И снова в прошлое

      Улыбка Аллендиса была похожа на весенний ветерок, когда он схватил Карсейна за щеки и стал сильно тянуть их.       - О чем ты думал? - злился он, однако же не повышая тона своего голоса, - Как можно бросать вызов самому императору?       Ласс невольно заплакал, так как сила приложенная его возлюбленным была не малой. Он не мог сказать, но в их прошлой жизни каждый раз, когда Верита подвергался критике, он - тогда император - с трудом сдерживал свой гнев. Карсейн делал это не ради себя, а ради страны, которую должен был защищать.       Безумный император...       Так бы люди назвали его, поддавайся он гневу в своей прошлой жизни.       Но теперь все было иначе. Он больше не носил корону, а Аллендис не был его Великим канцлером. Это так же означало, что соблюдать строгий протокол не было необходимости.       Вот только Верита, который до сих пор по ошибке называл его "Ваше Величество", был иного мнения.       Глядя на этих двоих со стороны Руфелис не мог понять, почему его двоюродный брат терпит такое неуважительное отношение. В его глазах, Аллендис был подобен змею, что плотно обвился вокруг Карсейна и вонзил в горячую плоть свои ядовитые клыки. Словом, его мозг отказывался принимать мысль, что между двумя мужчинами, могло быть нечто большее, чем просто дружба. Любовь? Для кронпринца это слово было применимо только к противоположному полу.       - Уф, мои щечки! - наконец получив амнистию, застонал Ласс, - Больно-больно-больно...       Верита скептически приподнял бровь.       - Вы это заслужили, - прозвучал его официальный холодный ответ, - Ну да ладно, что сделано уже не вернуть... - с этими словами, он повернул голову к императору, - Выбирайте оружие.       Руфелис был поражен глубоким, словно всепоглощающая бездна, взглядом зеленых глаз. На мгновение ему показалось, что на него смотрел сам герцог Рут де Верита...       Уловив его замешательство и приняв его по своему, Карсейн перестал дурачиться и закрыл собой Аллендиса. Оказавшись отрезанным от Руфелиса, Верита легонько толкнул своего рыцаря в плечо.       - Мне не нужна ничья защита, - продолжал злиться он, - Я сам постою за свою честь, раз вам она не дает покоя.       - В этом нет сомнений, - попытался его успокоить Ласс, - Но перчатка-то моя, значит мне и сражаться.       Под натиском логики Аллендис сдался, хоть сделал это и не охотно. Он махнул рукой, мол, делайте что хотите, после чего сложил руки на груди и с видом, словно все это его не касалось, демонстративно отвернул голову.       Убедившись, что мешать им больше не будут, Карсейн, наконец, обратился к Руфелису.       - Так каков твой выбор?       Слыша в его голосе провокацию, император с силой сжал кулаки:       - Мечи.       Если бы Верита не был так зол сейчас, он бы сказал: "Какая глупость!".       Меч и рыцарь были не разлучными друзьями. Про рыцарей говорили: он мог сломать копье, потерять коня, отбросить щит, но не меч ибо он не только защищает, но и кормит. Семья Ласс славилась своими именитыми мечниками не только по всей империи Кастина, но и за за ее пределами. Выбрать в дуэли с Ласс меч было все равно, что идти против дракона с палкой...       У Карсейна же на этот счет были свои соображения. Он прекрасно помнил, чем закончился их последний поединок в этой жизни, вполне естественно, что император решил, будто и сейчас все будет точно так же.       С того момента, как Ласс вернул свои воспоминания, он не только корпел над книгами со своим возлюбленным, дабы вновь подстроиться под нормы этого времени, но и тайно тренировал свое тело, желая как можно скорее вернуть свою силу. К сожалению, развивался он не так быстро, как хотел, но на данный момент можно было сказать, что его мышечные рефлексы были не плохие.       Дабы не поднимать шум, было решено провести дуэль на месте. Для этого Руфелис и Карсейн зажгли свет, отодвинули всю мебель, что могла помешать им и даже убрали ковер, дабы не запнуться о него во время боя. Подойти к Аллендису, что как сидел, так и продолжал сидеть на стуле с видом оскорбленной невинности, они не решились, поэтому им пришлось отойти поближе к двери.       Наконец, когда в комнате стало светло, Верита повернулся к ним, чуть опуская голову. В его взгляде без труда можно было прочесть тревожность, которую он пытался скрыть за своей закрытой позой. Определенно, он все еще был против, но видя, как эти два барана не собираются отступать, ему все же пришлось смириться.       