнул, и альфа видела, как тяжко вздымалась его обнажённая грудь в ожидании ласки. Мягкая улыбка осветила её лицо, и она потянулась губами к шелушащейся коже, примкнув ими к щекам и вызвав протяжный полувздох-полустон на грани со змеиным шипением. Нико безумно нравилось, когда госпожа покусывала зудящую кожу во время линьки, хоть упрямо отрицал своё удовольствие, называя Аркану избалованной извращенкой. Но если бы наложник не содрогался в забвенном удовольствии каждый раз, как она касалась его чешуи, то никогда бы не подумала продолжать эту экзекуцию.       Лотта широко облизнула ярко-зелёную щеку и вцепилась зубами в неприятно шелушившийся участок, с невероятной точностью определив, где именно надавить сильнее, чтобы докучливый зуд немного спал. Нико сжал руками её плечи, облегченно выдохнув, и альфа переместилась на другую скулу, аккуратно покусывая и облизывая.       С шеей дела обстояли сложнее, потому как упрямец разодрал её в кровь. Аркана недовольно прорычала проклятия, осторожно убирая мешающиеся кудри, и обвела языком проблемный участок, благоразумно решив, что здесь лучше применить мазь, как бы не скюрчивался от недовольства сам Нико. Прописанная доктором мазь пахла стерильностью больницы, и альфа выдавила полупрозрачную субстанцию, аккуратно втирая её в шею наложника.       — А сразу бы намазал, ничего бы не было, — вздохнула Лотта, бережно обрабатывая кожу. — Иногда мне кажется, что ты умышленно ею не пользуешься, хитрец, потому что тебе нравится, как я тебя кусаю, м?       — Вот ещё, — фыркнул Нико, захлебнувшись в этих двух словах, и быстро отвёл взгляд. Надо же, леди удалось смутить горделивого ворчуна дома Арканы. — Не нужно мне это.       — Да ну? — фыркнула альфа и тут же куснула неприкрытые плечи, дождавшись в ответ сдавленный стон. — Ты знаешь, что я приду к тебе, когда у тебя предцикленная линька, а ещё больше буду спешить, если ты доведешь себя как сейчас. Хитрый змей, — последние два слова она прошептала ему на ухо, жарко выдохнув, и наложник под ней ощутимо вздрогнул. — Что скажешь в своё оправдание?       — Прошу простить, — сглотнув, выдал невольник, а Аркана даже вздрогнула, отстранившись и заглянув в затуманенные желанием зеленые глаза. — Что сказать в своё оправдание? — змеиный принц криво усмехнулся. — Я соскучился. Я так истосковался по вам, что самому невыносимо от этого.       — Оправдания принимаются. И извинения тоже, — выдохнула Лотта ему в лицо и, наконец, примкнула к призывно приоткрытым губам, нежно кусая податливую плоть.       Нико вцепился руками в её плечи, и министр опрокинула его на кровать, нависнув сверху, и заново заплетенная коса коснулась худой груди под аккомпанемент тихого стона.       Лагурра славилась своими минералами и восковым искусством. Местные жители вытворяли невероятное, создавая целые восковые города, укрепляя изначально хрупкий воск только им известным способом, который позволял творениям жить долго. Но декоративные фигурки отлично плавились и служили больше для декора, которому позволено быть хрупким. Аркана нередко сравнивала минуты страсти с плавлением воска, потому что тела в её руках становились податливыми и беззащитными, горячими и мягкими.       Она проложила влажную дорожку из поцелуев вдоль груди к облаченному в легкую ткань паху и замерла, подняв взгляд на распалившегося Нико, который задыхался от чувств, вмиг растеряв всю свою гордость и несносность. Невольник тоже напоминал восковую статуэтку с его родной планеты, и Лотта невольно улыбнулась, проведя заботливыми пальцами по плечам, груди и впалому животу, вслушиваясь в хриплое дыхание. А потом нагнулась, подцепляя зубами топорщащийся сосок, обласкав его языком. Нико выгнулся в её руках, словно змея, не сдержав голоса, и комнату пронзил сладкий стон, замерший на манящих приоткрытых губах. Альфа надавила пальцами на твёрдый сосок, чувствуя собственное возбуждение, обжигающе сильное.       