Радужный лабиринт

Еще несколько часов было потрачено на выяснение деталей, разнообразные препирательства и формальности. Ян и Вольфрам почти не участвовали в следствии — лишь оказывали моральную поддержку Мириам. За это время все этажи клиники заняли полицейские, затем довольно быстро подтянулись и адвокаты. Ян старался следить за всеми дискуссиями, но так и не смог вычленить что-либо, способное помочь в деле Алана. Увы, по всему выходило, что клиника «Мапона», несмотря на все свои преступления, не была прямо причастна к его смерти и исчезновению Элизы. Когда Кабо и ее коллег наконец-то забрали в участок, небо над Ириполисом уже начало темнеть. «Унгуд» снова затерялся в свете неоновых вывесок — они загорались одна за другой. — Полагаю, ты с работой для АСФБ закончила? — спросил Мириам Ян. — Загадка разрешена, ты нашла доказательства недобросовестности клиники. Значит ли это, что теперь тебе надо возвращаться на Хайнессен? — Что ты! — Мириам, смеясь, махнула рукой. — Мне предстоит еще куча слушаний, допросов и бумажной работы. Еще как минимум на неделю я задержусь на Ириде. Кстати! Раз уж здесь, могу я как-нибудь помочь с вашим делом? Ян вспомнил прекрасную девушку в красном платье. Ту, что сказала ему так много, но не дала ни одного определенного ответа. — Да, — подумав немного, наконец кивнул он. — Мириам, если у тебя выдастся свободная минутка, пожалуйста, узнай все, что только возможно, об Элизе Шоу. Если получится, посети банк, где она работала. Мне кажется, что именно Элиза — наш ключ к раскрытию преступления. — Хорошо. Постараюсь сделать все возможное. А пока поеду в участок, чтобы присутствовать на допросе доктора Кабо, — сказала Мириам Яну и Вольфраму. — Вы со мной? Ян покачал головой. Он запланировал на вечер еще одну встречу. — Что ж, тогда до завтра! — Мириам снова обняла их на прощание. — Берегите себя, ребята! — Куда теперь, коммандер Ян? — спросил Вольфрам, глядя вслед полицейской машине, на которой уезжала Мириам. — О, я хочу встретиться с одним старым другом! Его зовут Федор Патричев, и, как мне известно, он неплохо знаком с этой планетой. Мне кажется, мы сможем получить от него массу полезных сведений. Только сначала нужно найти бар «Радужная лагуна». Ян не сказал своему спутнику всей правды, ведь планировал встретиться с Патричевым в том числе из-за Вольфрама. Интуиция подсказывала Яну, что такое знакомство может пойти на пользу молодому розенриттеру. К тому же Патричев был из тех, с кем невероятно легко общаться практически на любые темы. Найти «Радужную лагуну» оказалось не так уж и просто. Хотя район был небольшой и местные охотно подсказывали дорогу, Ян и Вольфрам скоро заплутали в бесконечном лабиринте проулков. Оказываясь в тупике, они снова обращались к прохожим, и так повторялось раз за разом. Кроме бесконечных блужданий было странно и то, как им улыбались жители, стоило только назвать бар. Одна женщина даже оглядела их и, подмигнув Яну, спросила: — И где ты подцепил такого красавчика, а? Ян не вполне понял, что она имела в виду, однако именно та женщина дала правильные указания, и они наконец-то нашли нужное место. В самом баре царила атмосфера праздника. Множество людей сидели за столиками — либо так, либо за цветными ширмами. Многие наслаждались цветастыми коктейлями. Отовсюду лилась легкая джазовая музыка. Ян вскоре заметил, что мужчин почему-то намного больше, чем женщин, хотя те тоже были. А еще он заметил странный дресс-код: мужчины в основном сидели голые по пояс, а то и вовсе носили одни шорты или трусы самых разнообразных расцветок. Внезапно Ян вспомнил: когда-то давно, на Старой Земле, у радуги было еще одно значение! Что ж, это объясняло многое, в том числе и поведение прохожих. Ян быстро заметил Патричева: даже без привычного военной формы его приятеля нельзя было так просто пропустить. В простых брюках и майке на голое тело он сидел посреди небольшой сцены и играл на саксофоне. Его окутывали клубы радужного дыма. Ян не очень-то разбирался в джазовой музыке, но даже ему показалось, что Федор играет не так уж и хорошо, не виртуозно, хотя в целом приятно. Рядом с ним стоял привлекательный темнокожий мужчина с микрофоном. Он был даже выше и массивнее Патричева, что само по себе являлось достижением. Гигант пел под аккомпанемент саксофона Патричева, и Ян внезапно узнал песню. Это была «What a wonderful world» — древняя композиция, пришедшая еще со Старой Земли, но авторство слов и музыки навсегда затерялось в веках. У партнера Патричева был приятный баритон, и пел он с легкой хрипотцой. Когда певец дошел до строчки «The colors of the rainbow so pretty in the sky», зал взорвался аплодисментами, кто-то из зрителей заулюлюкал. И тут же Яну стало понятно, почему выбрали именно эту песню: жители Ириды, похоже, очень любили свой маскот, радугу, и приветствовали любое ее упоминание. А когда певец пропел «...see friends shaking hands saying how do you do. They're really saying I love you...», он внезапно вытянул руку и провел пальцами по щеке Партичева. В этом жесте было столько нежности, что у Яна не осталось сомнений в отношениях этих двоих. — Прости, что не предупредил тебя, Вольфрам, мой друг может быть слегка эксцентричным и … — Ян с неловкой улыбкой оглянулся на розенриттера да так и замер. Вольфрам взволнованно смотрел на сцену, и на его лице не было и следа привычной холодности и зажатости. Он буквально дрожал, рот был полуоткрыт, глаза блестели, а по щекам текли слезы — не скупые мужские, а настоящие ручьи. Невозможно было понять, что за выражение у него на лице, но Яну почему-то казалось, что это все-таки грусть — всеобъемлющая, вселенская. В выражении читались и горечь, и восторг, и благоговение. Ян быстро отвернулся и, оставив Вольфрама, пошел вперед к сцене. При этом чувствовал он себя ужасно неловко. Словно вломился в занятую раздевалку или открыл чей-то личный дневник. Вот только Ян заглянул не на страницы, а сразу в чужую душу. Да, он хотел помочь Вольфраму раскрыться, хотел понять причину его душевных метаний, этих слез, но в то же время понимал, что увидел в своем сопровождающем нечто не предназначенное для любопытных глаз. Оба еще не настолько знакомы, чтобы Яну было позволено наблюдать глубоко личные переживания розенриттера. Патричев, наконец, закончил выступление и заметил Яна. Прыжком покинув сцену, он заключил в медвежьи объятия коммандера, хотя тот протянул только руку. — Ян, прохвост ты этакий! — радовался Патричев, сжимая сослуживца так, что у того перехватило дыхание. — Когда вчера Кассельн написал мне, что ты тоже на Ириде, я очень обрадовался, но не думал, что ты и в самом деле найдешь меня. Как же я рад тебя видеть! — Я… я тоже рад, Патричев, — сказал Ян, наконец освободившись из могучих объятий и отдышавшись. — Большая удача, что мы все-таки встретились здесь. Алекс, наверное, описал тебе вкратце, что я тут делаю? Он упоминал, что ты часто гостишь на этой планете и знаешь местные… обычаи. Буду благодарен, если расскажешь что-нибудь интересное. — О, и правда! — Патричев громко рассмеялся. — Каждый раз, как дают увольнительную, лечу сюда. Точнее, с тех пор, как познакомился со