И снова в прошлое

      В чем Аллендиса нельзя было упрекнуть, так это в отсутствии стиля. Рут считал, что его младший ребенок одевался даже лучше, чем Сербиана, а ведь последняя была его любимой женой. Поэтому, когда Аллендис явился на бал, Рут не удивился восхищенным вздохам. На самом деле он уже привык. Далеко не в первый раз его сын приковывал к себе взгляды, что в некотором роде вызывало ревность со стороны других мужчин. Поэтому, чтобы уберечь сына, Рут, как правило, не упускал его из виду.       Однако в этот раз они приехали отдельно — герцог Верита, его супруга и наследник выехали из дома, в то время как Аллендис прибыл на бал сразу из салона. И теперь он не изменил себе — его наряд состоял из прямых брюк с завышенной талией лилового цвета, белого узкого пояса и рубашки с длинными рукавами и кружевным воротником. Жемчуг, что украшал верх, придавал его образу изящность и шарм. Особенно выделялась его длинная накидка, настолько прозрачная, что создавалась иллюзия, будто Аллендис парил при ходьбе.       Илия, что до этого о чем-то вежливо вела беседу с подругами, зарделась и стыдливо прикрыла лицо веером. Вслед за ней, другие леди так же поторопились скрыть свои алые щеки.       Но что там женщины… Рут с дрожью в ладонях заметил, что некоторые мужчины также поторопились отвести взгляд от его сына. Герцог был готов поклясться, что их нервозность была вызвана отнюдь не привычной завистью. И его, как родителя, не могло это не беспокоить.       Таким образом, когда Аллендис подошел к отцу, Рут уже было подумывал предупредить стражников… И, словно прочитав его мысли, сын взял руку отца в свою и мягко заметил:       — Вам не о чем беспокоиться. Карсейн так же будет на балу. Мы договорились с ним сыграть пару партий в карты. Так как он родственник Его Величества, ему дозволяется носить при себе меч либо нож. Но, зная его, я могу точно сказать, что он вооружился до зубов.       Герцог с облегчением вздохнул. На то было две причины. Первая — он доверял семье Ласс, в том числе и Карсейну, который проявил себя, как честный и сильный человек. Вторая причина заключалась в том, что сын держал его за руку.       В последний раз, когда Рут мог похвастаться этим, Аллендису было всего четыре года… Так что не было ничего удивительного в том, что его мозг поплыл, как желе.       Между тем объявили о приходе четы Ласс… И девушки, что еще не успели перевести дух, были вынуждены вновь активно замахать своими веерами, дабы хоть как-то освежить свои пунцовые лица.       И их можно было понять. Карсейн вел за руку свою мать и даже в ее взгляде можно было прочесть удивление. Наряд ее сына, который обычно приходил на все мероприятии ни больше ни меньше как в кителе, был гранатового цвета, подпоясанный белой широкой лентой, и сшит в талию, длиною до колен. Длинные рукава были закреплены шнуровкой. Узкие белые штаны и сапожки дополняли верхнюю одежду и делали его образ немного мягче.       Аллендис не мог не занервничать, когда Карсейн, оставив мать отцу, подошел к нему и, протянув руку, озарил все вокруг своей улыбкой:       — Рад тебя видеть, — сказал он, — ты не заскучал без меня?       Для всех вокруг эти слова звучали по-дружески, но Аллендиса они заставили смутиться. Он-то прекрасно понимал, что имел ввиду Ласс…       Тем не менее ему все еще нужно было что-то ответить. Поэтому, пожав его руку, он сказал:       — Какая вульгарность, обращаться к другим на «ты», тем более на балу. Лорд, вы совсем забылись.       Карсейн прикрыл рот кулаком, дабы сдержать смех. Он всегда считал, что напускная строгость Аллендиса — это мило. Впрочем, он считал милым в нем не только это.       — Вы правы, прошу прощения, — покаялся Ласс, — надеюсь вы помните, что обещали сегодня мне несколько партий в карты? Я готовился к этому уже давно. В этот раз, лорд Верита, клянусь, вы уйдете без гроша в кармане.       — Помнится мне, — парировал Аллендис, — в прошлый раз именно вас постигла эта участь. Но должен признать, что ваша самоуверенность достойна похвалы.       