Таким образом, когда оба парня встали друг на против друга, направив острие меча на противника, все, что он мог сделать, это сказать:       - Я, лорд Аллендис де Верита, подтверждаю, что являюсь свидетелем дуэли между императором Руфелисом Камалудин Шана Кастина и лордом Карсейном де Ласс. Если дуэлянты готовы, то можете начинать.       Ласс не стал ждать, когда на него нападут, поэтому нанес первый удар сам, чем вынудил Руфелиса уйти в защиту. Император не ожидал, что Карсейн вложит столько силы в свой первый удар. Обычно сперва соперники получше узнавали друг друга, прежде чем атаковать, но для Ласс, что еще в прошлой жизни уяснил, что либо ты, либо тебя, это было излишне.       Не смотря на замешательство, Руфелис смог быстро взять себя в руки, благодаря чему следующую атаку Карсейна он сумел отразить встречным ударом. Казалось бы, он должен был перехватить инициативу, учитывая, что их мечи были скрещены, но неожиданно Ласс отпихнул его назад, вновь удивляя своей физической силой, атакуя снова-снова, таким образом заставляя своего противника передвигаться. Карсейн с самого начала был свиреп. Его атаки были жесткими, казалось, что все, что он видел перед собой, это меч Руфелиса. Император, который не мог похвастаться большой физической силой, чувствовал, как его руки начали уставать...       Когда Аллендис, устав слышать звон металла, уже было хотел дать им передышку, меч выскользнул из рук Руфелиса. Карсейн, ловко играя на опережение, подтолкнул оружие к ногам Верита, направив к шее императора острие своего меча.       - Битва до первой крови, - напомнил он и его лицо озарила улыбка, - Но ведь и кровь можно пустить по разному.       Аллендис невольно занервничал, чувствуя, что настроение Ласс стало неправильным. В том, что он победит, у Верита не было ни малейших сомнений. Он верила в силу Карсейна и в его уверенность в собственной победе. Для него так же не было ничего странного в том, что Ласс со всей серьезностью сражался против императора - ребячество с мечом это не то, что можно было отнести к нему. Однако теперь, когда Карсейн направлял меч на уже проигравшего, к тому же безоружного противника... Что был его двоюродным братом...       И пока Аллендис не знал, стоит ли ему вмешиваться или тихо отсиживаться в стороне, Руфелис, на редкость трезво осознавая ситуацию, пошел на угрозы:       - Если ты убьешь меня, тебя казнят. Даже то, что ты сын принцессы тебе не поможет.       В ответ, Карсейн сделал вид, что задумался:       - Неужели? А вот мне казалось, что есть правило, согласно которому исход дуэли решает сила противника.       - Дуэль была до первой крови! - не выдержал Руфелис, - А ты собираешься меня убить!       - И кто это подтвердит? - приподняв бровь, спросил Ласс, - Стены? Или быть может ваша душа?       - Аллен..! - было хотел сказать Руфелис, но вовремя замолк, когда меч опасно приблизился к его шее, - Лорд Верита!       Все еще не понимая действий Карсейна, Аллендис поднялся со своего места. Подойдя к дуэлянтам, Верита положил руки на плечи своего возлюбленного, пытаясь воззвать к его разуму:       - По-твоему это нормально? - спросил он обеспокоенным голосом, - Его Величество прав - тебя казнят, даже если правила дуэли тебя и защищают. Карсейн, мы не можем так рисковать.       Не смотря на то, что Аллендис был рядом, Ласс по прежнему не сводил взгляда с Руфелиса. Видя в его глазах решимость закончить то, что он начал, император сдался:       - Чего ты хочешь?       Словно этого и ожидая, Карсейн тут же ответил:       - Отдай мне Кровь Бога.       Повисла тишина. Верита, который уже приготовился заливаться соловьем, лишь бы успокоить Ласс, завис. Император же отреагировал совсем не по этикету: у него задергалось веко и исказилось лицо, как будто перед ним вывалили кучу навоза.       Реакция двух благородных особ была более, чем подходящей.       "Кровь Бога" - так называли красный бриллиант, коих на свете было только семь штук. Один из них хранился в сокровищнице императорской семьи и являлся неприкосновенным. И дело было не в его редком, уникальном цвете, а в его истории. Ходила легенда, что первый император не мог иметь детей из-за полученного на войне ранения. Тогда во сне он увидел красный бриллиант и знакомое место, где он мог бы его найти. Посоветовавшись с первосвященником, он пошел туда и, что ожидаемо, нашел камень. В легенде было сказано, что из-за магической силы, в тот раз, он сиял так ярко, что к нему невозможно было подойти с открытыми глазами. Как только император коснулся камня, вся магическая энергия перешла в его тело и все его раны и болезни мгновенно исцелились. Камень, не смотря на его бесполезность после этого, сделали достоянием императорской семьи и спрятали от чужих глаз.       Руфелис не хотел признавать этого, но даже он, император, никогда не видел "Кровь Бога". Будучи кронпринцем, он не мог войти в сокровищницу, а став во главе империи позабыл об этом...       - Ты сошел сума, - констатировал факт Аллендис, больше не задаваясь этим бесполезным вопросом, - Карсейн, давай я позову тебе лекаря...       Ласс остался хладнокровен. В своей прошлой жизни, он хотел отдать бриллиант Аллендису и инкрустировать его в герцогскую корону, но аристократия уже успела порыться в сокровищнице. Даже не смотря на то, что большинство вещей было возвращено, камень был безвозвратно утерян. Тогда Карсейну оставалось только найти ему достойную замену. Аллендис не знал об этом.       - Это... Это невозможно! - наконец нашел слова Руфелис.       Ласс склонил голову на бок:       - Для тебя - нет, но для Императора, коим ты теперь являешься, - вполне.       - Что ты..?       - Слабак, - перебил кронпринца Карсейн, - Сын простолюдинки. У тебя нет ничего, кроме твоего имени...       - Ты..!       - ...и покойного императора Миркана, - не слушая его, продолжал Карсейн, - Но мы ведь оба знаем, что он был твоим отцом только по крови, не так ли? Единственный, кто тебя поддерживает, это твой секретарь, но что он может? Даже низшие слуги дворца осмеивают тебя, что уж говорить о дворянах? К своим годам ты так и не заручился поддержкой ни дома Ласс, ни Верита, даже Моник неблагосклонны к тебе. День, когда такой дрожащий щенок, как ты, падет, не так уж и далек. Работа Императора не для кого-то вроде тебя. Для нее нужны твердость, убежденность и поддержка. У тебя же нет ничего из этого. Но это ты. А теперь, возьмем меня.       Карсейн опустил меч, наконец поддаваясь желанию Аллендиса. Он не убрал его в ножны, но, глядя на любимого, заметил уже куда мягче.       - Я - сын принцессы Кастины и герцога Ласс - в моих жилах течет благородная кровь. Я тот, кого признала Империя. На моей стороне не только герцогство Ласс, - он взял руку Аллендиса в свою, трепетно касаясь его пальцев своими губами, - Но и мужчина, в чьей любви и преданности у меня нет сомнений. Он тот, с кем мне не страшно смотреть трудностям в глаза. Он - вдохновляет меня на то, чтобы быть лучше. И причина, по которой ты все еще можешь это слышать, заключается во всем этом.       Аллендис не мог не смутиться, получив неожиданное признание. Говорить о любви наедине - это одно. Но признаваться в этом при свидетелях... Тем более тех, кто мог стать им врагом было... Освежающе.       Благодаря этому смущение Верита быстро прошло. Он сделал глубокий вдох, прежде, чем ответил:       - Я люблю тебя, Карсейн.       Ласс по-мальчишески улыбнулся, подмигивая. Между тем, некий император чувствовал себя третьим лишним. На мгновенье он даже забыл об оскорблении, которому его подвергли.       Но Карсейн не был в настолько хорошем настроении, чтобы так легко отпустить его.       - Я и Аллендис поможем тебе стать Императором, достойным престола, - сказал он, - И когда в следующий раз ты наденешь корону - выплатишь долг за свою жизнь.       - Да, - вторил Аллендис, - Мы... Стоп! Что?!       В планы Верита совершенно не входило быть нянькой для одной императорской задницы. Они не обговаривали это с Карсейном! Не было даже намека..!       Вдруг, Аллендис вздрогнул, наконец посмотрев на всю ситуацию под другим углом. На самом деле, они с самого начала хотели помочь империи. Изначальным планом было рассказать обо всем императору, а дальше... Они не заглядывали. В том, чтобы воспитать нынешнего императора не было ничего дурного. Однако методы...       Ничего не понимающий Руфелис, получив удар абсурда, осел на пол. Не успел Аллендис спросить о его самочувствии, как он уже потерял сознание.       Глядя на это, Карсейн заключил:       - Хиленький он какой-то. Надо бы его погонять...       