Стивом, только здесь и бываю. Так что эту планетку изучил вдоль и поперек. Кстати, это Стив! Мой… особый друг. Ян пожал руку подошедшему к ним высокому темнокожему мужчине, что выступал вместе с Патричевым. — Федор мне очень много рассказывал о вас, коммандер Ян, — Стив улыбнулся сквозь густую курчавую бороду. — И он очень высокого о вас мнения. Честно говоря, порой даже ревную к вам, когда он ярко описывает ваши приключения на Эконии. Его послушать, так ваша смекалка не имеет равных в галактике, даже Брюс Эшби бледнеет в сравнении. — Стив, не смущай Яна, — сквозь хохот одернул его Патричев. — А ты, Ян, может, представишь нам своего дивно красивого друга? Судя по шевронам, он из тех самых знаменитых розенриттеров, да? Только после вопроса Ян заметил, что Вольфрам давно подошел и стоит рядом. Глаза его уже были сухими и абсолютно ничего не выражали. Оставалось только дивиться, как быстро он сумел привести себя в порядок. Видимо, такие фокусы — часть знаменитой выучки розенриттеров. — Лейтенант Вольфрам фон Розе, особый полк розенриттеров. Буду рад сотрудничеству, лейтенант-коммандер Патричев, — вытянувшись в струнку, Вольфрам козырнул. Патричев усмехнулся и протянул руку для пожатия. — Умоляю, парень, я сейчас не на службе. Давайте пообщаемся без всяких чинов, — только после этих слов Вольфрам неуверенно стиснул протянутую руку. — Что ж, не буду мешать встрече друзей! Я тут явно буду лишним. Так что, Федор, встретимся вечером, не задерживайся, — Стив кивнул на прощание Яну и Вольфраму, а с Патричевым обменялся быстрыми, но очень теплыми поцелуями. Краем глаза Ян заметил, как простой жест любви изумил Вольфрама — у того от удивления едва глаза на лоб не полезли. — В общем, мы будем очень благодарны, если ты расскажешь нам что-нибудь полезное об Ириде, — снова напомнил о цели разговора Ян. Очень кстати он вспомнил подсказку, полученную при вчерашнем весьма сюрреалистичном разговоре с Элизой. Конечно, Ян еще не знал точно, правильно ли разгадал код, есть ли в нем намек на «Унгуд», но решил, что проверить не помешает. — Особенно хотелось бы узнать все про строительство «Унгуда». Такое чувство, что местных или людей, связанных с Феззаном, лучше не спрашивать — все равно ничего путного не расскажут. А я пытаюсь понять, что за этим кроется. — А ты уверен, что такое стоит обсуждать прямо здесь и сейчас? — после некоторой паузы переспросил Патричев, при этом бросив краткий, почти неуловимый взгляд на Вольфрама. Намек был абсолютно ясен: «Можно ли доверять ему?» Видимо, Алекс уже просветил Патричева насчет истинной роли наблюдателя-розенриттера. — Конечно. Чем раньше, тем лучше, — не думая долго, кивнул Ян. На самом деле, он еще не совсем доверял Вольфраму, поскольку не знал истинных целей Люнебурга, зато прекрасно понимал, что в желании найти убийц Алана они пока что союзники. — Что ж! Тогда позвольте мне угостить вас обедом! — Патричев радушно развел руки. — Вы могли составить неправильное впечатление о «Радужной Лагуне», из-за… музыкального сопровождения. Но поверьте, это не какая-то забегаловка, а первоклассное заведение! Не зря мы со Стивом каждый вечер тут проводим. Уж как минимум кухня тут первоклассная. — Ты вовсе не обязан… — начал было Ян, но Патричев уверенно прервал его. — Ты не понял, Ян. Обед — обязательная часть экскурса о планете. Способ показать ее истинную суть. Только так ты быстрее всего поймешь, что тут творится, — с этими загадочными словами Патричев им подмигнул. — А теперь, господа, пожалуйте за мной! У нас со Стивом тут как раз есть зарезервированная на весь вечер вип-кабинка, она идеально подходит для наших целей. *** Ужин, заказанный Патричевым, поражал своей роскошью. Неприятно поражал, отметил Ян. Ведь ему не очень-то нравились замудренные блюда. Больше всего на свете Ян любил ирландское рагу — пищу простую, придуманную рабочими и крестьянами. Идеальный источник энергии, а ингредиентов совсем немного: мясо, картошка, лук, морковь, капелька специй. Все порезано крупно, так что каждый кусок отчетливо ощущался и входил с гармонию с остальными составляющими. Но здесь в каждом поданном блюде ощущалось, навскидку, как минимум двадцать ингредиентов. Кухня Ириды, как и ожидалось, тоже не смогла обойти священный символ радуги, поэтому тот же салат состоял из семи цветных слоев. В красном были свекла, зерна граната, половинки помидоров; оранжевом — морковь, тыква, ломтики лосося и так далее. Примерно то же самое творилось с основным блюдом: подали террин из семи видов мяса с радужным гарниром из нескольких видов круп и тушеных овощей. На десерт — многослойный торт со свежими фруктами. И коктейль (кто бы сомневался!) тоже состоял из разноцветных слоев, украшенных взбитыми сливками, свежими фруктами и шоколадной крошкой. Всю трапезу Ян боялся, что ему станет плохо от такого количества тяжелой пищи. Тем не менее, помня намек Патричева, что обилие блюд как-то поможет в расследовании, коммандер старательно перепробовал все и не мог не признать, что качество продуктов тут — выше всех похвал. На самом Хайнессене днем с огнем не сыщешь столько вкусных свежих ингредиентов, а если и найдешь, то никогда в таком количестве и по такой цене. — Ну как? — нетерпеливо поинтересовался Патричев. Он устроился в уютной кабинке, предварительно накинув пиджак. — Уже догадываешься, в чем дело? — Честно говоря, не очень, — ответил Ян, старательно пережевывая кусок какого-то неизвестного ему фрукта. — Все очень вкусно, спору нет. Но такое можно и на Хайнессене найти. Хотя и не в таких количествах. И за безумные деньги. Тут Ян замер, осознав, что только что сказал. Неужели он и в самом деле догадался? Патричев просиял. — Именно! Вот что отличает Ириду от любой другой планеты Союза. А заодно и от Феззана с Империей. Нигде больше вы не найдете столько качественных продуктов за относительно низкую цену. — Но почему? — изумился Ян. — Я изучал Ириду для расследования. Тут же ничего не растет, это фактически голый камень. Видимо, что-то не так пошло во время процесса терраформирования, тут даже воды едва хватает, приходится импортировать. Откуда здесь столько свежих овощей и фруктов? — Чтобы объяснить эту особенность, а заодно понять, как появился «Унгуд», придется углубиться в далекое прошлое, — начал Патричев поучительным тоном. — Слушайте мою лекцию, дети. Ян с Вольфрамом отодвинули тарелки и приготовились впитывать знания. — Давным-давно, когда корабли Айле Хайнессена впервые прилетели в нынешние территории Союза, они привезли сюда не только людей, — начал Патричев голосом сказочника, выступающего перед малышами. — Они привезли с собой многообразие культур, которое политика Рудольфа хотела уничтожить, чтобы создать германофильский этностейт. И вместе с языками, именами, мифологиями и памятью предков люди везли и кое-что материальное. Семена и саженцы растений, которым не было места в Империи, создаваемой по подобию Пруссии. В специально оборудованных садках летели также рыбы, моллюски и прочие морские гады, составлявшие главный источник белка для переселенцев. — Кажется, я начинаю понимать, — улыбнулся Ян. — Как только Айле нашел новые земли, и процесс терраформирования завершился, на планетах Союза взошли первые побеги растений. Соя, авокадо, сорго, кокос, папайя, бамбук — всего не перечислить. В Империи о разведении этих культур не могло быть и речи — вся политика Рудольфа, включая терраформирование, была направлена на создание культуры, максимально приближенной к Пруссии XIX века по старому исчислению. За пятьсот лет в Империи эти растения фактически вымерли. Однако еще в те времена многие имперские богачи были готовы выложить любые деньги, лишь бы получить экзотику к своему столу. — Это так, — кивнул Вольфрам, впервые за время обеда вступивший в разговор. — У нас дома всегда подавали одни и те же блюда, по старинным немецким рецептам. Ужасно сухие и неаппетитные, на мой вкус. Лишь на редкие праздники подавали такие фрукты, как манго и сушеный кумкват. Только в Союзе удалось попробовать те же джамбалайя, чили и димсам. — Между тем, — продолжил Патричев, — ...