Перестань, пап

Всего времени, что существует вселенная, мне не хватит для наслаждения моим фавнёнком. О, боги, пусть он никогда не взрослеет. Пусть он тоненькими белыми пальчиками с чёрным потрескавшимся лаком на ногтях, случайно касается моей хлопковой рубашки, пройдя рядом. Хочу считать каждый удар сердца, уткнувшись губами в кожу, под которой пульсирует артерия. Чувствовать его невинный, просящий взгляд на себе. Или загрубевшие шрамы кожей ладоней, готовый целовать каждый из них, так, если бы это могло их залечить. Я живу лишь для того, чтобы в один из дождливых дней, когда Ди в очередной раз прогуляет пару уроков, считать каждую родинку на изнеможённом теле, играть роль холодного, безнадёжного насильника, тая внутри непостижимый дар любви и вожделения. Прости, что ты не узнаешь меня с этой стороны. Проснувшись посреди ночи от дикого озноба, ты поправишь пижамные штаны и пойдёшь на кухню за лекарствами. Испугавшись меня, спрячешься за стеной, но я слышал твои шаги. Смелее, подойди ко мне. Или, всё же, это моё видение? Нет, фигура в дверном проёме дрожит, перекатываясь с пятки на носок. В кромешной тишине дома еле слышно постукивание зубов. Решая не двигаться, чтобы не спугнуть ночного гостя, я пристально вглядывался в темноту. Вскоре, в освящённом участке появился огонёк души моей. Такой сонный, сладкий и явно простывший. Тот, кто вырвется из моих заботливых объятий, хоть и первое (пожалуй, единственное) желание, которое возникает, глядя на него - натянуть на ледяные ступни шерстяные носочки, накрыть одеялом и прижать к себе. Задев меня лёгким облаком волос, он подошёл к холодильнику, на котором лежала аптечка. Рукой потянулся достать её, обнажив полосочку спины, между двумя составляющими нежно-кофейного цвета пижамы. Она совершенно не грела ни тощие плечики, ни узкие бёдра, свободно спадая с них драпировкой тонких тканей. Достав аптечку, мальчик мельком бросил взгляд в мою сторону, положил коробочку с лекарствами на стол и принялся в ней копаться, так и не выучив какие лекарства нужно принимать, когда простыл. От шага в его сторону и нависшей над ним тени он вздрогнул, что запустило очередной приступ озноба и, вернулся к своим делам, видимо, поняв, что сейчас никто его не тронет. Подойдя вплотную, я закрыл ладонью плечо, что под пижамкой покрыто тёмными веснушками, особенно в месяцы весны или осени. Ди спокойно повернул голову в мою сторону, подставив лоб к губам. Мне оставалось лишь слегка прижаться, чтобы уловить жар нарастающей температуры. Сам достав лекарства, я поручил Ди положить аптечку на место, что он послушно сделал, позволив мне ещё раз насладится миндального цвета кожей спины. Неужели, так скоро, упорхнёт моё видение? Не налив себе даже стакана воды, не поцеловав меня на прощание? Впрочем, я знал, ему не скоро удастся уснуть. Долго не мог терпеть его отсутствия, крадучись пройдя до комнаты, распахнул и так приоткрытую, будто для меня дверь. На мятой простыне, частично под одеялом, страдал мой ангел. Заметив меня, в полусне, чуть застонал, отвернув голову к окну. Тихонько захлопнув дверь, я тоже взглянул на окно. Ничего, кроме тумана и лысеньких веток недалеко стоящего дерева, освещённого лишь холодным фонарным светом. Я сел на кровать, любуясь слабыми коричневатого оттенка веками, смотревшего на меня парня. Сквозь одеяло проглядывали силуэты ног, на одном из них я разместил свою руку. Владелец этих чудесных ног хотел знать, не пойдёт ли он в школу завтра, уже сегодня. Сперва я не услышал его вопроса, будто сам погрузившись в полудрёму. Переспросив, сначала нахмурился и отвёл взгляд, ведь, правда был недоволен частыми пропусками занятий обоих своих сыновей. Как ни странно, Ди больше отличился в этом плане. Утром я отпросил его всего на два дня, чтобы справку не брать и уехал по делам, стараясь пораньше вернуться домой. В любом случае, до прихода Хэви со школы не успею. Надо бы отдать его на дополнительные занятия, хотя, он уже взрослый, так просто не уговоришь. Наблюдая за узором снежинок в замёрзшем