Коллекция упавших звёзд

      Лотта перебирала серебряные волосы уснувшего прямо на прибрежных камнях русала. Тот сложил голову на согнутые локти, а хвост опустил в воду, и чешуя мягко переливалась в искусственном свете ламп. Он был красив даже со своей болезненной бледностью и тощими руками, даже с истерзанным шрамами хвостом. Министр тяжело вздохнула, опустив руку в воду и оглаживая длинные рубцы, идущие вдоль чешуйчатого хвоста. Это республиканцы его так искалечили сетями, которыми вылавливали атлантинов. Арти плакал первые ночи, забившись в дальний угол купален, куда его поместили на первое время в доме Арканы. Лотта тогда сидела возле дверей, слушая прерывистые всхлипы, и тихо-тихо говорила, что она защитит его ценою всего. Подходить было нельзя — предыдущие девять научили, что жалость — это последнее, что могла проявить Лотта. История каждого омеги министра Арканы по-своему печальна и удивительна. Здесь нет места идеальным наложникам, капризным и высокомерным, каждый из рабов Лотты пережил трагедию, каждый пережил полную слёз ночь, и в этом нет ничего постыдного. Из этого, напротив, рождается сила.       Время клонило к обеду, это Лотта знала, поэтому она осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, поднялась на ноги, скользнула нежным взглядом по сопящему русалу и торопливо зашагала прочь. Одежда, намокшая на сыром теле, стесняла движения, но Аркана прекрасно помнила, что ей нужно проведать конюшни и безотлагательно подготовить документы на продажу степней. Вчера она нашла время заглянуть в интерактивные списки, составленные Виком, поэтому прекрасно знала, что для поездки в Гиган готовы пять взрослых ездовых степней. Альфа покинула подземные пещеры, устремляясь к лифту, но пока не захлопнулись автоматические створки, обернулась, мысленно обещая Самарту, что вскоре начнёт воплощаться в жизнь проект «водяных троп», поэтому недолго ему здесь томиться. Леди протяжно вздохнула, заходя в кабинку и выбирая второй этаж поместья. Так или иначе сначала придётся переодеться.       В предобеденное время в жилом крыле дома было спокойно и тихо — наложники сейчас были заняты своими делами. Аркана сморщила нос, когда уловила сладкий запах течки, и торопливо направилась в сторону своих покоев, клянясь не нарушать прописанный в голове план, иначе так она точно ничего не успеет. Но она так наскучалась, что уже сомневалась в эффективности этого самого плана. Хотелось разорваться, чтобы обласкать всех, так трепетно, так нежно. Вспомнилось, что Олли ждет её сегодня тоже, и от этого сердце сладостно затрепетало. Сахарец, по словам доктора Неццу, был психически неуравновешенным, и Лотта это прекрасно видела. После того побоища у наложника навсегда остался страх перед мужчинами. Во время осмотра в доме Арканы врач также сообщил, что Олли не раз и не два был изнасилован на его родной планете. Лотту это не удивило — она была наслышана об агрессивности альф с планеты Саха, а потом, когда впервые наведалась к рабу после покупки, и сама в этом убедилась — на его теле не было живого места: незаживающие шрамы, кровавые синяки, глубокие укусы… От воспоминаний передёрнуло, и Аркана едва не остановилась на лестнице, когда перед глазами скользнула картинка жестоко разорванного ануса. Но сейчас Олли ей улыбается, тянет руки, зарываясь в её волосах, и это поистине лучшие моменты. Лотте никогда не стереть те ужасы, которые пережил её наложник, но дарить любовь она никогда не перестанет.       Из-за травмы альфа никогда больше не наведывалась к нему без приглашения, даже если очень хотелось. Он сам должен разрешить, показывая этим, что готов принять её заботу и забыться. Таково негласное правило.       