Империя тоже имела кое-что, весьма привлекательное для зажиточных граждан Союза. Благодаря политике дегресса, проводимой Рудольфом, на многих планетах Империи сельское хозяйство вернулось к уровню XIX века по исчислению Старой Земли. Конечно, это несколько снизило темпы производства, зато экологичность и польза культур взлетели до небес. Любители здорового питания из Феззана и Союза с радостью заплатили бы кругленькую сумму, лишь бы угоститься экологически чистыми и безопасными продуктами. Ян кивнул. Он начал постигать глубину заговора, творящегося здесь. — Вот у нас есть Союз, — Патричев поставил на стол солонку. Потом добавил перечницу и положил апельсин между ними. — А еще у нас есть Империя и Феззан. Империя и Союз враждуют. У них не может быть коммерческих отношений. Ни при каких условиях Империя не может закупать продовольствие с Союза, обратное тоже верно. Феззан относительно нейтрален. Они могут вести бизнес как с Империей, так и с Союзом. При этом, разумеется, они не могут продавать товары Союза Империи и наоборот. Однако Феззан может продавать товары собственного производства как Империи, так и Союзу. Улавливаете мою мысль? Ян и Вольфрам переглянулись. Кажется, все тайное стало явным. — И вот тут на сцену выходит Ирида! Примерно двадцать лет назад тогдашний комиссионер Феззана предложил тогдашнему президенту Ириды такую схему: Ирида становится перевалочным пунктом, куда доставляют продукты, предназначенные для импорта в Империю и в Союз. Для этого строятся сортировочные и упаковочные цеха, где все маркируется как товары Феззана, после чего любой продукт может свободно ходить как на территории Империи, так и на территории Союза. — Но почему они решили провернуть дельце на Ириде, а не на Феззане? — спросил Ян, все еще удивляясь простоте и изяществу открывшейся так вдруг схемы. — У Феззана ведь полный нейтралитет, когда правительство Ириды нарушило массу законов, согласившись на махинации. — Умоляю тебя! — закатил глаза Патричев. — На Феззане места свободного нет, чтобы оборудовать столько производств для идеального товаропотока. Кроме того, автономность Феззана весьма ограничена, формально они все еще являются подданными Империи. Если схему обнаружат, они наверняка потеряют независимость. Что же грозит Ириде? Ну максимум пара штрафов. Все же знают уровень коррупции в Союзе. И ребенку понятно, что все значимые чины в курсе, что тут творится. Но каждый закроет глаза, если занести правильную сумму. Тем более контрабанда продуктами питания не ограничивается. В обороте есть все — и техника, и полезные ископаемые, и что угодно другое. Забавно, но при всей вражде Союза и Империи их созависимость более чем крепка: перекрой товарооборот на Ириде, и в обоих государствах грянет чудовищный экономический кризис. Ян взглянул на остатки пиршества, и все встало на свои места, а заодно теперь было ясно, отчего завтрак накануне казался таким вкусным. Ирида работала перевалочным пунктом в громадной схеме контрабанды, которая глубоко вросла в жизнь не одного поколения, причем как граждан Союза, так и Империи. Сама Ирида, разумеется, тоже не осталась в накладе — значительный процент товаров местные оставляли себе. Отсюда и доступные цены на качественные вещи и продукты питания. — Время шло, обороты росли, но даже такая прибыль казалась Феззану недостаточной, — продолжил Патричев. — Потому они и взялись за разработку проекта «Унгуд». Воплотить что-то подобное на Феззане значило немедленно стать мишенью для консервативных экстремистов из Империи. Ирида же подходила идеально. — Погоди, ты хочешь сказать, что «Унгуд» … — выдохнул Ян. — Именно! «Унгуд» — это конвейер. Он соединил все космопорты, сортировочные центры и упаковочные фабрики единой цепью конвейерных лент. Теперь производство не зависит ни от астрономического поворота орбиты планеты, ни от графика работ разрозненных транспортных сетей и прочих факторов. Едва прибыв на планету, продукты отправляются на переупаковку и в те же сутки идут дальше, на Феззан. — Либо сразу перепродаются планетам Союза?! — Да! Если раньше процесс переупаковки одной партии занимал больше недели, то теперь на все про все потребуется не больше дня. И прибыль для Феззана и других посредников двух сторон возросла до небес. Строительство «Унгуда» стоило целое состояние и еще не полностью окупило себя, но уже сейчас заметно, как изменилась жизнь на планете. И все — благодаря ему. За три года понаросли новые города, инфраструктура полностью обновилась. Индустрия туризма тоже расцвела. — Откуда ты все узнал? — изумился Ян. Патричев развел руками. — Обрывок разговора здесь, слушок там... Даже Стив ничего не говорит прямо, а ведь мы с ним уже сколько лет знакомы! Кого ни спросишь, «Унгуд» — всего лишь крутой вид транспорта, дешевая энергия и хорошая достопримечательность для туристов. Жители Ириды в курсе махинаций, но не любят раскрывать свои секреты. Знают ведь, на чем зиждется благополучие планеты. Ян выглянул за окно. На уже порядком потемневшем небе играл красками «Унгуд». А под ним раскинулся город, и каждое здание в нем буквально кричало о непомерном богатстве. Все эти монументальные строения, новейшие технологии, километры неоновых трубок... кичливое роскошенство сочилось из всех щелей. Ириду распирало от хлынувших от спекуляций денег. Почему-то Ян испытал приступ дурноты — то ли от излишеств во время ужина, то ли от мыслей об Ириде. Что ни говори, но кругом чувствовалось сплошное мошенничество. Перед глазами стояла яркая ширма, за которой творились темные дела. И все же Ян не мог не пожалеть местных: в их положении вполне естественно цепляться за благополучие и встречать с опаской дотошных ревизоров с Хайнессена. Но даже так они не понимали, что настоящая опасность исходит от Империи. Обнадеженные соседством с Феззаном, жители Ириды почему-то думали, что их защитят. Только их уверенность — не прочнее пленки мыльного пузыря. Достаточно появиться в Империи какому-нибудь честолюбцу, решительному и энергичному человеку, готовому наплевать на все законы и обычаи, и которому вдобавок взбредет в голову, что поддержка Феззана ничего не стоит… И тогда никто не посчитается со свободой и личным выбором миллиардов простых жителей. Для подобного