Пока они говорили, окружающие внимательно ловили каждое слово. Бал был местом сплетен. Там нельзя было делать все, что тебе вздумается. Ведь за каждым движением, каждым взглядом и каждым словом наблюдали.       Карсейн и Аллендис собирались изменить свою репутацию. И для этого нужно было показать их отношения с лучшей стороны. Они знали — этого будет недостаточно. Изменить сложившееся впечатление о себе не так-то просто… Но они уже положили начало, а это было немаловажно.       Между тем прибыла семья Моник. Платье Аристии, на которую было обращено все внимание, внешне напоминало изящную фарфоровую статуэтку, подчеркивая линию талии, нежность хрупких рук и плеч. Каскады кружев и различные ленты обильно украшали ее бальное платье нежного сливочного цвета. В ее длинные светлые волосы были вплетены живые цветы, а изящные украшения придавали ей благородства.       Карсейн и Аллендис облегченно вздохнули. К счастью, Аристия прислушалась к ним и доверила создание своего образа императорскому портному… Иначе глаза этих двоих, которые в прошлой жизни привыкли видеть в женщинах только прекрасное, закровоточили бы.       Вновь оказавшись в эпоху, когда женские наряды пестрили безвкусицей и более-менее мило смотрелись лишь детские платья, Аллендис еще за несколько недель до бала лично встретился с императорским портным. В его время, этот человек одевал Карсейна и Эрнию, тогда мать императора, в лучшие наряды, которыми только можно было похвастаться. Без зазрения совести можно было сказать, что этот человек творил историю, диктовал стиль одежды и вводил в моду новые, смелые тенденции, благодаря чему империя Кастина не падала в грязь лицом перед другими странами. Не до конца было ясно, откуда он черпал вдохновение, но Аллендис верил, что, если немного подтолкнуть его в нужном направлении, это вдохновение в нем можно будет разбудить на несколько лет раньше. Из уважения он не позволил себе скопировать его стиль, но на встречу явился так, как привык — во всем блеске. Верита как мог подталкивал мужчину к его идеям… Наконец, ему удалось вложить в его голову мысль, что перемены — не всегда плохо. Он так же узнал, что портной давно подумывал о новшествах, но считал, что сейчас они не к месту. По его мнению, большинство аристократов были ленивы, поэтому их мозг просто не смог бы даже попытаться принять что-то, кроме того, к чему они привыкли. Но все же, по просьбе Аллендиса, он согласился подумать над своей идеей объединить моду и традиции, как давно и мечтал.       Так, наряды Аллендиса и Карсейна были полностью его работой. На пошиве одежды для Императора, который не особо увлекался модой, портной не смог бы удовлетворить свою творческую натуру. Поэтому он открыл ателье, где время от времени брался за заказы других аристократов. Конечно, не каждый мог похвастаться такой честью. Для этого требовалось либо обладать большим влиянием и, что естественно, деньгами, либо иметь хорошие отношения с самим хозяином салона. Дома Верита и Ласс относились к первым, поэтому их заказы были приняты и изготовлены в кратчайшие сроки. Аристия, как невеста кронпринца, также не обошлась без его милости, однако она пришла слишком поздно, поэтому все, что ей могли предложить, это переделать наряд, так как на пошивку нового просто не было времени. Конечно, портной мог бы отказать в заказе Аллендису, так как тот, в отличии от Карсейна и все той же Аристии, ни кровью, ни пророчеством не был связан с королевской семьей. Но Верита был тем, кто вдохновил его на смелость. К счастью для Аллендиса, у мастера было развито чувство благодарности.       — Она выглядит хорошо, не так ли? — говоря на полтона тише, заметил Карсейн, чуть пихая Аллендиса в бок локтем, — твои усилия не прошли даром. Хорошо, что ты предложил нам обоим отослать ей письма. Иначе, боюсь, она бы как обычно проигнорировала мои слова.       — Тяжело отказать тому, кому ты привык доверять, — тем же тоном отвечал Аллендис, — сосредоточься. Помни, мы должны быть дружелюбными. Не подавай и намека на заинтересованность в ней, как в женщине.       