Коллекция упавших звёзд

      В лазарете было светло и просторно. Доктор Неццу, когда Лотта пришла в корпус, склонялся над главным монитором, и его руки быстро порхали над голограммной клавиатурой. Но только заслышав шаги, обернулся, встретившись взглядом с хозяйкой поместья. Аркана учтиво кивнула, а врач нахмурился, кивнув в ответ, и отошел от монитора, предлагая ей на что-то взглянуть. На экране красовался силуэт тэнгуна, части тела подсвечивались разными цветами, и Лотта тут же обратила внимание, что многие из них горели красным.       — Его состояние в норме, — тихо поведал доктор, видя, что леди молчит. — Но многочисленные переломы в свое время не были излечены должным образом, поэтому возникли некоторые осложнения… но с ними я уже справился, — поспешил заверить он, когда министр собралась задать вопрос. — Капсула полностью устранила все проблемы.       — А крылья?       — Восстановлены, — кивнул Неццу, а потом вдруг отвернулся в сторону палат. — И он согласился поесть после вашего визита, госпожа Аркана.       — Да? — Лотта облегченно выдохнула и еще раз взглянула на монитор. Пожалуй, Тэмма скорее всех отпустит поместье и ее саму, когда она провернет свое дело с новым законом. Только вот необходимо справиться со своей охотой завоевать доверие непокорного раба, а иначе ей самой придется несладко. Времени осталось не так много, и министр знала, что цель ее была уже не за горами.       Она задумчиво прошлась пальцами по клавиатуре, набирая какой-то особый id-номер, и уже собиралась выгрузить его в систему, как остановилась, нахмурив брови. Невольник должен быть зарегистрирован не позже, чем через месяц после его покупки. Памятуя о предупреждении господина Рика, леди решила оставить эту процедуру до лучших времен — она не хотела, чтобы министерство или Парламент лазали в ее архивах и обновленных записях. Пускай Тэмма останется для них невидимкой, неспокойные нынче времена настали. Осторожность не повредит.       — Цикл тэнгунов начинается каждый месяц, — вдруг подал голос доктор, внимательно следя за ее манипуляциями. Кажется, он догадался о ее опасениях, поэтому лишних вопросов не задавал. Не только наложники были верны министру плотью и кровью.       — Да, я хотела об этом узнать, — рассеянно ответила Лотта, закрывая голограммное окно для ввода id-номера.       — И… цикл привезенного вами вчера совпадает с вашим, — хмуро сообщил Неццу, тут же тыкая на значок календаря, где каждая течка была помечена своим цветом.       Сердце Арканы ударилось о грудную клетку, а сама альфа едва ли не застонала от неожиданности. Она, конечно, предполагала, что подобное может произойти, — все-таки совпадений не было с того момента, как она купила Тэйку! — но чтобы это случилось взаправду — злая шутка судьбы, никак иначе. Позаботилась об одном, и тут же всплыло другое, и ведь никуда от этого не денешься — уж Лотте ли не знать, что цикл тэнгунов один из самых болезненных среди народов Республики Водолея.       Мысль о том, что на рабских рядах люди Грэга не скупились на «помощь» несчастному омеге, заставила содрогнуться и сжать кулаки.       — И самое интересное, — видимо, доктор решил ее добить, но голос и выражение лица его были серьезны и напряжённы, — это то, что это его первый цикл. Весьма поздно начавшийся, позвольте заметить.       — Так он…? — Лотта накрыла глаза ладонью, наперед зная ответ на свой незаконченный вопрос.       — Девственник, — невозмутимо кивнул Неццу, что-то отметив в календаре — ну да, конец четвертого месяца ее командировки, ноздря в ноздрю с Тэйкой, разве что цвета разные — синий и желтый.       