честолюбца Ирида станет всего лишь удобным плацдармом на пути покорения Союза, так кстати подвернувшимся на пути. И все эти богатства будут просто фуражом для его армии… От размышлений Яна оторвал Патричев. Он протягивал печенье. — Пощади, меня вырвет, если я съем хоть кусочек! — простонал Ян. — Можешь не есть, просто разломи! — принялся уговаривать его Патричев. — Там внутри ленточка с предсказанием. Печенья судьбы — еще один важный обычай Ириды. В ресторанах их всегда преподносят в конце трапезы. — Мило, конечно, но мы же не дети, чтобы в такое верить, — недовольно пробормотал Ян. Патричев возмутился: — О, поверь мне! Печенье с предсказаниями в «Радужной лагуне» особое. Уж сколько раз мы тут обедали, и всякий раз предсказание сбывалось. Вот, смотри! — Патричев разломил свое печенье, извлек тоненькую ленточку и зачитал вслух: «Сегодня вечером вас ждут приятная компания и отлично проведенное время». Я же говорил! Печенье словно знает, что меня дома ждет Стив… и у нас с ним намечается очень веселый вечер. На последних словах Патричев подмигнул. Вольфрам покорно взял свое печенье, достал предсказание и зачитал его. — «Никогда не отступай от своей мечты, сражайся за нее до конца», — на последнем слове голос Вольфрама дрогнул, а в выражении лица снова промелькнуло то волнение, которое Ян наблюдал во время выступления Патричева и Стива. Дочитав, Вольфрам явно смутился, смял ленточку и засунул ее в карман. Патричев глянул на Яна с торжеством, словно пытаясь сказать всем видом: «Ну вот, я был прав»! Вздохнув, Ян сдался и разломил свое печенье. — «Сегодня некто оценит вашу уникальность по достоинству». Как мило, — Ян брезгливо отложил остатки печенья. — Знаешь, Патричев, не сомневаюсь, что все полученные здесь предсказания и в самом деле сбываются. Просто их умеют правильно составлять. Никогда не слышали об эффекте Барнума? Люди автоматически приписывают себе любые описания, если они достаточно расплывчаты. На этом строятся все гороскопы, предсказания и прочая дребедень. Мы могли бы обменяться предсказаниями, и все равно нашли бы что-то, подходящее каждому лично. — Ну и не верь, если не хочешь. А мне кажется, что-то в этом есть, — махнул рукой Патричев. *** Они закончили ужинать поздним вечером, хотя из-за обилия неона и сияния «Унгуда» не могли точно определить время суток — на улицах было очень светло. Патричев предложил вызвать такси до гостиницы, но Ян отказался: идти до «Тарукамона» — не больше квартала, кроме того, он надеялся на свежем воздухе избавится от дурноты, вызванной перееданием. — Может, мне стоит хотя бы проводить вас? — озабоченно спросил Патричев. — Тут недалеко, но в этих проулках заблудиться проще простого, да и всякий народ тут бродит. — Не стоит, у меня в телохранителях уже есть настоящий рыцарь,— улыбнулся Ян. — Тебя же наверняка заждался Стив, не хочу лишний раз задерживать. — А кстати, насчет этого… — Патричев с неловким видом зачесал в затылке. — Я понимаю, что официально нам ничего не запрещают, но ты уж не распространяйся особо о том, что видел сегодня в «Лагуне», ладно? Мне нужно поддерживать определенную репутацию у моих сослуживцев. Ян закатил глаза. — Я тебя умоляю, Патричев. Конечно, я никому не скажу, но мне кажется, никто не устроит скандал, узнав, что в свободное время ты играешь на саксофоне. Патричев громогласно расхохотался и сгреб Яна в охапку — прижал к необъятному и тугому, как натянутый барабан, животу. — Ну ты и пройдоха, все таки! Дай мне свой контакт, я еще свяжусь с тобой вечером, договоримся о завтрашней встрече. Они обменялись номерами, и Патричев уехал на такси. Ян с Вольфрамом же не спеша двинулись к отелю. Идти пришлось под радужными водопадами неоновых трубок, мимо прозрачных витрин, в которых удивительно красивые женщины манили прохожих. Скорее всего, те женщины были не живыми, а кем-то вроде Нормы. Буквально на каждом шагу Ян и его телохранитель-розенриттер натыкались на лавочки и киоски, где выставляли буквально все — от сувениров до экзотических лакомств, на которые Вольфрам то и дело оглядывался. Несмотря на то, что идти преимущественно приходилось по ярко освещенным улицам, порой они невольно сворачивали в закоулки, да такие темные, что туда не проникал даже свет «Унгуда». Но, побывав во тьме, Ян и Вольфрам практически тут же выныривали и погружались в радужную суету улиц. По дороге Ян рассказывал о приключениях на Эконии, которые они пережили с Патричевым. — Как же нам повезло, что мы нашли тут Патричева! — заключил Ян после основных событий. — Не обращай внимания на его вид, этот человек — на редкость надежный товарищ, к тому же он куда умнее, чем кажется. Вольфрам некоторое время молчал, потом внезапно спросил, не глядя Яну в глаза: — То, о чем он попросил не говорить сослуживцам… Это же не про саксофон, да? — Да, — согласился Ян, предчувствуя, что разговор клонится не туда. — Думаю, мы все прекрасно поняли, о чем идет речь. — И у вас в самом деле нет никаких проблем с этим, коммандер Ян? — Вольфрам наконец-то взглянул на него, но на лице розенриттера сохранялось нечитаемое выражение. — Ты прав, у меня с эти нет никаких проблем! — вспылил Ян, неожиданно разозлившись. — Но у меня определенно есть проблемы с теми, кто считает, что у меня могут быть с этим проблемы. Вольфрам вспыхнул и отшатнулся, словно его ударили. Он тут же отвел взгляд от Яна и стал смотреть прямо перед собой. Яну сразу стало стыдно. Опять эти культурные барьеры, черт их подери! Ведь наверняка Вольфрам не имел в виду ничего плохого, возможно, даже наоборот, ему нравились обычаи Союза, просто он не знал правильных слов, чтоб выразить это. Ян вспомнил слезы на лице Вольфрама, когда он слушал песню Патричева. Может ли быть, что он… — Вольфрам, послушай… — неуверенно начал Ян. —Извини меня, не хотел срываться, просто… Договорить он не смог, потому что Вольфрам внезапно кинулся на него и со всей силы прижал к стене. Ян скривился от боли, когда твердая облицовка впилась ему в спину, а Вольфрам лишь вдавливал его в стену все сильнее и сильнее, стараясь полностью прикрыть своим могучим телом. Ян почувствовал горячее дыхание розенриттера на своей шее. Ян даже не успел испугаться или возмутиться, ведь практически сразу грянул гром и оглушил их до звона в ушах, затем обоих окатило осколками стекла и бетона. Тут же стало ясно, что произошло. Любой служивший в армии человек сразу узнает эти звуки — в них стреляли из бластера. Если бы за секунду до выстрела Вольфрам не прижал Яна к стене, тот бы уже щеголял свеженькой дырой в груди. Вольфрам без особых церемоний отбросил Яна и кинулся в сторону нападавшего. В неясном свете уличных огней Ян не мог разглядеть лица преступника, но его огромный рост, внушительные мускулы и выдающаяся прическа с зеленоватым отливом не оставляли никаких сомнений. На них напал Махиллес, лидер «Рыцарей патриотизма», уже засветившийся как минимум в одном покушении — на самого президента Ириды. Четкость действий Вольфрама вызвала у Яна восхищение и оторопь. В одно мгновение розентриттер подлетел к нападавшему, выбил пинком из его рук оружие и нанес несколько стремительных ударов. Так вот какая она, знаменитая