Змеиный принц лежал под ней лохматый, полный желания и страсти, с раскинутыми в разные стороны руками и похотливо раскрасневшимися щеками. Ореол зацелованного соска потемнел, добавляя развратности, и Лотта рыкнула, одним резким движением стягивая оставшуюся на невольнике одежду под одобрительный оскал.       — Вот так бы сразу.       — Не язви, милый, — напряженно прошептала она, снова нагибаясь к распаленному телу, мягко кусая шелушащуюся кожу паха, умело игнорируя набухший омежий член.       — Ах!.. что вы… — Нико взвился под ней, упираясь ладонями в плечи, и широко раскрыл глаза, влажно выдыхая. — Богатейская извращенка, — тихо сообщил он, пока Лотта с упоением вылизывала поджавшиеся яички, покрытые нежными перламутрово-зелёными чешуйками.       На Лагурре младшему сыну вождя жилось несладко, это министр хорошо знала. Его готовили к замужеству с альфой высокого ранга, с альфой другой расы, что обитала по-соседству с чешуйчатым народом. И имя этой расе — наги, люди со змеиным хвостом вместо ног. Младшего принца учили всегда угождать супругу, младшему принцу запрещали грубить, запрещали отказывать, запрещали наслаждаться. Омега должен только ублажать, не более. Аркана прекрасно была осведомлена о тонкостях супружеских связей планеты Лагурра и ненавидела их за то, что до сих пор не в силах приобщить Нико к обоюдному удовольствию. Змей никак не может смириться с тем, что и он может получать наслаждение во время соития, ведь это неправильно, это непонятно, это дико, это всё странности богатейской извращенки.       — Расслабься, сладкий, — промурчала альфа, мягко раздвинув его ноги, и одарила тысячью поцелуев прохладную кожу бедер. — Нико, — позвала она, заставив его обратить на себя взор. — Я люблю тебя, Нико, просто знай, хорошо?       И с этими словами, не дождавшись ответа, она вновь примкнула губами к паху, прошлась вдоль вставшего члена, ласково оцеловав трепетную головку, лизнула сочащуюся смазкой дырочку уретры и, прижав возбужденную плоть к животу, прошлась горячими губами по чешуйчатым яйцам, заработав сдавленный стон и нетерпеливую дрожь. Омеги дома Арканы хранили свои страшные истории, полные жестокости и несправедливости, и Лотта обещала разобраться со всеми их проблемами, но постепенно. Постепенно даря любовь, постепенно лаская измученные тела, постепенно забирая болезненные воспоминания. Леди прекрасно было известно о том, что младшего сына вождя с пятнадцати полных оборотов учили ублажать альф, его насиловали, но эти противоправные акты назывались просто «обучением», его заставляли делать минет старшим братьям, чтобы не опозориться перед будущим супругом.       Лотта всё это знала, поэтому сейчас дарила всю свою ласку, на которую только была способна. Она не была лучше кого-либо, просто министр научилась различать судьбу и участь, и никто не посмеет её обвинить в том, что она лишает своих омег судьбы. Она избавляет их от страшной участи.       — Да что же вы?.. — простонал Нико, когда она вобрала его в себя, сомкнув губы у самого основания. Он привык давать, но не привык брать. — Ах!.. госпожа, постойте…       — Ну выбирай, либо я, либо ты стоять будешь, — развратно прошептала она, с хлюпанием выпустив член изо рта. Невольник взвыл, и Аркана тут же вернулась в предыдущую позу, решив, что разговор на этом окончен. Тем более, что омега явно не против такого стечения обстоятельств.       Шумно втянув носом воздух, министр заглотила глубже, прикрыла глаза, и ресницы её трепетно задрожали, пока Нико исходил сладостными стонами и никак не мог пристроить свои руки, то поглаживая ими Лотту, то сжимая и так смятые простыни по обе стороны от своего распаленного тела. Альфа обхватила языком головку дрожащего в предоргазменных судорогах члена, вылизывая расширившуюся уретру, и на ощупь скользнула пальцами к анусу, тоже слегка покрытому мягкой чешуей.       Нико вдруг выгнулся змеёй, и Аркана поздно среагировала, ощутив на языке солоноватый вкус тягучей омежьей смазки, расплывшись в довольной улыбке. Она глянула на испуганного невольника, картинно сглотнув и даже облизнувшись.       — У-у, — поморщился змей, всё ещё вздрагивая от недавнего оргазма. — Не смейте меня целовать после этого.       — Где не сметь? — невинно спросила Аркана, нагибаясь обратно к паху. — Здесь? — она облизнула возбужденный анус, трепетно расцеловав напряженную звёздочку мышц, и подхватила скользнувшего с кровати Нико под колени, возвращая обратно, а то бедолага от удовольствия совсем расслабился, даже в лежачем положении не держится.       — Здесь… — Эхом повторил Нико, захлебнувшись слюнями, и потянулся к Лотте, неловко царапнув ногтями по её плечам. Альфа фыркнула, закинув толстую косу куда-то за спину, и примкнула губами к жаркой плоти, скользнув языком внутрь, и змеиный принц едва ли не заплакал от переизбытка чувств. Сколько уже она его так ласкала, а реакция всё как в первый раз. Министр грустно вздохнула, обдав горячим дыханием анус, и оттянула пальцами кожу, давая себе простор.       Лагуррцы создания хладнокровные, поэтому в первое время Нико долго приобщался к её теплу, и его считая чем-то сверхъестественным, но потом пришёл к тому, что жар альфы ему нравится почти так же, как и её дикие поступки и желания. Змеиный принц тянулся к её свету, греясь о её любовь. И Лотта могла заверить, что это стоило расцарапанного в первый день лица и громких выкриков о ненависти. Так уж случилось, что министр платила за своих наложников больше, чем две тысячи наличными.       Леди обласкала его пальцами, аккуратно поглаживая изнутри, попутно выцеловывала бедра и согнутые колени, даруя то самое тепло. На Лагурре народ был жесток, доктору Неццу пришлось хорошенько постараться, чтобы залечить едва ли не разорванный кишечник, благо республиканцы не поскупились на нападения, и сына вождя пленили как раз во время обучающего акта, грозящего обернуться трагедией. Так рассказывал Грэг, выцепив для министра Нико из лап какого-то генерала, — Лотта уже и не помнила его имени, — который собирался сделать из змея трофейное чучело, перед этим хорошенько поимев.       Сморгнув воспоминания, альфа глянула на стонущего невольника, подмечая, что выглядел он весьма довольным, и заулыбалась сама, чуть отстранившись, чтобы стянуть с себя брюки и рубаху, в которой оставалась по сей миг. Она не знала, что бы делала без них всех, без Нико в том числе. Это так страшно — иногда думать о том, что леди никогда бы его не повстречала.       В порыве нежности она метнулась к его лицу, всё-таки запечатлев на его губах долгий поцелуй, почти что молящий, полный любви.       — Сделали это, да? — проворчал Нико, а в следующей мгновение сам притянул её к себе, заставляя осесть на себя, и глянул внимательными змеиными глазами прямо в лицо. — Я тоже люблю вас, госпожа, — выдохнул омега, заправив прядь выбившихся волос ей за ухо, и в неловкости своей потянулся за новым поцелуем, обвив её талию ногами.       Вот так они и жили в прекрасном созданном руками Лотты мирке в попытках избавиться от прошлого и дать волю настоящему.       Лотта с хлюпаньем разорвала поцелуй, чуть виновато взглянула на Нико, расправив плечи, и поводила бедрами, почувствовав как дрожь от налитого кровью клитора прошла до самых висков. Опустила взгляд на вожделеющий анус, закусив губу от вида разработанной мягкой плоти, и опустилась на колени, предвкушая волну удовольствия, готовившуюся захлестнуть её с головой.       Невольник тут же напрягся, это Аркана видела по поджавшимся пальцам ног, и тут же нашла его ладонь, крепко переплетая её со своей. Он постоянно ожидает боли на протяжении этих четырёх лет. Некоторые раны нельзя зашить так просто, и Лотта хорошо это понимала, но всё равно не теряла надежды. И не потеряет никогда.       