Видимо, придется разорваться. Мысль леди позабавила, но она тут же нахмурилась, прекрасно понимая, что проблем-то только прибавилось, ведь не взять Тэмму с собой на Коургу она просто не имела права, ибо здоровье превыше всего. А коли она берет его с собой, не зарегистрировав номер, никто ему комнату не выделит. Но в своих убеждениях альфа была непоколебима, и план уже в своей голове простроила. И не с таким справлялись. Разве что тэнгуна стоит предупредить, как бы смешно это ни выглядело с ее стороны.       «Раба! Предупреждать? Пускай делает, что велено, и говорит здесь не о чем», — словно наяву прозвучали слова бесконечных лживо улыбающихся лиц, на которые министр успела насмотреться за свою относительно короткую еще жизнь. Но такой уж она была по своей натуре — честной с ними во всех делах. Это ее Тэйка научил, сделал добрее и мягче, искренней саму по себе.       Мысли о старшем омеге облились на сердце теплой патокой, и Лотта на миг зажмурилась, отгоняя от себя грезы провести с ним остаток этого трудного дня, и вновь посмотрела на доктора Неццу.       — Я возьму его завтра на Коургу. Возможно ли это?       — С точки зрения физического состояния — вполне, — он пожевал губы, поправив очки. — А с точки зрения морального — сомневаюсь, что столь буйный юноша не предпримет попыток сбежать.       — Он не дурной, понимает, что будет тут же пойман и возвращен на рабские ряды, — упрямо мотнула головой Аркана, мысленно все же пометив этот пункт галочкой. — Я хочу его увидеть.       — Как вам будет угодно, — кивнул Неццу, отключая все мониторы, и направился в сторону палат, и леди зашагала следом, про себя репетируя то, что скажет при встрече. Была у нее одна безумная идея, но она сомневалась, не обернется ли это большим недоверием. Или, напротив, позволит стать чуточку ближе.       Ни с кем из своих наложников она не говорила о возможном будущем. Никогда. Боялась, что передумает, испугается, отступится от задуманного. Не захочет отпустить — не сможет. Она все же еще слишком молода, чтобы отказаться от того, что с таким трудом создавала все эти долгие годы, в ней пылает обида на саму себя за такие жертвенные решения. Но все же своих рабов она любила больше себя, поэтому готова была пойти ради них на все, а если не на все, то — на многое. Но с Тэммой о таком говорить она могла — еще не прикипела к нему сердцем, поэтому глядеть в голубые глаза и видеть в них скорую разлуку ей не составит труда.       Хоть кто-то, но должен знать о ее безумном плане перевернуть этот гнилой мир. Знать и решить — пустое это или же стоит и пота, и крови.       Скорым шагом Лотта дошла до индивидуальных палат, и как только доктор Неццу открыл прозрачные двери прикосновением к сенсорной панели, зашла внутрь. Тэмма все так же лежал на койке, но на сей раз от него были отключены все проводки и трубки, и если бы не белая рубашка, по нему бы нельзя сказать, что он на лечении. Министру этот его здоровый вид пришелся по нраву, и она даже заулыбалась той нежной улыбкой, которую дарила немногим. Но Тэмма, видимо, этот ее порыв не оценил, потому как зыркал весьма недружелюбно, а как только доктор вышел прочь, и вовсе вжался в спинку кровати.       — Как твое самочувствие? — поинтересовалась Аркана, так и оставшись на входе. Пододвинула к себе ногой табуретку и уселась на край, внимательно глядя на раба.       — Сойдет, — плюнул невольник, сверкнув льдистыми глазенками. Улыбаться Лотта перестала. Свела брови к переносице и тяжка вздохнула.       — Я пришла поговорить…       — О чем это? — недоверчиво вскинулся тэнгун, а министр недовольно сощурилась.       — Твои манеры заставляют желать лучшего.       — А вы и не достойны вежливости, — прорычал мальчишка, от напряжении вцепившись пальцами в простыни — Аркана видела, как напряглись его руки. Боялся, а все равно лез на рожон. Отчаянный, неподдельный. Но по-детски безрассудный.       — Что ж, — Лотта чуть отвернулась. — Тогда я постараюсь быстрее закончить. Завтра я лечу на Коургу, и хочу, чтобы ты отправился со мной, — без обиняков начала она, опустив на замолчавшего раба взгляд.       — Уже надоел вам? — горько усмехнулся тот, но леди видела, как Тэмма сглотнул, подавшись вперед.       — Нет, просто этого требуют мои обязательства. И я хочу пояснить для тебя несколько вещей, и начну с того, что ты не пленник.       — …А кто же?       — И свободен в своих действиях, — не обратив внимания на его вставленный вопрос, продолжила альфа. — Разве что ты должен понимать, что вся эта свобода распространяется лишь на пределы моего поместья и ближайшие леса. Ты должен понимать, что если тебя поймают и вычислят — ты обречен вернуться к Грэгу, если ты понимаешь о чем я говорю, — выждав эффектную паузу, Лотта расправила плечи и заговорила вновь: — Члены моей семьи не пленники этого дома. И совсем скоро перестанут быть пленниками вообще.       — С чего это ради? — как она и предполагала, последние слова его зацепили.       — С того, что я — министр межпланетных дел ОРСВ, а значит, в моей власти сделать так, чтобы рабовладение кануло в лету.       — Какие красивые слова, министр-р-р, — недобро прорычал Тэмма, но в глазах его зажегся интерес. — Зачем вы все это говорите?       — Чтобы ты перестал считать меня врагом, — просто ответила Лотта, испытующе на него глянув.       — Ваши речи — пока пусты, — упрямо мотнул головой тэнгун, и голос его был пропитан сожалением.       — Согласна. Но все же я честна в своих мыслях, поэтому подумай. Завтра утром будь готов, доктор Неццу все утроит.       — Над чем подумать? — хмуро поинтересовался омега, зябко поведя плечами.       — Над своим ко мне отношением. Но я не настаиваю, — поспешила добавить леди. — Так или иначе, но тебе не придется ко мне привыкать — кто знает, вдруг совсем скоро ты станешь свободным? Отдыхай, Тэмма. Об остальном я позабочусь.       Невольник не ответил. Отвел глаза в сторону и скривил губы, словно бы сражаясь с собственными противоречиями. Впрочем, министр хорошо его понимала, ведь сама же стояла на краю пропасти, которую готовилась перепрыгнуть. Пропасть несвободы, пропасть несправедливости, пропасть бесчеловечности.       Совсем скоро Объединенная Республика Созвездия Водолея станет другой, до неузнаваемости новой, где не будет места рабам и их хозяевам. Лотта Аркана мечтала об идеальном мире, и она клянется, что сделает все, чтобы притворить ее в реальность. Рискнет, даст бой урагану и… победит, ведь другого ей не оставалось.

***

      Она наказала Тэйке вместе с чаем принести баночку тягучей патоки, родом с планеты Рурсант. Лотта особо ее любила, темно-коричневую, пряную, липкую, терпко-сладкую. Рурсанцы знают толк в изготовлении подобных деликатесов. Сэйканцам впору покупать рецепты, а не завоевывать планеты — глядишь, и дипломатия бы перешла на новый уровень. Аркана хмыкнула подобным мыслям, сидя в кресле и болтая ногами. Волосы ее были собраны в толстую косу, на плечах — все та же полупрозрачная накидка. Этот вечер будет прощальным перед четырьмя месяцами разлуки, поэтому министр сделает все, чтобы ее любимый Тэйка запомнил каждый миг, проведенный рядом с ней. Старший наложник был не в курсе того, что вылет перенесли на завтра, министр слишком забегалась днем, чтобы об этом позаботиться, поэтому подобный неприятный сюрприз следовало сгладить самым приятным из способов.       Уж Лотта в подобном толк знала.       Ее губ коснулась легкая улыбка, и леди ловко поменяла ноги, испытующе глядя на дверь. Этот вечер у нее был полностью свободен от министерских дел и архивных работ. Отчет она уже подготовила, господин Рик составил список возможных проблем, которые могут возникнуть при строительстве плазмопровода, поэтому насчет будущего совещания министр Аркана практически не переживала. Куда больше ее волновало празднество в Доме Капланы, ибо на обычный дружеский прием надеяться не приходилось — слишком хитрой была эта крыса. Следовало быть предельно осторожной и позаботиться о том, чтобы их разборки никоим образом не коснулись наложников.       