окне лобового стекла, я уже собирался домой. Рано стемнело и будто дни идут быстрее. В окнах нашего дома ярко различался свет. Вся семья, помимо меня, что-то делала на кухне. Как я имею право целовать свою жену при встрече, если люблю только лишь Ди? Не знаю. Как смел надругаться над нашим сыном, тоже без понятия. Но сегодняшним вечером мы играем обычную семью, почти как с картинки. Хэви сказал, что задержится завтра у друзей до вечера, Вики на работе, Ди дома с самого утра. Самое время извиниться перед ним. И я сделаю это в своём стиле. Хоть и лучшим извинением будет оставить его в покое. Недавно я заметил проблеск влюблённости в глазах. Или это лишь проекция моих желаний? Он точно подпускает меня ближе, чем раньше. Не могу поверить, что сталкиваюсь со встречными чувствами. Распустившийся цветок в засохшем саду, последняя растаявшая снежинка на ладони. Мой Ди. Моё помешательство. Мне физически больно не быть с ним. Нужно просто отвлечься, особенно этим вечером, что выдался довольно прохладным. Свободное время от подготовки к завтрашним занятиям я уделил журналу с судоку, прорешав его весь за пару часов. Вчера на это ушло гораздо больше времени, от чего я и сбил режим. Да и сегодня ложусь не рано. Иногда есть ощущение, будто могу не спать вообще. Сегодня, например, захотелось испечь печенье. Лучше проведаю Ди, целый день не общались толком. Зайдя в комнату, я застал парня за довольно интимным моментом. Он резал руки, кажется, канцелярским ножом, так глубоко и безжалостно, что даже мне стало не по себе. Сидя спиной к двери, Ди не сразу осознал моё присутствие. В окне виднелось его чуть покрасневшее, заплаканное личико. Быстро сбегав за бинтами, я вернулся к нему. Тот уже ждал меня, всё ещё сидя спиной, но уже без лезвия. Сев рядом, я занялся его ранами, пока он лишь тихо шипел от боли. Несколько минут мы не говорили друг другу ни слова. Только когда я начал заматывать руку бинтами, мальчик произнёс: -раньше я бумагу жёг, ненадолго помогло. Потом снова начал. Не ругай меня за это. -не буду. -закончив бинтовать, я придвинулся ближе и обнял лишь голову и плечи, стараясь не задевать больные места. -сам себя наказал. Заслужено. Прости, что напугал, я не хочу умереть, честно. -не воспринимай меня серьёзно. Никогда. Особенно, если это приносит тебе столько боли. -замётано. Он легонько задел меня рукой по ноге, в отражении я увидел на его лице улыбку. Так соблазнительно он улыбался, как тогда, лёжа на столе. Или я опять себе надумываю? Нужно уходить, пока всё не зашло далеко. Как же я хочу почувствовать его объятия на себе. Как он накроет мои плечи изрезанными руками, как прижмётся к телу и закроет глаза. Долго буду носить на себе след от самого чувственного в мире прикосновения. Пока этого не происходит. Пока рядом со мной он лишь холодно-спокоен, смирен и терпелив. Не хочется бросать его одного в таком состоянии, кажется, в любой миг его не станет. Завтра проснусь, все уйдут по делам, а я зайду в комнату, пропахшую подростковым духом, и не увижу своё неназванное созвездие. Куда он мог деться? Жив ли, мёртв ли? От ужасных мыслей я вертелся в кровати и вновь уснул поздно. Позвонила мне мама девочки у которой я преподавал и отменила сегодняшнее занятие, когда я уже давно встал с постели и собрался. Получается, остались лишь вечерние уроки и до обеда я могу даже не выходить из дома. Как и планировал вчера ночью, испёк печенье. Сегодня оно получилось особенно сладким. Жду не дождусь отнести его Ди, но прежде, нужно узнать, будет ли он его вообще. Отправив вторую партию в духовку, я засёк время и воодушевлённо помчался на второй этаж. По привычке сначала открыл дверь потом, всё же, додумался постучаться. Не получив ответа, я вошёл в комнату и увидел моё весеннее солнышко тихонько спящим с телефоном в руке. Ноги сами несли к нему. Как зачарованный, я любовался его мирно спящим лицом, игре света на футболке, растрёпанными волосами... Нас... кхм... меня, прервал зазвонивший на кухне телефон. Уже уходя я заметил, Ди этот звонок