Она качнулась на пробу, лишь слегка проведя клитором по ягодицам, взглянула на Нико, не сводящего с неё взгляда, и когда он выдохнул, Лотта толкнулась, мягко проскользнув меж разомкнувшимися стенками чешуйчатой плоти. Наложник взвыл, прогнувшись в спине едва ли не до хруста в позвоночнике, и альфа наклонилась, расцеловывая пальцы его руки, которую продолжала сжимать.       — Только помни, сладкий, что если будет больно, ты говоришь об этом, да? — напомнила Лотта, сдув со лба выбившуюся прядь, и толкнулась, войдя глубже. Нико шумно выдохнул, но кивнул, придерживая свои ноги. Леди сосредоточенно нахмурилась, прислушиваясь к дыханию омеги, и прошлась губами по шелушащимся икрам в успокаивающем жесте.       — Всё нормально, — рыкнул наложник, намекая, что слабые покачивания Арканы совсем не то, что он от неё ожидал. Министр широко ухмыльнулась, поймав его вызывающий взгляд, и наполнила его всего без остатка; её раскрытые половые губы шлепнулись о его ягодицы в мокром хлопке, и Нико закинул голову, издав головокружительно-протяжный стон. Клитор заныл от сжимающей тесноты, и Лотта задвигалась усерднее, виляя бедрами в диком танце.       Омега под ней гортанно стонал, хватаясь то за простыни, то за её руки, но не противился, не отстранялся, только кривил губы, пытаясь насадиться ещё больше, чтобы альфой был достигнут тот самый пик. Леди жарко выдохнула, немного сменив угол проникновения и закинув его ноги на плечи. Воздух горел, и восковая фигурка плавилась, исходя блаженными стонами. Любоваться полными слёз зелеными глазами и тонкими струйками слюны, вытекающими из раскрытого омежьего рта, можно вечно, и Лотта жадно впитывала этот образ. Во время течки омеги Лагурры испускают привлекающий аромат, только вот альфе с Сэйки этот запах не казался таким уж и привлекательным — Нико это очень заботило. Он, бывало, даже истерику закатит по поводу того, что всё это неправильно, и расовое различие противится тому, чтобы Лотта его любила.       — Я возьму тебя на Коургу, — вдруг прошептала министр с новым толчком, и омега взвыл. — Твоя течка… я должна быть с тобой, поэтому возьму тебя с собой на четыре месяца. Что скажешь?       Кажется, Лотта наконец нащупала простату, потому как наложник вдруг яро выгнулся, не успев ответить, и широко раскрыл глаза, из которых ручьями полились слёзы. Стон в перемешку с криком и воплем сотряс комнату, а белесая жидкость вновь обрызгала впалый живот и мятые простыни. Аркана удивлённо вскинула брови, едва ли не излившись следом, и проследила за тем, как Нико рухнул обратно, расслабленно раскинув руки, и улыбнулся так широко и развязно, будто вдруг опьянел.       — Делайте со мной что хотите, госпожа, — прошептал он, облизав вытекшую слюну, но язык так и остался безвольно свисать с щеки. И кто там ещё про расовое различие толкует? Лотта только нервно хмыкнула, продолжив толкаться в него с большей страстью. Министр была убеждена в том, что природа прекрасна и умна, но всё-таки и её законы можно нарушать. Сама леди нарушила уже добрый десяток и останавливаться, собственно, не собиралась.       — Значит, решено, — выдохнула она, вновь оцеловав расслабленные ноги.       Завтра она начнёт кардинальные сборы, а сегодня нужно ещё успеть подать заявку, чтобы администрация отеля подготовила номер для Самарта.       Альфа выдохнула, протяжно зарычала, кончая на несчастные простыни, и затуманенным взглядом проследила за тем, как сжались мышцы ануса, потемневшего и совершенно развратного. Лотта мотнула головой, мягко опустившись рядом с обессиленным наложником, и накрыла их обоих то ли простынью, то ли одеялом, позволяя Нико прижаться к своей груди. Каштановые волосы защекотали лицо, а по пробуждению нужно не забыть ещё вручить гребень.       Министр слишком вымоталась за это утро, поэтому вздремнёт часок. Всего лишь час, ведь сильно дела это не поменяет.       Нико мгновенно засопел, обвив леди ногами и руками, словно настоящий змееныш, и Аркане только и оставалось, что обнять его в ответ и провалиться в сладкую забвенную дрёму.       Пусть подождут анонимные сигналы из архива и все командировки. Хотя бы немного.