Кстати о них. Парой часов раннее Лотта отправила через коммуникатор задание Коулу проверить все ли готово к завтрашнему вылету — вызванные инженеры уже встроили бассейн в планолет, чтобы Самарту было максимально комфортно, но вот о выписанных доктором Неццу лекарствах для Нико стоило еще уточнить, иначе канут они в лету как та несчастная мазь. На несносного омегу положиться было нельзя, ибо из-за своей вредности намеренно куда-нибудь их обязательно заныкает. Впрочем, Коул мгновенно прислал ответ, в котором заверил министра, что за всем проследит, и Лотта со спокойной душой выключила комм, чтобы не беспокоил.       И теперь дожидалась Тэйку с вечерним чаем и баночкой патоки, на которую у нее были особые планы.       Лотта усмехнулась своим мыслям, чувствуя, как возбуждение нарастает от одного лишь предвкушения близости с любимым омегой. Сегодня она будет как никогда нежной, неторопливой, искренней и пылкой. Она прекрасно помнила, как завладела Тэйкой в самый первый раз, когда он сам к ней пришел в разгар ее гона. Как изумилась тому, что мююнец сиял неоном в темноте ночи, прекраснее любого чуда во Вселенной. Помнила, как была груба и дика, как злилась на непокорного омегу, как поклялась самой себе, что больше никогда даже не взглянет на него. И помнила, как позже осознала, что Тэй пробудил в ней нечто давно забытое и удивительное. Пробудил в ней любовь, которую Лотта вечно дарила не тем. Пожалуй, Тэйка сделал ее доброй и мягкой, сделал ее заботливой и внимательной. Научил леди Аркану любить — и цены не было этому знанию, которое он ей дал.       О, Лотта бы очень хотела, чтобы старший наложник узнал о ее огромной, необъятной благодарности, чтобы ощутил ее чувства, чтобы ни на секунду не смел сомневаться в ее к нему отношении. Да, Лотта Аркана любила Тэйку на йоту больше всего мира целиком. Больше себя, больше своей работы, больше своего дома, ибо Тэй и был всем этим в своей обоюдности.       Предупреждающе пиликнула панель управления, и створки бесшумно распахнулись, впуская омегу. Новая красная трабея невероятно шла ему, и Лотта на секунду залюбовалась, не смея оторвать глаз от стройного сильного тела, облаченного в бордовую ткань, от изящных рук, державших поднос с кружкой пряного чая и баночкой патоки. От лазурных глаз, устремленных только на нее одну, от пухлых манящих губ, улыбающихся лишь для нее.       — Здравствуй, Тэй, — выдохнула Лотта, и полупрозрачная накидка сползла с ее плеча, обнажив ключицу. Омега сглотнул.       — Моя госпожа.       — Оставь здесь, — леди кивнула на ближайшую к нему тумбу, и Тэй послушно оставил поднос, застыв перед ней. Руки его теребили красную ткань, и даже отсюда Аркана слышала его прерывистое дыхание. На этот она не приказывала подойти, а сама поднялась, в несколько быстрых шагов оказавшись перед своим наложником.       — Как прошел твой день? — спросила она, целомудренно коснувшись самыми пальцами его руки и скользнув ими вверх до плеча.       — Хорошо, моя госпожа. Я заполнил заявки на то, чтобы Коурга подготовила покои для… тех, кто летит с вами, — в голосе его почудилась обида, и Лотта поджала губы, медленно выдохнув.       — Кстати, об этом. Парламент перенес вылет, — на мгновение в глазах его зажглась надежда, — на завтра, — и тут же потухла.       — Так скоро?..       — Прости меня, Тэй, — в сердцах попросила Лотта, уткнувшись носом в его плечо и обняв руками худую спину.       