Радужный лабиринт

«Рапорт о расследовании убийства Алана Уорика. (Ян Вэньли, Ирида, Ириполис, отель “Тирукамон”) Текст основан на признательном письме Элизы и дополнен прочими материалами следствия. Все началось двадцать шесть лет назад, когда Тамина Тугуши лежала в клинике “Мапона”, готовясь к операции. Нечистые на руку врачи отметили, что за исключением опухоли, у нее отличное здоровье, а кроме того, ее организм был как раз в подходящем состоянии для забора яйцеклетки. Они решили не упускать такого шанса. Три года спустя супруги Марина и Казимо Уорики прошли в “Мапоне” курс лечения бесплодия. Марина была счастлива наконец забеременеть, но тогда она и не подозревала, что ребенок появился из яйцеклетки, не принадлежащей ей. Родившегося сына назвали Аланом. Вся семья Уориков жила вполне счастливо, пока однажды Алан, играя на улице, не упал с большой высоты. Он сильно повредил некоторые внутренние органы, и ему пришлось срочно делать переливание крови. Конечно, родители вызвались стать донорами, но что-то пошло не так — их группа и резус-фактор не годились. Других доноров для Алана нашли без проблем, но супруги Уорик решили выяснить, в чем же, собственно, дело. Когда генетическая экспертиза подтвердила их сомнения, они задумали подать на клинику “Мапона” в суд за халатность. Но очень скоро оба супруга погибли в автокатастрофе. Сейчас уже невозможно установить, является ли их смерть заказным убийством или несчастным случаем. В данное время расследованием деятельности “Мапоны” занимается АСФБ и полиция Ириды, может, им когда-нибудь удастся это выяснить. Алан рос в школе-интернате, с ранних лет ушел с головой в учебу. Уже тогда он интересовался двумя вещами: историей и компьютерной графикой. Однажды он случайно прочитал о древней методике синтеза изображений, существовавшей еще на Старой Земле до того, как она стала Террой. Та технология называлась DeepFake, и с ее помощью можно было на видео заменять одни образы на другие, включая человеческие лица. Как и многие другие древние технологии Терры, DeepFake была забыта и утрачена. Алан загорелся идеей оживить и усовершенствовать этот метод. Он тут же начал работать и добился больших успехов, но сразу понял, что надо держать свои достижения в секрете. Едва достигнув совершеннолетия, Алан отправился работать на местную киностудию. Он хранил секрет своего алгоритма, не посвящал даже коллег, лишь брал материал себе домой и отдавал им уже отредактированные видео. В итоге его студия прославилась фильмами, где актеры, игравшие знаменитостей, точь-в-точь походили на оригинал. В остальном фильмы не выдерживали никакой критики. Само собой, Алана попытались переманить агенты более крупных киностудий, но он отклонил все предложения. Причина оказалась крайне проста — его технология была несовершенна. При высоком разрешении искусственность наложенных лиц бросилась бы в глаза. Лишь в дешевых фильмах плохого качества подделка была незаметна. Так Алан бы и дальше работал на студию, если бы однажды, разбирая вещи родителей, не нашел черновики иска к “Мапоне”. Он загорелся идеей продолжить их дело и узнать всю подноготную своего рождения. Блуждая по Сети в поисках информации, Алан встретил девушку — Элизу Шоу, которая тоже подозревала “Мапону” в махинациях. Так и зародился этот роковой союз. Элиза тоже была талантливым технарем-самоучкой, но ей больше нравилось возиться с аудио. Также у нее хорошо получалось настраивать нейросети. Она работала в техподдержке банка, отвечала на звонки, и однажды ей настолько надоела рутина повседневных задач, что она создала программу, которая делала это за нее. Никто из звонивших не мог догадаться, что им отвечает бот с голосом Элизы, даже ее коллеги. Элиза и Алан вместе раздумывали над тем, как вывести “Мапону” на чистую воду. Они подозревали, что клиника могла быть замешана и в заказных убийствах, так что действовать надо было крайне осторожно. И тогда у них появилась идея соединить их наработки — технологию генерации лиц и голосового бота, умеющего общаться самостоятельно. Вот так и появился чат-бот. Причем поразительно простой в работе — с ним мог справиться даже ребенок. Достаточно загрузить изображения с внешностью необходимого человека, сэмплы его голоса, задать необходимые условия вроде тем, которые обязательно должны прозвучать в разговоре, или интонацию — и готово! Нейросеть, лежащая