не прошёл стороной. Быстро спросил будет ли он печенье, на что получил сонно-бредовое "да" и ушёл на кухню. Не пропеклось, нужно допечь. Посижу на кухне в этот раз, погрузившись в лоно своих фантазий. Утро. Такое спокойное, солнечное. Мы с Ди лежим рядом и будто время остановилось. Пылинки зависли в воздухе, часы встали и никто не может нас потревожить. Мы вне, мы во вселенной, что живёт вечность. Вернуло меня в реальность прикосновение самого чуда в человеческом обличии. Он хотел спросить какие лекарства ему принимать. Как раз через мгновение зазвонил будильник и я достал поднос из духовки. Теперь идеально. Предложив мою стряпню юноше, тот лишь поморщил нос, ссылаясь на тошноту и повёл меня к себе. Антибиотики заканчивались, сбегать бы в аптеку, но так не хочется, когда мы так рядом. Поговорили немного. Спросил о самочувствии, он выпил таблеток, и я был всё ближе, пока не позволил себе лишнего. Моё возбуждение построено на двоякости ощущений. Взгляд испуганной жертвы и язык тела, который велит мне продолжать. Не могу совладать с собой, после всего, что было, не помню себя. Да, извиниться я хотел необычно, но боюсь, что излишнее возбуждение помешает планам. -ты обещал не делать этого... -я? Когда? Не помню, но то, что будет сегодня, должно тебе понравится. Ложись и расслабься. Ди послушался и не медля лёг, смотря на меня, ожидая. Я покрывал его тело десятками поцелуев, но всё ещё чувствовал напряжение сквозь тонкую кожу. Даже сняв майку, всё стало только хуже. Всё же, я ему противен. На тот момент это было вообще не важно, всё, чего я хотел, лежало прямо подо мной извиваясь и не желая смотреть в глаза. Услышал от него стон лишь когда провёл дорожку из поцелуев от рёбер к паху и развязал губами шнурок на пижамных штанах. Через них дальше продолжил играться с его подростковым членом, чувствуя, как он всё больше твердеет, в отличии от тела, что становилось мягче с каждым моим движением. Избавившись от пижамных штанов вместе с нижним бельём, проводил руками по внешней и внутренней стороне бедра, вызвав ещё один стон. Он у меня внутри. Игра началась. Ноги подростка непроизвольно двигались в такт чувствам, что он испытывал. Тяжёлое дыхание и стоны постоянно тревожили грудную клетку, руки сжимали простынь. В конце концов он схватился за подушку и приложил к своему лицу, заглушив голос страсти. Я продолжал не останавливаясь делать ему приятно и это, признаться, будоражило не меньше, чем когда подобное вытворяют со мной. После оргазма Ди бросил подушку в меня и позволил лечь себе на живот издав последний на сегодня стон наслаждения. -ещё разок? -в шутку предложил я, гладя его руку. -нееет. -прошептал Ди, отвернув голову к окну. -ты молодой ещё, должно быть, выдержишь. -не, мне хватило. Голова что-то кружится... -ну да, ты же болеешь. Понравилось хоть? -...да. -надеюсь, ты оценил мои извинения. -в твоём стиле... ну, сказать, что я прощаю, конечно, нельзя, но было круто. -ладно, зачтено. Немного повалявшись, юноша ушёл в душ. Я проверил аптечку, вдруг, что ещё купить нужно и позвонил Вики, чтобы та заехала за лекарствами. Выйдя из ванной, Ди уже был в новой пижамке приятного пыльно-зелёного цвета в которой было очень удобно смотреть фильмы, прижавшись чистым личиком к грубой ткани моей рубашки. Придёт Хэви со школы и тебе придётся упорхнуть в свою комнату, как события этого дня упорхнули в невозвратное прошлое. Я лишь немного подожду, поев печенья с молоком в компании младшего сына и приду к тебе снова. Приду просить, как нищий подаяние, как голодный - рыбы, как пацифист - мирного неба, приду просить ласки и заботы, которую только ты мне можешь дать. Снова меня боишься, снова отвергаешь, не хочешь понять. Хочешь побыть один. Но в глубине души такой же, как и я и вскоре привыкаешь к моему присутствию. Ты уже в курсе, почему и на сколько папе дорог и играешь в другие игры. С моей душой, моими чувствами. В одну из таких игр безжалостно и тихо оставишь меня согреваться в твоих холодных объятиях. И ничего мне с этим не поделать.