Леди в несколько прыжков преодолела промежуточную лестницу между этажными плато и оказалась в родном крыле. Нужно переодеться в рубаху и ездовые штаны, а так же не забыть подарок для Вика, она ведь вчера так и не вручила сапоги, которые прикупила на Коурге. Лотта тихо вздохнула, настраиваясь на нужный лад и пытаясь отодвинуть страшные воспоминания в самый дальний уголок сознания. Она ведь вся такая — переживает судьбу каждого раба, словно свою собственную. Так было с истерзанным Олли, чуть не сгоревшими заживо близнецами, искалеченным Самартом. Лотта не была пацифисткой, но и захваты новых территорий она не одабривала, по её мнению методы, которыми пользуется Республика — первобытны и излишне жестоки. Она видела корень всего, что только можно, посещала рабские бараки, захваченные планеты, но понимала, что война этому миру необходима, но… Аркана верила, что однажды сможет поспособствовать уравнению прав пленных и республиканцев. Однажды…       — Госпожа, — от голоса Коула она вздрогнула, переведя растерянный взгляд на микитийца, который стоял около её кровати, меняя бельё, о котором она совсем забыла. Через браслет она послала ему сообщение, но всё это происходило в промежутках между завтраком и визитом к Самарту, поэтому совершенно вылетело из головы.       — Спасибо, — она благодарно кивнула, шмыгая к шкафу и выуживая из него рубаху и чёрные брюки. В конюшнях она должна быть через двадцать минут, поэтому стоит поспешить.       Лотта услышала позади себя протяжный вздох, и закусила губу. Наверняка налипшая одежда обнажила спину, а распущенные мокрые волосы доставали до поясницы. Как невовремя, Коул, ты решил навести порядок! Ко всему прочему вспомнилось, что вчера Аркана чувствовала себя слишком уставшей, и один из старших наложников так и остался лишь со скупым поцелуем. Альфа яростно закусила губу, вцепившись в добытую рубаху и напрягла плечи. Но Коул, кажется, сообразил, что и без него у леди дел достаточно, поэтому лишь коротко попрощался, намереваясь уйти. Аркана выдохнула — вот и хорошо. Да нет, не хорошо.       — Постой, — Лотта резко развернулась, закинув рубаху обратно на полку, и в несколько шагов оказалась возле наложника. Двадцать минут. У них есть двадцать минут. — Постой, Коул.       Раб послушно остановился, подняв грустные тёмные глаза. Лота сердито фыркнула — ненавидела она, когда эти манипуляторы бесстыдные так делали, что Коул, что тот же Вик или Тэйка. Вся тоска плененного народа в глазах, не меньше. Альфа без предупреждения натянула толстую косу, примыкая к губам. Торопиться здесь не стоит, но если постараться, можно сделать и быстро, и нежно. За десять лет она научилась в сжатые сроки успевать всё. Невольник обмяк, подаваясь навстречу и касаясь сильными руками её мокрой спины. Одежда с хлюпаньем отлипала от кожи, а министр зарычала сквозь поцелуй, наматывая длинную косу на руку так, чтобы Коул послушно задрал голову. Тот лишь крепче сжал мокрую ткань, упиваясь жарким поцелуем, по-хозяйски вылизывал полость, не давая альфе и продыху. Но Лотта-то понимала, что всё нужно сделать быстро, поэтому бесцеремонно толкнула раба на кровать, наваливаясь сверху и не отпуская из рук косу, в силе она всё равно не уступала.       — Бесстыдник, — заулыбалась министр, разорвав поцелуй. — Ты же летишь со мной на Коургу, а тебе и этого мало.       — Мне всегда вас будет мало, — распалившийся Коул криво улыбнулся, влажно выдохнув и опалив горячим дыханием щеки. Аркана только закусила губу, не глядя скользя по мощному телу, огибая рельефные мышцы. Зато заберёт своё копьё.       — Как скажешь, — она тряхнула волосами, резко садясь и задирая подол домашней туники, которой он сегодня щеголял. — А ты намеренно за этим шёл? Хитрый, — наложник оскалился, обнажив клыки, а Лотта примкнула к оголенному животу, трепетно расцеловывая горячую кожу. Их первый раз произошёл спустя несколько месяцев после того, как Коул прибыл в дом Арканы, спустя сложные несколько месяцев. Если Рэй вёл себя как неприрученный волк, то Куол был воином, диким, клыкастым и сильным, дьявольски сильным, если быть точнее. Терпеть верховенство женщины для его рода было оскорбительно, но Лотта уверена была в своих силах, действиях и методах. Она не лишила его гордости, она привила Коулу уважение, ведь только таким образом можно заслужить любовь молодого воина, который сейчас бессовестно елозил бедрами от нетерпения.       Министр заулыбалась, отрываясь от своего занятия, и метнулась к его лицу, вновь примыкая к губам. Самое удивительное в её профессии — это наблюдать за ростом своих наложников, за тем, как меняются их мировоззрение, их принципы и жизненные позиции. Она дотронулась до его щеки, прервав поцелуй, и улыбнулась, любовно огладив скулы, лоб, подбородок, заглянула в чёрные глаза, коснулась пальцем выпирающих клыков. Аркана не могла представить жизни без них, без каждого из своих невольников, не могла любить кого-то одного.       Очнулась она только после того, как возбужденный член раба упёрся ей в задницу, и Лотта сообразилась, что слишком задумалась, а Коул ничего, лежал спокойно, наслаждаясь мимолетными ласками. Министр шумно выдохнула, приподнимаясь и стягивая с себя брюки и рубашку, давая невольнику полюбоваться своим телом, а потом рыкнула и одним резким движением задрала его сильные ноги, Коул даже сообразить не успел. Прижалась приоткрытыми губами под коленями, цапнула зубами, заскользив языком ниже, слюнявя и притискиваясь им меж сомкнутых ног. Когда услышала первый сдавленный стон, хищно улыбнулась и развела колени, пристраиваясь между ними и глядя в разгоряченное рабское лицо.       — Какой ты красивый, Коул, — проворковала Аркана, целуя коленки, чуть покусывая; гладила пальцами округлые ягодицы, наблюдая за струйкой прозрачной слюны, стекающей по его подбородку. Толстая коса растрепалась, задранная туника обнажала смуглую грудь с топорщащимися сосками, колом стоял налитый кровью член, и трогательная жилка подрагивала в такт вздохам Коула.       — Вы прекраснее, моя госпожа, — совершенно обезумевший от ощущений, невольник только высунул язык, облизав белые клыки.       — Льстец, — прицыкнула Лотта, но сдалась, метнулась к исходящему соками анусу, без предупреждения толкнувшись языком. Мокрая плоть тут же сжалась, а раб зашёлся стонами, выгнувшись, словно змея. Довольная результатом, министр добавила пальцы, растягивая напряжённые мышцы. Когда они занимались сексом в последний раз? Во время его течки, которая была два месяца назад. Изголодавшийся невольник поджимал ноги, постанывая от удовольствия, пока альфа орудовала длинными пальцами, с хлюпаньем толкаясь глубже, пока Коул и вовсе не зарычал, кончив.       Самое время. Лотты рывком раздвинула колени, вжав их в мягкие простыни, и пристроилась возбужденным клитором к анусу, облизнувшись в предвкушении. Двадцать минут на исходе, поэтому министр слишком резко, чем могла бы, вошла, ощутив, как вздрогнул наложник, давя судорожные всхлипы. Толкнулась на пробу, закинув голову от удовольствия, вцепилась в его бедра, насадив до самого конца.       — Госпожа, — шептал, а министр нагнулась, расцеловывая соски и ведя языком по напряженной груди. Кажется, член снова твердел, а двадцати минут им точно не хватит.       — Укуси меня, — рыкнула она, царапнув ногтями ягодицы, а Коул послушно вцепился зубами в её плечо, смыкая челюсти. Аркана только вскрикнула, когда горячим языком раб начал слизывать кровь. Ничего сверхстрашного не случится, если она опоздает с визитом в конюшни на полчасика.