выучка розенриттеров! Руки и ноги Вольфрама двигались с молниеносной скоростью. Нападавший попытался отбиться, но, несмотря на значительное преимущество в весе и росте, ничего не смог противопоставить быстрому и ловкому лейтенанту. Наконец осознав, что эту драку не выиграть, враг бросился наутек, в темноту переулков. — Коммандер! Коммандер Ян! Вы в порядке? — все еще не пришедший в себя Ян поглядел вверх и увидел крайне встревоженное лицо Вольфрама. И только тогда понял, что сидит прямо на мостовой, прижавшись к стене и вдобавок весь обсыпанный бетонной крошкой. — Вы ранены? Позвольте помочь вам подняться… Вот так. Сейчас мы вызовем такси и отправимся в больницу. Сейчас… — Вольфрам! Это было потрясающе!!! — наконец-то смог вымолвить Ян. Вольфрам застыл, в недоумении разглядывая его. — То, как ты двигался, как быстро действовал… Я раньше не верил в рассказы про навыки розенриттеров, но вы реально на такое способны! Ах ты ж!.. Ты ведь жизнь мне спас, Вольфрам! Еще секунда, и я бы стал дырявым, как кусок сыра. Как я смогу тебя отблагодарить? Вольфрам заметно смутился, даже покраснел. — Я просто делал свою работу, коммандер. Позвольте отвезти вас в больницу, вы можете быть ранены. — И речи быть не может! — Ян вежливо отстранился от Вольфрама, подошел к валявшемуся на земле бластеру и осторожно поднял его за дуло обернутой в шарф рукой. — Мы едем в полицию. Немедленно! Надеюсь, Прохазка еще на месте. Похоже, мы наконец-то сможем получить ордер на арест Махиллеса. И если его как следует допросить, не исключено, что добудем ключ к раскрытию нашего дела! *** Но визит в полицейский участок принес одни разочарования. — Да вы издеваетесь! Только мы более или менее разобрались с «Мапоной», и снова вы! — взревела Прохазка, выслушав их рассказ. — Махиллес никак не мог на вас напасть. Сегодня был его очередной онлайн-семинар. Он закончился буквально десять минут назад. Половина моего участка следила за ним. — Но ведь мы принесли вам оружие нападавшего, — нахмурился Ян. — И на улице, где все произошло, было много камер. Неужели вы не сможете прижать его? Прохазка со вздохом извлекла свой планшет, пару минут покопалась там, потом сделала пару звонков и долго с кем-то спорила. Наконец она, явно раздосадованная, обратилась к Яну и Вольфраму. — Вы правы, на принесенном оружии присутствуют отпечатки и генетический материал Константина Махиллеса. Но этого недостаточно, адвокаты просто заявят, что оружие украли или подбросили. А на записи лицо нападавшего недостаточно четкое. Поймите меня правильно, я приму ваше заявление, но не смогу арестовать Махиллеса на основании таких улик, когда полмиллиона людей только что наблюдали его в прямом эфире. Адвокаты за такое завалят наш участок исками. — Но это же просто ерунда! — взвился Ян. — Не слишком ли часто Махиллес в последнее время проводит свои семинары? Вам не кажется подозрительным, что они всегда совпадают с покушениями на убийство? Сначала президент, а теперь вот и я. Неужели непонятно, что у них есть какая-то технология, которая позволяет проворачивать такие фокусы? — Так о чем я и говорю! — между ними как по мановению волшебной палочки возник детектив Рудин, и его слова заставили Прохазку скривиться. — Вы ведь читали мой блог, господин Ян? Абсолютно очевидно, что Махиллес отправил робота со своей внешностью, чтобы убить вас. Сам же в это время создавал себе алиби, выступая на семинаре. — Но разве роботы могут оставлять отпечатки и следы эпителия? — задумчиво спросил Ян. — Ведь мы обнаружили все это на брошенном бластере. — Точно! Вы абсолютно правы, господин Ян! — лицо Рудина засияло, замечание Яна ничуть не смутило его. — Выходит, что робот вел семинар, в то время как настоящий Махиллес совершил нападение на вас. — Ну все! — не выдержала Прохазка. — Идо, быстренько запиши все показания господина Розе. Да не здесь! По протоколу потерпевшие должны давать показания раздельно. Идите в свободный кабинет в конце коридора. Рудин с крайне недовольным видом поплелся прочь, уводя за собой не менее раздосадованного Вольфрама. Прохазка сокрушенно вздохнула и картинно упала в кресло. Глядя, как взметаются полы ее старомодного плаща, Ян снова отметил для себя, что она явно старается подражать древним нуарным фильмам. Для идеального образа не хватало лишь сигареты во рту, но так уж получилось, что культура курения в пострудольфовой Галактике практически вымерла. — Вы уж извините, что пришлось выпереть вашего товарища, коммандер Ян, — вздохнула она. — Но просто мне нужно сказать вам кое-что. Пожалуйста, не поощряйте бредовые высказывания Идо. Он… хороший парень. Просто голова у него забита всеми этими теориями заговора. По какой-то причине чем-то вы его зацепили, коммандер. Идо, как с вами познакомился, отчего-то решил, что вы принимаете его безумные теории всерьез. С тех пор только и твердит, что «вот бы еще поговорить с господином Яном». Не поймите меня неправильно, я же вижу, что вы поддерживаете с ним беседу из вежливости. Но этот дурак готов за любую соломинку ухватиться. — Но он хотя бы пытается найти решение, — сухо сказал Ян. — Я знаю, что вы думаете, — угрюмо добавила Прохазка. — Почему мы здесь, а не ловим Махиллеса? Да черт подери! Я буду вне себя от радости, если удастся устроить облаву на логово этих «рыцарей», причем хоть сейчас! Мне этот ублюдок как кость в горле. Но я слишком долго работаю в этой системе, чтобы знать, как все устроено. Ирида изо всех сил пыжиться, стараясь создать иллюзию открытости и прозрачности. Этот дурацкий кодекс, при котором каждая улика отправляется в общий доступ… Камеры повсюду. На деле же результаты следственной работы ничего не значат. Все решается в судах. А там выигрывает тот, кто взятку дал больше. Так что простите. Пока у меня не будет железобетонных улик против Махиллеса, за ордером на его арест я не пойду. Ян задумался. Он не мог выкинуть из головы обвинений Балибара. Была ли Прохазка продажным копом? Скорее всего, да. Но вместе с тем в этой женщине он видел настоящую любовь к своей профессии, выросшую из романтического увлечения идеализированными образами детективов прошлого. — Скажите, детектив, — начал он, — ...