Наложник не ответил, только вздохнул тяжко и сильнее прижал альфу к себе, опалив жарким дыханием макушку. Так они и простояли несколько секунд, не смея тревожить этот удивительными миг прощания, наполненный лишь доброй печалью и незначительной обидой. Аркана думала над тем, что после этих четырех месяцев она больше не покинет родное поместье до начала Нового Цикла, проведет осень и зиму в кругу семьи, и никто не посмеет перечить ее решению.       Лотта слегка отстранилась, заставив Тэйку взглянуть на себя, и грустно улыбнулась, огладив пальцами нежно-голубые щеки, обвела белесые узоры аккурат под глазами и опустилась к губам, застыв на них взглядом, приоткрытых, манящих. Выдохнула жарко и примкнула к омежьим устам, трепетно касаясь горячей кожи.       Тэй вздрогнул, пылко ответив на поцелуй, изголодавшийся за целый день по ласке, и покорно шагнул назад, когда Лотта легко толкнула его в грудь. Воздух горел, и дело здесь было не в зажженных свечах, но в жаре двух тел.       Леди Аркана опрокинула своего наложника на мягкие простыни, оборвав поцелуй, и взглянула на него сверху вниз, хищно облизнувшись. Алая трабея чуть сползла вниз, обнажив трогательно топорщащийся сосок, и Тэйка смотрел на нее, хрипло дыша и нетерпеливо ерзая бедрами. Лотта бы утолила его нетерпение тут же, но неожиданно вспомнила о своей задумке, оглянувшись на оставленный на тумбе поднос. Глаза ее дико полыхнули, и альфа грациозно скользнула куда-то вправо, сцапав баночку патоки, и снова встала над распятым на кровати омегой.       Он был прекрасен, и леди снова залюбовалась, чувствуя пальцами холод стеклянной банки. А Тэйка все ждал, подгибая колени и тревожа алую ткань, которая собиралась складками на бедрах, обнажая трепетную плоть, словно в попытках поддразнить. Впрочем, наложнику это удалось, и Лотта зарычала сквозь зубы, легким движением откупорив сосуд и отшвырнув крышку куда-то в сторону. Тут же она учуяла сладкий аромат и зажмурилась от удовольствия, аккуратно опустившись на кровать и нависнув над омегой. Полупрозрачная накидка ее давно сползла прочь, оставив Аркану только в кружевном белье, и альфа уселась Тэйке на живот, ощутив, как в ягодицы уперлось его растущее возбуждение. Хищно улыбнулась и нагнулась к распаленному лицу, нежно теребя губы.       Наложник со всхлипом ответил на дразнящий поцелуй, мельком взглянув на баночку патоки, которую министр продолжала удерживать в правой руке. Это от нее не укрылось, и Лотта смилостивилась, пальцами вцепившись в брошь, что до сих пор скрепляла ненужную ткань на его плече. Кое-как справившись с нею одной рукой, министр отшвырнула трабею в сторону, полностью оголив своего омегу. Прекрасного, как и всегда. Подавив судорожный вздох, Аркана принялась ладонью изучать худую грудь, ногтями задевая возбужденные соски под аккомпанемент сиплых стонов, вела вдоль ребер, опускаясь до выпирающих тазовых костей, и тут же устремлялась обратно, начиная эту сладостную пытку снова и снова.       — Госпожа! — взмолился Тэй, вцепившись в ее ладонь, когда леди в очередной раз отняла ее от бедер, едва ли не касаясь уже налитого кровью члена. — Прошу, не мучьте…       — Как пожелаешь, нежный мой, — прошептала альфа, склонившись к его уху и вцепившись зубами в мочку. Наложник всхлипнул, прикрыв глаза, и обмяк, готовый ко всему, что Лотта задумала.       И министр расправила плечи, поерзав бедрами по его животу, и запустила пальцы в вязкую патоку, с еле слышным чваканьем вынув их обратно. Сладкая смесь тянулась карамельными нитями, и Аркана сглотнула, обмазав ею омежьи губы, заслужив хриплый вздох. А потом перевернула баночку, и липкость потекла вниз вязким водопадом прямо на лазурную кожу, ведомая умелыми руками Лотты. Омыла вставшие соски, впалый живот, залила пупок. Тэйка вздрагивал и ерзал все сильнее по мере того, как сладкие ручьи текли вниз по его телу, пока патока не расползлась по возбужденному члену. Омега выгнулся змеей, а Лотта наблюдала за тем, как карамель капала на простыни, попадая на края раскрасневшегося и пульсирующего ануса. Умопомрачительное зрелище.       