***

      Здесь пахло сеном, навозом и животными. А ещё степным ветром и полузабытой свободой. Лотта отворила скрипучие деревянные ворота, входя на территорию конюшен, и вдохнула калейдоскоп ароматов, ища взглядом работягу-Вика. Аккуратные стога были сложены вдоль бревенчатого забора, поилки стояли по другую сторону, а впереди виднелся обширный загон, куда наложник уже вывел своих питомцев на дневной выгул. Министр улыбнулась, ускорив шаг. В руках она держала подарок родом с Коурги, сапоги для верховой езды абсолютно точно будут смотреться на стройных ногах Вика более чем просто великолепно.       — Моя госпожа, — одновременно радостно и удивленно крикнул Вик, перемахнув через изгородь и устремившись навстречу. — Уж не думал, что увижу вас так скоро.       — Мне нужно оформить документы до того, как я улечу на Коургу, — фыркнула она, но развевать счастье не спешила — крепко обняла наложника, аккуратно поставив сапоги на землю. — Но в первую очередь увидеться с тобой.       — Ещё что-нибудь в этом роде, и моё сердце прыгнет прямо к вам в руки, — усмехнулся Вик, перебирая пальцами собранные в хвост волосы и целуя госпожу в щеку. От него пахло овсом и шерстью. Министр тоже улыбнулась, глядя через плечо раба на заинтересовавшихся гостями животных. Давно она со своими любимцами не виделась.       — Оно уже в моих руках, — парировала Лотта, мягко отстранившись, и вновь взяла обувь в руки, протягивая Вику, с удовольствием замечая восторженные искорки в ореховых глазах. — Примерь-ка.       — Ваша щедрость не знает границ, моя госпожа, — невольник отвесил шутливый поклон, за что Аркане невыносимо сильно захотелось цапнуть его за ухо, не дав и шанса на побег. Но она сдержалась, терпеливо наблюдая за тем, как кириец натягивал свой подарок, попутно любуясь вышитыми золотой ниткой узорами, и нет-нет да взглянет на министра с благодарной улыбкой.       Лотта часто дарила своим наложникам подарки — расточительно часто, по мнению сестры и близких друзей, но леди была уверена в том, что это её прямая обязанность, и дело не в плате за любовь, — какое варварство! — дело в том, что каждый подарок она выбирала с трепетом и отдельным вниманием к каждому из своих возлюбленных. Ей просто важно делать их счастливыми, ведь в этом заключалось и её личное счастье, большое и светлое, как солнце Хоттуны. И сейчас, глядя на Вика, который уже закончил с примеркой и вовсю щеголял новыми сапогами, красуясь перед госпожой, Лотта ощущала это счастье, застывшее на её лице широкой улыбкой.       — Они прекрасны, моя госпожа.       — Тогда предлагаю сразу их и опробовать, — задорно предложила она, кивнув в сторону степней, и сразу нашла взглядом своего любимого вороного скакуна, который, видно, тоже её приметил — нетерпеливо мотал головой, хрипя и порываясь подойти ближе. По Аркане скучали не только рабы.       — О, этот задор, — хмыкнул Вик, приблизившись к её лицу и прищурив хитрые глаза. — Тогда наперегонки через долину, госпожа Лотта? На спор? — очи ореховые пылали, и министр не смогла сдержать улыбку, ноготками пройдясь по линиям красивого лица, обнажив зубы в хищном оскале.       — Поиграть захотелось, Виконт? — почти что шепотом спросила она, проследив за тем, как широкая ладонь накрыла её, а манящие губы потянулись к пальцам, оцеловав каждый. — Будь по твоему. И что же ты хочешь в случае победы?       — Мне нечего желать, кроме вас, госпожа, — сладко протянул он, тоже перейдя на шепот, а взгляд стал ещё хитрее и игривее. Вот пройдоха.       — Тогда если выиграю я, — Лотта приблизилась к его уху, лизнув горячим языком мочку, — ты попозируешь мне нагим, договорились?       — Вы вынуждаете меня желать вашей победы, — хмыкнул Вик, а леди отстранилась, вдохнув полной грудью и прогнав внезапное наваждение.       Она не ответила, только фыркнула, покачав головой, и устремилась к степням. Госпожа намеревалась приласкать своего Армана, пока наложник будет заниматься подготовкой животных к поездке. Вороной скакун тут же понёсся навстречу хозяйке, едва ли не прыгая через изгородь, и Лотта ласково улыбнулась, поймав руками длинную морду. Армана ей подарила мать, когда министр только заняла свою должность и получила возможность обустроить собственную конюшню. О любви дочери к степням леди Эката знала лучше кого-либо. О, министр Аркана прекрасно помнила свой собственный восторг, когда из планолета мать вывела вороного жеребёнка, дикого и строптивого. Наверное, именно Арман стал первым, на ком леди опробовала ласку и любовь, которые, как выяснилось, эффективнее любой жестокости.       