Карсейн кивнул, слыша в словах Верита не столько подготовку к плану, сколько угрозу. При этом Ласс не мог точно сказать, кто бы пострадал в данной ситуации — он или Моник, что, ни о чем не подозревая, с улыбкой шла навстречу возможной смерти…       Они поприветствовали друг друга, как и требовал этикет. В этот раз Аристия держала дистанцию, хотя по ее лицу и можно было заметить неловкость. Девушка определенно понимала, что ее друзья изменились. Но не зная причины, ей лишь оставалось обвинять себя. В прошлый раз она была смущена замечанием и, немного поразмыслив над этим, была согласна, что перешла черту. Хотя это и не отменяло того, что слова Карсейна в тот вечер больно резали ей по сердцу…       Бал начался с прибытием Императора Руфелиса и его приветственной речи. При взгляде на Аристию его глаза загорелись, но как только он увидел по бокам от нее Карсейна и Аллендиса, он немного поумерил свой пыл. Теперь Руфелис уже не мог просто подойти к Тие и забрать ее на глазах у этих двоих, ведь он больше не был наследным принцем на которого не обращали особого внимания. Однако в его полномочиях все еще было выбрать Аристию, как партнершу для первого танца. Что он и сделал, игнорируя присутствие своих соперников.       Аллендис и Карсейн не то чтобы были против... Им вообще было наплевать, кто займет Аристию, пока они будут придерживаться плана, поэтому, перед глазами всей аристократии, они просто пригласили кого-то еще. Будь это кто-то другой, это не вызвало бы особого внимания, но Аллендис и Карсейн никогда не танцевали на балах с кем-то кроме Аристии, а так же членов своей семьи... Да и какой влюбленный мужчина поступил бы так? Взращенные на любовных романах девушки были уверены — это определенно не та ситуация, которая могла бы возникнуть в любовном треугольнике.       Когда музыка начала звучать неторопливо и мягко, Карсейн и Аллендис вывели своих партнерш в центр зала, откуда они начали плавно кружиться в такт. Певучий мотив, а также улыбки, что не сходили с лиц танцующих, настраивали на дружелюбную атмосферу, поэтому очень скоро все расслабились. Вопреки всему, никто не обращал внимание на Императора и леди Моник. Всех куда больше интересовали девушки, которых Аллендис и Карсейн выбрали в свои партнерши, поэтому зал заполнился перешептываниями и догадками, к счастью для обеих сторон, беспочвенными. Когда первый танец завершился, они снова сменили партнерш и так же случилось на третий и четвертый раз, так что через какое-то время все устали гадать над тем, что же было на уме у этих двоих и аристократия вернулась к своему обычному состоянию - они продолжили веселится и наслаждаться моментом.       — Думаю, что теперь очередь матушки, — оглядываясь по сторонам в поисках родителя, сказал Карсейн, — если я не приглашу ее на танец, она точно обвинит меня в отсутствии сыновьей почтительности.       — Если найдешь мою, сообщи мне об этом, — с той же целью оглядывая зал, поддержал Аллендис, - Не хочу, чтобы она чувствовала себя обиженной.       Сербиана и Эрния, что стояли за их спинами:       - ..?       Эрния нахмурила брови, когда привлекла внимание сына похлопыванием по плечу:       — Тебе следует поучиться у лорда Верита тому, как обходиться с матерью, — строго заметила она, — Ты хочешь пригласить меня на танец, потому что боишься взбучки? И это все твое оправдание?       - Тебе не обязательно танцевать со мной, - впервые видя сына таким активным, попыталась убедить его Сербиана, - Вокруг еще много девушек, которые хотят твоего внимания и...       Договорить ей Аллендис не позволил. Вместо ответа он взял ладонь матери в свою, кланяясь ей с почтением.       — Мне следовало проводить с вами больше времени, — покаялся он, — мама, я почту за честь разделить с вами танец.       Сердце герцогини Верита забилось чаще от радости. Она и не помнила, когда ее сын был так внимателен к ней.       