Вдоволь налюбовавшись залитым патокой омегой, Аркана широко улыбнулась, поймав озадаченный взгляд Тэйки, и вновь опустилась к его лицу, завороженно наблюдая, как сладкие капли блестели на его губах. И наконец коснулась языком манящей плоти, тщательно слизывая карамель с припухших от поцелуев губ. Наложник застонал, пока министр ласкала языком его губы, не давая себя поцеловать. И время тянулось, словно та самая патока, сверкая в свете вечерних свечей.       Лотта отстранилась от его лица и тут же нагнулась к груди, примыкая ртом к сладким соскам. Омежий стон наполнил комнату, и леди, довольная реакцией, продолжила медленно слизывать сладость, намеренно смакуя каждый миг. Сегодня она никуда не торопилась.       Нежная плоть, донельзя возбужденная, алела так развратно, что Аркана даже разрумянилась, жарко дыша. Казалось, только тронь сосок — Тэйку насквозь пронзит током, словно она вознамерилась щипать оголенные нервы. И она снова накрыла губами трепетную плоть, лаская ее языком и игриво прикусывая в сладостной пытке.       — Что ж ты творишь со мной, Лотта? — сквозь слезы запредельного удовольствия простонал омега, словив ее за запястье.       — Говорю тебе «до встречи», — горячо прошептала леди, развязно улыбнувшись. Эта ночь была одной из самых красивых, которые она только переживала.       — Жестока, как же вы жестока ко мне, моя госпожа, — всхлипнул тот, скользнув пальцами по ее лицу и тут же обессиленно опустив руку.       — Ты даже не представляешь, насколько, — Лотта и сама не поняла, шуткой ли были ее слова, и чтобы заглушить противоречия, метнулась вниз, с ходу обводя языком залитую патокой головку члена.       И ночь разразилась протяжным стоном.       Альфа нализывала мягкие омежьи яйца; то вбирая стояк на всю длину, то лишь лаская языком дырочку уретры, наслаждалась всхлипами и мольбами не останавливаться. И когда Тэйка не выдержал и излился, мелко подрагивая всем телом, схватила его под коленями, закидывая сильные ноги вверх, и коснулась языком пульсирующего ануса, чувствуя как сладость патоки и соленость смазки смешались в диковинном вкусе.       Тэйка вскинулся, в беззвучии раскрыв рот, и задышал частно, словно его лихорадило. О, Лотта умела доводить до беспамятства, умела так обласкать тело, что мысли и чувства смешаются с грезами, лишая рассудка. И хватит этих ощущений до самого ее возвращения.       Министр прищурилась, словно довольная проделанной шалостью кошка, и расцеловала трогательную звездочку мышц, словно сквозь пелену ощущая, как сама до предела возбуждена. О впавшем в неведанное состояние Тэйке и говорить нечего.       Подавив смешок, Лотта избавилась от белья, представ во всей своей красе, и мягко качнула бедрами, касаясь липкого омежьего ануса истекающим соками клитором. Тэй замер, издав протяжный полувсхлип полустон, и леди вошла, легко скользнув внутрь.       Ночь разверзлась тысячами красок и ощущений. Она наблюдала за самым удивительным прощанием, ведь знала, что будущие четыре месяца сделают сильнее их обоих — черноглазую альфу с планеты Сэйка и ее нежного омегу, который давно перестал быть рабом.       Но, так уж повелось, что любовь побеждает все, и разлуку она тоже непременно одолеет. В этом Лотта Аркана была уверена, лелея в своей душе рисковый план, который обернется либо крахом, либо началом новой эпохи. И она исполнит его во имя своей любви, но — потом.       А пока…       Ночь горела в огнях вечерних свечей.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