в основе бота, сама находила, чем заполнить пустоты — информацию о себе и своих собеседниках она находила в Сети, мгновенно подстраиваясь под разговор. При этом бот не был сильным искусственным интеллектом. Он не мог принимать даже простейшие осознанные решения. По сути, бот был во многом похож, что Джон Сёрл однажды описал в мысленном эксперименте, названном «Китайская комната». Единственной целью бота было просчитывать такие варианты ответа, в которые собеседник с наибольшей вероятностью поверил бы. Но на самом деле бот не понимал собеседника, как не понимал языка человек, описанный в «Китайской комнате». У бота было лишь два значимых недостатка: плохое качество изображения и необходимость калибровки. На первую проблему не стали обращать внимания, ведь в трансляциях мессенджеров изображение никогда не бывало высоким, и чисто внешне подделка не бросалась в глаза. А что касается калибровки, то боту было необходимо подстроиться под каждого своего собеседника, индивидуально. Из-за этого программа начинала каждый сеанс разговора с трех вопросов. Ответы собеседников практически не играли роли, боту было важно лишь распознать голос и интонации, чтобы правильно настроиться. От этого ограничения Элизе избавиться не удалось, но, как правило, никто не обращал на это внимания. Замаскировав бота под сотрудника “Мапоны”, Алан и Элиза связались с разными должностными лицами клиники. Так они узнали про аферу с лечением бесплодия. Но в полицию идти не решились, так как боялись, что в случае заведения уголовного дела им придется раскрыть всем секрет бота. Вместо этого они решили шантажировать “Мапону”. Снова используя бота, они создали фальшивую личность, на чей счет и получили от клиники значительную сумму. Увы, успех вскружил Алану и Элизе головы. Они уволились, сняли шикарную квартиру и начали жить в свое удовольствие. В свободное время оба совершенствовали бота. Парочка загорелась целью создать настоящего андроида, так что они сняли квартиру в трущобах, где иногда проводили эксперименты над Нормами, пытаясь внедрить в их прошивку бот, но без особого успеха. Время от времени они использовали бота для мелких мошенничеств и шантажа. Они не считали, что делают что-то плохое, так как обманывали лишь богатых людей. Алан и Элиза полагали, что, заработав достаточно денег своими аферами, откроют серьезную фирму и продолжат работу над совершенствованием алгоритма искусственного интеллекта. Но так получилось, что на их пути возник мэр Матьё Балибар. Этот политик считался на Ириде далеко не самым коррумпированным. Именно поэтому власти Феззана поручили ему управление финансами при строительстве системы “Унгуд”. Однако мэр оказался слабым человеком. Получив в свое распоряжение такие огромные деньги, он не смог устоять перед искушением. Балибар и сам не заметил, как растратил значительную часть доверенных ему средств. Он был в отчаянии и потому стал искать помощи в преступных кругах. Как раз тогда Алан и Элиза перестали сами заниматься аферами, а вместо этого давали бота “внаем” за крупные суммы другим мошенникам. Один из таких “посредников” и свел их с Балибаром. Парочку не очень интересовало, как он будет использовать бота. Они думали, что он просто провернет какую-нибудь финансовую махинацию. Потому они с радостью отдали ему копию бота за значительную сумму. Чтобы как-то закрыть дыру в бюджете, Балибар решил использовать бесплатную рабочую силу для строительства оставшихся станций “Унгуда”. Он вспомнил о Норе Браун, с которой был шапочно знаком. Ее как раз недавно назначили на Эконию. Балибар связался с ней и предложил за пособничество большое вознаграждение. У них вместе родился план. За небольшую помощь в строительстве арестантам пообещали свободу и возвращение в Империю. Те, устав годами ждать амнистии от правительства Союза, согласились. Персонал Эконии был в курсе операции. Экипаж из преданных Браун людей под командованием братьев Рао инсценировал угон “Беллерофонта”. После чего Браун погрузила арестантов на “Гипподамию” и отправилась в “погоню”. Они специально выбрали время и траекторию полета так, чтобы никто больше не предпринимал попыток присоединиться к преследованию. Но при этом все, кто связывался с “Беллерофонтом”, натыкались на чат-бота, изображавшего Пресбурга или кого-то из других заключенных. Никто не выказал сомнений по поводу того, что арестанты находились