Женщины уже собирались выйти в центр зала, но не успели они пройти и двух шагов, как к ним тут же подошли их мужья:       — Разве это честно — оставлять своего мужа без первого танца? — почти капризно заметил Аркинт, — Карсейн, если ты планировал это с самого начала, то следовало бы сказать мне. Я бы спрятал свою жену от тебя, национальный ты вор.       — Как законный супруг, — поддержал его Рут, — я не могу отдать первый танец своей жены даже своему сыну. Аллендис, где твои манеры?       Ревность герцогов была такой очевидной, что толпа не могла не восхититься силой их любви. И пока народ переваривал происходящее, к ним присоединилась леди Илия. Она выглядела немного встревоженной.       — Разве нормально вот так рисковать собой? — спросила она, глядя прямо на Аллендиса, — Вы только недавно восстановились… Я слышала, что вы посещаете храмы, но все же…       — Она права, — вторил ей Кайсиан, который уже успел отбить свою жену у толпы поклонников и присоединился вместе с ней к семье, — Карсейн, в последнее время ты даже не тренировался. Твое здоровье точно в порядке?       Илия была не той, кому следовало говорить о здоровье, однако Аллендис не стал замечать этого прилюдно. Карсейн же, пусть и хотел объясниться, все же не мог сделать этого прямо сейчас.       Поддержка пришла, откуда не ждали. Принсия, что все это время стояла за спиной мужа, нежно улыбнулась.       — Если так волнуетесь о них, — заметила она, — тогда просто будьте рядом.       Несмотря на тревогу, Кайсиан и Илия прекрасно понимали, где они находятся, поэтому, уловив то, что им хотели сказать, подчинились.       Моник, что тихо подошла к друзьям и все это время просто наблюдала за их семейной идиллией, заметно поникла. Она бросила взгляд на отца, что стоял в стороне… Но тот не подошел, несмотря на ее молчаливые мольбы. И дело было не в том, что он не хотел. Просто на этом балу он был не отцом своей дочери, а маркизам Моник, который занимался охранной Его Величества.       Видя ее одиночество, Карсейн не мог не почувствовать жалость. Он ободряюще подмигнул Аристии… Чем напоролся на проблему в виде убийственного взгляда своего возлюбленного.       А ведь Аллендис предупреждал его.       Несмотря ни на что, его поддержка возымела эффект. Моник наконец почувствовала их прежнюю связь и смогла улыбнуться — искренне и нежно — как когда-то. Из-за этого сердце Аллендиса пропустило удар.       Прошлый он был влюблен в эту улыбку. Не так-то легко отказаться от чувств… Даже если твой ум вопит тебе другое.       Карсейн не мог не заметить, как после потеплел взгляд его любимого. И то, что при этом он смотрел на Аристию, а не на него, заставило Ласса почувствовать укол ревности. Лишь сейчас он осознал, что между теми, кто любит, не должно быть лишнего. Если Карсейн хотел сохранить Аллендиса, он должен был забыть о жалости к той, кого любило сердце его мужчины.       Поэтому, так как теперь их матери были заняты своими мужьями, Ласс увел любимого за собой. Их уход показался поспешным, но Карсейн просто больше не мог терпеть… Погрузившийся в свои чувства, Аллендис не сопротивлялся.       Во дворце было много комнат, где знатные господа могли уединиться. Карсейн, что естественно, выбрал самую дальнюю из них, таким образом продемонстрировав титаническую выдержку.       К тому моменту, как его прижали к столу и накрыли губы поцелуем, Верита уже полностью успокоил свое сердце…       Тут же оказавшись в плену стыда!       — Ваше Величество! — воскликнул он, пытаясь оттолкнуть возбужденного Карсейна от себя, — мы во дворце! Вы сошли сума?!       Ласс в этот раз был категоричен:       — Прости, — все же повинился он, — но я больше не собираюсь ждать. Ты, — он легко приспустил его штаны, — отдашься мне сейчас же.       Аллендис был поражен, каким тоном Карсейн говорил с ним. Он никогда не слышал в его голосе… Самого себя. Обычно тем, кто был зол, был Аллендис. Их роли в предыдущих жизнях были понятны — он злился из-за ревности, а Император его успокаивал. Но в этот раз они словно поменялись местами…       И пока Аллендис не знал, что ему стоит предпринять, Карсейн, увидев мягкий член, обхватил его пальцами и стал водить рукой вверх-вниз. Это заставило Верита выйти из оцепенения и, наконец, почувствовать возбуждение.       