если вы своими глазами увидите, как Махиллес совершает покушение и сможет задержать его на месте, этого будет достаточно, чтобы предъявить ему обвинение и провести допрос? — Конечно, — растерянно ответила она, вопросительно глядя на Яна, словно ожидая продолжения. — У меня есть план, как можно поймать Махиллеса. Но для этого я должен вам абсолютно доверять. Я могу доверять вам, детектив Прохазка? Прохазка встала из кресла и подошла к Яну. На ее лице играла грустная улыбка. — Похоже, вам уже рассказали кое-что обо мне, коммандер, не так ли? Не буду врать и отнекиваться, я не идеальна. Да, было несколько случаев, когда меня ловили на взятках. Я спускала дела на тормозах, если речь шла о парковке в неправильном месте, превышении скорости либо краже какого-нибудь бесполезного сувенира в одной из этих глупых лавок. Я не горжусь этим, но совру, если скажу, что сильно стыжусь. Коррупция глубоко вросла в жизнь Союза, невозможно крутиться в системе, не запачкав руки. Но у меня есть принципы, знаете ли. Я никогда не опущусь до взяток, если речь идет о серьезном преступлении вроде убийства. Можете верить мне, а можете не верить — дело ваше. Ян улыбнулся. Он решил рискнуть. — Что ж. Тогда давайте поймаем Махиллеса, детектив Прохазка. Для этого надо будет сделать вот что… *** Допросы и сбор улик заняли немало времени — Ян и Вольфрам добрались до «Тирукамона» только к полуночи. Ян уже собирался войти в свой номер, когда Вольфрам жестом остановил его. — Коммандер Ян, может, сегодня ночью нам стоит переночевать в одном номере? — неуверенно спросил розенриттер. Ян не смог удержаться от глупой поддевки. — Прости, но не раньше, чем ты пригласишь меня на свидание и угостишь ужином. Вольфрам снова вспыхнул. — П-прекратите свои шуточки, коммандер. Пожалуйста, я же серьезно говорю! Сегодня на вас было совершено покушение. Мы не знаем, насколько тут все прогнило. Пожалуйста, позвольте охранять вас сегодня. В конце концов, я же здесь, чтобы быть вашим телохранителем! — Вольфрам, мы оба знаем, что ты здесь не для этого, — грустно покачал головой Ян. — А что, если я сам хочу защитить вас? — спросил Вольфрам, глядя Яну прямо в глаза. — Не потому, что это приказ, а потому, что это мое собственное желание? Ян не мог не умилиться, глядя на суровую серьезность Вольфрама, когда он произносил эти слова. Он хлопнул молодого розенриттера по плечу. — В этом отеле одна из лучших систем безопасности, что я видел. Так что не волнуйся, нам ничего не угрожает. Но если что-то вдруг случится, обещаю, я буду орать так, что ты услышишь меня и тут же примчишься на помощь. Как и положено настоящему рыцарю розы. Вольфрам одарил Яна неловкой улыбкой, столь редкой на его лице и сразу делавшей его куда моложе и человечнее. Они пожали друг другу руки, Ян уже привычно отдал Вольфраму свой планшет и все документы, и они разошлись по своим номерам. *** На гостиничном мониторе сияло оповещение о трех сообщениях. Два были просто посланиями от Мириам и Патричева с просьбой перезвонить, и тут Ян вспомнил, что выключил свой телефон в полиции. Третьим было неожиданное сообщение от Дасти Аттенборо — видимо, оно пришло еще днем. Немного подумав, Ян решил начать именно с него. «Привет, Ян. Алекс передал твою просьбу, и я нарыл информацию о Константине Махиллесе. В общем, ничего интересного. Тридцать восемь лет, холост, карие глаза, натуральный цвет волос — темно-каштановый. Судя по медицинской карте, много раз лечился от переломов и огнестрельных ранений, также имеет редкую аллергию на этилмеркаптан и некоторые другие сераорганические соединения и продукты, их содержащие. Родители были небогатыми горожанами, Махиллес рос с одним лишь отцом, у которого были проблемы с алкоголем. Говорят, его мать сбежала из семьи к одному из розенриттеров, но доказательств этому найти не удалось. Махиллес с детства рос на улицах, из школы его выгнали за многочисленные драки. Однажды он покалечил соседа-подростка и был арестован за это. Судя по записи в его деле, он избил соседа за то, что тот был сыном эмигрантов из Империи. Отбыв наказание, с головой ушел в криминал. Был членом нескольких банд. Полиция считает, что он исполнитель нескольких заказных убийств, но доказать ничего не удалось, так как он вовремя смылся на Ириду. Известно, что Махиллеса финансируют несколько политических партий милитаристской направленности, так как его риторика в самом деле поднимает уровень патриотизма среди определенной прослойки населения, что идет на пользу рекрутскому набору». Ян отметил про себя парочку фактов из биографии противника. Ничего нового — сразу было понятно, что Махиллес — обычный бандит низшего пошиба. Но кое-что коммандера зацепило. Похоже, как и многие дети алкоголиков, выбравшие путь преступлений, ему нужен был какой-то определенный объект для ненависти, чтобы было на ком вымещать злость. И для этой цели Махиллес выбрал имперцев, а также всех тех, кто хотя бы косвенно к ним относится. Не исключено, что такой выбор обусловлен болезненными воспоминаниями о детстве, ведь, по слухам, мать бросила семью, чтобы уйти к розенриттеру. Возможно, такая подробность поможет, когда придется исполнять план по поимке Махиллеса. «Теперь по поводу Кощея, — продолжил Дасти в записи. — Ты был прав, он определенно что-то замышляет. Сейчас Кощей на Феззане. Как я узнал, он вылетел вскоре после тебя. Официально — для каких-то важных переговоров, но вся публичная информация об этом крайне туманна. Мало того, через свои источники я выяснил, что перед отлетом он продал свой дом и забрал все средства со счетов в банках Хайнессена. И многие признаки говорят о том, что он перевел эти деньги в банк Феззана. Про Бабу Ягу ничего нового сказать не могу. Алекс недавно заметил, что котята гуляют под его окнами, потому он и попросил меня отправить тебе это сообщение. Ему нужно думать об Ортанс и малышке. Прости, Ян, я тоже о них волнуюсь, так что в этом направлении я рыть пока не буду». Что ж, Ян был вынужден признать, что поведение Люнебурга соответствовало информации, полученной от Норы Браун. Если он решил бежать обратно в Империю, лучшего пути, чем через Феззан, уж точно нет. А то, что Феззан находится в сутках полета от Ириды, было ему особенно на руку. Видимо, сейчас Люнебург на Феззане ждет, когда Ян завершит расследование и Вольфрам передаст раздобытую во время слежки информацию, которую он собирается подарить Империи. Как только это случится, Люнебург рванет в сторону Империи — только его и видели. Ян надиктовал короткое ответное сообщение Дасти, где поблагодарил друга и посоветовал больше ничего не искать, а вести себя как можно более осторожно. После Ян вызвал Патричева. — Ян, ты как, все в порядке?! — на мониторе возникло озабоченное лицо Федора. — Твой телефон не отвечал. Я, как узнал, что тебя пытались убить, места себе не нахожу. — Цел и невредим, — заверил его Ян. — Но как ты узнал о покушении? Оно же случилось всего несколько часов назад. — А, это особенность кодекса Ириды, — махнул рукой Патричев. — Тут едва заводится какое-либо уголовное дело, как все материалы следствия сразу выкладываются в открытый доступ. Так что видео с уличной камеры с моментом покушения уже час как главный хит Сети. — Что же такого интересного в нем нашли, что оно вызвало столько внимания? — нахмурился Ян. — Это из-за Махиллеса? Патричев как-то странно засмеялся. Он достал планшет и показал Яну главную страницу какого-то новостного сайта. Передовицу проиллюстрировали отчетливым скриншотом с уличной камеры наблюдения. Ян сразу узнал переулок, где все произошло. Лица Махиллеса не было видно из-за вспышки выстрела, зато очень четко запечатлели, как Яна прижимает к стене Вольфрам. Крупный заголовок гласил: «Попытка ограбления нарушила горячие планы влюбленной парочки!!!» Ян застонал. От всей души он понадеялся, что Вольфрам не читает сомнительных порталов и газетенок, а уж тем более местных. — Кстати, он-то сам в порядке? — поинтересовался Патричев. — Твой товарищ, красавчик-розенриттер? Как там его… имя такое, как эта штука в лампочках?.. — Патричев! — с укоризной воскликнул Ян, впрочем, не сдерживая смех. — Его зовут