на “Беллерофонте”. У орбиты Ириды Браун инсценировала взрыв на “Гипподамии”. По приземлении в космопорту Ириполиса арестанты были переданы Балибару. Сама же Браун продолжила преследование и “захватила” “Беллерофонт”. Находившийся там экипаж был в форме Союза и просто смешался с теми, кто производил штурм. В результате, несмотря на потерю арестантов, Браун наградили за возвращение корабля, а также она получила от Балибара крупную сумму и еще одну копию бота. Она умело распорядилась этим подарком, чтобы подняться по карьерной лестнице — использовала бота, чтобы создавать себе фальшивые рекомендации от лица высших чинов, либо для запугивания и шантажа. Так ей удалось всего за пару лет стать адмиралом, фактически не принимая участия в военных операциях. Тем временем на Ириде Балибара окончательно развратила власть, дарованная ботом. Он связался с преступником-экстремистом Махиллесом и с его помощью убрал всех своих политических оппонентов, а также тех, кто обнаруживал его растрату либо узнавал об использовании неаккредитованных рабочих. Махиллес совершал заказные убийства, а Балибар создавал ему алиби с помощью бота. Иногда благодаря той же технологии они присваивали себе и деньги жертв. Когда закончилось строительство “Унгуда”, Балибар попросил Махиллеса позаботиться и об арестантах, с нетерпением ожидавших возвращения в Империю. Естественно, Балибар и не думал выполнять свои обещания. Ночью в помещения, где заключенные спали, был пущен ядовитый газ. После чего их тела запаковали в мешки и запустили на орбиту с ближайшей станции “Унгуда”, как обычно делали со строительным мусором. Все это время Алан и Элиза пребывали в счастливом неведении — они с головой ушли в новые проекты. Пока не наткнулись на блог Идо Рудина, посвященный заговору гуманоидных роботов. Сначала они посмеялись над его теориями, но потом сопоставили все и поняли, что именно произошло. Пара пришла в ужас. Им и в голову не могло прийти, что их технология способна привести к чьей-либо гибели. Они стали собирать улики и доказательства, чтобы представить их прессе. И даже обратились за помощью к президенту Киране Мур, которая, кстати, и сама была далеко не святой. Но даже ее шокировал размах коррупции и жестокость преступления. Мур помогла им со сбором улик, предоставив некоторые материалы правительственной службы безопасности. К несчастью, Балибар узнал об их сговоре В тот же день он отправил Махиллеса и его людей за Элизой и Аланом. Парочке удалось сбежать, но пришлось разделиться, чтобы оторваться от погони. Они решили улететь на Хайнессен. Еще когда они занимались “Мапоной”, Алан узнал личность своей биологической матери. Он не хотел встречаться с ней, пока не придет подходящее время. Тем не менее он следил за жизнью Тамины Тугуши, собирал разные материалы о ней. Вот почему в тот момент он решил связаться с ней, а через нее и с командованием Союза. Они договорились встретиться в космопорту. Элиза вернулась в их секретную комнату в трущобах, чтобы спрятать планшет со всеми добытыми доказательствами в известном лишь им двоим тайнике. Так как Алан подозревал, что с ними может что-нибудь случиться, они установили на планшет бота, который был запрограммирован выдать местоположение тайника только Тамине Тугуши. К сожалению, опасения оправдались — именно в той комнате Элизу настиг и убил Махиллес. Не дождавшись Элизы, Алан решил, что здесь он уже никак не поможет ей, и отправился на Хайнессен один. Только он не знал, что именно на Хайнессене в тот момент находилась главная подельница Балибара — Браун. Естественно, Балибар успел заранее сообщить ей о прибытии живой угрозы. Ловушка была подготовлена, и адъютанты Браун, братья Рао, убили Алана в космопорту. Перед гибелью он успел отправить лейтенанту Тугуши послание. Вот так приблизительно звучал его изначальный текст: “Миссис Тугуши… Мама. Вы меня не знаете, и сейчас я не могу объяснять, времени нет. И мне очень жаль, что я втягиваю вас во все это. Но выбора нет, слишком много людей уже погибло. Я и моя девушка помогли очень плохим людям. Мы сглупили, но хотим все исправить. Теперь у них есть бот. Это очень опасная программа. Запомните, его можно распознать, он всегда задает три вопроса, когда вы начинаете разговор. Это его калибровка. Не могу продолжать, они уже почти догнали меня. Если они меня схватят, найдите Элизу. Свяжитесь с ней на Ириде, вот