Лотта огладила мокрую морду, запустив ладонь в мягкую чёрную гриву — Вик кропотливо ухаживал за своими питомцами, это сразу видно. Кириец любовь госпожи к этим удивительным созданиям всецело разделял, поэтому министр даже не удивлялась своим чувствам к этому своевольному, иногда слишком смелому и бесстыдному невольнику. Она чувствовала себя рядом с ним свободной и никому ничего не должной. И особенно примечательным было то, что с каждым из своих возлюбленных Лотта чувствовала себя по-разному, но всё же одинаково счастливо.       Усмехнувшись своим мыслям, министр проследила за тем, как вернувшийся Вик закрепил седло на Армане, при этом получив хвостом по лицу. Степень чувствовал соперника, это явно.       — Кажется, он меня ненавидит, — удрученно вздохнул Виконт, обиженно показав животному язык, на что оно только фыркнуло, будто бы всё понимало.       — Ещё бы, такой сильный конкурент, — весьма серьёзно заявила Лотта, скрыв улыбку.       — Всё шутите, — вздохнул Вик, спародировав её тон.       — Не паясничай. Давай, по седлам, — коротко приказала Аркана, и тут же подтянулась, почти что на лету усаживаясь верхом. — Если ты выиграешь, то никакие конкуренты тебе не помеха, — напомнила она, любовно огладив крепкую шею скакуна. Вик не ответил, только широко улыбнулся, явно настроенный на победу. В любом случае обделённым он не останется.       Лотта на миг прикрыла глаза, слушая, как невольник взобрался на своего степня, — рыжую кобылку по имени Кимма, — и ощутила, как ветер лохматит её волосы, словно предвкушает летящую поездку напрямик через Долину Падающих Звёзд. Министр тоже жаждет этой прогулки, чтобы ощутить тот полузабытый вкус дурманящей свободы.       Они выехали через северные автоматические ворота, сразу за которыми раскинулась безбрежная нива, усеянная блеклыми сухоцветами, и то тут, то там стрекотали кузнечики. Аркана с вызовом взглянула на поравнявшегося с ней невольника, и тот ответил ей не менее самоуверенным взглядом. Длинные волосы цвета топлёного молока сегодня были собраны в шишку, но непослушная чёлка всё равно выбилась из строгой причёски и теперь лезла в глаза, заставляя Вика морщиться и отплевываться.       — На счёт три, — прокомментировала Лотта, натянув поводья. — Один…       — Два, — подхватил кириец, подавшись вперёд. Степни нетерпеливо царапнули копытами землю.       — Три! — почти что выдохнула министр и сорвалась с места, только ветер и свистнул в ушах, гоня её вперед, сквозь высокую траву и стрекот кузнечиков.       И мир для Лотты замер, оставляя лишь движения Армана, его храп и работу мышц. Леди стиснула поводья, обхватив скакуна ногами, и мыслей в голове не осталось, кроме одной: «Победа любой ценой». Наверное, это было одной из отличительных черт госпожи Арканы — она не умела проигрывать, и смысл этого заключался не в том, что она не признавала поражения, нет, она просто никогда его не испытывала, идя до вершины с огромными потерями, но неотступно. Лотта всегда играла по правилам, просто намного усерднее прочих, и речь даже не о безобидном споре с Виком, речь о том, что министр межпланетных дел ОРСВ всегда будет на высоте, ведь от этого зависит не только её жизнь и репутация, от этого зависит судьба её наложников.       Леди глянула назад, отмечая, что Вик практически скакал с нею вровень, но всё же был позади.       Безбрежная долина обратилась сплошной линией, конец которой ознаменует триумф. Арман рвался вперёд чёрной молнией, обещая своей хозяйке победу, и Лотта думала только о расступающейся перед ней травой и хлёстком ветре, которой ударял по щекам ледяной плеткой, вдруг выступив против министра. Но её это никогда не останавливало, ведь сосчитать её врагов и противников на политической арене было невозможно — их было бесконечное множество.       Впереди вдруг вырос горный хребет, объявляя об окончании гонки, и Арман победно заржал, когда их паре удалось обогнать соперников на добрые пару секунд. Разрумяненная Лотта лихо спрыгнула на землю, глядя на Вика блестящими от восторга глазами.       — Не расстраивайся, сладкий, — промурчала она, подойдя к до сих пор сидящему верхом наложнику, и потёрлась щекой о его колено. — Тебя ждет утешительный приз, — заговорщицки прошептала она, почти что извиняюще взглянув на него, только вот в глазах карих не было и капли сожаления, только такой же необъятный восторг, пылающий жарким огнём. Время, проведённое с Лоттой, и есть для него самый ценный приз.       — Ловлю вас на слове, — так же хитро заявил Вик, нагнувшись к ней, и министр позволила себя поцеловать, жарко и неудержимо, как вода целует разгорячённое тело. Леди только шумно вдохнула, нежно, но цепко ухватившись за его шею, и прошлась пальцами вниз под ворот, задев шейные позвонки.       Шумела долина, жевали траву степни, а день министра Арканы только начался.