О, если бы кто-то другой осмелился прикоснуться к нему там, он бы убил этого человека! Ведь Аллендиса возбуждала не сама стимуляция, а тот, кто ее делал.       Верита нравилось в возлюбленном все. Его грубые, сильные руки, глаза, что неотрывно следили за его реакцией… Для Карсейна было важно, чтобы Аллендису было хорошо с ним. Поэтому он всегда был так внимателен, когда дело доходило до постели. Взгляду Карсейна открылась крепкая головка его члена. Живот Аллендиса был напряжен, а ноги в какой-то момент стали подрагивать, из-за чего Карсейну пришлось приподнять его и усадить на стол.       Больше не имея необходимости держать свое тело, Аллендис широко раздвинул ноги, давая возлюбленному возможность устроиться поудобнее. Он так же накрыл его пах своей рукой и стал стимулировать напряженный член через ткань, дразня любимого им мужчину, и улыбаясь от этого факта.       — Ах, — не смог сдержать стона Ласс, — Аллен… Подожди…       Просить дважды Карсейну не пришлось. Аллендис и сам понимал, что если так продолжить, то Ласс испортит свою одежду, а ведь им еще следовало вернуться в бальный зал.       — Ммм, — разочарованно простонал Аллендис, когда Карсейн отвлекся, чтобы снять штаны, — нельзя же так резко…       Вместо слов Карсейн улыбнулся. Он очень осторожно уложил Аллендиса на стол, задирая его ноги и определенно собираясь войти в парня…       — Только не без смазки! — поняв его намерения, воскликнул Аллендис, — Ваше Величество!       — Тш, — успокоил его Карсейн, доставая из рукава небольшой тюбик, — разве я когда-нибудь был груб? Лучше скажи мне, ты подготовил себя для меня?       Аллендис облегченно вздохнул. Его губы тронула легкая улыбка, когда он ответил:       — Наш первый раз случится уже дважды. Я не хотел, чтобы это было так же неловко, как тогда.       Карсейну понравились его слова. На самом деле, было бы странно не сдержи Аллендис своего обещания.       Благодаря подготовке и опыту, Карсейну было проще войти в узкое кольцо мышц. Конечно же, тело Аллендиса инстинктивно сопротивлялось, за что последний чувствовал небольшую вину, однако Карсейна это нисколько не смущало. Человек под ним с самого начала и до сих пор не выражал никакого недовольства их близостью. Этого ему было более, чем достаточно.       Слыша тяжелое дыхание и чувствуя, как Карсейн сдерживается ради него, как туго и глубоко заходил его член, Аллендис не смог отказать себе в удовольствии. Подчиняясь разуму, его мышцы, наконец, расслабились.       Когда с самой тяжелой частью — проникновением — было покончено, Карсейн стал медленно двигаться в нем, давая к себе привыкнуть. Между тем, он, как и в прошлый раз, обхватил член Аллендиса пальцами, помогая ему отвлечься от пока еще не самых приятных ощущений.       Несмотря на сосредоточенность, Карсейн очень хотел трахнуть Аллендиса. Именно трахнуть и никак иначе. Но разве мог он так поступить с тем, кто в этой жизни еще не познал всю прелесть секса с мужчиной?       Карсейн знал, как доставить удовольствие дорогому ему человеку, и поэтому очень скоро он получил долгожданное разрешение ускорить темп. Аллендис в попытках удержаться схватился за стол руками. Он прекрасно знал, каким страстным мог быть Карсейн… И ему вовсе не улыбалось в этом порыве соскользнуть на пол.       Наконец, чувства накрыли их с головой и оба перестали отдавать отчет в своих действиях. Какие мысли могли быть в голове тех, кто наконец познал радость близости? Это доставляло им такой сумасшедший порыв возбуждения, что очень скоро оба кончили, в унисон издавая протяжный стон. За мгновение перед этим Карсейн вынул свой член: он бы не стал кончать внутрь Аллендиса, когда они не находились в спальне. На самом деле, даже в постели они не злоупотребляли этим. Как-никак, а все же подхвати Верита инфекцию, врачу это было бы трудно объяснить…       Приподнявшись на локтях, Аллендис легко коснулся губ Карсейна своими:        — Это было потрясающе. Надеюсь, что Его Величество так же остался доволен.       