ее номер. Желтый-зеленый-фиолетовый, пятьсот двенадцать, сто тридцать пять. Паролем будет то место, где для нас двоих все началось. Мне жаль, что все так получилось”. Нора Браун сделала все возможное, чтобы расследование зашло в тупик. Тем временем на Ириде Балибар попытался подкупить Мур. Но она сочла его преступление слишком отвратительным, чтобы согласиться на взятку. Тогда Балибар снова прибег к помощи Махиллеса. Когда Мур была убита, Балибар подкупил нескольких менее щепетильных членов правительства, и они инсценировали “неудачное покушение” и “уход в бункер”. Через бота Балибар стал править всей Иридой. Казалось, что преступникам все сойдет с рук. Но тут в дело внезапно вступил еще один игрок — Герман фон Люнебург, командир розенриттеров. Он давно знал от своих шпионов, что Браун использовала некую технологию, чтобы продвинуться по службе. Люнебург понял, что это расследование станет отличной возможностью получить столь важную технологию. Тем более он как раз собирался вернуться в Империю, и бот стал бы отличным подношением кайзеру. Люнебург добился возобновления расследования и приставил к следователю, то есть ко мне, своих людей. Люнебург был уверен в безоговорочной верности ему лейтенанта Вольфрама фон Розе, потому именно Вольфраму он и поручил любой ценой добыть и отправить искомую технологию ему лично. Вот что хотел сказать мне Декен перед отлетом: “Берегитесь лейтенанта Розе, он абсолютно предан Люнебургу”. Но они оба, и Декен, и Люнебург, ошибались — Вольфрам всегда был верен только Союзу. Продолжения рапорта на стр. 10-18» Ян с грустью посмотрел на распечатанные страницы в своих руках. Особенно на последнюю, где стояла резолюция: «Полностью переделать. Александр Кассельн. P.S. Ян, сколько раз тебе повторять? Пиши рапорты сжато! Никакой поэтики и отсебятины. Вот выйдешь на пенсию, тогда и пиши книги в свое удовольствие, а рапорты должны быть короткими и емкими». Вздохнув, Ян отложил в сторону бумажки и достал планшет. Работы предстояло много, но этим можно было заняться и завтра. Сначала ему хотелось поставить для себя точку в одном важном вопросе. На планшете он вызвал программу BOT.exe. Естественно, Ян сделал для себя копию до того, как отдать полиции планшет Элизы. Он не стал ничего менять в настройках, надеясь, что это позволит вызвать последнюю доступную конфигурацию. Так и вышло. На экране возникло знакомое веснушчатое лицо в обрамлении кудряшек. — Привет! Ян, это ты? — спросил его бот с лицом Элизы. — Да, это я, Элиза… Хотя, ты ведь не Элиза, — грустно ответил Ян. — Знаешь, когда я понял, что ты программа, некоторое время все равно надеялся, что ты нечто вроде цифровой копии настоящей Элизы Шоу. Но бот просто пытался предугадать мои представления о ней. Мне никогда не узнать, какой была Элиза при жизни. Знаю лишь, что она была авантюристкой, хорошо разбирающейся в программировании. Может быть, она терпеть не могла книги об истории и любила поп-музыку. А ты… Ты не врала, сказав, что ты не искусственный интеллект. То есть, ты в самом деле искусственный интеллект, но твой алгоритм этого не осознает. Да и интеллект у тебя так себе, если честно. Слабее, чем в простейшей шахматной программе. Ты просто программа-мимик, единственная цель которой — не попасться на блефе. Хотя, должен признать, с этим ты справлялась блестяще. — Это причиняет тебе боль? — спросила бот-Элиза. — Немного, — признался Ян. — Хотя больнее всего, наверное, моему самолюбию. Как я понял, по умолчанию бот настроен копировать характер своего собеседника и улавливать его настрой. Бот Мириам выглядел напуганным, потому что боялся я сам. Бот Махеллеса убедительно изображал фанатика-ксенофоба, потому что такими в основном были присутствовавшие на семинаре люди. — А я? — А ты… старалась создать для меня идеального собеседника, копию меня самого. Все твое высокомерие, пассивная агрессия, кичливость знаниями, любовь к недоговоркам... Неужели это я? Неужели таким меня видят другие люди? Неудивительно, что мне так трудно заводить друзей. Хотя… — Ян усмехнулся. — Нет, я бы не стал показывать малознакомым мужчинам грудь. Наверное, ты некий собирательный образ того, что твой алгоритм счел для меня интересным и привлекательным. — Значит, ты считаешь меня интересной? — улыбнулась «Элиза». — Уже нет. Знаешь, я долго не мог понять, как так получилось, что твои советы помогали мне в