Вольфрам, и, между прочим, это благородное старинное имя, означающее «Волк и ворон». Он в порядке, не переживай. — Ну хорошо. Как у тебя вообще с ним дела? Он тебе не… доставляет хлопот? — Патричев многозначительно глянул на Яна. — О, у нас все замечательно! Он за мной шпионит, я знаю, что он за мной шпионит, он знает, что я знаю, что он за мной шпионит. У нас с ним полная гармония в отношениях. Патричев засмеялся, потом внезапно посерьезнел и сказал: — Ян, завтра весь день я буду с тобой. Даже не думай возражать! За тобой охотятся, тебе нужна серьезная защита. Твой Вольфрам, конечно, парень не промах, и этого придурка хорошо отделал. Но лишняя пара рук вам не помешает. — Хорошо, — кивнул Ян. — Если честно, я и сам хотел попросить тебя о помощи. Хочу прижать Махиллеса, и одному мне тут не справиться. — Могу я тебе еще как-нибудь помочь? — спросил Патричев. Ян задумался. Информация, предоставленная Дасти, натолкнула его на одну мысль. Пока что идея звучала сомнительно, почти безумно, и Ян не был готов поделиться ею с остальными. Но попробовать не помешает. — Патричев, ты ведь часто бываешь на Ириде, знаешь, что и где можно купить? — начал Ян издалека. — Не мог бы ты раздобыть кое-что к нашей завтрашней встрече? Из твоего сегодняшнего рассказа я понял, что в Ириполисе можно достать любой экзотический фрукт или овощ. — Конечно! Я знаю особые точки, там что угодно можно купить! Стив мне тут все нужные места показал. — Пожалуйста, когда придешь завтра утром на встречу, принеси мне дуриан. Это такой смешно выглядящий фрукт. Патричев уставился на него с изумлением. — Ты всегда умудрялся меня удивить, Ян. Даже боюсь предположить, для чего тебе может понадобиться эта штука. — Пока не могу объяснить, — улыбнулся Ян. — Просто доверься мне. Они договорились о встрече на стоянке отеля, попрощались, и Яна набрал номер Мириам. Когда он успокоил ее, убедив, что с ними все в порядке и объяснил контекст новостной фотографии, они перешли к обсуждению дел. — Я весь день провела с Прохазкой и Рудиным, разбираясь в делах «Мапоны». После небольшого давления Кабо призналась во всем, — рассказала Мириам. — Вот только она по-прежнему настаивает, что «Мапона» не имела никаких дел с Аланом Уориком и никак не причастна к его смерти. И знаешь, я склонна ей верить. Потому что нет следов каких-либо контактов между ними. Мне очень жаль, но, боюсь, этот след не поможет тебе в вашем расследовании убийства. — Так и думал, — согласился Ян. — Скорее всего, Уорик каким-то образом случайно узнал о своем родстве с Тугуши и просто решил воспользоваться этим, когда за ним стали охотиться. «Мапона» сыграла тут случайную роль. — Хотя… — протянула Мириам. — Есть пара аспектов, которые показались мне подозрительными. Скажем, три года назад «Мапона» сделала большой перевод на неотслеживаемый счет. Кабо сказала, что их шантажировали неизвестные, которые узнали об их афере с лечением бесплодия. Но вычислить шантажистов так и не удалось, и, по словам Кабо, они никогда их больше не тревожили. К тому же, перерывая их архивы, я наткнулась на имена Мартина и Эшли Шоу, родителей Элизы Шоу. — Элизы?! — Ян аж подпрыгнул — с волнением он справиться не смог. — Да, той самой девушки Алана, она сейчас в розыске, — Мириам кивнула. — Я помню, что ты просил меня разузнать о ней побольше, но пока что времени не было, извини. Мы раньше не связывали ее с «Мапоной», потому, что ее родители никогда не подавали на клинику исков, просто однажды проходили там клиническое обследование по поводу бесплодия. Они тоже умерли, но их смерть явно никак не связана с «Мапоной». Родители Элизы погибли десять лет назад в стычке пассажирского корабля с пиратами, сейчас их генетический материал найти невозможно, и уже не узнать, являлось ли зачатие Элизы результатом мошеннической деятельности клиники или нет. — Большое спасибо за информацию, Мириам, ты очень мне помогла, — сердечно поблагодарил ее Ян. — Это как-то поможет тебе в следствии? — Если честно, сам пока не знаю. Но уверен, тут есть какая-то связь. Они попрощались и договорились встретиться завтра за обедом. Яну ужасно захотелось познакомить Мириам с Патричевым. В конце концов, он играл не последнюю роль в событиях, косвенно связанных с ее дедушкой. Так что они договорились встретиться днем в «Радужной лагуне». Закончив разговор с Мириам, Ян мысленно подготовился к встрече, которую ждал со вчерашней ночи. Его одновременно снедали и нетерпение, и страх предстоящего разговора с Элизой. Да, Элиза… Темная лошадка во всей этой истории. Кто же она такая? Все указывало на то, что девушка — еще одна жертва неизвестных преступников. Но ее странное поведение соответствовало скорее действиям соучастницы, а не жертвы. Откладывать дальше было нельзя, и Ян набрал номер. Красная комната была все той же, но Элиза оделась по-другому. На ней было платье-сарафан из легкой ткани, украшенное цветочным принтом. Волосы украшала все та же красная лента, а на груди блестело то же радужное ожерелье. — Ян, это ты? — Да, — выдохнул Ян. Несмотря на все недоверие к Элизе, он не мог не радоваться, что она до сих пор в порядке. — Я видела последние новости, ты не пострадал? — Не волнуйся, я цел и невредим. Пострадала только моя репутация, так как теперь люди будут думать, что я из тех похотливых офицеров, что зажимают своих подчиненных по темным углам. Даже если по факту он меня зажимал. Элиза засмеялась, и Ян не мог не улыбнуться в ответ. Только сейчас он понял, что они стали общаться гораздо свободнее. И как это произошло? Но поздно было что-то менять, да и Ян не был против. — Очень рада, что ты в порядке. Надеюсь, это не из-за меня случилось? — Пока даже не знаю, — покачал головой Ян. — Я разгадал твою вчерашнюю загадку… во всяком случае, мне так кажется. Речь идет об «Унгуде», да? Алан и ты каким-то образом узнали, что при строительстве «Унгуда» было совершено какое-то мошенничество, возможно, с использованием неквалифицированных рабочих при строительстве станций. Поэтому за вами и начали охоту. — Возможно, — загадочно улыбнулась Элиза. — Ох, Элиза, прекрати это! — простонал Ян. — Почему ты не можешь просто сказать, что происходит? Я же стараюсь тебе помочь! — Прости, Ян, — она снова погрустнела. — Но я еще не могу тебе доверять. Слишком много опасностей вокруг, а ты мне совсем чужой. — Вся моя жизнь как на ладони, Элиза. — О да! Я прочла все, что только смогла найти о тебе в Сети! — Элиза радостно встрепенулась, ее дивные кудряшки запрыгали в воздухе. — Должна сказать, что в жизни ты куда симпатичнее, чем в материалах к интервью. Ян почувствовал, что краснеет. И почему простейший флирт всегда ставил его в тупик? — И была рада узнать из статей о тебе, что у нас столько общих интересов, — продолжила Элиза. — Мне тоже нравится простая кухня, я крайне ленива в быту и не люблю уборку. Но все же... мне бы хотелось узнать тебя поближе, Ян. Хочу узнать о тебе такое, чего не найти в Сети. Может, продолжим нашу вчерашнюю игру? Три вопроса тебе, три мне. Не исключено, что я смогу дать нужную информацию, которая поможет найти меня. Ян решил не поддаваться наваждению и собрал всю решимость в кулак. — Никаких