Верита же вздохнул, качая головой. Он и сам был на грани потери сознания из-за выходок Ласс, что уж говорить про кронпринца, для которого все происходящее выглядело, как бред сумасшедшего.       И пока Аллендис думал, как им выпутаться из сложившейся ситуации, Карсейн спрятал меч в ножны и проверил пульс Руфелиса. По его мнению все было не так уж и печально.       - Я позабочусь о нем, - заверил он Верита,- А ты возвращайся на бал. Если кого-то из нас не будет слишком долго, начнутся подозрения.       - Если тебя поймают с полуживым императором на руках подозрений будет куда больше, - скорее по привычке, чем из необходимости, проворчал Аллендис, - Постарайся привести его в чувства как можно скорее. А я отвлеку гостей. И на счет твоей выходки...       - Поговорим об этом позже, - отрезал Карсейн.       Уловив в его голосе нотки недовольства, Аллендис плотно сжал губы. По его мнению, Руфелис бы все равно никуда не делся и тем не менее Ласс был явно не доволен расставлением его приоритетов.       В том, что Аллендис справится со своей задачей у Карсейна не было ни малейших сомнений. У его Великого канцлера никогда не было проблем с тем, чтобы дурить народ.       Когда Аллендис ушел, так и не решившись затеять ссору, Карсейн перенес Руфелиса на диван и уложил так, чтобы его ноги лежали на подлокотнике. Он так же расстегнул стесняющую одежду и ворот рубашки импаретора, дабы облегчить ему дыхание. После этого, Ласс открыл окно, наполняя комнату свежим воздухом и сел, дожидаясь, когда Его Величество придет в себя.       К счастью, Руфелис не заставил себя долго ждать. Менее, чем через пять минут, он открыл глаза, а заметив, что с его одеждой что-то не так, попытался подняться...       Безуспешно, так как Карсейн легко уложил его назад.       - Ваше Величество, - обратился к нему он, - Не стоит быть таким пугливым. Дуэль давно окончена. Можете быть уверены, что пока вы не надумали обмануть меня, вам ничего не угрожает.       Руфелис, понимая, что находиться в не самом выгодном положении, только и мог, что кивнуть, издавая тяжелый вздох. Некоторое время он молча смотрел на потолок. Карсейну даже показалось, что в его голову закрались какие-то мысли, поэтому, избегая еще одного обморока, он спросил:       - Вас что-то беспокоит?       Император хотел прокричать на всю мощность своих легких: "Да, черт возьми!", но помня, что совсем недавно его жизнь висела на волоске, он заговорил как можно более спокойным тоном:       - Почему ты... С этим... - он осекся, вспоминая, какой свирепой была реакция Карсейна, когда он оскорбил его зазнобу, - С этим человеком, - вовремя поправил себя он, - Ты - мой двоюродный брат... Я не понимаю.       Карсейн издал тяжелый вздох. Он догадывался, что Руфелис немного тугодум, но чтобы после потери сознания спросить другого человека об этом... Разве по логике вещей он не должен был сперва поинтересоваться на счет его плана?       - Тебе и не нужно понимать, - заметил Ласс, - Все, что от тебя требуется - это выплатить долг. А что касается меня и Аллендиса - это наше дело. Поверь, отношения двух людей не потерпят третьего лишнего, - Карсейн иронично улыбнулся, - Мне понадобилось прожить еще одну жизнь, чтобы понять это.       Руфелис ничего не ответил. Он все еще хотел верить, что все происходящее с ним - сон. Его сознание отказывалось принимать реальность...       И все же в нем была некоторая выдержка, ну, или ее остатки. Именно она помогла ему привести мысли в порядок и сосредоточиться на странных словах и действиях этих двоих людей. Руфелис думал, что не плохо их знает. Карсейн был преданным и смелым, Аллендис - гением, чей ум помогал империи процветать. Обычно эти двое не ладили, показывая редкое перемирие лишь перед Аристией. Никому бы и в голову не пришло называть их любовниками. Но их страсть, поистине ошеломляющая, была далеко не последней странностью...       Изменились их слова, поведение, даже то, как они смотрели отличалось от того, что помнил Руфелис. Раньше, глядя в глаза этих двоих, он чувствовал себя их соперником... Теперь же ему казалось, будто он для них не более, чем ребенок, а все, что связывало их с Моник было выдумкой самого императора.       "Они словно стали другими людьми".       Ухватившись за эту мысль, Руфелис наконец приподнялся на локтях. Глядя прямо в глаза напротив, что пристально наблюдали за ним, он спросил:       - Кто ты?