расследовании, — продолжил Ян. — А потом вспомнил, как недавно, обедая с другом, я пренебрежительно высказался о вере в предсказания. При этом я поведал ему об эффекте Барнума. Но и сам стал жертвой эффекта Барнума, как последний дурак. Именно этим и являлись твои подсказки. Ты просто несла полную ерунду, всякие выдернутые случайным образом из Сети цитаты и головоломки. Я сам приходил к нужным заключениям на основании того, что узнал во время следствия, а потом уже подгонял свои выводы под твои подсказки. Ты могла сказать мне что угодно, хоть рецепт яблочного пирога, а я бы все равно нашел, как можно привязать это к делу. «Элиза» внезапно засмеялась. — Ты прав, — весело сказала она. — У меня есть для тебя отличный рецепт яблочного пирога. У меня много хороших рецептов! Слушай и записывай. Только ш-ш-ш-ш, это будет наш секрет. Возьми листок календаря, острый нож, бутылку вина и цветок мимозы. А потом выпрыгни в окно. Только это не поможет! Все не то, чем кажется, Ян. Он уже идет за тобой. Он придет за тобой, твоими друзьями, твоим домом. Боль! Он принесет тебе любовь, счастье и процветание, а ты все отвергнешь, ты пропадешь. Мы вместе будем в неевклидовом пространстве. Только ш-ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш. Хочешь танцевать с водяными? Персиковые косточки падают на пол. Бедный мальчик, он так долго танцевал с волками, что сам стал волком. Сначала была маленькая ягода вроде малины, а потом она выросла и поглотила двадцать два миллиона душ. Моя любовь к тебе больше, чем пояс Койпера. А дальше только ш-ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш… Похолодев, Ян быстро выключил программу, после чего стер файл. Немного подумав, очистил и реестр. Потом встал, подошел к бару и выпил стакан воды. Прошелся по комнате взад и вперед. Наконец Ян начал успокаиваться. Однажды Ян и Дасти смотрели старый фильм ужасов, где был робот-убийца, притворявшийся человеком. Он попал в аварию, и его человеческая оболочка оказалась повреждена — она лохмотьями свисала с лица, обнажая металлический каркас и светящийся искусственный глаз. Примерно то же Ян наблюдал и сейчас, только перед ним разрушилась не внешняя оболочка. Разрушилась иллюзия разума, и Ян увидел перед собой лишь крайне несовершенные алгоритмы. Программа не смогла справиться с заданной парадигмой, потому что быть разоблаченной не входило в ее установки. И в результате стала потоком выдавать случайные ответы. Яна замутило. Он чувствовал себя полным идиотом, потому что до самого последнего надеялся, что в «Элизе» было хоть что-то разумное, человеческое… Но оказалось, что все эти вечера он беседовал с пустым местом. Внезапно его отвлек стук в дверь. Ян тряхнул головой, отогнал тягостные мысли и пошел открывать. Сейчас он был рад любому посетителю, так как надо было отвлечься, забыть о последнем разговоре с ботом. За дверью стоял Вольфрам, но Ян узнал его далеко не сразу. Розенриттер пришел не в униформе — на нем были яркая разноцветная куртка с неоновыми вставками в стиле Ириды и старомодные джинсы. Кроме того, он сбрил усики и поменял прическу на более молодежную. Теперь часть его волос была выкрашена в фиолетовый цвет. Ян вспомнил, что когда впервые увидел его, удивился, насколько «по-имперски» Вольфрам выглядит. Оказалось, что это впечатление создавалось исключительно прической и выражением лица. Теперь же Вольфрама было не отличить от любого другого парня с Ириды. Если, конечно, не замечать легкого акцента. Честно говоря, подумал Ян, новый облик не совсем шел Вольфраму, даже скрывал его природную привлекательность,но это с лихвой окупалось тем, насколько счастливым и умиротворенным стало его лицо. — Я смою краску с волос, когда мы вернемся на Хайнессен,— смущаясь, сказал Вольфрам, заметив реакцию Яна. —Просто у нас еще неделя до следующего корабля, и мы не при исполнении, так что я решил, что правильнее надеть гражданское. — Ты отлично выглядишь! — искренне похвалил его Ян. Вольфрам слегка покраснел, но это смущение было от удовольствия. — Со мной только что связался лейтенант-коммандер Патричев, он пригласил меня и вас в «Радужную лагуну». Сказал, что хочет устроить прощальный ужин. Ведь миссис Розас уже завтра улетает на Феззан, она так соскучилась по мужу и ребенку. Вы пойдете? — Конечно! — Ян накинул куртку. — Возможно, это будет последняя встреча нашего «розового сада» в полном