больше игр, Элиза, — твердо сказал он. — Я хочу, чтобы ты открыла мне все. — Открыть тебе все? Прямо все? — Элиза приподняла бровь. — Да. Безо всяких уверток. — Хорошо, — пожала плечами она. Затем вскинула руку к груди и расстегнула верхнюю пуговку платья. Потом вторую. Только когда третья пуговица вышла из петли и на мониторе стала отчетливо видна ложбинка между восхитительными коричневыми грудями, Ян понял, что она собирается сделать. Он вскочил со своего места, по пути чуть не опрокинув столик. Пульт, бумажки и прочие мелочи разлетелись по всей комнате. — Я не… это имел… то есть… не надо!.. Я не хочу сказать… — нервно забормотал он. Его лицо горело, стало трудно дышать. Никогда в жизни его не пытались соблазнить столь откровенно, и он совершенно растерялся. Элиза засмеялась своим привычным хрипловатым грудным смехом. — Ты же сам сказал, что хочешь, чтобы я открыла тебе все, — усмехнулась она. — Мне точно нужно остановиться? Ян все еще не мог отдышаться. Опять эта женщина загнала его в ловушку! Что он мог ответить? Если скажет «нет», то случившееся могут потом использовать против него самого, особенно если разговор записывается. Если скажет «да», то Элиза обвинит его в неискренности, и не без причины. Ян решил идти в обход. Он упал обратно в кресло и принял крайне недовольный вид, как нахохлившаяся птица. — А ты вообще знаешь, Элиза, что обнажаться перед человеком, который об этом не просил, тоже нельзя — такое поведение считается формой сексуального харассмента? — угрюмо завел он. — У нас законы равны для всех, независимо от пола, так что теоретически я могу обвинить тебя в домогательстве. Элиза всплеснула руками, словно говоря, что сдается. — Неплохо, Ян, — сказала она, застегивая платье. — Теперь ты можешь подать на меня в суд, если найдешь, конечно. Ян ничего не ответил. Он все еще пытался унять бешено колотящееся сердце. — А ты и в самом деле настоящий стратег, как и написано в статьях, — продолжила Элиза. — То, какой ответ ты нашел… Сразу видно, даже в таких мелочах ты стараешься выбирать наиболее выгодный для тебя путь. Мне вспомнились знаменитые «Тридцать шесть стратагем», приписываемые Сунь Цзы. Ты воспользовался четырнадцатой стратагемой, называемой «Позаимствовать труп, чтобы вернуть душу». Ты выставил против меня законы, о существовании которых я сама подзабыла, хотя они всегда лежали на поверхности. — Ты знаешь «Тридцать шесть стратагем»?! — Ян тут же забыл об обиде, вызванной попыткой соблазнения. Никто из его друзей не интересовался древней литературой о военной стратегии. За все время учебы Яну было абсолютно не с кем поговорить обо всех этих великолепных китайских трактатах, в которых скрыто столько мудрости. — Так трудно найти, с кем можно поговорить об этой книге, да? — Элиза как будто прочла его мысли. — О Ян, как я тебя понимаю! С тех пор как прочитала этот трактат, так ни разу ни с кем по-настоящему и не обсудила. Какая у тебя любимая стратагема, Ян? — Моя любимая, пожалуй, тридцать первая! — воскликнул Ян. — «Стратагема красотки». Именно ее ты и попыталась применить против меня минуту назад, да? Такая простая концепция и при этом такая глубокая! Пусть изначально кажется, что речь идет о сексе, но на самом деле все дело в психологии. Нужно найти слабое место вражеского лидера и правильно воздействовать на него. Это может быть похоть, но также и тщеславие, и неуверенность в себе. Хотя… — Ян усмехнулся, — ...в моих реальных битвах пока что чаще всего я пользовался тридцать шестой стратагемой. «Бегство — лучшая стратегия». — Ты удивительный человек, Ян. Наш вчерашний разговор, твои интервью… Знаешь, чем дальше, тем больше мне кажется, что я могу тебе доверять. Впервые встречаю того, с кем мне так легко говорить об исторических книгах, о стратегии. Даже флирт с тобой становится интересной интеллектуальной игрой. Ян снова зарделся, но в этот раз от удовольствия. Он внезапно вспомнил сегодняшнее предсказание из печенья. «Сегодня некто оценит вашу уникальность по достоинству». Будь здесь Патричев, он бы позлорадствовал. — Решено! — Элиза встала. — Ты заслужил еще одну подсказку. Слушай! Надеюсь, она поможет тебе раскрыть дело и найти меня. — Постой! — Ян попытался остановить ее. У них ведь только-только установился нормальный контакт. Да и ему просто не хотелось заканчивать эту беседу. Но было поздно. Элиза торжественно продекламировала. — Над крутизной огромный белый конь, как лебедь, плещет белыми крылами, — и вот взвился, и в тучи, над скалами, плеснул копыт серебряный огонь. До завтра, Ян. И экран погас. Едва придя в себя, Ян схватил пульт и вышел в Сеть. К счастью, это было можно сделать и с гостиничного монитора, ведь гаджеты Яна забрал Вольфрам. Быстрый поиск подсказал, что продиктованные строчки являются отрывком стихотворения известного поэта древности. Стихотворение называлось «Пегас». Ян перечел его полностью несколько раз, но так и не понял, что именно оно должно подсказать. Разве что зловещая концовка хоть на что-то да намекала — там говорилось про непроглядную ночь. Может, в такой форме Элиза предостерегла, что Ириполис и «Унгуд» поджидает опасность? Вздохнув, Ян попробовал зайти с другой стороны. Он открыл энциклопедию древних мифов и стал читать все, что там было о Пегасе. Родился из крови убитой Медузы Горгоны, служил музам, был подарен герою Беллерофонту… Тут Яна словно током ударило. «Беллерофонт»! Проклятье! Неужели он с самого начала искал не с того конца? Ведь все лежало на поверхности. Ян вскочил и зашагал по комнате. Нора Браун с самого начала пыталась прикрыть это следствие, но Ян никогда толком не задумывался почему, так как не мог найти у нее никаких точек соприкосновения с делом Алана. А ведь Алекс рассказал ему историю «Беллерофонта» в самый первый день расследования! Во время погони за «Беллерофонтом» именно Браун взяла корабль на абордаж. И лишь из свидетельств ее экипажа стало известно, что на корабле не было обнаружено ни одного беглеца. Что, если с самого начала все это было просто постановкой? Нора Браун вступила в преступный сговор с Империей, договорилась вернуть им несколько тысяч военнопленных за определенную сумму. Они организовали побег и устроили спектакль с внезапно пропавшими среди космоса заключенными. При этой операции корабль Браун дважды посещал Ириду, возможно, во время этих визитов Алан Уорик и Элиза как-то узнали об афере и решили шантажировать ее. Браун же поняла, что проще будет их убрать, и через своих посредников на Ириде заказала убийство Махиллесу. Увидев в окне жемчужный свет ночного «Унгуда», Ян внезапно остановился. Все же как ни хороша эта версия, слишком многое не сходилось. Ведь если так, значит, строительство «Унгуда» было ни при чем? Или Ян просто неправильно понял подсказку Элизы? И, кроме того, что правда об истории с заключенными Эконии дает Люнебургу? Еще понятно, чего он хочет, если бы пытался разоблачить Браун перед властями Союза и получить за это некие награды. Но все указывало на то, что он собирается сбежать в Империю, где информация о заключенных ничего бы ему не дала. Почти до середины ночи Ян размышлял обо всем этом, но под конец сдался и пошел спать.