Карсейн игриво потерся кончиком своего носа о нос любимого:       — Вы были на высоте, мой канцлер. Не зря вас зовут Великим.       Оба рассмеялись. Они некоторое время находились в объятьях друг друга, пока не начали приводить себя в порядок. Смывать последствия страсти холодной водой из кувшина, конечно, было не самым приятным делом, однако это помогло им освежиться и привести мысли в порядок.       Так, когда Карсейн переплетал волосы Аллендиса, последний был очень сосредоточен:       — Аргументируем свой уход тем, что у меня закружилась голова. Забота о ближнем — хороший тон. Забота о любовном сопернике — отличный повод для сплетен.       Карсейн приподнял бровь:       — Думаешь? Я вот считаю, что если бы мы сделали то, что сделали, прямо перед ними, все их сомнения на счет нашей привязанности к леди Моник рассеялись бы, как дым.       — Я тоже так считаю, — был ему ответ откуда-то из темноты.       Пальцы Карсейна замерли, в то время как Аллендис заметно напрягся.       Голос говорившего был полон насмешки. Пережившие не одну дворцовую интригу парни смогли точно это уловить.       Но вместо того, чтобы впасть в панику, Карсейн положил руки на плечи Аллендиса, тем самым придавая ему немного своей уверенности:       — Покажись, — велел он.       Повелительный тон Карсейна возымел нужный эффект. Незнакомец действительно вышел к ним…       И даже в лунном свете, единственном источнике освещения, Аллендис и Карсейн узнали Его Величество.       Руфелис сжимал кулаки и смотрел на них с таким неприкрытым отвращением, что Аллендису пришлось положить свою руку на руку любимого, чувствуя его гневную дрожь.       — Разве Его Величество не знает, что невежливо подсматривать за другими? — укорил его Аллендис.       Лицо Руфелиса тут же вспыхнуло алым:       — Подсматривать?! Это вы вошли сюда, хотя комната уже была занята мной, и стали творить… Это… Это…        — Это называется секс, — помог ему Карсейн, — хотя откуда Его Величеству знать об этом? Вся империя в курсе о вашей преданности самому себе.       Столкнувшись с таким ледяным спокойствием, Руфелис был поражен до глубины души. В его глазах то, что сделали эти двое, было тяжким грехопадением. Сперва, когда они вошли и стали целоваться, он был шокирован. Затем, когда их тела соединились, Руфелис только и мог что закрыть глаза и уши, лишь бы забыть о том, что он увидел и услышал. В какой-то момент в его голове поселилась мысль, что соперников у него стало на двое меньше… Но очень скоро ее погасила чувство злости. И, так как Карсейн был ему родственником, всю свою ярость он, конечно же, направил на Аллендиса. Точнее, совратителя, коим он его себе представлял.       — Вы… — с трудом контролируя голос, начал Руфелис, — если все это время вы двое были вместе… Вы использовали Аристию, чтобы прикрыть свою развратность?! Ты! — указал он на Аллендиса, — это все твоя вина! Ты совратил члена королевской семьи! Ты втянул Аристию во все эти сплетни! Ты…       Договорить Руфелис не успел, так как в лицо ему прилетело что-то мягкое. Успев схватить это до того, как оно бы упало на пол, Руфелис с ужасом обнаружил, что это была перчатка.       — Не надо! — было ринулся остановить трагедию Аллендис, но было уже поздно.       — Я, — голосом, не требующим возражений, начал Карсейн, — второй сын герцога Ласс — лорд Карсейн де Ласс — вызываю вас, Его Величества Руфелиса Камалудина Шана Кастина, на дуэль до первой крови.       — Ты хоть понимаешь, что делаешь?! — попытался вразумить его Руфелис, — я — твой двоюродный брат!       — Вы — тот, кто оскорбил человека, ради которого бьется мое сердце, — легонько целуя Аллендиса в макушку, холодно процедил Карсейн, — и я, кажется, сказал, что бой не на смерть, а до первой крови. Принимайте вызов или уйдите с клеймом труса в моих глазах.       Провокация сработала так, как и ожидал Карсейн. Сжав брошенную перчатку, Руфелис дрожащим от гнева голосом ответил:       — Я принимаю вызов!