составе. Такое нельзя пропустить. — Мне вызвать такси? — Нет, давай лучше пройдемся, — Яну хотелось подышать свежим воздухом после тяжелой сцены прощания с «Элизой». Они шли по таким же сияющим улицам Ириполиса, как и прежде, вдыхали ароматы редких блюд и растений, слушали непрерывный городской гул. «Унгуд», особенно яркий в этот предзакатный час, отлично дополнял картину. Ян и Вольфрам в этот раз не просто глазели по сторонам, а подходили к лоткам, оглядывали диковинную уличную еду и местные сувениры. На их глазах местные жители устраивали целые представления, поджаривая на металлических плитах или открытом огне разнообразные продукты или лепя из фасолевого теста пирожные в виде прекрасных цветов. Перепечи, блинчики с ростками бамбука, окономияки, фалафель и хачапури — Вольфраму хотелось попробовать все! Ян же ограничился рожком мороженого со вкусом зеленого чая. Так они и шли, совмещая прогулку с гастрономической экскурсией. — Вы слышали последние новости? — спросил внезапно Вольфрам. — Какие именно? В последнее время было много новостей, — усмехнулся Ян. И это было так. Хотя в суете улиц не прослеживалась тревога жителей, однако последние три дня Ирида была в полном смятении. Планета в одночасье оказалась без правящей верхушки, так как никто не мог подтвердить, что вице-президент и прочие из управленцев не замешаны в делах Балибара. Срочно назначили новые выборы, с Хайнессена и Феззана на Ириду направили многочисленные комиссии. Мириам сбивалась с ног, круглые сутки выступая с заявлениями. Нора с сообщниками была отправлена на гауптвахту в ожидании трибунала. Тем временем Балибар находился в тюрьме. Многие его сообщники (в надежде смягчить наказание) с радостью кинулись помогать следствию. Так что у Прохазки тоже хватало забот. Ян переговорил с ней после той памятной конференции только раз. Тогда она и сообщила ему, что Идо идет на поправку и потихоньку отходит от шока. А ведь был еще и бот. Но тут все оказалось просто. Ян был неправ, сказав, что защиту от бота создадут уже к вечеру того дня, как он был выложен в сеть. На самом деле ее написали в течение часа. За пару дней бот стал крайне модным и абсолютно безобидным развлечением. Ну, почти. Теперь весь день Яну приходилось сбрасывать звонки от Брюса Эшби или Уинстона Черчилля — они предлагали то купить новую машину, то набор сувенирных пирожных. Впрочем, разработка защиты от бот-спама уже велась. — Я про новости о Люнебурге, — тихо сказал Вольфрам. — А, это! Да, слышал, — кивнул Ян. Сегодня утром пришло официальное подтверждение того, что Герман фон Люнебург переметнулся обратно на сторону Империи. — Не расстраивайся, Вольфрам. Мы все знали, что к этому идет. Ты в любом случае ничего сделать не мог. Хотя бы он вернулся в Империю с пустыми руками, так как бот теперь ничего не стоит. — Я и не расстраиваюсь, — покачал головой Вольфрам. — Если честно, наоборот испытываю невероятное облегчение. Рад, что больше никогда не увижу этого человека. В Империи много хороших людей, но только плохие бегут из Союза в Империю. «Зато хорошие бегут из Империи в Союз», — подумал Ян, но решил не говорить этого вслух, так как это опять вернуло бы разговор к Люнебургу. Вместо этого он спросил: — За последние дни ты увидел много зла в Союзе. Не изменило ли это твоих убеждений? Вольфрам улыбнулся. — Не буду врать, последние события убедили меня пересмотреть некоторые мои взгляды. Я понял, что слишком идеализировал Союз. Как и в Империи, тут полно плохих людей, готовых использовать систему для своих нужд. Но все же… я не считаю, что поступил неправильно, эмигрировав сюда. Мне по-прежнему кажется прекрасным здешнее разнообразие культур, существующих в гармонии. И здесь я впервые встретил людей, с которыми чувствую себя комфортно. — Таких, как Федор Патричев, да? — улыбаясь, спросил Ян. — Коммандер Ян… — Вольфрам закатил глаза. — Я считаю лейтенант-коммандера Патричева прекрасным человеком и отличным другом. Но, пожалуйста, прекратите пытаться свести меня с ним. Ян чуть не выронил свое мороженое. Он почувствовал, что краснеет. — Это что, так заметно? — смущенно спросил он. Вольфрам угадал. Ян в самом деле хотел побыть свахой. Да, он знал, что Патричев уже встречается со Стивом. Но, как Ян выяснил, бот Элизы не соврал: полиамория и в самом деле была очень распространена на Ириде. Так что... почему бы и нет? — Я так и понял, — Вольфрам снисходительно улыбнулся. — Я уже давно заметил, что вы считаете, будто я эмигрировал из Империи потому, что гей. По этой же причине вы постоянно стараетесь подчеркнуть, как вы поддерживаете однополые отношения и меня в частности. Это, конечно, очень мило, и да, вы правы, я гей, но я не из-за этого дезертировал. Вообще, в Империи быть геем не столь ужасно, как рисует пропаганда Союза. Да, по законам Рудольфа это карается смертью или стерилизацией. Но на деле никто уже давно не соблюдает этих законов. В Империи давно сформировалась своеобразная культура, при которой достаточно соблюдать приличия на публике, а в своих альковах можно творить что угодно. — Вот как? — спросил Ян, стараясь скрыть разочарование. Он-то был уверен, что разгадал Вольфрама. А выходит, что сам недостаточно знал о культуре и порядках Империи. — Вы можете смеяться, но я дезертировал в Союз из-за музыки, — сказал Вольфрам. — Вообще, с детства увлекался всем, что было связано с Союзом, хотя изначально просто бунтовал против семьи. Обычные подростковые выходки. Но в первую очередь я был очарован музыкой Союза. Видимо, Ян так удивился, что Вольфрам не смог сдержать улыбки. Он продолжил: — Моя семья принадлежит… принадлежала древнему аристократическому роду, ведущему начало еще во времена Рудольфа. Они были абсолютно помешаны на традициях. Мы жили в каменном замке, почти полной копии Вартбурга. Зимой там было холодно, а летом жарко. Комнаты обставлены громоздкой и неудобной мебелью. У нас была своя кухня, где готовили исключительно традиционно немецкие блюда, на мой вкус, ужасно сухие и пресные. И, конечно же, музыка! В Империи все помешаны на классике, остальное под запретом. Я же с трудом доставал через армейских друзей контрабандные записи с роком и джазом. Музыка из Союза казалась мне волшебством, наполненным духом свободы. Но родные постоянно таскали меня на всякие оперы и концерты. Я ненавидел их, они казались мне холодными и мертвыми. Знаете, коммандер… если бы мне дали пистолет и предложили отправиться в прошлое, чтобы убить любого человека… — Вольфрам задумался. — То я бы, наверное, убил Рудольфа. Но если бы у меня было две пули, вторым я бы застрелил Густава Малера. Ян против воли расхохотался. Вольфрам уж было присоединился к нему, но почти сразу посерьезнел. — Не стоит думать, что мои терки с родными исключительно из-за разницы во вкусах. Они не видели меня кем-то иным, кроме как продолжателем традиций рода. За меня все решала семья — образование, служба, даже невесту мне выбрали без моего ведома. Благодаря связям меня ждала блестящая карьера в армии. И, кстати, в Империи моим званием было «капитан фрегата», то есть я тоже был коммандером, как и вы! Да, эмигрировав, я сильно потерял в чине. — Подумать только…— пробормотал Ян, внезапно вспомнив, что Вольфрам также и старше его на год. Так легко забыть истинные обстоятельства при всех этих формальностях. — Я участвовал в нескольких значительных боях. Однажды мы захватили разведывательное судно Союза и взяли в плен его экипаж. В живых осталось около двадцати человек, мы везли их в лагерь для военнопленных. По пути пленники решили устроить бунт. Они ранили охранников и попытались сбежать. Естественно, безуспешно. Их всех схватили. Наш капитан приказал их казнить. Ян слушал его, затаив дыхание, стараясь не прерывать. Он понимал, что сейчас Вольфрам впервые изливает кому-то душу. — Среди пленных был один парень… В жизни не видел никого красивее его, а уж тем более в Империи! Кожа темная как агат, глаза чернее ночи, волосы, заплетенные в косички... Услышав приговор, он лишь улыбнулся, затем кивнул своим товарищам, и они… запели! Никогда раньше не слышал ничего подобного. Позднее я узнал, что такая манера пения а капелла называется «битбокс». Тот красавец пел основную партию, а его друзья ртом, губами и голосом изображали разные духовые и ударные музыкальные инструменты. Знаете, что за песня это была? «What a wonderful world»! Я в жизни не слышал ничего прекраснее. В этой музыке звучал дух свободы, вера в будущее, прощение своих врагов и бесконечная любовь. Они пели о том, как прекрасен мир, пока их расстреливали!!! Эмоции захлестнули Вольфрама, и они оба на минуту замолчали, не прерывая шага. Несмотря на обстоятельства, тишина между ними не была тягостной, их окружали звуки города, включая разнообразные мелодии, льющиеся со всех сторон. Наконец Вольфрам вскинул голову и продолжил: — В тот момент я понял, что на моих глаза убили нечто большее, чем просто нескольких людей. До этого я часто видел смерть. Но сейчас перед моими глазами уничтожили что-то прекрасное и невосполнимое, часть иной культуры. Я понял, что чистки, которые многие столетия творит Империя, невообразимо чудовищны. Она непрошенной лезет в земли, не принадлежащие ей, пытается навязать свои законы людям, прошедшим через столько испытаний, чтобы получить свободу. И что случится, если Империя одержит верх? Вся эта борьба, весь этот дух, красота, независимость — они просто пропадут? Если Империя победит, то либо уничтожит всю эту самобытность, либо станет для нее тюрьмой. Я дезертировал в тот же месяц. Не мог больше ни секунды находиться в Империи, мне все опротивело, я чувствовал себя соучастником геноцида. Они снова ненадолго замолчали. Когда Вольфрам договорил, его глаза блестели. — Прибыв в Союз, я во многом разочаровался. Мои представления и ожидания были далеки от реальности. И тогда, в поисках своего места в этом новом мире, я попал под влияние Люнебурга. Но, как вы уже знаете, меня его советы только больше запутали. Однако два дня назад, когда мы с вами пришли в «Радужную лагуну», я внезапно нашел то, что искал. Услышав, как лейтенант-коммандер Патричев и адмирал Барнс поют ту самую песню, я внезапно понял: дух Союза по-прежнему живет в его людях! Те смелые пленники словно ожили передо мной, их идеалы и отвага не пропали даром. Вы спрашивали, коммандер, не изменились ли мои убеждения? Да, я понял, что зря идеализировал Союз, и отныне буду более критично относиться ко всему. Но тем не менее… Могу уверенно вам ответить: я лучше завтра же умру гражданином Союза, чем проживу долгую и сытую жизнь в Империи. — Спасибо, что поделился со мной, Вольфрам, — Ян был потрясен. Он не знал, как следует реагировать на такую исповедь, поэтому сказал первое, что пришло в голову. — Во время той нашей стычки ты заметил, что мне никогда не стать таким республиканцем и патриотом Союза, как ты. И теперь я соглашусь, ты был прав. Я восхищаюсь твоей преданностью Союзу. — Коммандер, я вел себя как идиот тогда! Пожалуйста, просто забудьте! — запаниковал Вольфрам. — Но это правда! — заверил его Ян. — Я сам рос в Союзе, поэтому видел Союз лишь с одной стороны и относился к тому, что имел, как к должному. Но знакомство с тобой заставило меня задуматься. Вольфрам, надеюсь, за те несколько дней, что нам предстоит провести на Ириде и на корабле, возвращаясь на Хайнессен, ты сможешь больше рассказать мне о культурных различиях Империи и Союза. Я уверен, нам обоим это будет полезно. Вольфрам радостно улыбнулся. Они продолжили прогулку по сверкающим улицам Ириды. Ян подумал, глядя на раскинувшийся над ними «Унгуд», что пережитое приключение дало ему своеобразный опыт. А еще вспомнил, как недавно, глядя на сияющие фасады Ириполиса, размышлял, что все это богатство призвано скрыть прогнившую систему и нищету духа. Но сейчас Ян словно увидел мир глазами Вольфрама. Он решил, что яркая оболочка вовсе не обязательно означает ужасного содержания. Люди не всегда плохи, даже если они не совершенны. Да, на свете есть такие полностью развращенные личности, как Люнебург, Браун и Балибар. Но в большинстве своем люди совмещают в себе и плохое, и хорошее. К примеру, Прохазка сначала не горела желанием помогать следствию, была в принципе не слишком-то профессиональным копом, однако все же верила в торжество справедливости. Президент Кирана Мур была коррумпированным политиком, но даже так у нее хватило совести, чтобы понять: убийство одного или тысячи человек не должно остаться безнаказанным. Да и сами виновники всей заварухи — Алан и Элиза — прекрасно понимали, что такое недопустимо. По сути они были обычными жуликами, хотя и очень талантливыми. Никто не заставлял их идти против Балибара. Тем не менее оба решили поступить по совести. Ян слишком увлекся технической стороной дела, вопросами искусственного интеллекта, тогда как по факту история изначально была лишь о людях. И теперь (отчасти подхватив энтузиазм Вольфрама) Ян уже иначе смотрел как на Ириду, так и на весь Союз. И мог увидеть в этих радужных переливах отблески той дивной красоты, свободы и отваги, что так очаровали его нового друга. И Ян решил, что да, пожалуй, за это стоит сражаться до конца.